Я буду рядом

      Сидя на пассажирском сидении, поглядываю то на Костю, то в окно. Огни вечернего города, пожарища осенней листвы и яркие вывески словно теряют резкость, смазываются из-за капель дождя, барабанящих по стеклу. Наш серый город выглядит, как на картинах импрессионистов.       Тишина салона, шум города и барабанящие капли дождя. Идеальная симфония спокойствия и размеренности жизни, но ладони потеют, сердце колотится так громко, что, кажется, Костя слышит его стук.       — Не волнуйся, — парень пытается улыбнуться, бросая на меня короткий взгляд. Следит за дорогой, крепко держа руль. Дождь расходится всё сильнее, дворники едва справляются с потоком воды.       — Ага.       Возвращаю ему улыбку, хочу сказать что-то подбадривающее. Успокоить, мол, Игорь Владимирович нормальный человек. Всё наладится, образуется. Уверена, что Костя и сам нервничает, хоть и всем видом старается показывать обратное. Слов не находится, хочу взять его за руку, вложить все чувства в это прикосновение, но не решаюсь отвлекать от дороги.       — Я с тобой, чтобы ни случилось.       Медленно выговариваю, не отрывая взгляда от парня. Хмурая складка между бровей медленно разглаживается. Он всё так же смотрит на дорогу, но в глазах появляется едва заметный теплый огонёк.       В офисе Макс кивает охраннику, мы без проблем проходим в холл и поднимаемся в кабинет, официально принадлежащий Глебу. Нервы напряжены и, кажется, обручальное кольцо жжет палец. За всеми этими событиями у меня и времени не было, чтобы даже задуматься о том, чтобы его снять.       В кабинет заходят Лера и Максим. Как ни стараюсь, я не могу расслышать, о чем идёт разговор. Все ощущают это напряжение. Костя сидит с каменным лицом, Марина перестала листать ленту соцсетей и нервно теребит край кардигана. Я мерею шагами приёмную. Не могу сидеть на месте, когда решается наша судьба, наше будущее. Всё сейчас полностью зависит от решения Игоря Владимировича. И я боюсь до трясучки. Он всегда относился ко мне, как к дочери. Так искренне радовался на свадьбе, и уже не раз заговаривал о внуках. Сердце сжимается при мысли, что сейчас придётся причинить боль ему, рассказав обо всём.       Я вздрагиваю, когда дверь кабинета распахивается, неприятно скрипнув.       — Идемте, — жестом Лера приглашает нас войти. — Марин, посиди здесь, я позову тебя.       Девушка растерянно осматривается, боится оставаться одной в незнакомом месте, но кивает послушно.       — Это ненадолго, — успокаивает её подруга.       Заходим с Костей и останавливаемся у стола хозяина кабинета. Взгляд сам прилипает к полу, к носам немного запачканных конверс. Чувство стыда расползается по душе едким пятном кислоты, разъедает меня. Всё это из-за меня. Столько народу суетится, побросав все дела. Даже Лера вынуждена решать проблемы, которые образовались по моей вине, находясь поздно вечером здесь, а не в уютной квартире рядом с дочкой. Максим и вовсе работает с Игорем и происходящее вполне может столкнуть их лбами, принося дискомфорт в лучшем случае.       — Здравствуйте, — выдавливаю я, косясь на Леру и Макса, сидящих в расслабленных и одновременно собранных позах перед мужчиной.       — Вечер, не могу сказать, что добрый, — выговаривает он обманчиво спокойным тоном. Переплетённые пальцы подпирают подбородок. — Вы присаживайтесь, в ногах правды нет.       Мы садимся рядом друг с другом, под столом я ловлю руку Кости. Парень мягко, но крепко держит мою ладонь в своей, как бы давая понять, что всё будет хорошо.       — Игорь Владимирович, я…       Решаюсь посмотреть на мужчину. Он неотрывно смотрит на Костю, Костя на него. Взгляд настороженный, даже любопытный, но не враждебный.       Повисает тишина. И я вроде собираюсь с духом открываю рот, чтобы продолжить говорить, но он жестом останавливает меня. Нервно потирает переносицу и говорит, прочистив горло:       — Оставьте нас с Анной наедине.       Лера кивает и удаляется, вместе с Максом. Костя после обмена взглядами с Игорем выходит вслед за ними, бросив мне ободряющее «Я буду рядом».       Странный необъяснимый страх берёт в тиски. Я боюсь оставаться без Кости, до дрожи в руках боюсь, что опять придется расстаться с ним надолго. Да, человек ко всему привыкает, но сейчас его отсутствие, кажется чем-то несовместимым с жизнью.       — Выходит, ты и в самом деле бросила моего сына ради другого парня? А ведь я до последнего считал, что Глеб опять врёт, чтобы как-то себя оправдать.       Мужчина вздыхает устало и ослабляет узел галстука.       Внутри всё сжимается. Он и в этот раз верил больше мне, и вроде как стыдно, что не оправдала доверие. Нервно сглатываю, подавляя желание начать извиняться.       — Люди могут разлюбить друг друга, в этом никто не виноват, — я стараюсь подавить волнение в голосе, но выходит плохо.       Вечный страх расстроить других людей мешает. Я ненавижу такие ситуации, когда хочешь подумать о себе и в итоге обижаешь кого-то.       — Ты права. И нужно быть смелым человеком, чтобы решится уйти из отношений, а не жить на две стороны.       Смотрит отстранённо, но тряхнув головой, отгоняет какие-то посторонние мысли.       — Значит, и на свадьбу тебя вынудил? — вопрос риторический, но я киваю. Не знаю, что сказать ему.       — Игорь Владимирович, я теперь понимаю, что мне стоило поговорить с вами тогда, но я испугалась. Поймите меня, все эти месяцы, как в тумане.       — Я понимаю, просто ещё пока не могу поверить. Мы так радовались за вас, я, признаюсь, уже и кроватку и коляску присматривать начал. Решил, что ты внука мне скоро подаришь, раз вы так срочно поженились.       Сильный мужчина, сейчас выглядит растерянным и поникшим. И мне дико хочется успокоить его и ободрить, убедить, что всё будет хорошо. Всё же он из всей семьи относился ко мне лучше всех, и я теперь чувствую, что в долгу перед ним, что ли.       — Я понимаю, вам сложно принять…       — Нет, Аня ты не понимаешь, — обрывает меня, уронив лицо в ладони. — Не понимаешь. Я хотел сделать из Глеба человека, воспитывал в строгости, старался, по крайней мере, и всё же где-то что-то упустил. Чего ты хочешь? Денег, компенсации морального ущерба?       — Мне ничего не нужно, просто пусть Глеб отпустит меня и оставит в покое Костю.       Из приёмной доносится странная возня и ругань. Меня ледяной пот прошибает, когда различаю голос Глеба. Игорь Владимирович бросается из кабинета, я за ним. Перед глазами встает неприглядная картина.       — Чего ты прячешься за них? Вылези уже из-под юбки, поговори со мной как мужик с мужиком!       Пьяный в умат Глеб кричит на Костю, брызжа слюной, махая руками. Лера на расстоянии вытянутой руки удерживает парня, как и Макс. Костя сжал кулаки и тяжело дышит.       — Глеб, возьми себя в руки. Твоё поведение играет против тебя, — Лера твердо чеканит каждое слово.       Спокойный взгляд и уверенные жесты, она никак не реагирует на выкрики Глеба, лишь холодно пресекает его попытки добраться до Кости.       — Что ты говоришь! Да я вас всех зарою! — орёт он, бравируя своими возможностями. Гневно тычет в парня пальцем: — Вон этот уже знает, как со мной связываться! Как ты сука только живой ещё?!       Макс одновременно с Костей подаются вперёд. От взгляда Макса по коже пробегает мороз, у Кости же глаза налились злобой, такой жуткой и черной. Максим ловит взгляд Леры и останавливается, придерживая Костю за плечо. Мотает головой, смотрит на него строго.       — А ты чего там ему шепчешь? — Глеб не унимался. — Руки от меня убери, кобыла! Сунешься ко мне, тебе покажут, где твоё место!       У Леры чуть дернулась бровь. Она отклонилась, когда мужчина замахнулся на неё.       — Не зарывайся Глеб, я тебе не запуганная девочка, — строго проговорила она. Хищный взгляд её, не предвещал ничего хорошего.       — Прекратите! — громовой голос Игоря Владимировича заставил всех разом замолчать.       — Папа, что этот отморозок делает здесь?! — Глеб звучит, как ребенок, у которого отняли что-то. От капризной интонации передёргивает.       — В кабинет все!       С этими словами мужчина возвращается за стол и тяжело опускается в кресло.       — Я не сяду с ними за один стол!       — Нет, ты сядешь! — твердо чеканит хозяин кабинета. — Сядешь, и мы всё решим, как адекватные взрослые люди!       Под давлением отца, Глеб разваливается в кресле. Мы рассаживаемся, я стараюсь держаться рядом с Костей. Марина тоже в кабинете, тихо сидит на диване и испугано смотрит на Глеба. Тот её, похоже, и не замечает.       — Игорь Владимирович, предлагаю продолжить с того, на чём остановились, — Лера, окинув взглядом присутствующих, берет слово. — Кроме всего вышеперечисленного, а это истязание, побои, незаконное лишение свободы, шантаж и незаконное проникновение в жилище, вы, Глеб Игоревич, подозреваетесь в нарушении правил дорожного движения, по неосторожности повлекших…       — Чего? Дело закрыто, с меня снято обвинение, пап, скажи им! — Глеб сразу понимает, о чём речь и не даёт подруге договорить, от чего она только вздыхает и пожимает плечами.       Мужчина продолжает возмущаться, тряся руками, пока грубый окрик отца не заставляет его угомониться.       — Закрой рот, щенок! — Игорь Владимирович со всей силы бьёт по столу кулаком, сверля сына тяжёлым взглядом. — Есть запись, и дело вот-вот будет возобновлено. И ты сядешь, а мать вместе с тобой, потому что выгораживала тебя! Глеб, что ты творишь? Ты ведь адекватный, умный человек, как ты мог всё это сотворить?       — Папа! — Глеб возмущённо вскрикивает, когда мужчина, обойдя стол, хватает его за отвороты пиджака, заставляя подняться на ноги.       Под возмущенные восклицания сына, он вырывает из кармана бумажник и ключи от машины.       — Пошел вон!       — Что выгонишь меня на улицу?!       — Я сказал, вон!       Глеб покидает кабинет, показательно хлопнув дверью. Игорь Владимирович берется за телефон и отдает распоряжения.       — Сергей! Там мой сын сейчас спустится, отвези его домой. Ко мне домой! Он будет сопротивляться, будьте готовы… Хорошо.

***

      Я и Марина спим вповалку на диване в приемной, когда глубокой ночью из кабинета выходит Лера. Глаза подруги красные и слезятся от усталости, но на лице довольная ухмылка.       — Сделали! — выдает она громким шепотом, заметив, что я не сплю. — Всё, Ань, Костя свободен. У нас получилось.       Всё это время они провели с телефонами в руках. Дозванивались до кого-то, не стесняясь потревожить. Вели долгие переговоры. Требовательно, вежливо, заискивающе, сдержано, пару раз подруга не сдержалась и высказалась крепким русским словцом. И вот она стоит на пороге кабинета, сонно потирает глаза и довольно улыбается. Позади неё в самом кабинете, Игорь Владимирович что-то разъясняет Косте.       — Не нужно никуда ехать, сегодня ближе к вечеру мой человек привезет документы к Максиму, и там всё посмотрите и подпишите. Подписку о невыезде, как и все обвинения, считайте, сняли, осталось уладить формальности.       — Где гарантии, что от парня отстанут? — встревает Максим.       — Тебе мало моего слова? Вот, — мужчина потягивает ему папку. — Тут считай судьба моего сына и репутация моей семьи. Теперь они в твоих руках.       Оба держатся отстранённо, между ними осязаемо стелиться холодок. Макс кивает, перехватывает документы и убирает их в портфель.       — Я понимаю, что мой сын наворотил дел, — хозяин кабинета смотрит куда-то на стол. По лицу пробегает дрожь, мужчина нервно сглатывает. — Нам стоит обдумать, как разойтись с тобой мирно, Максим. Не принимай на свой счёт.       — Игорь, я понимаю.       Он протягивает руку. Крепкое рукопожатие, как знак исчерпанного конфликта и примирения.       — Аня, вот ключ от квартиры, можешь забрать свои вещи, ты свободна.       — Я… мой паспорт, — выдавливаю я, принимая ключи. Российский паспорт, загранник, водительские права. Все документы, кроме студенческого, где-то у Глеба. Мужчина только прикрывает глаза. Его эта ночь тоже измотала.       — Хорошо, позвоню тебе по этому вопросу с утра, не возражаешь?       Я киваю, что мне остаётся. Документы наверняка в сейфе, пароль от которого я не знаю. Не таскал же их Глеб с собой.       Хозяин кабинета устало опускается в кресло.       — Игорь Владимирович, это ещё не всё, — в разговор встревает Лера, нарушая начавшуюся сгущаться тишину.       — Валерия Александровна, ты меня не иначе сегодня добить решила? — мужчина беззлобно выдыхает, закрывая лицо руками. — Сам уже понимаю, о чём ты хочешь поговорить. Оставьте нас с девушкой.       Марина, сонно поглядывающая на нас, сжимается и хватает Леру за руку.       — Останьтесь пожалуйста, — шепчет ей едва ли не испугано. Подруга кивает.       — Лер, тебя подождать? — Максим перехватывает взгляд девушки. Она снова кивает.

***

      Спустя пару часов мы уже сидим в кафе, в которое часто заезжали с Костей. Лера с аппетитом вгрызается в бургер, а я ковыряю салат. Есть совершенно не хочется, руки после пережитого всё ещё трясутся мелкой дрожью.       — В общем-то и всё, — прожевав, Лера завершает свой рассказ. — После родов сделают ДНК, и если отцовство подтвердится, Глеб будет платить алименты.       — И она согласилась? — Макс хмыкает с сомнением. — Честно говоря, не выглядит эта Марина, как жертва изнасилования.       Подруга медленно проглатывает остатки еды, сверля Максима недобрым взглядом.       — Уверен, что знаешь, как должна выглядеть женщина пережившая насилие? Что представление об образе жертвы тебе не навязано? — от казённых слов веет холодком. Лера непреклонно смотрит на мужчину исподлобья. Макс кривит губы и вроде собирается сказать что-то ещё, но не решается. Она договаривает, чуть смягчившись: — Я лучше после разочаруюсь в человеке, чем обесценю страдания.       — Вежливо ты с Глебом, я даже удивился, — хмыкает он, переводя тему. — Раньше бы ты его обложила, уши свернулись.       Лера заливисто смеётся, вспоминая что-то своё.       — В годы универа, я не была обременена адвокатской этикой. И могла называть вещи своими именами, — она пожимает плечами. — Самойлов ведь был твоим основным клиентом?       — Но не последним, — ухмыляется мужчина. — И вообще, я в Москву буду перебираться.       — Вот так готов всё бросить? — Костя в недоумении, как и я. Хоть и мало о нём знаю, но уверена, тут у него жизнь уже устоявшаяся и привычная, а там неизвестность. — А как же бар?       — А что бар? Оставлю доверенное лицо, да и в Москву зовут уже давно.       — Макс, я… прости, если бы не я… — чувство вины заставляет меня заговорить. Если бы я не свалилась им на головы, он не был бы вынужден менять свою жизнь.       — Не вини себя только, — лицо мужчины озаряет улыбка. В глазах тоже тепло, с каким, он смотрел на Леру. — Бы, не бы. Всё не важно. Семья всегда стояла для меня на первом месте, а ты теперь вроде как её часть.       — Москва — это хорошо, — Лера хмурится, обводит нас взглядом. Он наполнен неприкрытой тревогой. — Что будем делать с вами?       Воздух вокруг нас густеет, а в молчании ощущаются тревожные нотки. Не видя причины, хочу стряхнуть с себя ощущение липкого страха.       — Я поеду в квартиру, заберу вещи, — решительно высказываюсь. Не хочу ждать чего-то или сперва выспаться. Есть желание окончательно оборвать всякую связь с Глебом. В течение двух-трех дней Игорь Владимирович обещал прислать кого-нибудь с документами на развод, а там можно возвращать свою фамилию и возвращаться на работу, если, конечно, примут.       И вообще, Костя. Теперь уже ничего не помешает нам быть вместе. Я торопливо лезу в сумочку, в маленький кармашек, куда не так давно перепрятала цепочку парня и кольцо, которое он мне подарил.       Прошло не так чтобы много времени, а, кажется, цела вечность.       — Ой, а я думал, что потерял, — улыбается парень, принимая свою вещь. Лицо его озаряет улыбка, видимо, это для него весьма ценно. — Ань?       Он берет кольцо и с теплотой смотрит на меня.       — Ты ведь не передумала?       — Ты о чём?        Парень медленно опускается на одно колено и протягивает мне кольцо.       — Ты выйдешь за меня?       Смотрит, не моргая, и ждёт. Я только протягиваю руку и с улыбкой произношу «конечно». Смешной, разве что-то могло поменяться?       И снова на пальце, переливаясь чистыми гранями, поблёскивает камень, только теперь всё должно быть иначе. Всё должно получиться.       — Кхм, — в идиллию момента грубо вторгается нетерпеливое молчание Максима. — Это всё, конечно, мило и всё такое, но вам сейчас лучше повременить с женитьбой.       — Чего это? — хмурится Костя. Парень сидит рядом со мной, мягко поглаживая пальцы. — Сейчас с этим недоразумением разведется и можно заявление подавать, Ань, ты же не против?       Можно подумать, что он торопится, но первая мысль, притормозить его, уходит сама собой. Я хочу быть с ним и совершенно не важно, что стану женой так скоро.       — Кот, ты что, в самом деле, не врубаешься? — Макс стискивает зубы, нервно приглаживая волосы. — Как только ты попал в СИЗО, поползли слухи. Народ шепчется, строит догадки. У меня напрямую никто не спрашивал, но Климов уже суету мутную наводит. Игорь, конечно, обещал, что дальше кабинета наш разговор не выйдет, но нет гарантий, что сам Глеб дружку не проболтается.       — Уезжать тебе нужно, Кость, — тихо добавляет Лера. — Куда-нибудь подальше, на годик-другой.       Внутри что-то обрывается, дыхание перехватывает от её слов. Куда уезжать, а как же я?       Уезжать с ним, но учеба. Я не могу всё просто взять и бросить, да и условия связывают руки.       Костя бросает на меня сникший взгляд. Да ну, кто и что ему сделает? По взглядам Леры и Максима понимаю, что не представляю очень многого.       — И куда? В дыру какую-нибудь переехать? Прятаться всю жизнь? — запальчиво выдаёт парень, стискивая кулаки.       — Почему в дыру, поехали со мной? Пересидишь там, как всё тут стихнет, вернёшься, — Макс пытается улыбаться, подбадривая брата. Костя смотрит перед собой невидящим взглядом. — Ну, или, если понравится, останешься.       Если всё настолько серьёзно, то они правы. Что уж там за слухи и суета, но вспоминая рассказы Глеба о Климовых, пробирает нервная дрожь. Тюрьма уже кажется не самым страшным.       На один миг охватывает паника. Я не хочу снова расставаться с Костей. Не хочу и дня без него. И всё же Москва не край света, а мы уже пережили разрыв и справились. Справимся и теперь.       Утихомирив свои страхи, я накрываю руку Кости своей, мягко заставляя разжать кулак.       — Жить на два города сложно, но мы справимся, — стараюсь говорить мягко, подбодрить парня своим спокойствием.       — И ты согласна на отношения на расстоянии? — его лицо болезненно хмурится. Я только и могу, что кивнуть. У нас нет выбора. — А родители?       — С ними всё будет в порядке. Здесь остаются люди, которым я могу доверять. И они если, что вдруг, смогут защитить и их, и тебя, Ань.       — Если что вдруг? — у меня вырывается нервный смешок. Сразу не приходит в голову, что могут мстить Косте, через меня. И даже, когда осознаю, это кажется абсурдом. Лера мягко сжимает моё плечо, привлекая внимание.       — Ань, ситуация очень серьёзная. Прошу тебя, будь аккуратна. И в ближайшее время постарайся не оставаться одна на улице в темное время.       Боже, дурдом какой-то. Не ходить в темное время, быть осторожной? Что ещё, бежать из страны? И я ведь осознаю, что может случится всё что угодно, просто в голове не укладывается.       — Уверен, до такого не дойдёт, но лучше перестраховаться, — кивает Максим. — Поехали по домам, нам всем стоит отдохнуть.

***

      Костя улетел в Москву через три дня.       В аэропорту я едва держалась, чтобы не разрыдаться. От одной только мысли о предстоящей разлуке на душе скреблись кошки, а дышать получалось с трудом, словно из комнаты откачали весь воздух.       «Позаботишься о ней?» — с этими словами он протянул мне ключи от машины. Глупо, но это стало для меня своего рода актом высокого доверия. Парень любил свою машину и никогда не пускал никого за руль, а тут…       Растерянная, я сжимала кусочек металла, потеплевшего от моих ладоней, когда автобус увез Костю к трапу. С замиранием сердца смотрела вслед самолёту, когда тот расчертил предрассветное небо.       Я долго плакала, сидя в машине, касаясь руля в том месте, где его касались руки Кости. Бросила взгляд на заднее сидение и слёзы хлынули с новой силой. Там в тесноте я впервые ощутила жар его прикосновений, там держала его за руку, когда парень едва не умер, заступившись за меня. Тут на переднем пассажирском, поджав ноги под себя, всегда сидела, поглядывая на то, как он ведёт машину. И именно тут он обнимал меня, когда я плакала после посещения детского дома. Столько всего было тут. Мы смеялись и грустили, мы пели и кривлялись, смотрели на рассветы и закаты, любили и ругались.       Думать о нас в прошедшем времени больно, и я ругаю себя за это. У нас ещё всё это непременно будет, но как бы я себя не успокаивала, в отношения на расстоянии я никогда не верила.       И глубоко внутри я боюсь, что расстояние убьет наши чувства. Боюсь, что мы не справимся с ревностью, с отсутствием встреч. Боюсь, что чувства остынут, что появится недосказанность, и мы в конечном итоге, расстанемся. И всё же, как бы оно там не сложилось, я прекрасно понимаю, что Костя всегда будет занимать особое место в моём сердце. И я благодарна ему за подаренные чувства и эмоции, за то, что многому меня научил. Ценить себя в первую очередь.       Я не хочу без него, но понимаю, если что вдруг, справлюсь.