Дурдом на выезде или как мы уживаемся?

Завидуете ли вы? Бывает ли вам обидно, что вы с Густавом в тени, что вы вроде как По-отдельности, а те двое вечно вместе? Завидуем ли мы?...Да, этот вопрос стал повторяться слишком часто в последнее время. В интервью, в кругу друзей, даже в семье…Густав как всегда впрочем, промолчит. Ему никогда не было нужно что-то доказывать. А может он просто знает, что я с огромным удовольствием выражу наши общие чувства и мысли. И неважно прочтете вы или нет, поймете ли… Я напишу для себя. Для нас. Лучше всего начать с Густава и с меня. С Магдебурга и того небольшого Groningen bar в переулке, куда родители взяли меня уже не помню какого черта. С тех пор десять лет прошло, и да, в нас с Густавом тоже развилось что-то похожее на «близнецовую» связь. Например, Густав, не раздумывая, подпишется под всем, что я здесь скажу, потому что знает меня, как себя. Мы теперь тоже так умеем. А у «тех двоих» это было всегда и еще сильнее. Вот и вся разница. Но речь о том дне, десять лет назад в Groningen bar (хотя название могло смениться сто раз). Обычный день, родители в чистой и парадной амуниции, я, запиханный насильно в чистую и парадную. Воскресенье и шопинг в торговом центре в Магдебурге, не где-нибудь… Тот самый, пресловутый бар и размышления о том, как бы добыть выпить, чтобы родаки не просекли. Смешной, пухловатый парнишка, вроде из той же Магдебургской школы, куда я ходил, чтобы «отгородиться от шпаны как та, что в Лойтше»… А потом они появились. Нет, даже не так. Они влетели на сцену, маленькую, затхлую (кто мог предсказать тогда амфитеатр в Афинах и теплые доски личной сцены в туре?) Ни грамма волнения на лицах, яркие улыбки, неуловимо одинаковые черты лица… Светловолосый парнишка, будто бы постарше, с гитарой в половину себя – дредастый, задорный, с пробитой губой и чертями в глазах. И второй с микрофоном, узенький, черноволосый и черноглазый, как вороненок, со штангой в ухе, неожиданно светлый и хрупкий, как моя мечта добыть выпивку в этом притоне лицемерного приличия… В самой песне не хватало чего-то. Чего-то более хотелось. Я еще подумал: « На басу подыграть бы!» Смотрел, слушал и завидовал. Вот тогда я завидовал! Свободе, бесстрашию, тому, что они вместе, там, а я тут один в углу. Но самым мучительным было это неуловимое сходство. Какое-то больше чем просто братское. При определенном повороте голов, они казались одинаковыми, как отражения, а потом иллюзия рассыпалась, чтобы снова появиться во взглядах, улыбках, движениях… -Хороши, черт бы их взял, - вздохнул кто-то рядом, и повернувшись, я увидел того самого пухлощекого парнишку. Он в отличие от меня уже добыл пива и теперь равнодушно, как мне тогда показалось, круглил глаза на сцену. Не знаю почему заговорил тогда…пива хотелось наверное… Через две минуты обрывочного обсуждения двоих на сцене и «бутылки мира» в моей жизни уже обосновался немного хмурый застенчивый паренек из Магдебурга. Звали его, конечно же, Густав Песни закончились. Все похлопали с умилением и энтузиазмом, показавшимся мне недостаточными для такой харизмы и дерзости. -Спасибо! Вы крутые! – прокричал «вороненок», улыбнулся ярко и немного дико. Его старший брат повторил эту дерзкую улыбку – будто скопировал. «Вороненок» продолжал: - У нас небольшое объявление! Мы с радостью примем в группу барабанщика и гитариста, лучше, конечно басиста… Но главное, чтобы вам, ребята, было не 40 и не 15… Хотелось бы кого-нибудь своего возраста! Спасибо еще раз! -Спасибо! - эхом прокричал его «дредастый» братец и ветром унесся со сцены. «Вороненок» в ту же секунду последовал за ним. - Блин, блин, блин, блин, блин,- Густав рядом со мной как чокнутый ругался, на чем свет стоит. - Что с тобой? – я слегка удивился, уж слишком прилично выглядел Густав дл своих ругательств. - Я – барабанщик! – почти прокричал он. И это было как выстрел, как удар палочками по тарелкам. Я думал секунды две: - Пошли! – тоже почему-то прокричалось. - Куда? -К ним, попросимся! -Зачем? - Я – басист! – и в этот момент в моих ушах рвались струны баса. Мы не пошли, побежали, боясь не успеть, не стать частью этой банды, этой дерзости, этого неуловимого волшебства. Мы успели, как вы знаете… Мы почти задыхались, когда вбежали в узенькое пространство (коридорчик - не коридорчик) за сценой. Они сидели и курили. Встрепанные, притихшие и явно чем-то расстроенные. Никакого блеска и дерзости. «Вороненок» кашлял через затяжку, а глаза у него подозрительно блестели. Его брат наоборот сидел очень спокойно, рядом, только кулаком ударял иногда по полу от злости. И снова эти одинаковые позы: сидят на полу, спиной к стене, коленки к ушам и тонкий дымок. Плечо к плечу, голова к голове. Двое против всех. Если честно – захотелось даже защитить, показать, что они не одни. Вот тогда-то и погибла вся зависть. Мы подошли, чуть смутившись. Густав явно говорить не мог, и тогда-то я и взял на себя роль «говорителя-за-Густава» , прочистил горло и сказал: - Мы вот… на басу и на барабанах…вот. «Дредастый» поднялся и оглядел нас обоих, будто противников на ринге. «Вороненок» вскинул глазенки, вскочил, звонко спросил: - Ой, правда? – смутился, отскочил поближе к брату. - Вы из Лойтше или…тут? – спросил старший. - Я из Лойтше, а он тут живет, да? -Угу, - кивнул Густав, и вдруг добавил - Но я доберусь до вас завтра, если, конечно к себе берете… - Я - Том,- кивнул «дредастый», протягивая руку. - А я – Билл! Мы – близнецы,- «вороненок» тоже протянул руку (неожиданно крепкая хватка у него оказалась) и рассмеялся, видно уж больно забавные у нас лица были. – Нам 12,-добавил он чуть погодя, - исполнилось, в сентябре. - Мне 14, а Густаву… -13 мне,- нахмурился Густав.- Мне идти пора, парни, так что давайте адрес, я завтра от родаков смоюсь к вам… и барабаны подгоню. -Не посекут? – в голосе Тома чувствовалось недоверие. - Нееее, я утром, с доставкой удеру. -Школу прогуляем? - Билл улыбался во все 32 и заглядывал на брата чуть просящее. - Прогуляем, что поделаешь… - вздохнул Том – Сможешь? – он обернулся ко мне, и я понял, что это выбор. Либо я выбираю этих двух странных непохожих близнецов и свой бас, либо школу, училку музыкалки с ее гаммами и попытки добыть пиво по воскресениям. - Да, -кивнул я – смогу! Зависть (кстати о ней) помахала ручкой, упаковала чемоданы и свалила. Осталась музыка, бас, Густав, Том и Билл. И вот я сижу в гримерке за компом, шоу через полтора часа и у нас есть наше священное «время-без-камер». Только четверо нас, нервы, глупые шутки и бренчание Тома на гитаре. Густав постукивает палочками по столу и периодически отгоняет Тома – этот укурок (я его люблю, но иногда) пытается достать меня и понять, что же я пишу Билл не отстает. Здесь у них тоже телепатическая связь. Двадцать один год! А как будто 12. Вон сидят – курят. Одинаковые позы: сидят на диване, спиной к стене, коленки к ушам и тонкий дымок. Дреды и пробитая губа, крепкие руки и серьезный взгляд. Черный встрепанный ирокез, узкие кисти, чуть восторженная улыбка. Плечо к плечу, голова к голове. Двое против всех. Завидую ли я? Нет! Я теперь тоже под их флагом!