Если рассказывать эту историю

Это произошло так банально — их встреча — как происходят десятки других ежесекундных встреч. Сырой резкий воздух метро — оттуда тянет ветром и хочется поскорее вниз, чтобы домой, к кошаку, потому что день отвратительный, день ужасный и рана внутри, размером с полную звёзд черную дыру, оглушительно зияет во всю грудь. И ехать придётся не домой, а, сначала, в библиотеку. Снаружи холодно, зато можно спрятаться глубоко в пальто — скрыть свой обнажённый мирок от чужих любопытных глаз. Турникет засветился зелёным, пропуская студентика на эскалатор, оттуда — ещё ниже — мимо ненавязчивых объявлений на стенах и безликой толпы, рассекающей пространство — вверх. Первая встреча, как обычно — первый взгляд, но этим взглядом Андрей проскользил мимо, потому что тогда у Игоря тоже не было лица. Музыка в плеере — приятная, прохладная, как вода в озере. Капля, падающая на гладкую поверхность в идеальной пустоте. But you see it’s not me, It’s not my family, In your head, in your head They are fighting. With their tanks and their bombs, And their bombs and their guns, In your head, In your head they are cryin. In your head. Zombie. Плеер смолк — Андрей с раздражением цыкнул: «Зарядите батарею». Не вовремя. Скривился, хотя музыка всё ещё в ушах — он помнил слова наизусть, непроизвольно пел про себя. В метро немного людей. В такое время все либо успели уехать, либо опоздали, и Андрей с полным правом сел на полупустое сидение. От скуки поглядел перед собой и, заметив у стоящего напротив парня книгу в руках, попытался вспомнить, где же слышал фамилию Азимова. А нечаянно поглядев вверх, встретил каре-зелёные глаза владельца сего добра. Когда на следующей остановке горстка людей разместилась по вагонам, парень присел рядом. Открытым жестом протянул книгу: — Знаешь? Читал? Андрей отрицательно помотал головой, мол, не слышал даже, но тот не отчаялся, доставая книги одну за одной из походного черного рюкзака, наклоняясь к уху собеседника, чтобы перекрыть шум: — Это ты зря. Не любишь читать? Андрей неопределённо покрутил рукой: — Иногда, может, чтобы отдохнуть. Парень с книгами кивнул, затем внезапно подал руку для пожатия: — Игорь. — Андрей, — ответное. Они посидели в молчании до ещё одной остановки, а тогда Игорь порылся в рюкзаке и достал книгу в непонятной, старенькой обложке. — Гляди, по этой книге сняли фильм. Крутая вещь, но как они ни старались, всего не передали. Фильм Андрей видел, когда они с парой одногруппников собрались у Тошика и Макса в общаге. Годная вещь была. Хоть в метро шум прекращался лишь на коротком обрыве остановки, они разговорились. Ехать далеко, чёрт-те куда, и они наклонялись друг к другу, чтобы лучше расслышать слова. Говорили о кино, о комиксах, о жизни, о людях. Игорь любил читать одинаково классику и третьесортные романчики в мягких обложках. И за такое короткое время умудрился почти уломать собеседника почитать какую-то странную книжонку и уговаривал Андрея сходить с ним в «дом просвещения и знаний», пока тот, задыхаясь от смеха, не просветил, что сейчас идёт туда же. — Это судьба, — важно изрёк Игорь и, подхватив рюкзак, выскочил из вагона, радостный, совсем как мальчишка. Андрей вышел следом. С Игорем было легко. Он сам был какой-то лёгкий и вместе с тем поджарый, по-хищному гибкий — в теле и нутре одинаково. Точь-в-точь одомашненный дикий кот. Не имея привычки давать кому-то клички, про себя Андрей не мог назвать его никак иначе, чем Кошак. Сам не понимал почему, но прозвище прочно привязалось. В библиотеке Игоря знали. Дамочка за прилавком лучезарно ему улыбнулась, принимая книги, и они разговорились о новинках. Почувствовав себя лишним, студент мысленно махнул рукой и, отыскав стеллажи с нужной литературой, попытался вспомнить и отыскать парочку нужных книг. Он держал в голове весь список требуемого материала и задумчиво скользил пальцами по корешкам книг, вытаскивая самые полезные. Подбор почти подошел к концу, когда сзади подошел Игорь. Посмотрел на внушительную стопку литературы и фыркнул: — А ты у нас зубрилка. Никак не отреагировав на укол, парень ответил: — Не особо. Но Игорь, кажется, не поверил и покровительственно похлопал студентика по плечу: — Не переживай, на первом курсе все учатся. Тут уже Андрей раздражённо тряхнул плечом, сгоняя с него ладонь, задрал голову вверх: — Я не переживаю. Он не любил чужих прикосновений, особенно таких фамильярных. Игорь был выше ростом, гораздо выше, наверное, даже рослее Вани, и когда их взгляды скрестились, на этот раз лицо кошака оказалось таким четким и ясным по своему выражению, что Андрей сморгнул, отвернулся, притворяясь, что никакой вспышки не было и вообще он страшно занят. Игорь подыграл, заводя разговор о другом. Загорелся показать мальчишке «охрененную серию» и отволок в отдел фантастики, где они провели не меньше часа. Вконец измученный, но почему-то довольный Андрей потопал домой не только со своими книгами, а и с какой-то левой, всунутой ему перед самым уходом. Художественная литература — такая бесконечно далёкая, почему-то в тот момент показалась не такой уж неинтересной. По дороге домой он купил коту сосисок и у подъезда присел на корточки, подзывая питомца. Животина, как всегда, отличалась острым желтым взглядом и пасмурной угрюмостью, но почёсыванию не сопротивлялась. Под клоками грязной шерсти угадывался тощий суповой набор. Сколько его ни корми — кот не поправлялся и со временем будто становился только худее и хищнее. Снабдив его продовольствием, Андрей серьёзно забеспокоился — зима приближалась неумолимо, и где коту зимовать — неизвестно. Из подъезда тотчас выгонят соседи, с хозяйкой даже заговаривать не хотелось — всё равно откажет. Кто ей кошак — родственник, чтоб пускать в дом? * * * «Поїзд далі не їде. Звільніть, будь ласка, вагони. Поїзд далі не їде…» Объявление повторили ещё пару раз. Андрей очнулся от дремоты, когда какая-то женщина тронула его за плечо: — Молодой человек, мы выходим. Он кивнул, приглушая музыку в плеере. На станции уже толпились другие пассажиры. Сливаясь с толпой, парень услышал обрывки разговоров: — …мужчина. — …нет, говорят, не старый, лет тридцать… — …и что, правда бросился? — Да, ступудово, пополам перерезало. Андрей поморщился — самоубийца — уже второй на его памяти, гробивший себя в метро. Чтобы не слышать болтовни, он включил музыку на полную громкость и зашагал к эскалатору. До дома — три остановки, а на улице уже так холодно, что стучат зубы. Особенно когда ты в лёгком пальто. Сетуя, что так и не привёз с дому синтепоновую куртку, парень засунул руки в карманы и побрёл на выход. Первый снег ещё не стучался, зато где-то вдалеке уже радостно махала ручкой сессия. Андрей, правда, совершенно внезапно и почти не прилагая к этому моральных усилий, оказался в рядах отличников — с отставанием по паре предметов, но автоматы ему всё равно никто не даст. Андрей оглянулся в поисках наземного общественного транспорта. Обошел всю околицу, поприставал к прохожим и таким же неудачникам, но смог узнать только, что если и ходит в нужную сторону какая-то прямая тарантайка, то по пятницам она не работает. Можно, конечно, добраться окольными путями, но раздражённый студент плюнул и рассудил — проще на своих двоих. Оказалось — не проще. После сорока минут ходьбы в приблизительно верном направлении, Андрей остановился. Шагать было легко, но до одурения скучно и холодно, поэтому планы резко поменялись: мальчишка решил найти первое попавшееся заведение и ненадолго осесть там. Сказано — сделано. Промёрзший из-за поднявшегося ветра, Андрей волчком заскочил в какой-то подъезд с непонятной вывеской. Здание оказалось кафе, и, заплатив за кофе, парень пошел устраиваться поближе к обогревателю. Столики в кафе были невысокие, ярких цветов, но к ним прилагались невероятно мягкие диванчики с подушками, на которые так и тянулось залезть с ногами. Скинув пальто на вешалку, Андрей подождал кофе, утянул на тарелку пару плюшек с печеньками и отправился в укромный уголок потемнее. Он вдруг понял, что дрожит, и дрожь прошла только после второй чашки горячего. Внутренне успокоившись, Андрей огляделся. Кафе выглядело по-домашнему уютным, хоть и довольно ярким. Большое помещение отделялось стенами, у которых стояли столы с диванчиками и книжные шкафы из светлого дерева с книгами, пледами, вазочками с конфетами, статуэтками и ещё всякой всячиной на полках. Смотрелось экспрессивно, но, откровенно говоря, этот дом вселял доверие — он был всего лишь не похожим на шаблоны уютных домов, не похожим на собственный дом Андрея, где каждая вещь отмечена временем и кому-то принадлежит. Этот дом выглядел так, будто принадлежал и всем, и никому — даже своему законному владельцу. Этот дом был всего лишь слишком ярким. Одобрительно кивнув самому себе, Андрей расслабился и отправился за очередной чашкой — не чтобы попить, а просто погреть руки. За поворотом в барную стойку за столиком сидела парочка. Пока жужжала кофе-машина, Андрей невольно прислушался: девушка, восторженно размахивая руками, втирала что-то парню, а тот лениво кивал. — Да нет, ты не понимаешь, это же совсем другое. Читала всю ночь, не отрываясь, вообще не заметила, как время прошло. Тут такой охрененный сюжет, что хоть каждый батл отдельно в рамочку и на стену, по выходным перечитывать. — Ты всегда так говоришь, — флегматично. — И что, я хоть раз ошибалась?! — Ну-у… — То-то же. Тогда парень поднял руки, словно сдаваясь, и Андрей увидел название книги. Фыркнул — ну просто судьба — книга ведь та самая, что кошак дал. Хотя, может, парочка и не о ней говорила… Не желая уходить на холод, студент заплатил ещё за два часа и, умостившись в уголке, снова незаметно задремал. Ему приснился мужчина в тёмно-синей полосатой шапке с опущенной головой, сидящий на скамейке у метро, и как только поезд подъехал, мужчина разбежался и прыгнул… Андрей не знал, он проснулся от страха или от голоса той самой девушки, проходившей мимо, чтобы поставить на место книгу. С колотящимся сердцем он проследил за ней взглядом, а когда парочка ушла, поднялся и хапнул книгу себе. Глянул на время — всего полчаса прошло, и открыл первую страницу. «Сообразно с законом, Цинциннату Ц. объявили смертный приговор шепотом». Это походило на наваждение, даже более реальное, чем, когда засыпаешь, кажется сон. Андрей, наверное, никогда ещё настолько не хотел прекратить чтение — и не мог. Его будто пожрала неведомая сила — распяла и медленно чавкала, поглощая кусок за куском. И… нет, парочка говорила явно не об этой книге. Здесь — никаких батлов, никаких сражений, только страшная, всепоглощающая сила — явно не из числа добрых. Книги же не могут быть настолько могущественными? Андрей искренне думал так до сих пор. В этом ошибался не он один. Облизав пересохшие губы, парень с силой вынырнул в реальность и заставил себя оторваться. Два часа прошли незаметно, и он буквально выбежал из кафе и таким же бегом добрался домой, даже не заглянув к коту. Там принял душ и сразу лёг спать, однако сон не шел. Шли мысли — слишком много и все навалом. Думалось о том, о чём не хотелось. Хотелось — не думать. Успев триста раз проклясть чертового кошака и пообещать себе больше никогда не читать такие ужасные книги, парень рывком поднялся с кровати, включив настольную лампу и замотавшись в одеяло, пошел к шкафу. Адское отродье стояло там. В другой обложке, другим шрифтом, но тут — без разницы. Он какое-то время не решался прикоснуться, а когда взял в руки, рассеянно поглядел в окно. И понял, и чертыхнулся. За окном в бешеном вальсе проклинал всё и вся ветер. Ему в ответ шумел первый снег. Но дело даже не в звуке, дело в холоде — там наверняка дрожит и мерзнет Его кот. Забыв обо всём на свете, Андрей кинул книгу на кровать и, прихватив вместе с одеялом пальто, тихо, чтобы не проснулась хозяйка, прошмыгнул в подъезд. Входные двери на ночь плотно закрывались, вряд ли животина смогла бы проскользнуть. Выбежав на улицу, Андрей сразу ощутил сильный порыв ветра в лицо, и засунув нос в поднятый воротник пальто, побежал по обочине, под балконами к норе. — Кошак. Эй, кошак, где ты? Откровенно говоря, Андрей сомневался, что ради него кот вылезет из холодного, но по крайней мере слабо продуваемого места, однако из чёрной дыры вскоре показались сначала желтые глаза, а потом и усатая морда. Парень закусил губу от радости, подполз поближе, хапнул котяру, крепко закутав у груди в пальто и накинутое поверх, на плечи, одеяло. Он на пару секунд перестал чувствовать и мороз, и ветер. — Куда пойдём, кошак, — прошептал. — Пошли лучше в подъезд. Если выкинут — то пусть вдвоём выкидывают. Конечно, он понимал, что кот мог сам переждать холод — замерзнуть, но не до смерти, но вдруг стал тем, кто «Мы в ответе…», поэтому поднялся на пролёт между третьим и четвёртым этажами и, прислонившись к нижней покрашенной в зелёной части стены, посадил животину на колени, закутав и его, и себя в одеяло. Прижав согнутые ноги поближе, Андрей склонил к плечу голову, задумался. Правда, на этот раз его мысли — не краеугольные острые камни, а такая мягкая, тёплая муть, на которой можно качаться, как на гамаке — размеренно, бесконечно. Через одеяло и пальто сидеть на кафеле почти не холодно. И от этого «не холодно» вдвойне приятно глядеть на воющую тёмную бездну за окном. Она — уже не ветер, она — бешеный пёс, бросающийся на стекло, но на стекле решетка, поэтому ничего не выходит, и от этого она воет и пляшет ещё злее. Мысли Андрея прервал странный звук. Вибрирующий, мелкий, точно где-то завели крошечный мотоциклетный двигатель. И разместили его прямо у парня на коленях. Удивившись, он осторожно положил руку на голову изрядно подросшего кошака и почесал его за ухом. Звук не прекратился. Единственно — меньше всего он был похож на мурчание. Если прислушаться, скорее, будто мелко-мелко всхлипывает и дрожит радостно чей-то дух. В полутёмном подъезде, где на третьем недавно сгорела лампочка, а на четвёртом угрожающе мигала; где никак не могли высохнуть покрашенные железные перила и на втором и первом этажах кто-то поразрисовал в похабные и не очень надписи побеленные стены и выдрал половину кафеля на пятом, Андрей ощутил чувство, схожее с откровением. Оно угрожало поменять его — незаметно, необратимо, а он веселился, как малолетка, и в жутком восторге незнамо от чего его сердце то опускалось до пят, то вырывалось из груди. * * * Хозяйка в домашних тапках спускалась по ступенькам. Андрей жил с ней достаточно, чтобы узнать шаг. Одна только мысль об этой женщина разбудила его, и, мельком глянув в окно, он увидел, что ещё едва светает. Тишина стояла, точно после шторма. Оглушающий штиль. — Ты здесь… — охнула хозяйка и наклонилась, чтобы лучше рассмотреть лицо напротив. — Я глаз не сомкнула, не знала, куда ты средь ночи кинулся. А ты тут… — Извините, — с трудом разлепил полоску рта тот. — Так, а ну вставай! Ты что, всю ночь так просидел?! Андрей неопределённо пожал плечами, однако подниматься не спешил. — Ну что ты? Что-то случилось? — хозяйка забеспокоилась всерьёз. — Что-то болит? Ты не можешь встать? Студент разрывался — ответить грубо или промолчать — затем успокоил порыв и простым, беспомощным движением раскрыл руки, показывая проснувшегося одновременно с ним кота. Тот повернул морду и ведьмацкими глазищами с сужающимися от яркого света зрачками уставился на женщину. Андрей почувствовал, как впиваются напряжённые когти в его пижамные штаны и поспешил укрыть питомца обратно. — Извините, — ещё раз вынуждено повторил. Недолгая пауза. — Ясно, — хозяйка неожиданно присела на корточки на последней ступеньке. — Можешь не рассказывать, у нас все соседи знают, что ты его подкармливаешь. И что же с вами делать? — Я его не оставлю, — поджал губы студент. Запнулся: — Если… Если Вы разрешите оставить его хотя бы пока не потеплеет, я… я, — он в порыве приподнялся и просяще заглянул женщине прямо в глаза, — я заплачу за него, как за ещё одного жильца, всю стипендию отдам, работать буду, а заплачу. Удивлённая хозяйка непроизвольно немного отпрянула от такого напора и сомкнула губы, а смущённый порывом Андрей сел обратно, забиваясь в угол. Что с ним? Совсем на него не похоже. Он же так старался сдерживать себя — быть достойным сенсея и чёрного пояса. Женщина молчала. Видно было — хотела отказать, но что-то ей мешало. — Что же с вами делать… — поднялась, отряхнула складки на юбке, рассеянно нахмурилась. Потом вздохнула: — Не знаю. Неси его пока домой, а там видно будет. Студент, не ожидавший даже такого согласия, вскочил, скрывая улыбку до ушей под опущенной головой. Всё утро, вплоть до времени, когда наступила пора отправляться в универ, Андрей точно мамаша провозился с кошаком. Умудрился даже помыть его, исцарапав все руки, и долго потом извинялся, расчёсывая мокрую шерсть своим гребешком для волос. Принёс питомцу поесть, а перед уходом запер в комнате. Надевая пальто, заглянул на кухню к колдующей над плитой хозяйке. Признательно улыбнулся: — Спасибо Вам. От такой улыбки хозяйка не растаяла, но немного смягчилась: — Иди уже, опоздаешь. Андрей кивнул, в последний раз заглянул к коту, натолкнувшись взглядом на книгу. Тихо выматерился сквозь зубы, хапнул её в рюкзак и побежал ловить маршрутку — доехать до метро. Уже приближаясь к трёхэтажному каменному зданию, он понял — день пропал — потому что сейчас пропал он, на самом деле его здесь нет, он пожран и захвачен в плен остатком недочитанных страниц. И они звали его, как профессиональные некроманты призывают из глубин вод утопленников. А он откликался — неохотно, но неуклонно, хотя бы потому, что в них лежала правда — искорёженная, покалеченная. Чужая и его собственная. Строки въедались в память — выжигали своё клеймо. А когда он поднял голову, оглушённый, то неясным, мутным зрением различил на последней странице — карандашом, мелким почерком: «Дочитал? Позвони мне. И» И издевательское, ниже: «+380…»