— Мистер Холмс?
— Освободите помещение.
Мужчина в военной форме кивнул и вышел в коридор. Его голос был хорошо слышен еще несколько минут, пока он отдавал приказы младшему персоналу.
— Напомните мне, по какой причине вы затребовали на финансирование проекта сумму большую, чем была оговорена?
— У нас возникли некоторые… трудности.
— Иными словами, вы ошиблись?
— Я бы не был столь категоричен…
Двери с шорохом разъехались в стороны, скрываясь в узких отверстиях в стене, пропуская небольшую группу людей в лабораторию.
Компьютеры, сотрудники — всё на станции работало на износ уже не первую неделю.
Мистер Холмс-старший был недоволен.
— Удалось вычислить ошибку? — невысокий мужчина чуть склонил голову, по его лицу нельзя было понять отношение к происходящему. Хотя предположить тщательно скрываемое бешенство было вполне уместно — столько денег, времени и усилий было потрачено.
— Нет, но мы работаем. На данной стадии безопаснее будет начать эксперимент с начала, благо образцов достаточно, необходимые клетки мы выделили. В следующий раз ошибки я не допущу.
— А с этим что?
За стеклом располагалась экранизированная и герметичная камера.
— Он нестабилен. Агрессивен, несколько недель назад сломал руку лаборантке, увидев шприц в руках. Быстро учится, его интеллект — уже на этом этапе — заслуживает отдельного внимания, но не выказывает никакого стремления к социальному контакту. Доктор Ликкен подозревает социопатию, но в данном возрасте выяснить ее тип невозможно. Физические данные оставляют желать лучшего — на прошлой неделе ввели пятьдесят миллиграмм метилфенидата — в результате получили воспаление слизистой глаз, тяжелую брадикардию и множественные переломы ребер, легкие, казалось, запланировали выскочить из груди.
— Значит, препараты…
— Безрезультатно. Реакция только отрицательная.
— Жаль, — мистер Холмс выдохнул. — Не хотелось бы останавливать проект на этой стадии. Такой прогресс с моего прошлого визита.
Большой кабинет был лишен одной стены, ее заменило крепкое стекло, позволяющее наблюдать за происходящим в лаборатории на нижнем ярусе.
— Крайне печально, — тихо повторил Холмс.
Его сыну, Майкрофту Холмсу, тихой, все подмечающей тенью следовавшей за своим родителем, это помещение напоминало детскую площадку. А кабинет — домик на дереве, из окна которого хорошо просматривались все аттракционы внизу. И операционный стол в дальнем углу, и белые контейнеры с символикой экологической безопасности… И даже самый ценный участок в центре, прикрытый куполом с вентиляционным трубами снаружи и детской мебелью внутри.
Вокруг этого вольера сновали ученые в серых защитных костюмах, отсоединяли датчики, камеры, аппаратуру, создающие внутри иллюзию вполне нормальной жизни. Тот же воздух, пускай и переживший несколько уровней фильтрации. Тот же уровень дневного света, только созданный жадными человеческими руками. И из-за прозрачных пластин камеры на маленький стерильный мир смотрели недовольные глаза. Рот бесшумно открывался, словно объект пытался что-то сказать, но голосовые связки развивались слишком медленно, и эксперимент выдавал некоторую безумную помесь из урчания, шипения и птичьего стрекота.
— Шерлок, должно быть, в ужасе.
Ученый с прилизанной макушкой с удивлением взглянул на своего собеседника.
— Вы дали ему имя?
— А почему бы и нет, Джим. У каждого должно быть имя. Тем более, я не собирался прекращать испытания.
— Теперь в этом нет необходимости, — Джим Мориарти пожал плечами.
Майкрофт читал на его лице абсолютную безмятежность. А вот лицо Холмса-старшего, не выражая ничего, одновременно выдавало очень много информации.
— Джим, зачем тут консоль жизнеобеспечения?
— Неделю назад у него остановилось сердце… Несколько раз.
— Причина?
— У него началось запоздалое формирования зубов, до прошлой недели приходилось кормить только жидкой пищей. И, возможно, его иммунная система была еще не совсем стабильна — один из технологов заявился с легким гриппом, чего, видимо, оказалось достаточно.
— Вы ничего не заметили?
— Нет, пока не начали искать причину остановки дыхания.
— Все скоро кончится, — профессор коснулся рукой стенки камеры. Хотя, наверное, глупо пытаться успокоить осужденного на смерть.
Там, за несколькими сантиметрами закаленного пластичного стекла, на мужчин смотрел совсем еще мальчишка, приблизительно лет десяти, с необычайно знакомыми серыми глазами и нездоровой худобой. Ромбовидные зрачки бешено пульсировали, стараясь уследить одновременно за несколькими фигурами в халатах. Мальчик тяжело дышал, вцепившись в ногу исцарапанной деревянной лошади-качалки. Темные волосы уже слегка вились и куцей челкой спадали на лоб, из чуть приоткрытого рта вырывались клубы пара — обогрев камеры уже отключили и температура быстро понижалась.
Взгляд жителя вольера внезапно перестал метаться по лабораторному помещению и замер на нескольких баллонах с жидким азотом, устанавливаемых в вентиляционную систему камеры.
Майкрофт качнул головой и шагнул вперед, впервые за два часа в этом здании заговорив:
— Почему азот?
— Сначала он, потом зарядим пропан и пройдемся по камере второй раз. На всякий случай.
— Джим, может, стоит усыпить его для начала?
— Мистер Холмс, я понимаю вашу символическую привязанность, но не стоит забывать, кто он. Он умрет быстро, если вас это успокоит.
— А вы жестоки, Мориарти, — Холмс-старший поджал губы, выражая свое недовольство, прежде чем покинуть кабинет.
На закрытой платформе, что находилась ниже, собрался весь персонал, вложивший в этот проект немало усилий. Десять лет упорной работы впустую.
Короткий уверенный кивок руководителя эксперимента — Джима Мориарти — и двое техников в серо-желтом облачении резко нажали на поручни баллонов.
Внутри застекленной камеры медленно леденели стены.
А маленький мальчик отчаянно колотил худыми ручками в холодное стекло и бесшумно кричал.
По щеке старика из отдела статистики скатилась скупая слеза.
Большая часть персонала стыдливо отводила глаза. Майкрофт заметил, как жались друг к дружке девчонки-лаборантки, не обращая внимания на текущую по щекам тушь.
Истерично визжали мониторы, оповещая о критическом состоянии объекта, теперь почти полностью скрытого за морозной коркой.
Звон разбитого стекла и алые капли крови, застывшие в тонкой ледяной ловушке и разбившиеся об пол с тихим звоном, стали для всех неожиданностью.
Майкрофт даже поймал себя на удивленном вдохе.
Дежурившие у камеры люди в белых комбинезонах дико закричали, царапая сквозь защитную ткань ноги — азот белым туманом застилал пол, человеческие кости ломались как хрустальный бокал. Люди падали, скрываясь под смертельным покровом, застывая на полу поломанными куклами.
Истерично визжала охранная система, сотрудницы ревели, оплакивая погибших технологов.
Джим Мориарти же, кажется, пребывал в легком приступе ярости.
— Его необходимо найти и немедленно! Если он покинет периметр…
Да, совершенно точно. Приступ ярости. Нахмуренные брови, повышенный тембр голоса, повышенное потоотделение.
— Учитывая, что мы находимся посреди лесного массива, а до ближайшего населенного пункта несколько тысяч километров — ему некуда бежать, — отец Майкрофта всегда очень удачно выбирал момент для появления на публике. Кажется, в один из таких моментов он умудрился познакомиться со своей будущей женой. — Полагаю, его пристрелят еще до того, как он доберется до главного корпуса.
Холмс-старший занял кресло за одним из столов в кабинете. Майкрофт предположил, что стол принадлежал Мориарти.
— Если есть повод для такого беспокойства, может быть, мне самому пора заняться вашей работой? — Холмс был крайне недоволен.
Майкрофт знал это выражение лица. Оно обычно сулило крайне тяжелые последствия для окружающих в ближайшем будущем.
— Он будет уничтожен в течение часа. Он опасен, а теперь вы в этом убедились, я надеюсь, и моя группа проследит за извлечением данных его генетического материала после физической смерти.
Холмс прервал не слишком убедительную речь своего ученого и поднялся на ноги, тяжело опираясь ладонью о стол. Майкрофт позволил себе нахмуриться — четыре дня проведенных в искусственном бодрствующем состоянии уже начали проявляться в поведении отца.
— Но вы сами явились причиной такого поведения, ведь есть вероятность, что несколько дополнительных исследований помогли бы взять под контроль его агрессивность.
— Объект опасен, еще раз повторяю, его поведение непредсказуемо, и он подлежит уничтожению. Ваша жалость тут неуместна, — Мориарти позволил себе то, чего не позволяли себе даже главы не последних в политической истории государств — повысил голос на Холмса. И это учитывая, что именно его интерес помог проекту «Silk» зайти так далеко.
Майкрофт подошел к столу и коротко взглянул на первоначальные данные проекта. Образец, изъятый учеными из материалов, доставленных космонавтами еще с того самого первого полета на Луну, был активен и живуч. Чужеродный генный материал был частично восстановлен с помощью человеческой ДНК и вживлен в сотню яйцеклеток. То, что выжило всего четыре из них, само по себе было чудом.
Сроки развития зародыша тоже поражали.
Майкрофт перелистнул страницу назад, запоздало выхватив из контекста одну фамилию.
— Мистер Холмс, вы выступали в качестве донора ДНК для стабилизации инородного генетического материала?
Майкрофт никогда не обращался к отцу так, как положено в обычных семьях. Упоминание о родстве не покидало их дома.
Холмс-старший придерживался мнения, что семейные отношения должны быть сохранены в очень жестких рамках, и сейчас он кивнул, слегка приподняв уголки губ, выказывая свое одобрение осмотрительности сына.
— Да, так же как и донором яйцеклеток была выбрана моя жена. Ее организм ранее не отторгал мой генетический материал, и после ряда тестов с гибридной ДНК опасения по поводу возможной неудачи полностью исчезли.
Майкрофт позволил себе нахмуриться.
— Полагаю, в этом случае данный образец на достойную долю процента принадлежит вам.
Майкрофт не сказал бы, что хотел когда-нибудь иметь брата. Тем более содержащего в себе внеземной генетический материал. Но теперь назвать эксперимент «Silk» детищем старшего Холмса только на бумаге не поворачивался язык. Майкрофт умело лгал в свои двадцать семь. Но теперь дело коснулось семьи.
Ведь мальчишка — Холмс.
По крайней мере, на сорок семь процентов.
***
Начальник охраны протиснулся между носящихся по комнате сотрудников и наклонился почти вплотную к Мориарти.
— Мы проверили периметр, обнаружили небольшие куски ткани на колючей проволоке. Объект покинул территорию. Мы пустили несколько групп с собаками. Ждем результатов.
— Твою мать.
Джим мельком взглянул на мистера Холмса-старшего и, получив в ответ кивок, покинул переполненное учеными помещение.
Объект необходимо найти и уничтожить.
Любыми методами.
***
В холодном металлическом вагоне с перегоревшими лампами, с позвякивающими содержимым в такт движению поезда ящиками, сидел мальчик. Обхватив руками острые коленки, он всматривался в подсвеченный не спящим городом горизонт. Огни приближались, и многолюдный Лондон вместе с ними. Мерный стук колес успокаивал, и постепенно глаза мальчика закрылись.
***
— Профессор Мориарти, — начальник службы безопасности нервно переступил с ноги на ногу. — Поисковые группы вышли за охраняемый периметр. Собаки потеряли след у железнодорожных путей.
Кучка генетиков неподалеку как-то слишком увлеченно перебирали документы.
— И? — голос Джима Мориарти был угрожающе спокоен. Что не могло не насторожить тех, кто умудрился проработать под его началом неполных десять лет.
Военный сглотнул. Слишком хорошо он понимал, что сейчас все находящиеся в этом здании в полной и беспросветной заднице. Фактически буквально.
Майкрофт не обратил внимания на слишком напряженную атмосферу в помещении, погрузившись в изучение экрана своего мобильного. Когда он заговорил, отец лишь чуть повернул голову.
— За последние два часа по данной территории прошло два поезда, оба с остановками на станциях Лондона. Дальнейшее следование до Эдинбурга.
Джим фыркнул, засунув руки в карманы халата.
— Великолепно. И какова вероятность, что этот ублюдок запрыгнул на поезд на скорости 250 километров в час…
— Ну, вам виднее, наверняка должны были остаться результаты тестов, разве нет? — Майкрофт позволил раздражению выскользнуть на поверхность.
— Мистер Холмс? — Джим Мориарти покосился в сторону своего благодетеля, ожидая, что тот, очевидно, прервет своего зарвавшегося щенка. Вот только его надежды были адресованы не тому человеку. Совершенно точно не тому.
— Разве он не прав, Джим? — для мужчины его положения, Холмс-старший не мог допустить нервных срывов. Учитывая обстоятельства, терять лицо в окружении подчиненных являлось бы собой окончательным крахом. Нужно было сохранять спокойствие. — За столько лет не было ни дня, насколько мне известно, чтобы вы не проводили тесты, испытания… У вас было столько времени, чтобы изучить этот проект как следует.
— Я не идиот. Все наблюдения тщательно записывались. Я не мог позволить себе быть неосторожным…
— И все-таки Шерлок умудрился сбежать почти час назад, а вы..
— Следи за языком, мальчик, — Джим переключился на Майкрофта, шагнув в его сторону. — У него нет и не может быть имени! Объект исследований, и не более.
Джим вскочил, в бессильной ярости ударив по столу. Кажется, его действительно выводил из себя тот факт, что Майкрофт совершенно серьезно олицетворял это имя с генетическим экспериментом.
— А вы все еще не знаете ни где он, ни как его найти, —, а вот Холмса-старшего вспышка гнева у его работника нисколько не удивила. — Джим, это чудовище создали вы. И вы тот, кто обязан был следить за степенью его свободы. Вы допустили эту ситуацию. Но, учитывая некоторые данные и тот факт, что я, очевидно, вверил вам слишком много контроля над ситуацией, чего нельзя было допускать… Майкрофт займется поимкой объекта исследований наравне с вами. И не дай бог, он решит вашу ошибку первым.
Мистер Холмс немного наклонил голову, позволяя молодому ученому увидеть тихое бешенство в своих чуть тронутых временем глазах.
— Вы поняли меня, Джим?
Джиму Мориарти оставалось лишь кивнуть.
Майкрофт Холмс принял слова отца к сведению и покинул душный кабинет.
Это дело определенно потребует всего его внимания.
