Майк Стэмфорд терпеть не мог оставаться на работе больше положенного времени. Ему за лишние полчаса не платят, хотя и могли бы.
И тем не менее приходилось, когда появлялись те, кто имел проблемы с восприятием времени. Таких на железной дороге было не много, но, как известно, паршивая овца всегда найдется.
Поезд до Эдинбурга опаздывал почти на час.
И Майку было наплевать на совершенно глупое оправдание: машинисту, видите ли, показалось что-то на путях. Просто не надо на работу выходить с пьяным перегаром. Вот он, Майк Стэмфорд, никогда не выпивал перед работой. Только во время.
Слава богу, его жена, пожалуй, слишком молодая для мужчины его возраста, уехала со своими вечно галдящими закадычными подругами на какой-то аукцион. Осталась бы дома — обязательно встретила бы воплями. Толку от этой бабы никакого, спустя пять лет брака Майк искренне считал, что согласился бы снова на ней жениться только в состоянии алкогольного опьянения.
Майк поправил выползающий из под рубашки не солидный животик и с тоской глянул на часы. Если в ближайшие минуты поезд не приедет, Майк сваливает — возможно, успеет снять какую-нибудь вусмерть пьяную бабенку в Альберт-пабе. Далековато, но это лучшее место из всех возможных, что работали в это время.
— Даже не думай. Вон уже подъезжают, — Джеффри, друг и напарник, подтянул сползающие без пояса штаны на болтающуюся как у свиньи задницу и, похоже, слишком много прочитал на лице друга. Майк довольно оскалился, у него самого вид сзади был что надо. Так он считал. А животик… ну, не такой он и большой, а если бы женушка не ныла без перерыва, может, и совсем бы не было. Хороший трах лучше всякого спорта, уж в этом Майк был уверен.
Поезд медленно тормозил, издавая ленивое постукивание колес.
Ряд закрытых свежевыкрашенных дверей товарных вагонов привел Майка Стэмфорда в уныние. Это же все надо проверить, а пока закончат, все мало-мальски симпатичные тетки разбредутся как коровы по чужим стойлам. Нет, ну какие же засранцы. Ну не могли приехать до конца смены… А еще лучше после, когда Джеффри остался бы дежурить на ночь один.
Майк вздохнул, еще раз подтянул штаны и двинулся вдоль поезда. Большинство вагонов пустовало, лишь немногие были заставлены неаккуратно заколоченными ящиками.
А вот ближе к последним вагонам дверь оказалась приоткрыта. Майк, предчувствуя неприятности на свою задницу, дернул за ручку.
Вагон был пустой, не считая пары запаянных ящиков в углу.
И безбилетного пассажира.
На дощатом полу лежал, свернувшись в белеющий клубок.
Щупленький такой мальчонка в грязных порванных штанишках.
— Это кто у нас тут нарушает-то?
Мальчик спросонья дернулся, как-то неуверенно пытаясь вырваться из под грубых широких ладоней дежурного. Худенькие ладошки мальчика сжали пустой коричневый мешок, видимо, использовавшийся в качестве одеяла, прижимая промерзшую за ночь мешковину к животу.
— Ты откуда, пацан?
Майк с удовольствием наблюдал, как мечутся детские глаза в поисках убежища. Сам виноват — нечего лазать по вагонам. И портить планы Майка на вечер тоже не стоило.
Джеффри, проходивший мимо, мельком глянул через плечо напарника и недовольно фыркнул.
— Бродяжка? Отведи в дежурку, запри и вызови полицию.
Стэмфорд еще раз посмотрел на ребенка.
И в голове крутой спиралью закрутилась идея.
Мальчик был худенький, совсем как девочка. И такие яркие, широко раскрытые глаза. И такие тоненькие ножки. Мысль очень быстро оформилась в полноценный сценарий. Возможно, жена была права, и у него в штанах всегда было больше, чем в голове?
Ну, честно говоря, Майк совершенно не стеснялся своих размеров и считал их довольно-таки приличными. Что бы там Ханна ни говорила. Но жена укатила в Атланту, а проводить вечер в пустой постели с бутылкой пива и ночным каналом как-то не хотелось совершенно. Так что грех было бы упускать такую возможность хорошенько отвести душу. И если вдруг что — кто будет слушать глупые россказни бездомного мальчишки?
— Слушай, ну ночь на дворе. Давай завтра.
— Да он до завтра сбежит. А мне нет резона ночью его сторожить.
— Я тебя заменю — никуда он не денется.
Джеффри равнодушно пожал плечами. Если Майк хочет проторчать всю ночь в маленькой комнатке с плохим приемом каналов и бездомным мальчишкой…
Пожалуйста, это его право.
— Но утром сразу вызови патруль, мало ли, что пацану в голову взбредет. Стащит что-нибудь, потом проблем не оберешься.
— Окей, — Майк уже не слушал, представляя эти губки вокруг своего члена. — Ну, пойдем со мной, до утра посидишь. Голодный, наверное, а?
Мальчик неуверенно кивнул, сползая босыми ногами на шершавый асфальт. И по-прежнему молчал. Больной, что ли.
Майк вел сонно потирающего глаза бледной ладошкой мальчика, стараясь не слишком сильно сжимать по птичьи тонкую ручку, не дай бог еще испугается и лови его потом. А рот уже непроизвольно наполняется слюной в предвкушении скорой разрядки. Майк Стэмфорд, ночной дежурный на станции Кингс-Кросс, искренне считал, что не имеет значения, кому вставлять — дырка есть дырка. Мальчик, девочка — какая разница, главное, чтобы не вырывался.
Мальчик шел рядом, осматривая платформу, и дрожал — пижамный комплект — не самая подходящая одежда для прогулок по ночному Лондону.
Фонари на платформе работали с перебоем, и периодически у стенки искрил кофейный автомат. Людей по дороге до дежурки не было, вокзал вообще будто вымер, даже вороны собрались. На скамейках уже с удобством устроились несколько бродяг. Погонять потом надо, правда, если мальчишка будет особенно сговорчивым, можно и подождать.
Майк на несколько секунд замешкался, разыскивая в необъятных карманах рабочей куртки ключи от комнаты персонала. Мальчик безучастно стоял рядом, разглядывая глубокие трещины в наскоро покрашенной деревянной двери, и не заметил косого взгляда мужчины в сторону служебного выхода. Джеффри как раз пытался натянуть на плечи потрепанное временем и любимым пуделем пальто, одновременно расписываясь за сдачу ключей. Еще несколько минут — и можно не беспокоиться о непрошеных гостях.
Шпингалет с тихим щелчком входит в пазы, и комната погружается в тишину. Но ненадолго, Майк торопливо включает старенький телевизор и мальчик на время выпадает из реальности — в широко раскрытых глазах отражаются мельтешащие на экране кадры вечерних новостей.
Кровавые репортажи пугали многих взрослых, а этот ребенок с таким искренним любопытством рассматривал места убийств и краж. Майк был даже рад, что уже воспитал и вырастил своего сына, и что больше не придется слышать извечное нытье от этого поганца. Сынок весь пошел в его бывшую.
Майк, убедившись, что мальчишка достаточно увлечен телевизором, кинулся шарить по сумке — полупустая упаковка презервативов стопроцентно лежала в одном из карманов.
А в ящике стола должна была остаться бутылка рома "Бакарди".
— Вот. Выпей. Замерз, наверное.
Щедро плеснув алкоголь в стакан с остатками содовой Стэмфорд протянул его мальчишке. И согреет, и притупит реакцию – Майку совсем не улыбалось ходить потом в царапинах. Мальчик, смешно нахмурив брови, осторожно понюхал края стакана. Похоже запах не пришелся ему по вкусу.
— Пей, быстрее согреешься. Аромат, конечно, не очень, но помогает.
Недовольные морщины на лбу не исчезли — похоже, слова Майка мальчишку не убедили.
Осталось только подождать, и с ним можно делать что угодно.
Может быть, даже по несколько раз за ночь.
Пара глотков, несколько минут — и мир в глазах ребенка превратится в калейдоскоп из звуков и теней. Майк неспешно расстегивал брюки, предвкушая хороший трах.
А уж если мальчишка целочка — вообще красота.
Вот только эпилептический припадок был неприятной неожиданностью.
Блядь, совершенно внезапно, с диким, режущим барабанные перепонки до слез, криком, пацан упал на дощатый пол и начал биться в мелких судорогах.
Майк попытался зажать голову мальчонки между колен и повернуть на бок, чтобы он не захлебнулся слюной, которая активно вытекала изо рта. Честно пытался. Но быстро отдернул руки, когда, только коснувшись кучерявой макушки, услышал отвратительный глухой звук ломающихся костей черепа. Почувствовав липкую жижу коленями через едва держащиеся на толстых боках брюки, мужчина посмотрел под ноги. Кровь, что больше напоминала разлившуюся нефть, темнела на полу под бьющимся мальчишкой — ребра торчали как вилы, разорвав тонкую кожу.
Господи…
Майк Стэмфорд вскочил, едва не поскользнувшись на кровавой луже, и собирался бежать к телефону-автомату. Но замер, едва коснувшись шпингалета.
Как он объяснит появление несовершеннолетнего ребенка с переломанными костями и рваной раной поздней ночью в своей дежурке? А алкоголь в его крови? Можно сослаться, что от мальчика изначально разило ромовым перегаром. Но когда его откачают в скорой и начнут задавать вопросы…
И могут вызвать Джеффри, ведь в расписании указано, что дежурить должен он.
А если выйти? Глотнуть пива в дешевой кафешке неподалеку – только чтобы успокоить немного расшалившиеся нервы. Потом вернуться и убраться.
А пока нужно хорошенько выпить. Убирать блевотину за выпившими друзьями — это одно. А отскребать мертвого мальчишку от пола, стараясь не извозить в крови форменную одежду — это уже совсем другая песня. И требует неслабой подзаправки.
***
В плохо освещенной комнатке было душно и ужасно воняло. В воздухе повис запах испорченной подсыхающей крови, лишь слегка перекрывая собою кисловатый аромат рвоты.
Слишком жарко и нечем дышать.
Кожа на тонких детских ручках будто разорвалась под давлением перестраивавшихся костей и мышц. Мальчик хрипел, пачкая пол кляксами от густой жижи. Пальцы на руках облезли, так что можно было рассмотреть фаланги.
Нервы тянулись из тела, сплетаясь в какой-то чудовищный, истекающий темной кровью, шевелящийся клубок прямо на полу. Липкая, еле заметная нить запуталась и завернулась в узел — нога, дернувшись влево, хрустнула, окончательно доламывая большеберцовую кость.
Мышцы. Нервы. Кости. Внутренние органы.
Все двигалось, перемешиваясь в безобразную желатиноподобную массу прямо внутри остатков измученного детского тела.
Было безумно больно.
Жидкости, теряемые тихо скулящим мальчиком, заливали пол, чуть слабо дымились, сразу же запекаясь на деревянной поверхности толстой липкой коркой.
Вместе с желчью на пол служебного помещения приступ рвоты вытолкнул из раскуроченной гортани детские зубы. Зрачки будто вибрировали в заплаканных глазах, темнея и заполняя всю белочную оболочку глаза. Тонкие, не оформившиеся толком тазовые кости лопнули, как натянутая хлопковая ткань. С тихим чпоком.
Несколько минут передышки.
Мальчик короткими вздохами осторожно втягивал воздух.
Вдох. Выдох.
Тихо тикали старенькие часы, отсчитывая секунды.
Время шло, чтобы начать все сначала.
***
Бары хороши тем, что время в них летит незаметно.
И это было прекрасно.
Память об умирающем мальчишке, оставленном в дежурке, и огорчение о неудавшемся сексе очень скоро вытеснил приятный алкогольный дурман.
Ночной Лондон после нескольких пинт ликера больше не был таким холодным. Воздух обжигал легкие, и в куртке стало слишком жарко.
Идти на пост совершенно не хотелось. Но необходимо — сидеть в тюрьме не хотелось еще больше.
Сторож у главных ворот проводил Стэмфорда неприязненным взглядом. Будто бы сам не таскает из дома и не прячет под стойкой по несколько банок пива на каждое дежурство.
А вот он, Майк, имеет полное право выпить — он, в отличие от некоторых, женат!
Мысленно послав куда подальше пожилого сторожа, Майк полез за ключами. Чертова особенность всех ключей — как только они нужны, сразу выясняется, что они завалились за подкладку.
Неприятный запах ударил в нос, моментально избавив желудок от содержимого. Горький привкус на губах вызвал желание опять напиться.
Но самым страшным оказался отнюдь не почерневший пол, не хрустящие под сапогами куски костей.
Маленького трупа в комнатке не было.
Окно в дежурке не предусмотрено, а дверь мужчина самолично закрывал на ключ.
Куда, твою мать, мог деться подохший щенок из запертой комнаты?!
Если бы вернулся Джеффри, то тут точно уже было бы полно полиции… Хотя с какой стати ему возвращаться?
А если не он, то...
Тогда кто?!
Майк лихорадочно думал, глаза метались по немногочисленным предметам мебели, пока не наткнулись на размазанные липкие следы пары босых ног.
Кровавый след тянулся через всю комнату, утыкаясь в закрытую шифоньерную дверь в дальнем углу.
Прятаться было больше негде.
Вот только как ребенок с ломающимися от любого движения костями встал и умудрился залезть в шкаф? По всем параметрам он должен был сдохнуть…
Дверца тихо открылась, зашуршали тряпки и запасная одежда.
Если пацан каким-то образом еще живой, Майк сам его добьет. Благо не много для этого нужно.
Неприятно, наверное, осознавать, что мысль о чьем-то убийстве окажется последней.
Но Майка Стэмфорда, ночного дежурного на станции Кингс-Кросс в Лондоне, никто не спрашивал.
Просто неожиданно в районе живота образовалась сквозная дыра. Будто к телу вплотную приставили помповое ружье и нажали на спуск.
Раздробленные в песок позвонки, остатки не до конца переваренного обеда вывалившиеся на пол вместе с кусками разорванного желудка. Совсем не этого ожидал мужчина, открывая дверь шкафа.
Перед безжизненным теперь лицом Майка Стэмфорда остановилась пара босых ног в бурых кровоподтеках. С длинных пальцев стекала густая масса, темно-бордовыми кляксами падая на пол.
Серые глаза оглядели комнату, зрачки медленно возвращались на свое положенное место. Липкая от высыхающих жидкостей кожа местами раскраснелась, организм торопливо приводил тело хозяина в нужное состояние. Новая кожа с мелкими, почти незаметными серыми пятнышками на шее и пояснице еще горела и чесалась.
Телевизор тихо шумел — голос ведущей дрогнул, когда на заднем плане завязалась драка.
С вешалки осторожно стянули клетчатую рубашку, и она мешком повисла на тощем теле. Пальцами нерешительно гладили молнию джинсов, будто знакомясь с неизвестным. Джинсы держались на честном слове и выпирающих бедренных косточках. Покрытым толстой коркой засохшей крови ногам в больших ботинках было неуютно.
Очень хотелось пить.
Но не ту отвратительно пахнущую жидкость в граненом стакане, что валялся на полу с единственным повреждением от падения — сколотым краем. Только не ее.
Поиски в маленькой комнатушке ни к чему не привели.
Глубокий вздох — и, повернув металлическую ручку, громко щелкнувшую затвором, долговязый парень вышел на платформу пустынного ночного вокзала.
Несколько маленьких шагов, новые ноги еще не окрепли, и ходить было не слишком удобно, каждое движение отдавалось неприятным пульсирующим давлением в суставах. И это не считая обуви размеров на десять больше. Фонари, похоже, окончательно потеряли желание честно работать и тихо трещали перегоревшими лампочками. Теперь платформа освещалась лишь одним телевизором, без перерыва транслирующим рекламные ролики.
Картинки метались, запертые в прямоугольном пространстве экрана, сменяясь друг другом и повторяясь по нескольку раз в минуту.
Парень в слишком большой, поношенной и натянутой кое-как одежде простоял на пустынной платформе пару часов, бездумно пялясь в экран. Почти два часа с беззвучной рекламой новой банковской программы и пропагандой здорового образа жизни, изредка разбавляемые предупреждениями о повышенной безнравственности населения. На секунду мелькнула мысль — если на самом деле все так плохо и страшно, может, не стоило убегать?
Но зацепиться за безрассудную идею не дал гулкий стук колес поезда, белеющей гусеницей выползающий из-за поворота. И почти одновременно с ним на платформу, под звонкий удар металлической сетчатой двери рабочего помещения, выполз маленький, давно облысевший и ворчливый носильщик, упрямо толкающий тележку с багажом чуть ли не втрое себя больше.
С шумом открылись двери поезда, выпуская нескольких сонных пассажиров. Некоторые подходили к старичку и тоскливо оглядывали сумки, кажущиеся еще не проснувшемуся мозгу непосильной ношей.
Парень в бесформенной, растянутой и поношенной одежде, что аккуратно зашел в поезд, тоже остался незамеченным. Вагон был почти пустой, несколько спящих студентов похрапывали, пуская слюни на форменные белые рубашки, и, судя по запаху, за их спокойный сон благодарить следовало алкоголь. В носу сразу же нещадно защипало, стоило только поглубже вдохнуть воздух вокруг спящей компании.
Темно-синий пиджак с вышитой золотой эмблемой на груди был осторожно вытянут из под тяжелой руки своего — теперь уже бывшего — хозяина. Ткань была приятной и такой теплой по сравнению с тонкой рубашкой, которая сейчас с трудом прикрывала узкие плечи, что не составило большого труда на время забыть про отвратительный запах дешевого пива, впитавшийся в пиджак.
Нетвердые шаги между пустыми рядами мягких сидений, до дальней двери. Что-то тянуло туда, в конец вагона, где сидел поглощенный книгой невысокий мужчина в темно-сером пальто. И пахло от него так странно. Недостаточно информации. Парень сел напротив человека, продолжая рассматривать незнакомца. Дышал подросток медленно, глубоко вбирая в легкие воздух, стараясь рассортировать приятную смесь ароматов, что нес на себе попутчик. Столько всего было намешано, что кружилась голова.
Парень неосознанно облизал потрескавшиеся губы.
Так вкусно пахло.
Он закрыл глаза, позволяя яркому водовороту запахов заполнить свой разум.
