Страницы их воспоминаний...

«Ты сможешь, у тебя всё получится. Это ведь ты, Элиот».

      Эти слова, сказанные Лео, в солнечный день на чаепитии прозвучали неожиданно, словно гром среди ясного неба. Я не знал как реагировать. Чувства, что переполняли меня в тот момент, были сродне горячему чаю в моих руках, чей мягкий аромат приятно щекотал ноздри. Я ощущал себя маленьким лепестком цветущего в саду фруктового дерева. Не утопал, а держался на плаву, медленно покачиваясь от малейшего дуновения ветра, оставляющего на поверхности напитка едва заметную рябь. Внутри стало так спокойно, словно своей фразой Лео забрал все тревоги. Конечно, возможно, было причастно и мероприятие, которое устроил Оскар Беззариус, но зародил, так сказать, подтолкнул меня именно Лео. В этом я не сомневался. Так какого же было моё удивление, когда той же ночью я застал мою опору, мою поддержку за… самоповреждением. Первой моей мыслью стало вырвать из его рук нож, что я и сделал. Рукоятка была горячей. Мои руки дрожали то ли от злости, то ли от страха. Моё спокойствие окончилось, едва успев начаться. «Что с тобой?» — едва слышно прошептал я одними губами, лишь одним усилием воли, сдерживая рвущуюся наружу дрожь в голосе. Непонимание окатило с ног до головы мощной волной, расплескав в голове капли страха, чьи разводы оставляли тонкие, но множественные следы отчаяния. Прикрыл рот одной рукой. На бёдрах Лео виднелись шрамы. Десятки шрамов различных размеров окрапились свежей кровью из новых порезов. — Это…? — Я сам, — будто читая мои мысли, перебивает Лео, не поднимая головы. Моя наивная последняя надежда, что виной тому приют разбивается в дребезги. Нож выскальзывает из пальцев. Ком вставший в горле, перерастает в тошноту. Я никогда не боялся крови, ведь, к сожалению, мне приходилось сталкиваться с ней и ни один раз, но сейчас всё по-другому. Запах железа неприятно и весьма навязчиво слышен, хотя, вероятно, это лишь игры моего разума. Не знаю. — Но... зачем? — хрипло, но уже более звучно задаю вопрос я и с ужасом понимаю, что, чёрт возьми, не желаю знать. Как маленький ребёнок, хочется закрыть глаза и забыть. Вытащить эту картину из памяти, чтобы не Думать. А подумать есть о чём. Что заставило Лео резать себя? Как долго это продолжается и сколько он собирался скрывать сия действо от меня?       У каждого есть свои демоны — внутренние терзания, этакие стрелы, что выстрелили когда-то по вине событий, людей или же чего иного. Понимаю. Душа каждого осквернена подобным, незаживающими ранами, которые кровоточат, медленно, но верно высасывая все силы. Но… Лео, что же на твоей, раз ты, необделённый умом и крепким внутренним стержнем, не смог найти иного выхода? — Прости, Элиот. Страшно. Лицо, и без того постоянно скрытое густой чёлкой, в полумраке ванной комнаты едва ли удаётся увидеть, однако не нужно лицезреть глазами, чтобы знать, что оно выражает. Мне впервые до мерзкой дрожи в коленях страшно.