Закрытая зона.

      Бэкхён начал засыпать. Лухан рассаживал свои игрушки, а Сехун задумчиво разглядывал двор школы. Чанёль направился к себе, и стало пусто. Мелодия, наигрываемая альфами, стихла, и стало как-то грустно.       В дверь осторожно постучали. Лухан бросил на Сехуна растерянный взгляд, а потом и вовсе спрятался за его спиной. – Ты чего? – удивился О. – Наши не стучат.       Дверь приоткрылась, и в комнату зашёл Кёнсу. – Ну, вы как? – спросил он, взглянув на Бэкхёна, уснувшего на коленях Сехуна. – Нормально, – ответил Се. – Твои лекарства оказались кстати. – Я рад, что смог помочь, – улыбнулся доктор. – Лухан-и, неужели я такой страшный? – Нет, – несмело ответил младший, выглянув из-за плеча учителя. – Просто, вы же нечасто балуете нас своими визитами, а если и приходите, то с парочкой шприцов.       Омежка поморщился, Сехун обнял его, а Кёнсу засмеялся. – Ну, теперь я буду чаще к вам приходить. Здоровье – самая важная ценность для омеги. Не хочу, чтобы из-за здешнего режима вы подвергали опасности своё будущее.       Лухан удивлённо хлопал глазами, ему было странно видеть то, как взрослые уже не первый раз за сегодня заботятся о них. О тех, кто, казалось бы, им никто. – Спасибо, – слезливо произнёс младший, выбираясь из-за Сехуна и несмело приближаясь к Кёнсу. – Идем, посиди рядом, – похлопал по кровати рядом с собой До. – Может, тебя что-то беспокоит? – У меня всё хорошо, – уверенно ответил Лухан. – А вот Криса часто беспокоят боли в спине, иногда у него в пояснице так стреляет, что он чуть не подпрыгивает от боли, но держится, и молча терпит, альфа, по его мнению, не должен жаловаться, но я-то всё вижу. У Джонина царапины медленно заживают, а у Чена иногда голова сильно кружится, а Тао…       Омежка с надеждой посмотрел на доктора. – С ним всё будет хорошо, сегодня он даже согласился поесть.       Сехун сам не понял, как облегчённый выдох сорвался с его губ. Кёнсу и Лухан удивлённо посмотрели на него. – Что? – невозмутимо сказал О. – Директор так переживает за него, что и мне передалось это волнение.       Кёнсу понимающе улыбнулся, а Лухан задумался. – Я думаю, что смогу помочь вашим альфам. Попробую уговорить Исина на обследование, ведь после того, как я устроился сюда, я ещё ни разу вас не осматривал, мне достались лишь готовые карты, по которым вы абсолютно здоровы, но порой бледность Бэкхёна меня пугает. – А почему их не обследовали? – удивился Сехун. – Было распоряжение, – виновато ответил До. – Боже, почему все вокруг так слепы? – злился О. – Сехун-а, успокойся, – начал Хан, поднимаясь и обнимая старшего за плечи. – Это ведь тюрьма, так и должно быть… – Нет, Ханни, – прервал младшего Кёнсу. – Это не тюрьма, поэтому я сделаю всё, чтобы добиться для вас нормальных условий. – Почему? – Потому что моя профессия – спасать жизни людей, и вы, все шестеро, нуждаетесь в моей помощи. Первые полгода работы я молчал, но теперь не могу, ситуация зашла слишком далеко. – В смысле? – насторожился Сехун.       Кёнсу лишь отвёл взгляд, он и так сказал слишком много. – Отдыхайте, завтра я поговорю с Исином. И да, пусть Бэкхён пару дней полежит в комнате, если преподаватели будут возмущаться, валите всё на меня. Спокойной ночи.       Старший поднялся и, растрепав светлую макушку Лухана, пошёл к выходу. – Спокойной ночи, – хором ответили Лухан и Сехун.       Младший плюхнулся на свою кровать. – Странный он, – усмехнулся Хань. – Как и все тут, – поддержал его Се. – Как ты вообще оказался в этом дурдоме? – А мне некуда больше было идти. Я только что закончил ВУЗ, у меня нет ни сбережений, ни дома, ни семьи. Я был так счастлив, когда Исин-ши согласился взять меня сюда. В тот день я благодарил родителей за то, что они с небес помогают мне жить. – А я думаю, что своим даже на небесах не нужен, – выдохнул Лухан. – Они всегда были ко мне строги, воспитывали так, как считали нужным, делая из меня преданного слугу своего господина. Они не понимали и не одобряли моей любви к Крису. Папа всё время твердил: ты – слуга, он – хозяин и ничего больше. За непослушание папка нередко поколачивал меня, а отец… Отцу было всё равно, ведь он ничего не видел кроме своего хозяина. Они так преданно служили семье Ву, а когда их сразила лихорадка, их просто закопали в общую могилу. Я много плакал тогда, пусть я не видел от них ничего хорошего, они всё-таки были самыми родными людьми на земле. В те дни Крис не отходил от меня, ему тоже часто влетало от отца за его мягкосердечность, но он всё равно приходил. Сидел со мной, пел песенки. Я даже не успел понять, когда он так резко изменился, а я стал для него чужим. В тот день многое изменилось…       Лухан тихо всхлипнул, Сехун переложил Бэкхёна на подушку и, укрыв его одеялом, сел рядом с Ханем, обнимая его. – В тот день к господину Ву пришли какие-то люди, они долго обсуждали что-то в кабинете, а потом он вышел и позвал Фаня. Когда мы с ним спустились, незнакомые люди осматривали дом. – Сынок, ты не мог бы сходить в наш клуб и принести мне документы, которые я там оставил. Заодно и развеешься, а то, поди, уже устал в четырёх стенах сидеть.       Крис с подозрением посмотрел на отца, а потом, взял куртку с вешалки и вышел из дома. Я по обычаю увязался следом. – Развлечёмся, Ханни? – спросил он, когда мы вошли внутрь. – А твой отец… – Подождёт. Знаешь, зачем он нас выпроводил?       Я с волнением вслушивался в каждое его слово. – Чтобы в доме лишних ушей не было. Эти людишки очень важные персоны, как я понял.       Мы решили, что зависнем в клубе ненадолго, а потом пойдём гулять на набережную. Крис отрывался на танцполе, а я сидел в баре, попивая разноцветный коктейль.       Те люди ворвались в клуб неожиданно, они припечатали Фаня к стене, я хотел было кинуться к нему, но он одними губами шепнул мне: «Не смей», и я замер. – Кто вы такие? Что вам нужно? – вырывался Крис из рук захватчиков. – Отдел по борьбе с оборотом наркотиков. Ву Ифань, вы обвиняетесь в сбыте и хранении наркотических веществ.       Я видел, как Крис непонимающе смотрел на полицейского. – Наркотики? Какие наркотики, вы бредите? – Нет, к нам поступила информация о том, что вы распространяете наркотики, поставляемые на нашу территорию организацией Сейсен. – Что? Это не правда! – Обыскать!       Двое мужчин снова прижали Криса к стенке и начали шарить по карманам. – А это что? – улыбнулся начальник отряда, мотая перед Крисом несколькими пакетиками с белым порошком. – Это не моё, – шокировано говорил Ифань. – Ну, да, – засмеялся мужчина. – Забирайте.       Полицейские попытались скрутить Криса, но он раскидал их в стороны и бросился к выходу. Мужчины рванули за ним. Я бросился следом, хватая в руки первое, что попалось под руки, стоило полицейским снова прижать Криса к стене, я ударил одного из них по голове, послышался звон стекла, а в моей руке осталось лишь горлышко от бутылки. Мужчина медленно обернулся, сползая на пол. – Ты дурак! – крикнул на меня Крис. – Я же сказал, не лезь. – Я тебя не оставлю, – говорил я, чувствуя его ладони на своих щеках. – Ты им не нужен, беги! – кричал он. – Нет! Я без тебя не выживу. – А со мной тем более! Беги, пока не поздно! – Поздно, – ответил я, когда нас окружил полицейский отряд.       Мы пытались вырваться, но их было больше. Помню, как пытаясь защитить себя и Криса, кидался на всех подряд. Помню ощущение чужой крови на своих руках, а потом мрак. Когда я открыл глаза, я лежал в какой-то комнате, там было темно и пахло сыростью. – Ифань! Фань! – шепнул я, а потом закричал. – Чего орёшь? – послышался спокойный голос Криса.       Я приподнялся и увидел его. Он сидел, прислонившись к холодной стене, в тусклом свете он казался таким бледным. Собрав все силы, я подполз к нему, положив голову на его колени. – Где мы? Что происходит? – спросил я, почувствовав, как его холодная рука запуталась в моих волосах. – Мы в тюрьме, Ханни! Меня обвиняют в связи с Сейсен и распространении наркотиков, а тебя в соучастии. – Но это ведь не правда, – всхлипнул я. – Это их не волнует. У них есть доказательства. – Фань, – несмело начал я. – А откуда взялись те пакетики?       Он усмехнулся и грустно вздохнул. – Не знаю, Ханни. – Врёшь же, – грустно сказал я. – Не вру, – ответил он, посмотрев на меня внимательно. – Я никогда не вру тебе, Ханни. Запомни – ты не знаешь, откуда эти пакетики, не знаешь кто такие Сейсен. Ты просто защищал своего хозяина, понял? Ты не знаешь, чем я занимаюсь и с кем общаюсь. – Крис… – Что? – злился он. – Ты понимаешь, что сам виноват в том, что попал сюда. Я же просил тебя не вмешиваться. Ты должен выбраться отсюда, понял? Поэтому, когда спросят, повтори всё то, что я только что тебе сказал. Возможно, тебя переведут в более приличное место, а то и вовсе отпустят. – Я никуда не пойду без тебя! Ты же… – Забудь! – сказал он равнодушно. – Всё забудь. – Но, Крис, я не смогу без тебя! Я люблю тебя! Ты мне нужен! – А ты мне нет! – рявкнул он, отталкивая меня. – Поэтому прошу, скажи то, что я попросил, и расстанемся по-хорошему.       Слёзы скопились в глазах, а тело задрожало – это был первый раз, когда любимый, истинный альфа напрямую отказался от меня. Было очень больно. Я плакал, пока комнату не открыли и меня не забрали. Мне задавали много вопросов, а я, как послушный мальчик повторял всё, что говорил мне мой альфа, проклиная себя за свою любовь.       Потом меня под конвоем отвезли домой, приказали собирать вещи. Я забрал всё самое дорогое и оказался здесь, какого же было моё удивление, когда я за завтраком увидел Криса. Он был удивлён не меньше. Мы просто стояли и смотрели друг на друга, пока один из охранников не толкнул меня к столу. Я не удержался и упал, ударившись о стул. – Эй, ты, – кинулся на бету Крис. – Ты не видишь, что перед тобой омега? – Ифань, не надо, – остановил его я, потирая шишку на затылке.       Альфа подлетел ко мне и помог подняться, прижимая к себе. Снова стало тепло, он внимательно осмотрел мою голову. – Что ты здесь делаешь? – спросил он. – Я же просил… – Я сделал всё, как ты сказал, но они всё равно привезли меня сюда. – Господи, за что? – прошептал он, прижимая меня к себе сильнее.       Я не знал что думать, он был то ласков, то груб. Все эти годы он то прогоняет, то обнимает вновь, а я… Я люблю его, хотя никак не могу понять.       Сехун крепче прижимал к себе плачущего парня, кажется, он начинал понимать Криса, но хотелось всё же узнать версию произошедшего и от альфы. – Успокойся, Ханни. Ложись спать. Утром загляну к вам. – Хорошо, Сехун-а, – кивнул младший, устраиваясь на кровати и прижимая к себе любимую игрушку.       Когда омежка закрыл глаза, Сехун потушил свет и вышел, думая о том, что услышал. Одно упоминание Сейсен бросало его в дрожь. Неужели Крис был связан с ними или…       Сехун открыл рот, от пришедшей в голову мысли, но его отвлекли скользнувшие по стене тени. Омега направился на свет, с целью разогнать нарушителей режима, но замер, понимая, что снова стал свидетелем того, чего видеть, по сути, был не должен.       Кёнсу вышел из комнаты омег и пошёл к выходу, разглядывая облупившиеся стены и заросшие паутиной углы. – Здесь не мешало бы сделать ремонт, – фыркнул он, замечая плесень на одном из подоконников. – Это никому не нужно, – ответил глубокий голос. – Джонин, что за привычка появляться из ниоткуда? – взволнованно спросил До. – Ты меня до инфаркта доведёшь. – А не надо шарахаться по корпусу «закрытой зоны» в столь поздний час. Что ты здесь забыл? – Я же просил… – А да, простите, доктор До, так что же вам здесь понадобилось? Снова пришли эксперименты ставить? – Джонин, я всего лишь пришёл навестить Бэкхёна… – У него есть Сехун и Лухан, они как-нибудь справятся. – Чего ты такой недовольный, между прочим… – Между прочим, я тоже просил тебя не крутиться возле этой каланчи, а ты меня послушал? Чего он вьётся за тобой, как привязанный? Пусть найдёт своего омегу и носится за ним, а чужих не трогает.       Джонин вышел из тени и оказался освещённым единственной на коридор лампой. – Или он слов не понимает? Ему популярно объяснить, что ты мой?! – Чего ты себе напридумывал опять? – спросил рассержено Кёнсу. – Чанёль мой друг, к тому же, я пока свободный омега!       До дёрнулся, замечая искры в глазах напротив. – Повтори… – Джонин, я… – Кёнсу не мог смотреть на младшего, слёзы собрались в глазах. – Я не знаю!       Омега заплакал, а альфа в два шага оказался возле него, крепко обнимая. – Прости, – шептал Джонин, прижимая к себе старшего. – Я напугал тебя? Прости. Я просто не могу видеть того, как этот Пак увивается за тобой. Я готов разорвать его на части. Я так люблю тебя, Кённи, и не могу контролировать свою ревность. – Нет, это ты меня прости. Я не могу открыто признать наши отношения, поэтому на заявления, что у меня есть альфа, он просто смеётся, хотя прекрасно чувствует твой запах на мне.       Джонин нежно поцеловал омегу в губы, сминая, кусая, зализывая ранки. – Мне осточертели эти тайные встречи, мне хочется быть рядом с тобой, но я боюсь, что если кто-нибудь узнает о нас, тебя заберут у меня, а я не смогу без тебя, Джонин-а.       Кёнсу прижался к Каю сильнее, альфа нежно поцеловал его в висок. – Ничего не бойся, осталось совсем немного, я выйду отсюда, и мы начнём новую жизнь.       Кёнсу поднял на младшего красные глаза. Джонин казался таким волшебным сейчас, но тут же врезались в сознание слова Исина: «Министр сказал, что они должны исчезнуть». Омега неосознанно потянулся за поцелуем, Кай тут же прижал его к себе, а в голове Кёнсу то и дело мелькало: «Пусть младше, пусть ревнивый, пусть немного не в себе, но он ведь любит меня. Он ведь мой альфа. Никому его не отдам, слышите?!».       Они сидели на подоконнике, крепко обнявшись, и шептали друг другу всякие глупости. – Лухан пожаловался, что у тебя царапины медленно заживают, правда? Почему ты мне не сказал? – Хан просто слишком впечатлительный. Я всего лишь порезался струной, а он панику поднял. – Дай посмотрю, – настаивал омега, поймав альфу за руку.       Джонин не сопротивлялся, когда Кёнсу с немного хмурым видом осматривал порез. – Что-то мне не нравится, – тихо сказал омега, касаясь губами ярко-красного шрама на пальце альфы. – У тебя такие нежные губы, – улыбнулся Джонин. – Порой я задаюсь вопросом, почему такому идеальному омеге достался такой ужасный альфа. – Ты не ужасный, малыш, – обнял Кая До. – Ты самый лучший. – Был бы лучшим, не оказался бы здесь. Не заставил бы тебя страдать, переживать за меня. Не испортил бы твоего брата. Я, знаешь, боюсь, что однажды сорвусь на тебе. Кённи, я ведь не могу контролировать себя, когда злюсь. – Не вини себя, это всё те жестокие люди, но я, я люблю тебя любым.       Джонин обнял Кёнсу, утыкаясь носом в каштановые волосы. Тень скользнула по стене, и кто-то опустился рядом. – Ну, чего вы сопли тут развели? – спросил Чонде. – Всё будет хорошо. Кённи, тебе пора к себе, иначе кто-нибудь из охраны заметит тебя. – Да, сейчас, – ответил омега, потянувшись к Чену. – Только отвешу одному упрямому альфе подзатыльник. – Ащ, брат, за что?! – возмутился Чен. – Почему я последним узнаю, что к тебе снова вернулись головокружения? – Не бери в голову. – Чен! У тебя было обширное сотрясение мозга, ты вообще о чём думаешь? Я не для этого перевернул весь город, чтобы найти ваши холодные тела. Я почти полтора года сходил с ума, когда вы однажды просто исчезли из дома. Я думал, что снова потерял тебя, не заставляй меня переживать. – Хён, – ласково сказал Чонде. – Я больше никогда не потеряюсь, обещаю.       Чонде обнял старшего, в тот момент, когда лёгкий ветерок донёс до них аромат фиалок. – Сехун-а, подслушивать нехорошо, – засмеялся Джонин, замечая растерянного О. – Я это… Случайно… – Да ладно, ничего такого сверхсекретного он не узнал, – ответил Чонде. – Хотя, никто кроме нас тут не знает о том, что мы с Кёнсу родственники. – Сехун-и, ты же никому не скажешь? – грустно спросил Кёнсу. – Я не хочу потерять их снова. – Конечно, не скажу, – улыбнулся младший омега. – Но соглашусь с Чонде, сегодня вам лучше разойтись. Вам повезло, что вас обнаружил я, а не кто-нибудь из охраны. Уже поздно. – Сехун прав, – кивнул Джонин. – Иди.       Альфа выпустил омегу из объятий. Кёнсу нежно поцеловал Джонина, чмокнул брата в щёку и, помахав Сехуну, пошёл к выходу. – Он что-то скрывает, – сказал Джонин. – Я слишком сильно ощущаю его страх. – Если это что-то серьёзное, он скажет нам, не для того, чтобы пустить всё на самотёк, он добрался сюда. Он искал меня столько лет, Джонин, а когда нашёл, снова чуть не потерял, но уже нас, он не выдержит ещё одного удара. Он пожертвует собой, но не даст причинить тебе вред. – Я знаю, Чен, знаю, но мне не нужны его жертвы, понимаешь? Мне нужен только он, целым и невредимым, с улыбкой на лице, с той, с которой я увидел его впервые, три года назад.       Альфы синхронно вздохнули. – Сехун-и, иди спать, – улыбнулся старшему Чонде. – Мы тоже уже идём.       Втроём они направились в сторону своих комнат. Сехун, убедившись, что мальчики зашли к себе, направился в своё жилище.       Голова закипала от полученной информации, омега, не раздеваясь, плюхнулся на кровать, но тут же почувствовал под собой папку, оставленную на «потом». – Да, добей себя, Сехун-и, – выдохнул омега, вытаскивая из-под себя документы и открывая.       С первой страницы на него смотрел темноволосый альфа, его взгляд был пропитан ненавистью. – Хуан Цзытао, – прочитал Сехун приписку карандашом над фото, а потом начал вчитываться в напечатанный текст. – Альфа, на момент задержания шестнадцать лет. Был задержан во время попытки зачистить одно из мест стоянки Сейсен. Подозревается в участии в подготовке взрывов.       Сехун хлопал глазами, пытаясь сдержать слёзы, вчитываясь в даты, одну из которых, он запомнил навсегда. Сквозь слёзы омега заметил записку, прикреплённую к корке папки, она была написана карандашом, тем же почерком, что и имя альфы.        «Сехун-и, прости, что не смог сказать тебе этого лично, но я боялся, что узнав о том, что Тао состоит в Сейсен, ты уйдёшь и откажешься помогать мне, но поверь, все эти дела натянуты за уши. Тао просто запутался, он никого не убивал. Я знаю. Ты можешь отказаться и уйти, но подумай над тем, что если за этих детей никто не заступится, они исчезнут. Я буду надеяться на твоё благоразумие. Чжан Исин».       Сехун заплакал сильнее, Сейсен была его ночным кошмаром, любое упоминание этих монстров, делало его слабым ребёнком. Он вспоминал, как рыдал над могилами родителей и проклинал те жуткие идеалы. Его родители были истинной парой, они соблюдали все обычаи, так почему их больше нет?       Сехун злился на Исина, но понимал, что директор прав, узнай он раньше о том, что ему снова придётся столкнуться с идеалами Сейсен, он бы лучше умер от голода, но не пришёл бы сюда. Но сейчас, узнав ребят, он не сможет от них отвернуться, пусть этот Тао и состоит в Сейсен, но Крис, Лухан, Бэкхён, Джонин и Чен любят его, а этим мальчишкам Сехун научился верить.       Омега медленно подошёл к окну и, к своему удивлению, встретился с заплаканными глазами Исина. Директор смотрел в окно из своей комнаты, он выглядел таким бледным, измученным и обречённым.       Сехун вытер рукавом слёзы, Исин растерянно улыбнулся и жестом указал на маленькую скамейку возле жилого корпуса. О отрицательно помотал головой, указывая на часы и отправляя Исина спать. Мужчина снова улыбнулся, вытирая свои щёки, и кивнул. – Поговорим завтра? – прочитал по губам старшего Се и утвердительно кивнул.       Ему о многом хотелось расспросить директора, но лишь на один вопрос он ждал самого честного ответа, а именно хотелось спросить о том, какая угроза нависла над этими вздорными, но такими искренними детьми. Омега лег в кровать и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, вдыхая запах ландышей, что исходил от записки Исина, спрятанной под подушкой. Его папа имел похожий запах, который помогал Сехуну расслабиться и уснуть.       Утром будильник зазвенел в семь утра. Солнце ещё только показалось, поэтому за окном была неприятная серость. Сехун потянулся и пошёл умываться, от слёз лицо немного припухло, О мысленно поругал себя за слабость и, собравшись, сложил папки на столе, оставив себе лишь письмо Исина.       В половине восьмого послышался шум посуды, это значит, что Минсок со своими поварятами принялись за завтрак.       О натянул на себя футболку, влез в джинсы и, поправив очки на носу, вышел из комнаты. Сперва он заглянул в комнату Чонде и Джонина. Чен сонно потирал глаза, пытаясь растолкать друга. – Доброе утро, – улыбнулся Сехун, наблюдая за бурчащим что-то Джонином. – Вижу, вы уже проснулись. – Ну, частично, – хихикнул Чен, стягивая с младшего одеяло, которым он накрылся с головой. – Сехун-и, стукни этого противного куда-нибудь. – Что значит стукни? – возмутился Чонде. – Я сейчас схожу за Кёнсу, и он сделает тебе какой-нибудь болючий укол. – Не сделает, он слишком меня любит, – ответил Кай, показав другу язык. – Давай, Джонин, поднимайся, завтрак ждать не будет, – бурчал Чонде. – Ты так торопишься к своей «булке»? Иди, я тебя не держу. – Ким Джонин! – уже строго гаркнул Чен, а Кай, состроив недовольную мордочку, всё же поднялся. – Хорошо, братик, – обнял старшего Джонин. – Но я не в состоянии передвигаться… – Горе ты луковое. За что только Кёнсу тебя любит? – Но ведь ты тоже любишь меня, хён, – пролепетал Джонин, усевшись на кровать и прикрывая глаза. – Не спи только, – улыбнулся Чонде, натягивая на младшего футболку. – У вас всегда так весело? – улыбнулся Сехун. – Ага, – кивнул Чен. – Это чудо полночи на свиданки бегает, а утром, на завтрак, я его на себе тащу. – Ясно, собирайтесь и не опаздывайте на занятия. – Хорошо, Сехун-и, – сказал Джонин, протягивая ногу Чонде. – Но пай-мальчиками быть не обещаем.        Сехун засмеялся, прикрывая дверь и направляясь в следующую комнату. Лухан был уже одет и рассаживал свои игрушки. – С добрым утром, – улыбнулся старший. – С добрым, – отозвался Лухан, но, обернувшись, нахмурился. – А чего это у тебя с глазами? Ты плакал? – Всё хорошо, Ханни, – ответил старший. – Нет, мне это не нравится, скажи, кто тебя обидел, мы…       Сехун обнял младшего. – Всё хорошо, просто мне всегда немного трудно на новом месте. Не переживай, а лучше, иди на завтрак. – А Бэкки? – Я разбужу его и покормлю, иди. – Да, вот только Криса захвачу, – улыбнулся Лухан, и они с Сехуном вошли в соседнюю комнату. О ещё не был в ней. Стоило Лухану открыть дверь, Сехун замер. Его нос уловил два столь противоречивых запаха хвои и ментола.       Крис стоял перед дверью, видимо только собравшись выходить. – Привет, – улыбнулся Хан. – Идём завтракать?       Альфа прошёл мимо омеги, слегка поклонившись Сехуну. – Фань! – крикнул ему в след Лухан. – Так не пойдёт, стой! У нас что, сегодня по расписанию день игнора, да?       Омега побежал следом, и еле нагнав, обхватил шею старшего руками и повис на нём. – Хан, – недовольно пробурчал Крис, но Лухана с себя не скинул, направившись в столовую.       Сехун улыбнулся, но сердце не перестало учащённо биться. Этот запах, он сводит с ума, затмевая ментоловый аромат Криса. Этот аромат заставлял дышать полной грудью.       Омега переступил порог комнаты, здесь всё было слишком обычно, комната не выдавала никаких привязанностей или зависимостей своих хозяев, лишь стопка журналов лежала на столе.       Сехун неосознанно опустился на одну из кроватей, руки потянулись к подушке, тут же обнимая её, и вдыхая любимый с детства запах. – Нет, – шептал омега, а слёзы снова сорвались с глаз. – Этого не может быть, почему жизнь так жестока? – Сехун-а? – послышался неуверенный голос. – Ты плачешь?       Бэкхён стоял в дверях, закутавшись в одеяло. Сехун нервно вытер лицо и натянул улыбку. – Ты зачем вышел? Я же… – Я не умираю же, – улыбнулся младший. – А ты чего уткнулся в подушку? Тао не любит, когда трогают его вещи. – Я… – растерялся Сехун, положив подушку на место. – Ладно, – хихикнул Бэкхён. – Поговорим, когда умные мысли вернутся в твою светлую головушку. У меня к тебе маленькая просьба, можно я воспользуюсь твоей ванной? Душевые Юнсу драит, а мне бы помыться. – Да, конечно, иди. У меня открыто. Я сейчас схожу за твоим завтраком. Сиди у меня. – Хорошо, – кивнул Бён, направляясь в нужную комнату.       Сехун поднялся и на ватных ногах вышел из комнаты, но запах хвои словно въелся под кожу.       В столовой было шумно, Чонде, Джонин и Лухан что-то обсуждали, Крис делал вид, что не знаком с ними, но то и дело кидал взгляды на Джонина, когда тот прижимался к омеге слишком близко. – Сехун-и, ты чего застыл в дверях, проходи, – крикнул Чонде, махнув старшему рукой. – Посиди с нами, поешь. – В следующий раз, меня Бэкхён ждёт, – улыбнулся омега, а потом подошёл к Минсоку, спрятавшемуся за своими кастрюльками. – Доброе утро, хён, – сказал Сехун, наконец, обнаружив старшего среди горы посуды. – Ты чего такой хмурый с утра? – Утро доброе, – отозвался Мин. – Плохо спал. – Ясно, – кивнул Сехун, уловив направление взгляда старшего, который следил сейчас за тем, как Чонде и Джонин щекотали убегающего от них Лухана. – Дети, – синхронно вздохнули старшие омеги и переглянулись.       Минсок несмело улыбнулся. – Хен, а ты давно здесь работаешь? – спросил Сехун, собирая завтрак себе и Бэкхёну. – Около года, а что? – улыбнулся повар. – Ты должно быть в курсе всего, что тут происходит, – ответил О. – Ты, наверное, успел хорошо пообщаться с ребятами? – Ну, я так не думаю, тебе вон за один день удалось сблизиться с ними так, как еще никому в этом месте. Даже к Исину они еще относятся настороженно, а про остальных я вообще молчу.       Громкий крик Лухана прервал беседу старших. Мальчик прибежал к Сехуну, прячась за его спиной. О ощутил руки, что сомкнулись на его талии. – Так нечестно, – пробурчал Джонин. – Ханни, спина Сехуна не лучшее место для того, чтобы прятаться. – Вы замучили, – ответил Хань, выглядывая из-за плеча старшего. – Я сколько могу повторять, что жутко боюсь этих монстров. – Где монстр? Это? – спросил Чонде, раскрывая ладонь и показывая Лухану большого чёрного паука.       Младший снова завизжал, утыкаясь лицом где-то между лопаток Сехуна. – Господи, где ты его взял? – послышался голос Минсока. – О, тут много таких, – ответил Джонин. – Это… – возмутился Минсок. – Антисанитария, паук в столовой! – Это ты начальству своему скажи, – ответил Крис, отцепляя Лухана от Сехуна. – Паук это ещё самое безобидное из того, что можно здесь увидеть. Иногда твари и похуже заползают. – Похуже? – с подозрением спросил Сехун. – Летом Тао убил змею возле кровати Бэкки, – ответил Джонин. – А про крыс и мышей я вообще молчу. – Почему вы ничего не говорили? – удивился повар. – А разве кому-то есть до нас дело? – спросил Чонде, подходя к Минсоку со спины и умостив подбородок на его плече. – В первый год пребывания здесь нам ясно дали понять, кто мы такие и какие у нас права. – Чонде, – нервно промямлил Мин. – Ты не мог бы отойти от меня? – Хорошо, дорогой, – улыбнулся альфа, а старший завис на сияющей улыбке.       Джонин и Крис ухмыльнулись, Лухан хихикнул, а Сехун лишь вздохнул. – Ладно, я пойду к Бэкки, а вы четверо, марш на занятия.       Лухан, Крис и Джонин побежали к выходу, провожая Сехуна до лестницы. – Ханни, вечером жду от тебя отчёт, – крикнул им в след О. – Хорошо, Сехун-и.       Чонде бросил паука на пол, раздавив ботинком. – Живодёр, – шикнул Минсок. – А я должен был пустить его в твои кастрюльки? Хочешь, поймаю тебе другого? – Ты дурак или прикидываешься? – Я влюблён, а это значит, что для тебя я готов быть кем угодно, только скажи… – Не начинай, – пробурчал Мин. – Почему ты убежал вчера? Тебе же понравилось, ты… – Бред! Ты бредишь, Чонде! Между нами нет, не было и ничего не будет. Я понимаю, в тебе бушуют гормоны. Всё это пройдёт. Ты повзрослеешь и… – Ты считаешь меня ребёнком, – усмехнулся альфа. – Обидно.       Минсок почувствовал, как сердце ёкнуло, стоило увидеть грустный взгляд. Как? Как у этого человека получается быть таким разным? Его так много, а он, Ким Минсок, он один, у него одно разбитое сердце, которому сложно снова полюбить. – Я не ребёнок, Мин. И я решил, что ты мне нужен! Я не остановлюсь ни перед чем, слышишь!       Чонде подался вперёд, снова чувствуя на губах сладкий вкус губ своего омеги, своей истинной пары, но страх взял своё, испугавшись, что его снова оттолкнут, он сделал шаг назад, убегая на занятия.       Минсок нервно прикоснулся пальцами к пышущим губам. – А меня ты спросил? – прошептал омега. – Кто дал тебе право решать за нас обоих?!       Когда Сехун вернулся в комнату, Бэкхён сидел на кровати и со слезами на глазах вчитывался в содержание папок Исина. Услышав шум, он нервно вытер щёки. – Прости, я не хотел, тебя долго не было, а они…       О поставил поднос с завтраком на стол и подошёл к младшему. – Я понимаю, – кивнул Сехун, вытирая ладонями щёки Бэкхёна. – Теперь я знаю, почему все нас так ненавидят, – сказал Бён – Мы такие ужасные по этим бумажкам. Теперь я понимаю, что заслужил те упреки и побои от своего альфы. Я бы тоже себя возненавидел, прочитав это, но ведь я…       Младший снова заплакал. Его трясло. Боль, желание, отчаяние, ненависть, всё сейчас смешалось в нём. Запах сирени усиливался, значит, действие лекарства заканчивалось.       Сехун крепче обнял парня, вспоминая свою первую течку, объятия папы и странные желания, возникающие внутри. Он понимал, как было трудно научиться контролировать себя в первый раз. Папа говорил о том, что если ты ещё не встретил своего альфу, не знаешь, чем он пахнет, переносить течку легче, но вот если альфа уже вошёл в твою жизнь, хочется пойти на всё, чтобы ощутить его рядом. – Он никогда не простит меня. Он никогда не придёт ко мне. Он ненавидит меня, но почему я не вижу никого, кроме него? – шептал Бэкхён. – Законы истинности не так просто нарушить, Бэкхён-и. Альфы звереют, чувствуя на омеге чужой запах. – Но я ни с кем не спал, Сехун-и! Он пытался заставить меня. Он пытался изнасиловать меня, но я защищался, я хотел только, чтобы меня отпустили, тот нож… – Тише, тебе нужно успокоиться, покушать и принять лекарство. – Нет, сначала я расскажу тебе, как всё было. Не хочу, чтобы ты тоже считал меня шлюхой. – Бэкки, я не… – Я хочу!       Сехун лишь молча кивнул, ободряюще похлопав младшего по спине. – Я никогда не знал своих родителей, рос среди элитных проституток. Публичным домом руководил красивый омега, поговаривали, что он всегда навещал детские дома, чтобы выбрать самые лучшие экземпляры в свою коллекцию. Из тихих сирот он делал дорогой товар. Сам он спускался к клиентам не так часто, хотя старшие омеги шептали, что среди его почитателей был даже сам президент. В этом была логика, потому что все закрывали глаза на деятельность этого места, а зал ломился от желающих вкусить плод грешной любви.       У «папы» был принцип, он не выпускал товар в свет до первой течки, считая, что если омега переспит с кем-то до полного созревания, его запах не будет таким чистым, а то и вовсе превратится в вонь, смешавшись с запахом первого партнера. Поэтому лет до семи я жил припеваючи, окружённый заботой нянек, но потом «папа» объявил, что пора начинать взрослеть. Каждодневные занятия и тренировки. Нас обучали всему: танцам, пению, грамматике, ведь наши омежки были не просто подстилками на ночь, они должны были уметь поддержать беседу.       Меня это ужасно раздражало, я убегал, носился с дворовыми мальчишками, рос вздорным ребёнком, устраивая своим нянькам подлянки.       Однажды «папа» вызвал меня к себе за очередное баловство. Я лишь наивно хлопал глазками. – Ну, что за чертёнок в теле ангела, – говорил он. – Ты погубишь любого, стоит только захотеть. Иди сюда, думаю, что пришло время научить тебя кое-чему новому, малыш.       Он надавил мне на плечи, опуская на колени перед собой, а потом распахнул свой халат. Под ним ничего не было, и моё лицо оказалось на уровне его паха. – Урок первый, – шепнул он, проведя рукой по своему члену, который начал набухать. – Открой ротик, малыш.       Как я всё это выдержал, не помню, очнулся уже в комнате, меня несколько раз вывернуло наизнанку, а ещё я полночи полоскал рот кипятком. После того случая, за любую мелкую провинность, он наказывал меня, опуская на колени, а я не мог сопротивляться, потому что этот человек дал мне кров.       Однажды вместе со своими дворовыми друзьями, я ввязался в драку, дошло до поножовщины, приехала полиция, и нас отвезли в участок. Я уже предвкушал веселенькую ночку, не замечая, как начальник отделения буквально пожирает меня взглядом.       «Папа» был в ярости, он кричал на меня, ударил пару раз, пока мы добирались до дома, говорил, что я сам нашёл проблемы на свою задницу. Я лишь молча слушал, понимая, что он прав. Вечером я ждал очередную порцию наказания, но каково же было моё удивление, когда вместе с «папой» в мою комнату вошёл тот мужчина-полицейский. – Он в полном вашем распоряжении, – сказал «папа», зло посмотрев на альфу. – А ты не стреляй глазками, красавчик, всё по-честному. Ты мне, я тебе. – Надеюсь, что наш уговор останется в силе и вы… – Не кипишуй, ступай, мы с Бэкки сами разберёмся.       Альфа вытолкнул сопротивляющегося омегу за дверь и щелкнул замком. – Что вам нужно? – спросил я, пятясь к стене. – Ну, ты умный мальчик, догадайся.       Он сделал шаг ко мне, а я отступал назад. – Твой «папочка» сказал, что ты хорошо работаешь ротиком, вот я и хочу убедиться.       На глазах выступили слёзы, а чего я хотел, за свободу приходилось платить. Он подходил ближе, пока я не упёрся в стенку. – Приехали, – засмеялся он. – Что ж, чем больше ты будешь сопротивляться, тем дольше я буду держать тебя. Давай сделаем это по-быстрому, иначе я ведь могу возобновить твоё дело.       Он резко опустил меня на колени. – Давай, малыш, отрабатывай свою свободу.       Я плакал, но знал, что если буду сопротивляться, будет хуже. Тогда я впервые почувствовал себя настоящим мусором, утирая сперму со своего лица. Альфа лишь притянул меня к себе за волосы и кинул на кровать. – Мне понравилось, а что ты ещё умеешь, маленькая дрянь?       Я в панике начал выбираться из его рук, но альфа крепко припечатал меня к кровати. Нет, «папа» не мог так поступить со мной, он же обещал, что до первой течки никто не притронется ко мне. Альфа разрывал мою одежду. Я пытался сопротивляться, но он бил меня. Когда я почувствовал, как его член потёрся о мои ягодицы, я запаниковал и из последних сил отпихнул его от себя. Он засмеялся и снова начал наступать. Я оказался прижатым к стене. Рука шарила по тумбочке рядом и, когда он снова накинулся на меня, я ударил его изо всех сил первым, что попалось под руку. Я бил его снова и снова, только когда я увидел кровь на своих руках и нож, что сжимали мои пальцы, я остановился.       Мужчина рухнул на пол, а я сорвался к двери. Тогда я бежал, не видя ничего перед собой, пока не оказался в каком-то подвале. Через несколько дней, когда я немного пришёл в себя, то понял, что в тот дом мне возвращаться нельзя. Я передвигался по городу ночью, боялся людей, умирал с голоду, пока однажды просто не отключился посреди какой-то площади.       Очнулся я уже здесь, рядом сидел Лухан и что-то тихо напевал, гладя меня по голове. – Ты кто? Где я? – Успокойся, всё хорошо, – ответил он. – Меня Лухан зовут, а ты… Ты в тюрьме, хотя эти люди называют её спецшколой. – Как я здесь оказался? – Тебя утром привезли какие-то люди. Взрослый омега оставил твои вещи и попросил меня заботиться о тебе. Это твой папа, да? – У меня никого нет, я…       Я плакал почти весь день и рассказывал Ханю о своей жизни. Он не отходил от меня ни на минуту, крепко обнимал, вот как ты сейчас, а потом в своих вещах я нашёл письмо: » Прости меня, Бэкхён-и. Я сделал всё, что смог, у того идиота оказались влиятельные родственники. Они хотели уничтожить тебя, но я не дал. Один мой знакомый посоветовал спрятать тебя здесь. Эта спецшкола единственный выход сохранить твою жизнь. Я догадывался, что эта тварь нарушит уговор, но он шантажировал меня клубом. Пока никто не знает, что ты в школе, ты в безопасности. Надеюсь, когда придёт время, ты выйдешь оттуда хорошим человеком. Прости, что пытался изменить тебя, но увидев тебя бесчувственного на руках одного из наших омег, я понял, что ты не создан для такой жизни. Постарайся быть счастливым, мой маленький чертёнок в теле ангела».       Я до последнего не знал, за что сидел здесь и почему оказался в «закрытой зоне», а получается, что сидел здесь за дело. Вот только не понятно, то ли «папа» меня обманул, толь его самого обманули. Теперь, я понимаю, что вряд ли выйду отсюда…       Бэкхён плакал, а Сехун пытался переварить полученную информацию. – Ты осуждаешь меня, Сехун-и? – Знаешь, не знаю, как бы я поступил на твоём месте. Боюсь, что я бы сошёл с ума от всего этого. Отношения с омегой, попытка изнасилования… – Я убийца, Се, – всхлипнул Бэкхён. – С чего ты взял? – удивился старший. – Там же написано, что тому альфе сделали операцию, и он после этого ещё давал показания. Он жив, а значит, ты никого не убивал. – Но я пытался… – Ты защищался, потому что он напал на тебя, а в этом случае закон на твоей стороне. – Но никого это не волнует. Чанёль-и никогда меня не примет, может мне, действительно, лучше исчезнуть?       Сехун легонько стукнул младшего по лбу. – Ещё раз такое скажешь, накажу, – улыбнулся О. – Надеюсь, твои методы наказания более гуманны. Я только Чанни люблю. – Дурак! – покраснел Сехун. – Пообещай, что постараешься забыть обо всём, что было. – Я попробую, Сехун-и. – Вот и славно, давай позавтракаем, и я пойду на занятия.       Исин сидел в кабинете и внимательно смотрел на стоящего напротив него Кёнсу. – Это всё, конечно, хорошо, – сказал Чжан. – Но какой в этом смысл? – Син, мне не нравится бледность Бэкхёна, а ещё Лухан говорит, что и с альфами не всё в порядке. Я врач, Син, я не могу смотреть на то, как эти дети страдают. Я прошу лишь провести обследование, они… – Министр не даст на это согласие. Он же ясно дал понять, что… – Не повторяй эти слова, я почти не спал из-за них. Я знаю позицию министра, но я пришёл к тебе не как медик к директору, а как человек к человеку. Исин… – У нас нет шансов изменить что-то, – тихо ответил старший. – У нас нет, а они смогут, но для этого они должны быть сильными и здоровыми. Они смогут постоять друг за друга, если мы сейчас поддержим их. – Ты понимаешь, что сейчас говоришь? – Я полностью осознаю всю опасность, что таят в себе мои слова, но я не могу больше видеть этот беспредел. Тао снова плакал во сне, Син… – Кённи, ты же понимаешь, что не всем в этом месте мы можем доверять. За мной следят и если я… – Я сохраню это обследование в тайне, о нём будем знать лишь ты, я и Сехун-и. – Хорошо, – выдохнул старший. – Син, я… Спасибо, Син.       Чжан вымучено улыбнулся, а потом несмело спросил: – А Тао ещё что-нибудь говорил во сне? – Он зовёт папу, – ответил Кёнсу, а сердце Исина рухнуло вниз. – Он плачет и просит не отдавать его.       Кёнсу заметил, как задрожали руки директора, которыми он тёр себе виски. – Син-а… – Су, иди, работай. У тебя теперь есть важное дело. – А ты? – Со мной всё хорошо. Я…       В дверь осторожно постучали, и в кабинет несмело зашёл Сехун. – Можно? – Я вот с Се пообщаюсь. Иди, Кёнсу, иди.       До с подозрением посмотрел на старшего, но пошёл к выходу. Стоило Кёнсу выйти, как Чжан рухнул на пол. – Исин-ши! – напугано подлетел к нему младший. – Вам плохо, Кёнсу…       Старший поймал Сехуна за руку и притянул к себе, уткнувшись носом ему в живот. – Не нужно. Всё хорошо, сейчас пройдёт. Просто постой со мной. Кёнсу мне не поможет.       Исин дышал полной грудью, прикрыв глаза, он вспоминал лучистое, улыбающееся лицо своего ребёнка, который бегал по полянке, собирая для папочки букет милых синих цветочков. Неужели во сне Тао помнит его?       Сехун чувствовал дыхание старшего у себя на животе, рука несмело гладила тёмные пряди Исина. Много вопросов было в голове, но с языка сорвался лишь один. – Вы знали, что Тао мой истинный альфа?       Чжан молча кивнул. – Вы специально позвали меня сюда?       Снова кивок. – Зачем? – Я хочу вытащить своего сына из лап Сейсен.