Закрытая зона.

      Сехун внимательно слушал рассказ директора, ему казалось, что все его проблемы, ничтожно малы по сравнению с тем, что пережил этот человек. Иногда Исин замолкал, собираясь с духом, слова давались ему с трудом, но он должен был рассказать всё, иначе этот парень, в чьих объятиях так спокойно, сейчас просто уйдёт. – И вот Тао снова пытался покончить с собой, а министр снова повторил, что они должны исчезнуть, Се я… Я боялся, что ты откажешь мне в помощи, ты моя единственная надежда. Я знаю, что ты, возможно, ненавидишь Тао… – Как я могу ненавидеть человека, которого ни разу не видел? Я ненавижу идеалы Сейсен, но я не могу ненавидеть человека, который пошёл за ними неосознанно. Возможно, если бы я встретился с Тао где-то там, за территорией школы, я бы сделал всё, чтобы быть от него подальше, но, – сказал младший, поймав грустный взгляд Чжана, – сейчас я хочу попробовать, попробовать спасти того, кого Бог сделал моей парой. – Се, спасибо, ты… – Не благодарите, ещё рано. Я много думал в прошедшую ночь. Обо всём: о Тао, о ребятах, и об их жизнях. Не понимаю, как, но все они стали мне дороги, так что я не смогу оставить и их и вас, потому что у меня нет, и уже не будет другой семьи. Здесь я снова почувствовал себя живым, нужным, разве я могу от этого отказаться?       Исин крепче прижал к себе младшего. – Мы спасем их, сынок, вытащим из лап злодейки-судьбы, что так жестоко пошутила над ними. Они ещё будут улыбаться, встречая рассветы за территорией этого жуткого места. Я готов пойти на всё, готов поставить на кон свою жизнь… лишь бы только… – Нет, – серьёзно посмотрел на старшего Сехун. – Жизнь дана нам для того, чтобы побеждать. Поверьте, никому не станет легче, если вы пожертвуете своей жизнью: ни Джунмёну-ши, ни Тао – они ведь так нуждаются в вас. Мы будем действовать осторожно, потому, что нам нужна счастливая семья. Вам ещё предстоит подарить вашему мужу наследника, так что не раскисать. – Се, я уже не в том возрасте, – грустно улыбнулся Исин. – Что за глупости? – фыркнул младший. – Я появился на свет, когда папе было почти сорок. Я стал наградой для них с отцом. После смерти старшего брата, они долго не решались заводить детей, но я никого не спрашивал, просто внезапно возник в их жизнях и всё. Незапланированный сначала, я стал самым желанным впоследствии.       Исин улыбнулся, обнимая О. – Итак, какой у нас план? – спросил Сехун. – Министр ждёт совершеннолетия ребят, значит, у нас есть ещё как минимум весь этот учебный год, чтобы сплотить их, заставить бороться и выживать. Они не слушают никого, кроме тебя, поэтому постарайся узнать о них как можно больше, потому что нам предстоит поддерживать их в дальнейшем. Лухан и Крис должны помириться, потому что только истинному альфе под силу защитить своего омегу, но Крис… – Крис запутался, – ответил Сехун. – Он, возможно, считает, что чем больше он будет отталкивать Лухана, тем сильнее тот будет защищён. – В смысле? – Ханни рассказал мне, как они оказались здесь, я считаю, что Криса подставили, и даже догадываюсь кто. Фань не хотел, чтобы Ханни следовал за ним, и поэтому всячески отталкивал. Он думал, что если Лухан будет далеко, то тогда он будет в безопасности, но младший слишком сильно любит Криса, он зависим от него. Лу пошёл следом, а значит, стал соучастником, и значит, тоже стал лишним, вот их и спрятали здесь, чтобы убрать с дороги. Думаю, что тот человек, который подставил Фаня, догадывается о том, как Крису дорог этот омега, и этим удерживает парнишку в своей власти. – Се, ты думаешь… – Я думаю, что это отец Ифаня финансирует Сейсен, и чтобы снять с себя подозрения, он подставил сына, а потом пригрозил Фаню жизнью его омежки. Поэтому Крис молчит и отталкивает младшего, чтобы в случае опасности Лухан смог выжить. Это только моё предположение, но я планирую найти способ разговорить нашего немногословного Ифаня, чтобы узнать всё наверняка. – Се, да ты волшебник, мне за два года не удалось того, что тебе удалось за два дня, – хлопал глазами Исин. – Ну, до волшебника мне далековато, – улыбнулся младший. – Я просто вижу в них то, чего не видят другие, и стараюсь выслушать, а не отталкивать. Я человек со стороны, не связанный с их «тюрьмой», возможно, поэтому я и стал для них этаким глотком свежего воздуха. Они ведь действительно неплохие ребятки, просто слишком запутались. Кстати, хотел спросить, а что стало с тем мужчиной, на которого напал Бэкхён?       Исин хмыкнул. – Эта свинья сейчас заведует полицией города, он какой-то родственник нашего министра. – Даже так, теперь мне понятна позиция министерства относительно Бэкки, – усмехнулся Сехун. – Личная месть. – Возможно, то же самое и в случае с Джонином и Чонде, они перебежали дорожку родственничку самого президента. – Да? Откуда вам всё это известно, в тех папках же не упоминается ничего о личностях пострадавших. – Мы с Мён-и провели своё расследование, я должен был знать, кто толкает этих детей в пропасть.       Наступило молчание, Сехун обдумывал услышанное, Исин безучастно смотрел в окно. – Сегодня Кёнсу отпустит Тао из больничного корпуса, – прервал тишину голос старшего омеги. – Он вернётся в «закрытую зону», пригляди за ним, пожалуйста. – Он же не знает, кто я? – спросил Сехун. – Знает, он почувствовал тебя, когда ты заходил к Кёнсу, но он… – Он отказался от меня ради своей цели, – спокойно сказал Сехун. – Да, но… – Всё в порядке, я предвидел это. Позвольте мне самому выбрать тактику своего поведения, но обещаю, что сделаю всё, что от меня зависит, чтобы спасти его. Я пойду, а вы отдохните, нам нужны силы, чтобы бороться и победить.       Исин кивнул, провожая младшего взглядом.       Сехун вышел из кабинета и выдохнул, всё это время он держался, чтобы не казаться испуганным перед Исином, которому было очень тяжело, но сейчас перед глазами всё поплыло. Сехун прислонился к стене и закрыл глаза. Слова директора снова и снова мелькали в голове: «должны исчезнуть», «их уничтожат», «он снова попытается убить себя», «это наш последний шанс», «мы должны помочь им выжить». – Сехун-и, тебе плохо? – послышался беспокойный бас.       Омежка почувствовал чужие руки на своих плечах. – Нет, Чанни, всё в порядке, – ответил О, открыв глаза. – Ты бледный какой-то, – продолжал альфа. – Словно то, что происходит с нашим директором, заразно. – А что с ним происходит? – с интересом спросил Сехун. – Да заладил одно и то же, мол, министр сказал, что «закрытая зона» должна исчезнуть, да и бог с ней, кому нужны эти малолетки? – сказал равнодушно Чанёль, а сердце Се сжалось.       Как он может так говорить, ведь эти дети тоже люди, живые, искренние, они чувствуют, они живут, они любят. – Не говори так, Чанни.       Сехун зло сжал кулаки, а альфа лишь усмехнулся. – Если хочешь быть моим другом, не говори так, эти дети моя семья… – Хорошую семейку же ты себе выбрал: убийцы, воры, наркоманы и шлюха. Кстати, как там поживает эта маленькая дрянь? Течка ведь дело такое, всем альфам уже успел дать?       Сехун не понял, как сорвалась его рука, но звонкий звук пощёчины отразился от стен коридора. Альфа ухватился за щёку, которая вмиг покраснела. – Он тебя любит, дурень! – зло прошипел Сехун. – Плачет, мучается, кричит, но любит. Не смей говорить о нём такие вещи, это ты дрянь, Пак Чанёль, раз не чувствуешь, как этот мальчик умирает без тебя.       Сехун побежал прочь, он не мог находиться рядом с Чанёлем, он, конечно, понимал, что сейчас нарушил обещание, данное Бэкхёну, но он не мог слышать, как этот человек оскорбляет того, кто его так рьяно защищает.       Омега пересёк двор и залетел в корпус «закрытой зоны», слишком поздно ощущая запах хвои, что сейчас наполнил коридор. – Это ещё что такое, – послышался насмешливый голос, когда Сехун налетел на кого-то.       О поднял глаза и замер, парень напротив тоже застыл. Высокий, черноволосый, с дурманящими глазами альфа, сейчас стоял неподвижно, крепко сжимая плечи омеги, что едва не потерял твердую опору под ногами, стоило ему вдохнуть столь манящий запах. – Извини, – первым опомнился Сехун, пытаясь вырваться из крепкого захвата младшего. – Я…       Руки, что Сехуну с таким трудом удалось отлепить от себя, потянулись к его очкам, снимая их, а ладонь скользнула по щеке, собирая слёзы. Сехун ведь и не заметил, как пара слезинок скатилась из глаз. – Тао! – послышался радостный визг.       Топот сразу нескольких ног наполнил коридор, Лухан, минуя препятствия в виде старых парт, тут же повис на шее альфы. Рядом следом возник Бэкхён, чей запах был притуплён каким-то спреем. – Ты нас так напугал, ты зачем это сделал? – тараторил Лухан. – Балбесина, думаешь, что они бы сжалились, да им дела до нас нет.       Сехун стоял в сторонке, наблюдая, как омежки обступили его альфу, что сейчас растерянно улыбался. Когда чужие руки обхватили его за пояс, Сехун снова отругал себя за невнимательность, но, почувствовав запах лайма, успокоился. – Ну, чего застыл? И почему ревёшь? – послышался над ухом тихий шепот. – Джонин-а, а тебе не говорили, что подкрадываться нехорошо? – спросил Сехун, почему-то чувствуя себя защищённым, когда к запаху лайма присоединились запахи кофе и ментола. – Ты выглядел таким потерянным, – ответил Чен. – Что-то случилось? – Нет, – улыбнулся омега. – А вы почему не на занятиях? – Кёнсу велел всем собраться в столовой, – ответил Джонин. – Опять эксперименты ставить будет. – Он заботится о вашем здоровье, – ответил О, почувствовав на себе прожигающий взгляд. – А чего это наш самоубийца в меня стрелы мечет? – хихикнул Джонин. – Не знаю, – улыбнулся Сехун, положив свои ладони на руки Кая и, размыкая объятия. – Так нечестно, – надулся Джонин. – Кёнсу идёт, – шепнул Сехун, отстраняясь, а потом добавил. – Спасибо.       Кай подмигнул старшему и бросил взгляд на лестницу, по которой к ним шёл его омега. – О, вы все в сборе, это хорошо, но давайте всё-таки пройдём в столовую. Сехун-и, ты мне тоже нужен, – сказал доктор, отвешивая подзатыльник Джонину. – Ему было плохо, – прошипел альфа, а Чонде рядом лишь хихикнул.       Ребята направились в столовую, поравнявшись с Тао, Сехун несмело взглянул на альфу. – Мои очки, – тихо сказал он. – А… да, – растерялся младший, но потом протянул омеге его вещь. – Спасибо.       Сехун нацепил очки на нос и пошёл вперёд, не замечая любопытного взгляда Бэкхёна, что давно наблюдал за ним.       Когда парни расселись в столовой, Кёнсу вышел в центр зала. – Итак, ребята, сегодня мы, посовещавшись, пришли к выводу, что нам необходимо провести небольшое обследование. Сами вы на своё здоровье не жалуетесь, но некоторые симптомы меня настораживают. Поскольку «закрытая зона» территория особенная и обследование будет особенным, с сегодняшнего дня каждый из вас, кроме Тао, потому что я уже сделал ему все необходимые анализы, проведёт одну ночь в медицинском корпусе… – Кёнсу-ши, а почему именно ночь? – спросил Джонин, облизнувшись. – Потому что это обследование тайное, Джонин, – ответил Сехун, замечая, как Кёнсу завис на губах своего альфы. – В смысле? – непонимающе произнес Крис. – В прямом, Фань, – ответил О. – Мы: Я, Кёнсу-ши и Исин-ши – ради вашего благополучия пошли против министерства. – Се… – растерялся Кёнсу. – Они обязаны знать, – ответил О. – Это в первую очередь касается их, ведь мы боремся за их жизни, рискуя своими. Итак, министерство не считает нужным заботиться о вас надлежащим образом, потому что каждый из находящихся здесь – его головная боль. Мы думаем, что ваше здоровье в будущем поможет вам встать на ноги, поэтому, рискуя всем, мы решились на это обследование, чтобы предупредить то, что может впоследствии разрушить вас.       Парни смотрели на Сехуна и Кёнсу, вылупив глаза. – Почему я всё это вам рассказываю? Потому что, зная вас, думаю, что вы бы не смогли спокойно провести ночь в медицинском корпусе, но сейчас наша задача сделать так, чтобы ни одна живая душа за пределами этих стен не знала, чем мы занимаемся. То есть вы должны быть предельно аккуратны, покидая «закрытую зону», если информация об обследовании выйдет за территорию школы, ни меня, ни Кёнсу-ши, а уж тем более Исина-ши, вы больше не увидите, поняли? – Сехун-и, разве мы стоим таких жертв? – спросил Чонде. – Задавай этот вопрос не мне, – улыбнулся О, а потом посмотрел на Кёнсу. – Повтори их, глядя в эти глаза.       Чонде растерялся, отворачиваясь, Джонин глубоко вздохнул. Кёнсу отвернулся, нервно ломая пальцы. – Хорошо, – сказал Ифань. – Нам понятна ваша позиция. Мы постараемся не шуметь.       Лухан и Бэкхён синхронно закивали. Тао непонимающе смотрел на своих друзей. – Бэкхён-и, – улыбнулся Кёнсу омежке. – Я думаю, что начнём с тебя. Сегодня вечером я заберу тебя, мы сделаем кое-какие анализы, а потом ты вернёшься к себе, хорошо?       Бён закивал. – И ещё одно, – заметил Сехун. – Передвигаться вы будете в темноте и без сопровождения, поэтому в ваших интересах быть осторожными. Я провожаю вас здесь, Кёнсу встречает вас там, возвращаетесь до рассвета, поняли? – А охрана? – спросил трусливо Лухан. – Ну, вы же ребята закалённые, – улыбнулся Сехун. – Найдёте способ избежать ненужных встреч.       Парни молча кивнули. – Хорошо, раз все всё поняли, возвращайтесь к занятиям, – сказал Кёнсу. – Тао, у тебя на сегодня постельный режим, повязки пока не снимать, а уж тем более не трогать порезы руками. – Я прослежу, – серьёзно сказал Крис.       Кёнсу посмотрел на альфу с благодарностью, Сехун облегчённо выдохнул, а Тао непонимающе уставился на старшего. – Бэкхён-и, я буду ждать тебя в семь, а сейчас иди, отдыхай, – сказал Кёнсу, растрепав тёмную макушку младшего. – Хорошо, Кёнсу-ши, – вежливо ответил Бён.       Старший улыбнулся и вышел. – Я у себя, если что, – сказал Сехун, направляясь к выходу. – Сехун-а, можно я у тебя побуду? – несмело начал Бэкхён.       Сехун улыбнулся, ему сейчас необходимо было, чтобы кто-то был рядом, потому что сердце разрывалось на части. – Идём, – улыбнулся он, впорхнувшему в его объятия Бёну.       Когда омеги вышли Тао непонимающе посмотрел на оставшихся. – Что происходит? Всего три дня прошло, а я вас не узнаю, вы… – Мы просто поверили, – ответил Джонин. – Поверили человеку, который обещал спасти нам жизнь. Он первый протянул нам руку, он первый не испугался трудностей, он первый бросился нам на помощь, он сделал для нас слишком много… – За такой короткий срок? Да этот ботаник… – Он настоящий, Тао, – ответил Лухан. – Он говорит то, что думает, делает то, что хочет, он совсем один, как и мы тут, так почему бы не объединиться? – Вы сошли с ума, – шептал Тао. – Возможно, но в нём мы нашли то, чего давно не видели в других, – ответил Чонде. – Он подарил нам любовь, так и мы не должны оставаться в долгу. – Делайте, что хотите, но я не отступлю… – Если ты сделаешь что-то, что навредит Сехун-и, я лично вскрою твои вены, – сказал Джонин, сверкнув глазами. – Кай? – непонимающе посмотрел на младшего Тао. – Не только он, да любой здесь перегрызёт за него глотку, – ответил Крис. – А теперь иди в свою комнату и будь паинькой, Тао. Нам не нужно привлекать к себе много внимания, директор и так настрадался из-за нас. Пора браться за ум, ведь никто не знает, что ждёт нас там, за стенами «закрытой зоны». Эти трое не просто так затеяли это обследование, они хотят нас защитить, вот только понять бы от чего. – Мне страшно, – тихо шепнул Лухан. – Впервые за все дни пребывания здесь, мне по-настоящему страшно. – Ну, малыш, не кисни, прорвёмся, – ответил Чонде, обнимая младшего.       Парни вышли из столовой, и направились по своим делам, Тао задумчиво скрылся в своей комнате, перед глазами возник образ омеги с прекрасными, заплаканными глазами, а его запах сводил с ума. Альфа плюхнулся на кровать, тут же вскакивая, рука потянулась к подушке, а нос уловил столь манящий запах. Сехун был здесь? Он касался его вещей? Тао прикрыл глаза, уткнувшись в подушку, этот запах преследовал его во сне, он просыпался в слезах, он видел лишь темноту, но чувствовал родные ласковые руки своего папы и неземной запах фиалок. Альфа часто пытался вспомнить лицо своего родителя и его запах, но мозг, словно в страхе, отгонял эти картинки, Тао боялся к чему-то или к кому-то привязываться, потому что это у него всё равно отнимут. Отец и Лидер всегда твердили лишь о «священной войне», они называли Тао будущим Сейсен. Мальчик не мог перечить, с каждым годом всё больше погружаясь в себя, в своё равнодушие и ненависть к этому миру, что лишил его всего. Нет, этот странный Сехун не войдёт в его жизнь, Тао не пустит его, ведь никто не выдержит под напором Сейсен, особенно хрупкий, нежный и такой красивый омежка. Тао не хочет больше терять. Привязанность приносит боль, даже Крис, Чен, Кай, Лухан и Бэкхён стали слишком дороги, и это уже было неправильно. У него же были другие цели, но с каждым разом всё труднее рушить свою жизнь, но он должен, пока эта жизнь не разрушила кого-то другого. Тао был уверен, что рано или поздно за ним придут, чтобы уничтожить, так почему он должен был тянуть с собой других? – Ой, прости, – сказал Бэкхён, появившись в дверях. – Тао, ты не мог бы нам помочь, у нас с Сехун-и окно не закрывается, а на улице ветер поднялся. – Хорошо, – ответил альфа, с неохотой откладывая подушку.       Бэкхён улыбнулся, замечая, что эту самую вещь ещё утром так же трепетно прижимал к себе Сехун. – Я сейчас переоденусь и приду, – крикнул Лухан альфам. – Что-то холодно стало. – Давай, – ответил Чен, подталкивая Криса за младшим. – Чего? – удивился блондин. – Он сам свою комнату не найдёт что ли? – Пошёл бы, согрел его хорошенечко, – хитро сказал Кай. – Признайся, что всё-таки у тебя есть чувства к этому чуду. – Вот ещё, – фыркнул Крис. – А чего же ты меня испепелить готов, когда я рядом с ним кручусь? – Ну так… это… – растерялся старший.       Чонде засмеялся. – Странный ты, а что делать будешь, когда течка у него начнётся? – спросил Чен. – Истинный альфа и через блокираторы омегу своего учует. Загнёшься ты тут, друг.       Чонде и Джонин побежали в класс, оставив немного зависшего Криса посреди коридора. Альфа задумался, а ведь друзья были правы, как он сможет держаться на расстоянии, когда Лухан будет умолять быть рядом? Может, к чёрту принципы?       Вдруг из комнаты омег альфа услышал крик, голос Лухана дрожал, поэтому блондин незамедлительно бросился туда. – Какого чёрта! – кричал Лухан. – Какое вы имеете право? – А ты не ори, малец, – услышал Крис голос одного из работников школы.       Юнсу часто замещал их постоянного уборщика, вообще-то он работал с основными корпусами, но по просьбе мог прийти убраться и к ним. Он, как практически все взрослые в этом учреждении, ненавидел «закрытую зону» и их обитателей, а особенно он взъелся на Лухана, Крис до сих пор не мог понять, чем мужчине не угодил его омежка. – Не дорос ещё, – кричал старший. – Я выполняю свою работу. – Я же столько раз просил не трогать их, – плакал Лухан. – А я тебя сколько раз предупреждал, чтобы ты избавился от этих пылесборников, от них могут клопы, вши и вообще всякая зараза пойти, так что я, на правах старшего, всё выкинул. Было бы что беречь, один мусор. – Эти вещи мне очень дороги! – Ну, коли так, иди вон, поройся в помойке, но предупреждаю, ещё раз увижу их тут, вывезу за территорию. – Не имеете права, – крикнул Лухан, выбегая из комнаты и проносясь мимо Криса. – Истеричка, – усмехнулся старший, выходя из комнаты. – Пусть теперь пороется в мусоре, там ему и место.       Заметив Криса, Юнсу оскалился. – Что, на помощь пришёл, наркоманчик? Иди, помоги ему, там за день столько мусору набралось, он как раз к ночи всё разгребёт. – Тварь, – шепнул Крис, сжимая кулаки.       Ему так хотелось расквасить физиономию уборщика, но они обещали Се не делать глупостей. Альфа бросился к выходу, он оббегал весь первый этаж и, наконец, нашёл Лухана на входе, он рылся в больших мусорных баках, охранник смотрел на него с жалостью, но омегу это не волновало, он вытаскивал мусор, попутно вытирая слёзы с лица. – Лу, что ты делаешь? Брось! – кинулся к нему Крис. – Нет, ты не понимаешь, он их выкинул, все мои игрушки, просто взял и выкинул, Крис. Это же… – Лу, это идиотизм рыться в мусоре, ради каких-то игрушек. Ты уже не ребёнок, Юнсу прав, это – пылесборники. – Крис, эти вещи мне слишком дороги, они напоминают мне о том, что я потерял, они напоминают мне о том человеке, которого я безумно люблю, ты же знаешь это. Уйди, не мешай мне, если не хочешь помогать.       Крис лишь обречённо вздохнул, наблюдая, как Лухан выкладывал на пол найденные игрушки, они были в чём-то вымазаны, как и сам омега, слёзы на лице Ханя смешались с пылью. Крис не мог на это смотреть, он медленно пятился назад, ведь сердце уже было готово ринуться к любимому, но ноги почему-то вели его обратно. Он сорвался к лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и не понял, как оказался в комнате Сехуна, где на него уставились три пары глаз. – Крис, что-то случилось? – обеспокоено спросил О. – Там Лу, у него истерика, он в мусоре роется, – ответил Крис, замечая Тао на окне. – А… – У нас окно не закрывалось, – пожал плечами Бэкхён, в то время как Сехун уже нёсся вниз к Лухану.       Сехун ещё издалека замечает мальчика, нервно перебирающего мусор. – Ханни, что случилось? – подбегает к младшему Сехун, тут же вытирая мокрые щёки младшего. – Этот противный Юнсу выкинул мои игрушки, Се, понимаешь, все мои игрушки. Они же… – омежка захлебывался слезами. – Самое дорогое, что у меня есть. Они таят в себе столько воспоминаний, о Крисе, обо мне, о том, как мы были когда-то счастливы вместе. – Успокойся, давай я тебе помогу, – сказал Сехун, начиная вместе с Луханом разбирать мусор. – Се, ты же испачкаешься, не нужно, я сам. – Всё хорошо, – улыбнулся старший.       Вскоре они нашли почти все игрушки. Сехун заметил, как с каждой найденной вещью мрачнел Хань. О знал, что все эти куклы ничто по сравнению с потрёпанным пони, который всё ещё оставался где-то в недрах бака. – Я пойду, отнесу это в стирку, – сказал Сехун. – Как закончишь, подтягивайся.       Уловив кивок, Се направился к себе, замечая силуэт Криса на лестнице и улыбаясь. Радовало то, что альфа всё-таки был не равнодушен к своему маленькому вздорному омежке.       Крис всё это время наблюдал за омегами из своего укрытия, каждая найденная игрушка возвращала его в детство, в те дни, когда они могли беззаботно носиться по дворам, вспоминал, как упрашивал папу покупать ему игрушки, которые тут же переходили к Ханю. Ведь он омежка, они были для него главным развлечением, а Крис, он же альфа, он должен делать всё, чтобы улыбка не сходила с лица его мальчика.       Фань ещё ребёнком понимал, что этот хрупкий омежка – самое дорогое, что есть в его жизни, что ему необходимо защищать его, любить и баловать. Что Лухан тот, кто не оставит его в трудную минуту, так почему же сейчас он держался в стороне? Он боялся, что Лухан пострадает от связи с ним.       Крису было пятнадцать, он считал себя взрослым, но в тот день, когда он случайно подслушал разговор отца, мир для него перевернулся. – Они вышли на вас, – говорил неизвестный мужчина. – Нам нужно придумать план, чтобы замести следы, нам нужна жертва… – Что ты имеешь в виду, Джихун? – спросил отец. – Полиция выяснила, что распространение наркотиков ведётся через ваш клуб, но им не известно имен тех, кто занимается этим. У них на мушке вы и ваш сын. – Причём здесь Ифань? – удивился старший альфа. – Он слишком часто бывает там. Полиция рано или поздно явится туда с обыском. Нам не выгодно, чтобы наркотики обнаружили у вас в кабинете, господин Ву, но нам нужно усмирить самолюбие министерства, отдав им того, кого они хотят видеть. – Вы предлагаете… – Я предлагаю отдать им Ифаня, – спокойно ответил Джихун. – Да что вы себе позволяете, он мой сын, я… – 50% от дальнейших сделок ваши, – сказал Джихун, а Ву старший застыл. – Сами понимаете, когда полиция получит то, что хочет, они отстанут от вас, мы спокойно продолжим бизнес. Подумайте хорошо, что вы теряете? Ваш сын несовершеннолетний, ему дадут немного, он выйдет на свободу через пару лет, а к тому времени вы уже станете миллиардером.       Ву старший крепче сжал стакан. – Я согласен, – равнодушно ответил он, а Крис понял, что всё, чем он жил вмиг рухнуло. Отец, которого он уважал, боготворил и слушал, упал в его глазах.       Когда его отправили в клуб, он уже ждал чего-то подобного, он надеялся убежать, скрыться, увезти Лухана с собой и жить счастливо, но его юношеский максимализм сыграл с ним злую шутку. Он оказался заперт сам, да к тому же потянул за собой самого дорогого человека на земле.       Когда однажды в комнату для переговоров зашёл отец, Крис напрягся, что не скрылось от внимания старшего. – Что посмеяться пришёл? – Ифань, что ты такое говоришь? – А то, что я слышал ваш разговор с тем странным человеком, каждое слово, слышал, как ты продал меня за 50% прибыли. – Тем лучше для тебя, – усмехнулся мужчина. – Надеюсь, ты не будешь делать глупостей. – А что меня остановит? – Ну не что, а кто, – усмехнулся отец. – Например, милый омежка, что сейчас сидит в соседней комнате. – Лухан тут ни при чём, – бесился Крис. – Зачем он тебе? – Он будет гарантом твоего молчания. Если скажешь хоть слово, он будет умирать в муках на твоих руках. Ещё никто просто так не мог пойти против Сейсен, и тебе не советую.       С того дня Крис больше не видел отца, он старался оттолкнуть Лухана, чтобы никто не мог понять, что он самое дорогое, что есть в его жизни. Он догадывался, что здесь в школе есть те, кто следит за ними. Крис считал, что чем дальше он будет от Лу, тем больше шансов у того выйти на свободу, ведь альфа уже и не надеялся выйти из этой тюрьмы. Он знал, что Сейсен не оставляет свидетелей.       Погрязнув в воспоминаниях, Крис не замечает, как Лухан достаёт из бака своего любимого пони и, прижимая его к себе, тихо идёт в его сторону, напевая: «У пони длинная чёлка, из самого нежного шёлка, он возит тележку в такие края, где папа катался…». Омега замирает, встретившись взглядом со своим альфой. Крис не может сказать ни слова, слишком чёткие воспоминания стоят перед глазами, он словно наяву видит тот день, когда хоронили родителей Лу, мальчика не пустили туда, он плакал в своей комнате, прижимаясь к Крису. – Не плачь, маленький, – говорил альфа. – Всё будет хорошо. – Почему меня не пустили попрощаться с ними? – всхлипывал омега.       Крис не мог ответить, потому что он сам попросил отца оставить Лу дома, он не хотел, чтобы Лухан увидел, как жестоко поступили с телами тех, кто так преданно служил. – Смотри, что я тебе принёс, – сказал альфа, доставая из-за пазухи очередную игрушку. Небольшого пони с красивой чёлкой, большими блестящими глазками и заразительной улыбкой. – Мне кажется, он на тебя похож, такой же красивый.       Крис помнил, как засыпал в его руках маленький Лухан, как он, покачивая, напевал ему: – У Лухан-и длинная чёлка, из самого чистого шёлка, у Лухан-и добрые глазки, как в самой красивой сказке. Лухан-и самый красивый, он будет самым счастливым. У Лухан-и есть сильный альфа…       Когда голос сорвался, Крис понял, что эта песенка звучит не только в его воспоминаниях. Что сейчас её поет Лухан, крепко прижимая к себе игрушку и с надеждой глядя на альфу. – Ты помнишь её, Крис? Эта песня, помнишь, как ты переделал её для меня, помнишь, как укачивал в своих руках? Мне порой так этого не хватает. Я соскучился, Фань, по тому, родному, любимому Крису. – Ты такой сентиментальный, Хань, – сдержано говорил альфа, в который раз слушая звон своего разбивающегося сердца. – Пора бы уже завязывать с этим, не маленький уже.       Ифань разворачивается и на автомате идёт прочь. Он боится обернуться, ведь, увидев снова слёзы в глазах любимого, он больше не сможет сдерживаться. Но так будет лучше. Пусть Ханни возненавидит его, прежде чем он исчезнет.       Лухан ещё долго смотрит вслед своему альфе, а потом срывается, он плачет, кричит и сам не замечает, как оказывается в комнате Сехуна. Старший вздыхает, он понимает, что теперь его не обойдёт стороной ни одна истерика. Он прижимает младшего к себе, ласково гладя по волосам, и мысленно ругая Криса за его «гуманные» методы. Сехун чувствует, что и альфе сейчас нелегко, но он сам выбрал этот путь. – Ну, Лухан-и, успокойся. Что он опять сделал не так? – Он не любит меня, я ему не нужен, я… Я не могу жить без него, Се. Не могу, почему он так жесток?       Сехун молчит, он не знает что ответить, он медленно покачивает младшего в объятиях, думая о том, что должен непременно поговорить с Крисом, так больше продолжаться не может.       Когда Лухан засыпает, Сехун укрывает его одеялом и снова идёт в ванную, чтобы постирать бедняжку пони. Пока младший спит, Се постарается вернуть его игрушкам презентабельный вид, чтобы больше никому не пришло в голову выбрасывать их. А насчёт выходки этого Юнсу, Се ещё поговорит с директором.       Тао снова оказался в своей комнате. Он проводил Бэкхёна до выхода. Сехун дал ему ответственное поручение и, хотя выполнять его не было желания, альфа всё-таки согласился, уступив нытью младшего. Отвлекая охранника, он убедился, что Бён благополучно отправился к Кёнсу, а теперь альфа сидел у себя и задумчиво сверлил потолок взглядом. Всё то время, что он пытался закрыть отсыревшее окно, омега, его омега, даже не взглянул на него, хоть краем глаза, хоть мимолетно, Тао это не должно было волновать, но что-то защемило в груди. Он сходил с ума рядом с ним, а Сехуна, казалось бы, не волновало то, что они пара. С одной стороны это было к лучшему, Тао не нужно было тратить силы на то, чтобы объяснить этому парню, что вместе им быть не дано, а с другой, альфа откровенно бесился из-за того, что всё внимание омеги было приковано куда угодно, но только не на его шикарную персону. – Чего это я? – выдохнул брюнет. – Он же мне не нужен, у меня другие цели, он мешает мне. К тому же Тао, посмотри на него, он же замарашка, ботаник, эти его черепашьи очки, растянутый свитер.       Тао сглотнул, вспоминая острые ключицы, что проглядывали в широкий ворот свитера, он вспомнил молочно-бледную кожу, розовые губы, бездонные глаза. – Чёрт! – крикнул альфа, стукнув ногой о кровать. – Ты чего буянишь? – появился в дверях Крис.       Старший прошёл мимо Тао и, не раздеваясь, лёг на кровать. – Крис, – несмело начал Тао. – А откуда этот Сехун взялся-то? – Ну, из того, что я знаю, он сирота, Исин-ши пригласил его поработать, и он согласился, потому что у него не было выбора. Он быстро нашёл общий язык с нашими омежками, да и Чонде подвис на нём. – Чонде? – вскинул брови Тао. – Так чего его Джонин лапал у столовой? – Всё-то ты замечаешь, – улыбнулся Крис. – Сехун-и, может, с виду и замарашка, но с ним интересно, спокойно, что ли. Он заставляет дышать полной грудью, а его запах… Необычный, согласись. Тут не только наши зависли, говорят, и физрук наш уже клинья к омеге подбивает. – Чего? – вылупил глаза Тао. – Да как… – А тебе-то какое дело? Или тоже запал на нашего классного? – засмеялся Крис. – Да пошёл ты, – фыркнул Тао. – Я-то пойду, но ты думай, прежде чем что-то делать или говорить. Обидишь Се, получишь по ушам. Тебе жизнь твоя не дорога, а он лучшего заслуживает, не лезь к нему, понял?       Тао отвернулся от старшего, слушая стук своего сердца.       Сехун задумчиво намыливал игрушки Лухана, он думал о том, что в своих мечтах, он сочинил целую романтическую историю о своей встрече с истинным, а вон как получилось. Тао волновал его, Тао манил его, но Сехуну было страшно. Когда он смотрел на альфу, перед глазами всплывали образы его родителей, холодные могильные плиты, сырая земля и воющий ветер. Пусть на руках Тао не было крови его родителей, но он думал как те ужасные люди, он верил в то, что несли эти монстры. Сехуну было трудно принять его таким.       Он обещал Исину вытащить Тао, но не обещал его любить, ведь так? Они могут остаться просто друзьями, хотя… Можно ли быть другом человека, когда твоё тело безумно хочет его? Сехун запутался, Сехун потерялся. Сейчас он думал ещё и о Крисе с Луханом, они оба любят, альфа пытается защитить омежку, пусть таким извращённым способом, думал о Кае и Кёнсу, о их любви, что они пронесли через годы, о той жертвенности, о том, на что они готовы ради друг друга. Се думал и о Бэкхёне и Чанёле, пусть альфа делал всё, чтобы ударить своего омегу побольней, пусть он презирал его, но ведь не просто так он провёл полночи под его окном. Чанёль сам придумывал Бэкхёну недостатки и сам верил в них, а младший чувствовал себя грязным, поэтому не предпринимал попытки изменить что-то. Снова быть битым не выход. К Чанёлю нужно было искать другой подход. – Се, – послышался сонный голосок Лухана. – Я в ванной, Ханни, заходи.       Младший вошёл и улыбнулся. Сехун невольно засмотрелся, Лухан напоминал маленькое солнышко, что сейчас сияло от счастья. – Спасибо большое, Сехун-и, – радостно обнял старшего Хан. – Пока не за что. Вот они высохнут, я их заштопаю и никто больше не посмеет сравнить их с мусором.       Лухан обнял старшего сильнее. – Иди, поужинай. – А ты? – Я тоже приду, вот только закончу, не люблю оставлять дела недоделанными. – Хорошо, – кивнул Хань и пошел к выходу. – Ханни, – окликнул его Сехун.       Мальчик обернулся. – Не плачь больше, хорошо?       Лухан кивнул и побежал в столовую. Сехун развесил игрушки сушиться, переоделся и пошёл на ужин, выбирая, где ему сейчас будет спокойнее, с ребятами и Тао или с преподавателями и злым Чанёлем, ведь Сехун был уверен, что альфа ещё долго будет припоминать ему пощёчину. Взвесив все «за» и «против», омега поплёлся в столовую корпуса, Тао его личная проблема, с ней он как-нибудь разберётся, а Чанёль заслужил и Сехун боялся, что снова не сдержится.       Кёнсу внимательно осматривал Бэкхёна. – Бэкки, можно нескромный вопрос? – спросил старший. – Спрашивайте, – смутился Бен. – Ты девственник? – Да, – кивнул младший, натягивая футболку, чтобы поскорее спрятать покрасневшие щёки. – Я так и думал, – кивнул До. – Тогда скажи мне, откуда взялись шрамы на твоём теле. Тебя били? Там, вне школы, или уже здесь?       Бэкхён напугано посмотрел на Кёнсу. – Бэкхён-и, пожалуйста, будь честен, от этого зависит смогу ли я чем-то тебе помочь в будущем. – Здесь, – тихо шепнул младший. – Это произошло почти год назад, но то дело замяли…       Кёнсу хотел было возмутиться, но слёзы в глазах младшего заставили его замолчать. – Я сам попросил об этом Исина-ши, – ответил младший. – Но, Бэкки, судя по тому, что осталось, это было зверское избиение. – Он имел право, он мой альфа, – тихо шепнул Бён.       Кёнсу удивлённо хлопал глазами. – Твой альфа, здесь, год назад избил тебя до полусмерти, а ты до сих пор защищаешь его? – Я люблю его, хотя он считает меня шлюхой. Он только и делает, что оскорбляет меня, постоянно ищет мне замену, считает, что найдёт человека, что будет для него «ангелом», а я… – Подожди… – задумался Кёнсу. – Твой альфа – Чанёль?       Бэкхён заплакал сильнее, а доктор схватился за голову. Так вот почему Чанёль ненавидит «закрытую зону», вот почему подбивает клинья ко всем омегам школы, он просто бежит от себя, от своей любви, от своей природы. – Кёнсу-ши, только вы никому не говорите, он ведь убьёт меня, – тихо всхлипнул младший. – Господи, да эту каланчу самого бы надо хорошенечко поколотить, – сказал Кёнсу, обнимая Бэкхёна. – Не надо, у него же травма, он так переживает. Прошло уже почти пять лет, а он всё ещё не может смириться с тем, что его надежды рухнули. Он пьёт, Кёнсу-ши, много пьёт, а когда алкоголь ударяет в голову, он становится жестоким, он говорит такие вещи… – Ты так много о нём знаешь? – удивился Кёнсу. – До того случая… – Бэкхён глубоко вздохнул. – Он часто бывал в нашем корпусе, выводил нас на улицу. Мы занимались. Он много рассказывал о себе. Я так обрадовался, почувствовав его запах, думал, что вот он, человек, способный изменить мою жизнь. Тогда он казался таким приветливым, а потом он уехал в город на пару дней. После этого и начался мой персональный кошмар. Он влетел в корпус в стельку пьяный, ворвался в нашу комнату, схватил меня за запястье и куда-то поволок. Он запер нас в душевых и начал оскорблять меня, бить, я пытался докричаться до него, умолял, говорил о том, как сильно люблю, но он не слышал, в его глазах я был последней шлюхой. С тех пор я вечная тема его насмешек, он постоянно срывается на мне, если бы не Джунмён-ши, Чанёль бы, возможно, убил меня ещё тогда. Он моя слабость, при виде него я становлюсь беспомощным, влюблённым омегой, который готов умереть от руки своего альфы. – Боже, Бэкки, не говори такие страшные вещи. Чанёль одумается, он ведь человек неплохой, вот только министерство сделало из него параноика, но я обещаю, я найду способ до него достучаться, ведь негоже такому чудному омежке страдать из-за такого осла.       Кёнсу улыбнулся, Бэкхён натянул улыбку в ответ. – Так, ладно, пора расходиться. Итак, я сейчас иду на ужин, ты сидишь здесь, тебя никто не хватится, потому что Сехун ещё вчера предупредил о твоей проблеме. После отбоя осторожно выйдешь отсюда и перебежишь двор, Сехун-и откроет окно на первом этаже, через него заберёшься в корпус и пойдёшь к себе. Можешь немного отдохнуть здесь, но до рассвета ты должен быть в своей комнате, хорошо? – Хорошо, Кёнсу-ши, – закивал Бэкхён. – Ну, всё, я пошёл. – Кённи, ты здесь? – послышался знакомый бас.       Бэкхён сжался, а Кёнсу напрягся. – Пойду, пока он ничего не заподозрил, – шепнул До. – Удачи.       Бэкхён кивнул, вдыхая такой родной запах корицы. – Здесь, чего тебе? – спросил Кёнсу, выходя их комнаты. – Матерь Божия, это кто это тебя так разукрасил? – Не важно, – огрызнулся Пак. – Дай пластырь, не хочу в таком виде перед детьми появляться. – За дело, поди, получил, а ноготки-то, смотрю, остренькие были, опять какому-нибудь омеге проходу не давал?       Бэкхён тихо всхлипнул, молча сидя за дверью. Действие лекарство начинало проходить, возбуждение накатывало с новой силой, тем более, его альфа находился за стенкой. В кармане была ещё порция таблеток, но омежка не торопился принять их, он считал, что заслужил все эти мучения. – Кённи, помолчал бы, и без тебя тошно, – бурчал альфа. – Ладно, пошли ужинать.       Послышался хлопок двери, и наступила тишина. Бэкхён знал, что сейчас в больничном корпусе он был один, было немного жутко, но он старался держать себя в руках, откинувшись на подушку, омега решил немного вздремнуть.       Разбудили его нежные прикосновения, Бэкхён дёрнулся. – Тише, малыш, – послышался знакомый голос, а горячие губы уже касались его губ.       Бэкхён знал, что оттолкнуть альфу не в силах, он прекрасно чувствовал вкус коньяка, и понимал, что Чанёль снова пьян, что ничем хорошим его присутствие здесь не закончится, но он не мог сопротивляться, потому что сейчас его ласкал любимый альфа. – Вы думали, что я не почувствую тебя здесь? Ты думал, что я смогу просто так уйти, мой сладкий мальчик, хочешь, я помогу тебе с твоей проблемой? – Чанни, – выдохнул омега, чувствуя, как рука альфы забирается в его белье и ласкает напряжённую плоть. – Моя маленькая шлюха, – шепчет альфа в самые губы Бэкхёна, а омега чувствует слёзы на своих глазах, он снова не хочет слушать. – Как же я хочу тебя!       Чанёль сводит с ума своими ласками, это так ново, что Бэкхён теряется и не замечает тот момент, когда пальцы альфы уже массируют тугую дырочку. – А ты узкий, малыш, – говорит Чанёль, проталкивая один палец во влажную дырочку. – Что давненько не занимался этим? Как же, как же… – Я никогда ни с кем не спал, Чанёль-и, – наконец, решается Бэкхён. – Я ждал тебя.       Чанёль продолжает растягивать омегу, на задворках сознания понимая, что этот мальчик, действительно ещё слишком невинен, уж ему-то грех не отличить девственника от опытной давалки, но затуманенный алкоголем разум не хочет в это верить.       Крик Бэкхёна разрывает тишину, когда альфа оказывается внутри. Чанёль сцеловывает слёзы. – Бэкхён-и, – шепчет альфа, нежно целуя младшего, который уже не сдерживает стонов. Они сейчас одни, так почему бы не получить то, о чём так давно мечтали.       Они несколько раз за ночь кончают и начинают снова, Чанёль рычит, оставляя метки на своём омеге, а Бэкхён плачет, понимая, что утром альфа даже не вспомнит об этой ночи.       Когда очередная сцепка заканчивается, Бэкхён выскальзывает из рук альфы и собирает свою одежду. Ему нужно уходить, он не должен быть здесь, потому что он боится, что, проснувшись, Чанёль снова оттолкнёт его. Омега напоследок целует любимого и выходит в темноту, до рассвета ещё пара часов. Омега беспрепятственно пробирается в корпус через открытое окно и не задумываясь идёт в комнату, где, он уверен, его выслушают и утешат.