Научи меня снова жить

Третий день в скромных апартаментах спасительницы встречает Феникса яркими лучами солнца, шумом проезжей части из открытого окна и насыщенным запахом кофе, который тянется с кухни. Потянувшись на диване, отмечая что настроение почему-то приподнятое, он встаёт и плавной походкой следует на манящий аромат. Движения и ходьба даются уже без проблем, раны затягиваются под бинтами, а головная боль возвращается лишь ближе к вечеру. В последние дни они почти не разговаривали. Она предложила ему тогда остаться и он остался. Первый день Лора его не трогала, на второй заметив, что он проявляет некоторую активность, исследуя её квартиру, решилась попросить сесть и починить некоторые приборы, устроив ему небольшое «рабочее место» подле дивана. На сегодня же планов никаких не было, что стоило ожидать так же было неизвестно. Застывая в дверях, опирается на косяк прохода в кухню, наблюдая как Мари, стоя к нему спиной, пританцовывая и напевая какой-то неразборчивый мотив, готовит что-то вкусное по запаху. Заставив себя оторвать хищных взгляд от её слишком коротких шорт, он обводит глазами помещение, вздыхая через стиснутые зубы. На обеденном столе замечает сборник заповедей и не может сдержать усмешки. — Бога не существует. — Достаточно громко заметил блондин, привлекая к себе внимание. — Всегда мечтала, чтобы моё утро начиналось именно с этих слов. — Язвительно буркнула девушка, возвращаясь к плите. — Нет, правда, кончай с этим. Он серьёзно считал глупым верить во что-то; в обещания, клятвы, искренность, Бога. Вера в Бога равносильна вере в русалок. Все необъяснимое приписывает себе религия. К слову, тот Кенни проповедовал Иисуса, и многие их с Фениксом разногласия начинались с фразы о «Боже». Как бы странно это не звучало, но именно из его уст это срывалось словно ругательство с благословением. Линч не помнит, почему еще с детства забил за собой клеймо атеиста, не знает почему многие придают этому значение. Как говорят, может быть, он и был бы хорошим христианином, вот только церковь сделала все, чтобы превратить его в законченного безбожника. Первый сигнал был, когда пьяный священник из местной часовни, сидя на пороге борделя, кричал, что Бога нет. Как не было у него денег. Хотя их было и даже более чем. Не беря в расчет то, что Линч делал в сумерках у борделя и его возраст шестилетнего ребенка, эта тусклая картинка уже активно формировалась, собираясь из отрывков общественного мусора. — Ты не веришь? — А я должен? — Тогда почему не веришь? «Почему я не верю в Бога?» Такое название было бы у одной из его книг, если бы он был писателем безбожником. На то есть много причин, они все были бы прекрасно сформированы и изложены в этой книге. Он бы избил ею некоторых персонажей из «Фурии». Там многие молились перед сном, перед боем, смертью, пред ним, что доказывает, и убийцы способны верить в чудеса. И это чудовищно. Каким он был психом, если бы перед каждым заданием ходил в церковь молиться? Хотя он не может отрицать свою психическую нестабильность, но порог церкви он точно никогда не переступил бы без крайней необходимости. Там одни безумцы, нет уж, увольте. В барах на окраинах города и то безопаснее; там к тебе никогда не подстроится какой-нибудь полоумный старик с намерением втюхать своего Иисуса. Только, если секс. — Разве это твое дело? — Сухо откликается Феникс, рассматривая ее спину  с непроницательным выражением лица. Наверное, не ожидав подобного ответа, она разворачивается, упирая свободную руку в бок, с некой обидой встречая его взгляд. — Да я… Я просто хотела поговорить хоть о чем-нибудь! — Вскидывая руками, сбито произносит Лора. — Подружиться там попробовать. Ты уже третий день здесь, а я даже имени твоего не знаю, что говорить об остальном. Что в этом такого? Давай попробуем. — Не интересно. — Отмахнулся Феникс, усаживаясь за стол, подмечая на кухонной тумбе уже приличную стопку блинов. Его любимых блинчиков… — Тогда чего уселся? — Удивилась Мари, ставя тарелку на стол. — Есть хочу. — Вкрадчиво осведомил, наклоняясь к манящему запаху. — Так иди и ешь где-нибудь в другом месте! — Воскликнула девушка, отодвигая блинчики и беря с тумбы одну из приготовленных кружек с кофе, а вторую отодвигая подальше. — Раз не хочешь по хорошему, будем иначе. — Ты всё равно всё это не съешь одна. — Приподнял он бровь. — О-о, хочешь увидеть как я это сделаю? — Нет. — Хмылкнул. — Лучше посмотри как это сделаю я. — продолжил он и запихнул в рот сразу же пять блинов, перегнувшись через стол, без особых усилий настигая свою цель. Бессильно опустившись на стул, хозяйка подперла кулачком подбородок и вместо дальнейшего проведения петушиных боев, принялась наблюдать за тем, как блондин уплетпет за обе щеки завтрак. Он был похож на изголодавшегося подростка, который в кой то веке добрался до любимого лакомства. Не ребенка, потому что глупой улыбки на его лице не было, когда его рот не был занят блином, а детям свойственно это, в отличии от подростков, которые уже учатся прятать свои эмоции глубже. — Как ты это сделала, черт тебя побери… — Пробубнил он, в процессе, кидая на неё мимолетный взгляд как бы в ответ на её слежку за каждым его движением. А потом он пожалел, что решил вдруг спросить. Она говорила, говорила и говорила. Без умолку, слова, словно из дробовика, вырывались из ее рта, попадая прямо в цель, в его ушные перепонки, в которых как обычно стоял противный свист. Она, наверное, была из числа тех, кто может убить словом. Точнее словесным недержанием, которое разрывает твое сознание на маленькие кусочки. Просто выкиньте на помойку девять с половиной минут и забудьте о них. Они потеряны. Пораженно, он сидел перед ней, дожевывая блины. Кажется, она сама не могла замолчать, коль он внимательно смотрел на неё. Наверняка, она так и думала, изливая ему душу. Ну, а он, как самый преданный слушатель по жизни, пропускал все мимо ушей. Предоставив ей пустую тарелку и чашку, которая появилась перед ним в процессе её болтовни, Феникс кинул благодарность и как ни в чём не бывало удалился обратно в гостиную, устраиваясь на диван. Долго не задерживаясь, застала Мари своего слушателя на моменте, когда он потянулся за пультом и обратно откинулся на диван, завидя её Обреченно вздохнув, он устроился поудобнее, готовясь к новому заходу, когда её пятая точка коснулась дивана, а в памяти всплыла история о том, как они с друзьями спасли пса из реки. Наблюдая за ее движениям, он обдумывал произошедшее, анализируя свое состояние и изучая ее тело, косо поглядывая. Феникс только сейчас хорошенько разглядел его; грудь средних размеров, выглядывающая из-под не очень глубокого выреза майки, в меру широкие бедра, какие и должны быть у женского античного идеала, тонкая талия, не длинные ноги. Еще она маленькая, как девочка подросток. Сейчас с трезвым сознанием, сидя прямо перед ней, он может сказать это точно. Она напоминала ему поссума, ну или бурундука из энциклопедии, в которой он рылся от скуки неделю назад. Поднимает взгляд к ее лицу; курносый, аккуратный носик, пухлые губы, которые неумолимо извергают слова и глаза, темного, насыщенного оттенка. В ее взгляде сейчас бушует столько эмоций, Вы не поверите, это завораживает. Они насилуют его ещё жестче, чем ее неугомонная болтовня, они режут разум. Воспоминания того видения резко накатывают, заставляя полностью окунуться в ее взгляд, который так и маячит, лишь в редких случаях встречаясь с его, пустым и безучастным, пытающимся понять, что в ней такого, что в некоторые моменты все переворачивается вверх дном. — Как тебя зовут? — Этот вопрос резко скидывает Феникса с нынешней орбиты. — Моё имя? — Уточнил он. — А что еще я могу подразумевать под вопросом «как тебя зовут?». — Люцифер. Просто Лю. — На скорую руку придумывает он — А если серьёзно? Почесав бровь, он встретил этот её вопрос долгим молчанием. Примерно секунд десять. Этого было достаточно, чтобы обдумать «а стоит ли» и решить, что ничего с ним не станется, если она будет знать. Всё же никак они не связаны и его имя ничего ей не даст. — Можешь звать Фениксом. — Феликс? Какое красивое имя, оно тебе подходит! — Задорно произнесла она. — …Фе-никс. — Упс. — Да. Минус Лора, подумал он про себя и натянул «примирительную» ухмылку, всё же захватывая пульт и включая ТВ на каком-то юмористическом шоу. Девушка же перевела взгляд на настенные часы. — Так, а мне пора. — Хлопнув ладонями по коленям, говорит Мари, поднимаясь с дивана и поворачиваясь лицом к Фениксу, делающему вид полной заинтересованности теми придуркам, что мелькают в ящике. — Вернусь вечером, куплю на ужин ингредиенты для карри. — И пиво. — Подхватил он. — И пиво. — Кивнула, уже разворачиваясь и тут же бросая быстрый подозрительный взгляд в его сторону. — Ладно, и пиво.

__

День пятый.

Ради чего люди помогают другим? За всю свою сознательную жизнь он так и не смог ответить на этот вопрос. Чтобы без примеси принуждения или своей выгоды — он не мог дать иной ответ. Все крутилось вокруг взаимовыгоды и вранья, его уже начинало укачивать, но он упрямо продолжал делать свое дело, показывая всем какой он сильный и без чьей-либо поддержки. Лора ответила на его вопрос о том, что такое помощь как-то мутно и не особо понятно для его неразборчивого во всем этом ума. — Ну знаешь… Ик, — пьяного приподнимая жестяную банку пива, начала Марано, удерживая долгие паузы между предложениями, — это когда… Когда тебе помогают. Хочешь ты этого или нет, они тебе помогают. Бывает по-разному… Ты сам не всегда поймёшь нужна ли тебе вообще помощь, но другие-е могут сказать, что им лучше знать что тебе нужно. Иногда мы ищем помощи, но не находим её, и после нам говорят, что они не заметили. Можно ещё гнить изнутри, но продолжать отказываться от поддержки и в какой-то момент люди махнут на тебя рукой, решив, что ты в норме, раз улыбаешься… Не всегда просто понять кому это необходимо: сейчас хорошо скрывают то, что творится здесь. — Сжав ткань толстовки на груди, поморщился девушка. — Помощь… Это то, что должно сделать твою жизнь лучше… И этому должны бескорыстно сопутствовать люди. Но… Феникс отвлекся от разглядывания потолка и повернул голову в ее сторону, пригубив банку. — Но..? — Переспросил он, следя как её тонкие пальцы берутся за новую бутылку и мастерски, со смачным звуком открывают её, забрызгивая ковёр пеной. — Но люди, они такие… — Гавнюки? — Нет. — Тупые эгоистичные твари? — Тоже нет. — Сук… — Слабые! — Качнув головой, Мари подняла глаза на блондина. — Люди слабые. Они эгоистичны, потому что слабы, они ищут выгоду во всем, потому что слабы и им не хватает того, что есть, они алчны, потому что слабы и хотят стать сильнее… Конечно! Они будут искать выгоду в помощи кому-то! Это нормально. Будь то материально или, чтоб просто удовлетворить их чувство собственного значения и эго. Нельзя их ненавидеть за это, мы ведь все одинаковые. — Какова тогда твоя «помощь» по отношению ко мне? — Скривив губы в чем-то наподобие ухмылки, спросил Феникс, внимательно прислушиваясь к ее словам и пытаясь уловить во всей этой бессмысленной болтовне суть. Почесав затылок, Мари выпятила губу и уставилась на него в ответ, пристально обводя глазами. — Ну… Я не знаю. Точно не из-за материальной взаимовыгоды. У меня, правда, такое чувство, что я притащила пса с улицы и теперь выхаживаю его. А он тем временем помогает мне избавиться от всех запасов. Пытаясь не верить в то, что его только что обозвали собакой, Феникс поскреб подбородок и отвернулся от пристального взгляда шатенки. — Ты даже нашёл мою заначку в гардеробе. — Тихий фырк. — Шкаф — не место для хранения еды. — Чипсы — не еда. Это мой корм и лакомство. — А разве не я здесь пес? — Поддельно, но так мастерски удивлённо. Настолько правдиво, что Мари заливается пьяным смехом, заваливаясь на пол, ударяя себя кулачками по животу. Не долго наблюдая за этой картиной, он тянется за последней бутылкой, которая стояла на подхвате у девушки, и опустошает её. Феникс пытается прислушаться к тем ощущениям, которые колят его под кожей от колебаний её голоса. Кажется, что он уже слышал это, у него и ранее было подобное чувство дежавю за последние несколько дней, но только сейчас он решил придать им значение. Кисти сводит — неприятно. Покалывает кожу, при моргании глаза не хотят раскрываться и приходится прикладывать усилия, чтобы вновь обвести взглядом вздрагивающее тело Мари. Он не знает что хочет сделать с ней, смотря на нее, он не знает чего хочет. Не может сказать что именно. Пьяным ум сводит мысли к тому, что нужно поглотить её, нужно запереть её и не выпускать, посадить на цепь подле себя и пытаться понять что всё это значит. Руки сами тянутся к ее запястьям, тяня женское тело на себя, прижимая к груди. Крепче. Сильнее. Чтоб задохнулась к чертям собачьим. — Ты тоже, кхе, мне нравишься, Феникс. — Протиснув ладошку меж их тел, пытается отстраниться Лора, но мужская рука надавливает на голову, игнорируя какое-либо сопротивление. — Но давай… Не из крайности в крайность! — Помолчи. — Глухой рык и она чувствует как смачно он сглотнул, как сердцебиение вышло уже за рамки стабильности. — Что-то мне это напоминает. — Не унимается, скребя ногтем футболку душителя. — А-а, точно, я знаю одну похожую сцену из романтического фильма! — Только если из фильма ужасов или порно. — Еле слышно, надеясь, что сказал про себя, всё же произнёс Феникс. Услышав и разобрав лишь что-то там про «ужасы», она затихла. Не шевелилась, почти не дышала, чего-то ждала. Они оба чего-то ждали и оба не знали чего. Так и продолжали сидеть, будто бы забыв об существовании друг друга, думая о своем, пока не раздался звук будильника на мобильном Марано, напоминающий, что уже пора ложиться спать.

__

На шестой день они всё так же оставались друг для друга загадкой. Феникс уже мог смело сказать, что эта девушка способна творить в его мыслях всё что ей вздумается, она управляла его настроением и могла внушить, что даже третисортное шоу по левому каналу смешнее всего на свете, а ведущий в нем настолько мил, что хочется потрепать его по щечкам, закинуть на плечо и утащить. Внушала это она ему, или так появлялось его самовнушение, он начал подумывает о том, что обычные люди — тоже люди, не менее интересные, чем те, кто всегда окружали его. Конечно, ей было далеко до садизма и юмора наемников, «труповичков», информаторов, но что-то всё же в ней было такое, заставляющее забыть о прошлом и просто спорить, без шансов выйти из этого месива сухим и в адеквате. — Мне проще сойти с ума, чем объяснить тебе то, что ты никогда не сможешь понять. — Раздраженно, Феникс перенёс в мойку свою тарелку и повернулся к, сидящей за столом с кружкой кофе в руках, девушке, опираясь на кухонную тумбу. — Если у правительства есть все средства, чтобы обеспечить свой народ, почему они вместо этого тратят их на военную и гуманитарную поддержку другим странам, прощают долги в миллиарды долларов, поднимая налоги и делая всё платным у себя? — Цокнув языком, Мари поставила кружку на стол, сложив руки на груди. — Разве не нужно сначала подумать о своих, обеспечить им комфорт жизни, а только потом уже лезть в международные отношения? Я не понимаю, да. Почему нужно прощать долги, показывать какие они все из себя могущественные, когда социальный уровень страны уходит в минус? — Как думаешь, с каким ребенком будут дружить, если один со всеми делится конфетами, помогает с домашкой, а другой никому ничего не даёт, строя из себя независимого? Отмахнувшись от уже открывшей рот девушки, Феникс прошагал к холодильнику и достал оттуда йогурт, при этом продолжая свою мысль: — Это политика. Международные отношения строятся на взимопомощи; если ты кому-то помог, то в будущем они это вспомнят. У всего есть своя политика. Даже в этом доме, даже между нами уже сформировалась своя политика. Ему было неизвестен исход этой политики, но то, что происходило его вполне устраивало. — Политика? Что-то вроде «кто главный»? Кто тогда здесь на вершине иерархии? — Действительно задумалась Лора. — Я? — Да скорее тостер, чем нечто неразумное вроде тебя. — Не отвлекаясь от поедания фруктового чуда, фыркает парень. — Но и скорее кофеварка, чем такой осёл, как ты. — В тон ему кидает Мари. — У тебя есть кофеварка? — Саркастически усмехнулся он, пытаясь сделать голос как можно более удивленным. — … нет. — Конфликт исчерпан. Уверенный в том, что наконец отстоял свои позиции в очередном бессмысленном споре, довольно ухмыляясь, блондин пошагал в гостиную. Пора завязывать с этим, думал про себя Феникс, снова ощущая слабость во всем теле и мелькающие чёрные круги перед глазами. За последние несколько дней такое случилось уже трижды, но он списывал это на то, что его психика не соответствует тем требованиям, которые необходимы для общения с этим маленьким монстром, мысли о котором сжирают его по ночам. Физическое состояние нормализовалось и он мог без особых проблем покинуть эту квартиру, но упрямо что-то в голове продолжало ему втирать, что уж интереснее с этой девчонкой, чем в компании охотников за головами и наркоты. Если есть свободное время, почему бы не посвятить его освоению чего-то неизвестного? Даже если это рвёт какие-то нити изнутри. Но подобное ведь не столь важно. Головокружение никуда не уходит, когда он опускается на диван и откидывается на подушки, прикрывая глаза. Проводит ладонью по лицу, глубокий вдох, выдох. Глаза закрыты, но перед ним снова лицо этой треклятой шатенки, а в ушах звенит её голос: «Мы еще не закончили, Феникс, я_не_знаю_твоего_полного_имени!»