Цикл "Оптимистический постапокалипсис"

Я не люблю кончать. Нет, если быть совсем уж честным, я боюсь кончать. Казалось бы, что тут может быть страшного. Так я же говорю не просто о процессе выброса спермы, а о том «кончать», когда тело выгибает, голосовые связки выдают что-то совершенно несусветное и в глазах – муть. После которого вам приходится вспоминать, как дышать. Собирать себя заново. И если правда то, что кто думает, тот существует, то с этим «кончать» вас некоторое время нет во вселенной. Мое счастье, что тот период, когда вы уже в этом мире, но еще не хотите вылезать из нирваны, вареной вермишелью растекаясь по горизонтальной поверхности, у меня достаточно короткий. Вон Брендон чуть не похрапывает, в ближайшие полчаса его не сдвинуть. Не то чтобы мне не нравилось лежать у него под боком, но время-то идет, а я ничего не делаю. Поворачиваюсь. Выбираю компромисс между бездельем и работой: глажу Линча. Тот реагирует не сразу: убирает руку с глаз и закрывает ей тазовые косточки. Он жутко боится щекотки в этом месте. Естественно, время от времени я не отказываю себе в удовольствии провести там пальцами, так что рефлекс у него выработан. - Ну чего тебе не лежится, Райли? – говорит Линч с закрытыми глазами. - Мне очень даже лежится, - возражаю я и лижу впадинку между бицепсом и круглой мышцей на плече. Так проходит несколько минут. Нет, ласкать труп – удовольствие ниже среднего. Переворачиваюсь на спину и гляжу в потолок. В углу, грея ростки пшеницы, пощелкивает лампа. Встать проверить? Кошусь на Брендона. Нет, вылезать из-под одеяла холодно, тут такая уютная горка мышц. Ворочаюсь еще какое-то время. Не могу больше. Поворачиваюсь на бок, готовясь встать, и замечаю стопочку тонких листов, на которых Линч обычно делает свои чертежи. Иногда забываешь, что к его мышцам прилагаются мозги. Вот и сейчас он, наверняка, подложил очередную схему нашего проекта, чтобы мне можно было занять себя, не вылезая из кровати и не дергая его. Брендон вечно что-то такое мне подсовывает, чтобы не тормошил его после секса. Нужно признать, делает он это довольно незаметно, так что придраться не к чему. Такая вот игра получается: я знаю, что ты знаешь, что я знаю. Лично меня – устраивает. Тянусь за листочками, но не успеваю. Тяжелая рука опускается поперек груди, прижимая меня к кровати. О! Будет второй раунд. Линч нависает надо мной, словно застыв посередине отжимания. Синие глаза смотрят на меня в упор. Смотрю в ответ. Если не закрывать третье веко и не мигать, роговица пересыхает. Мои глаза начинает щипать, но я упрямо держу их открытыми. Не хочу и долю секунды упустить. У Брендона не очень эмоциональная мимика, и в данный момент это выглядит несколько пугающе. Я невольно вспоминаю, как я вообще обратил на него внимание: когда поссорились Курт Стокман и Ник Рэтклиф, вождь и его правая рука в форте Спотти, второй убил первого и был приговорен. Все сложилось слишком на руку Оружейнику Линчу. Интересно, а вот правая рука Брендона… - Линч, а Гас знает, что это ты подговорил Бульдога убить Стокмана? Он не отвечает сразу, и его лицо никак не меняется. Тело его и так напряжено, так что понять ничего нельзя. - Ты о чем, Райли? – спрашивает Линч после недолгого молчания. Вместо ответа я обхватываю его талию ногами. Брендон воспринимает это как сигнал к действию и целует мою шею. И потом ниже. Ровно так, как я люблю. Там, где я люблю. Наверное, заучил наизусть ту бумажку… У него на лице написано искреннее блаженство, когда он закидывает мою голень себе на плечо и начинает покусывать внутреннюю сторону бедра. - Так ты подговаривал Бульдога? – делаю еще одну попытку. К этому моменту я уже почти стою на лопатках, а губы Линча неумолимо приближаются к моему паху. Он на секунду отрывается от своего занятия и хрипло выдает: - Райли, не мучай мою бедную голову, у меня вся кровь в другом месте. Ну, так я на это и рассчитывал, непробиваемый ты …мм-м-ой… Ох ты ж… твою… Что ты со мной делаешь, Линч? Зачем он так смотрит на меня? В меня? Я никого и никогда не подпускал так близко. Почти паникую. Прикусываю язык, чтобы не сказать что-нибудь насмешливое. Он, видимо, чувствует мое состояние и опускает меня на кровать. Ложится на живот сбоку. - Хочу тебя. Ложусь на него сверху, пока просто ложусь. Кладу ладони на его ладони. Сплетаю свои пальцы с его. Трусь щекой о ежик темных волос на затылке. Он подтягивает одно колено к локтю, и, не разжимая пальцев, я спускаюсь вниз по его спине. Свет и тени перекатываются по его коже, следуя движению его лопаток. Когда он так отдается, он забирает себе всего меня. Ооо…х. Выплываю из марева. Целых десять минут никуда не хочу. Ничего не хочу. Просто полежать. Но в какой-то момент любопытство пересиливает, и я вытягиваю листочки. Ну и почерк. Медленно разбираюсь. Гм, а он все-таки придумал, как устроить источник питания. К тому времени, как Линч возвращается в мир не просто живых, но и активных, я уже горю желанием взяться за прототип и тащу его в предбанник, он едва успевает одеться. Некоторое время повозившись, мы приходим к выводу, что часть необходимых деталей и реактивов придется купить. Ясное дело, кто отправляется на Базар. То есть, не прям совсем сразу на Базар, а сначала в Спотти за сопровождением. В общем, завтра вечером Линч должен вернуться. - Райли! – из-за порога Лабы окликает меня Томми. - Чего тебе? - Момма ужинать зовет. - Рано еще, - вру я. Кому? Себе. Линч должен был приехать к ужину. Линча еще нет. Значит, ужинать еще рано. - Не рано. Я уже есть хочу. – Томми царапает ногтем косяк. - Так иди. - Момма сказала без тебя не возвращаться. Я добавляю питательный раствор в К6 и пожимаю плечами. - Сиди голодным. Томми садится по-индейски у входа. Некоторое время он наблюдает за мной молча. Потом вздыхает и взрослым тоном спрашивает: - Райли, а если я тебе идею подам, как заработать, мне что-нибудь полагается? Сто двадцать миллиграмм. Сто тридцать. Сто сорок. Проверяю водородный показатель. Семь семьдесят четыре. Высоковато. - Зависит от вложений, - говорю я, добавляя воды в концентрат. - А если от чистой прибыли считать? Ну, процентов семьдесят уж мне-то полагается? – не сдается Томми. - Обоснуй идею, прикинь, что надо будет сделать, сколько потратить, убеди меня, что дело будет прибыльным. Томми упирает локти в колени и кладет подбородок на сложенные друг на друга ладони. Вздыхает. - Тебя убедишь. Я перехожу к К8. - Отчего же. Только вот понимаешь, как правило, все хорошие прибыльные идеи уже кому-то пришли в голову. - Не, - качает Томми головой, - это еще никто не делал. Вес объекта восемьдесят три грамма. Почка в К8 прибавила только семь грамм за последние три дня. Отстаем от графика на пять процентов. Многовато. - Если не делали, скорее всего, затея неприбыльная. Томми какое-то время молчит, зная, что меня бесполезно отвлекать, пока я считываю показатели с монитора. Ага, ошибка в подаче тирозина. Поправляю. - Ноги, - видя, что я закончил с К8, говорит Томми. - Что ноги? - Куриные ноги. - Что с куриными ногами? - У курицы только две ноги, - поясняет для меня Томми. - Я знаю. - Все любят ноги, но их только две. - Так уж устроила природа, - пожимаю плечами. - Но ты мог бы вырастить много ног. Я оглядываюсь на камеры. - Парень, дешевле вырастить курицу, чем ногу в одной из них. Томми надувается и складывает руки на груди. - Я и не про камеры. Ты мог бы вырастить курицу, у которой будет много ног, как у жука, например. - Угу, - фыркаю я, - почему не как у сороконожки? Томми задумывается. - Ну, если можно как у сороконожки, еще лучше. Я качаю головой. - Ты представляешь, что сделает со мной Момма, если я принесу ей курицу с сорока ногами? Томми теребит губу. - Накричит? - Скорее уж выпорет, - вздыхаю я. - Она может, - соглашается со мной Томми. Он снова молчит, ковыряя пальцем линолеум у правой коленки. Я вспоминаю, что пару недель назад там Иголка капнула кислотой, должно быть осталась дырка. - На Плато никто не возьмет курицу с больше, чем двумя ногами, Томас, - произношу я вслух общеизвестную истину. – Вдруг потом ребенок родится с сорока ногами? Томми фыркает. Я пожимаю плечами: - Не все такие умные. - А если мы только ноги продадим? Чтоб никто не знал? - Поверь мне, парень, на этом Плато все всё узнают рано или поздно. И гореть нам с тобой на одном костре. Наш диалог прерывают хихикающие Адди и Серена. Серена картинно прислоняется к косяку, складывая руки на груди, и тоном Моммы заявляет: - Вы сегодня есть собираетесь? Ее сестра осторожно спускается в Лабу по решетчатой лестнице. - Рано, - повторяю я им то, что уже сказал Томми. - Ага, рано, три часа как стемнело. – Всего шесть слов, но недовольный голос Серены за фразу переходит три октавы. – Вам, мужчинам, лишь бы играть, все как дети. Адди гладит меня по плечу и заглядывает в глаза. Складывает пальцы в подобие пистолета и изображает стрельбу. - Нет, от Брендона ничего не слышно пока, - отворачиваюсь я, но Адди останавливает мое движение, коснувшись тонкими пальчиками моего подбородка. Она трогает мои губы и тянет меня за рукав. Я качаю головой. - Не хочется. Адди смотрит на меня пару секунд, потом сжимает ладонь в кулак и оттопыривает большой палец и мизинец. Прикладывает к уху. Я киваю: - Да, наверное, стоит сходить к Митчу. Митчелл Таунсед за пределами Урчина появляется редко. Во всяком случае, в своем обличии. Сидит у себя словно паук, стягивая слухи от своих многочисленных информаторов. Я в его епархию не вмешиваюсь, если есть что подозрительное, он сам меня находит. Захожу в его логово. Сегодня на дежурстве тройка Чумки. Сидят в наушниках, слушают частоты. Я машу рукой в знак приветствия, но ничего не говорю, чтобы не отвлекать. Вместо того, чтобы как всегда не обратить на меня внимания, Чумка сводит брови и тыкает пальцем в приоткрытую дверь. Что-то сворачивается в кишках. Говорю себе, что это от голода. С Митчем сидит Лорен Смит, что-то меряет линейкой на карте. - Что? – спрашиваю я, когда они поднимают головы, смотрят на меня, а потом переглядываются. - Подозрительная активность в двадцать четвертом квадрате, - говорит Лорен. - Давно? - Минут пятнадцать. - Лорен чуть покусывает губу: этот квадрат лежит между Спотти и Базаром. Я оглядываюсь на комнату связистов. - Саймон, можешь найти мне Гаса? – прошу я Чумку. - Попробую. – Он вертит ручку коммуникатора. Мы оставляем машины в ложбине километрах в двух от озера Тики. До того места на Меже, где устроились споттинцы, добираемся бегом минут за пятнадцать. Я падаю рядом с Гасом Ричардсоном, он протягивает мне бинокль и тыкает в сторону озера. Я матерюсь шепотом на все лады. - Тут кланов семь собралось, - подтверждает мои наблюдения Гас. – Оружейник мне еще из Игла сообщил, что на Базаре подозрительно тихо. - Еще что? - Больше ничего. Глушат сигнал. Я молчу. Пожалуй, Линч выбрал лучшее место. Две малых баржи и пять джипов поставлены в круг. Какое-то время они продержатся, но вот как их вытаскивать, я не представляю. - Сколько у тебя людей? – спрашивает у меня Гас. - Человек сорок могу поставить. Это максимум. Он втягивает воздух сквозь зубы и дергает свою эспаньолку. - У нас сто сорок. Я осматриваю людей и машины внизу. Тортл, Игл, Маджанг, Сан-Луис, Спрингс, Кахуа, Ла Пена. При необходимости, каждый из этих фортов мог выставить не меньше сотни. Чешу голову под капюшоном парки. Сюда, конечно, больше тридцати вряд ли привели. Единственный вариант, который приходит в голову, поссорить их между собой, но это требует времени, а его-то как раз и нет. Я смотрю на часы. Два после полуночи. Хлопок. Над машинами Линча вспыхивает осветительная ракета, и я отчетливо вижу, что шины уже пробиты, и большая часть джипов заваливаются на бок. Мое воображение дорисовывает картинку, как пули отскакивают от литых боков барж и бронированных дверок машин, взрывая вымороженную землю, или свистят над головами, заставляя пригибаться. На руку Брендону играет дальнобойность его оружия. - А если мы их сейчас отсюда? – шепчу Гасу. Он качает головой и поясняет: - Отсюда с Межи только гаубицей, но пока она дотащится... Я кручу ручку дальномера на бинокле. Красные квадратные циферки показывают неутешительные три километра триста восемьдесят два метра. Пулемет не добьет. Мерзлые камни Межи начинают впиваться под ребра, несмотря на парку. Я ерзаю, пытаясь пристроится поудобнее. Шальная пуля, видимо, все-таки попадает во что-то в круге линчевских машин. Это что-то взрывается, зеленые фигурки споттинцев в бинокле рассыпаются по сторонам. Какое-то время они бурно жестикулируют, давая нападающим подойти, но потом снова возвращаются на места. Перестрелка продолжается, но там, в кругу машин происходит что-то странное. Это становится заметно, но не сразу. Сначала ругается Ричардсон. - Что? - У Картера как будто прицел сбился. - Кто такой Картер? - Между левой баржей и джипом. В темноте, даже в приборах ночного видения, пятнистые куртки споттинцев мне кажутся одинаковыми, так что я не очень понимаю, как Гас его выделил. - Значит, сейчас поправит, - пытаюсь я успокоить Ричардсона. - У него стейр доработанный Брендоном. – Гас кусает губу. Автоматы после линчевской правки что, не ломаются? Я молчу. Через пару минут Ричардсон снова ругается, но тут уже я и сам вижу, что пулемет на правой барже дает очередь куда-то совсем не туда, прочерчивая полосу в голой земле. В бинокль видно, как сползает на землю тот парень – Картер – и его оттаскивают в центр. Минута идет за минутой… - Где ваша гаубица? – шиплю на Гаса. - Едет, - напряженно выдавливает он серыми губами, на секунду отрываясь от своего бинокля. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не начать терроризировать Гаса, выпытывая расчетное время. Он дергается, и я снова прижимаю окуляры к глазам. Люди Линча что-то собирают посередине своего импровизированного форта. Меня пугают их неровные движения, словно они двигаются в горячке. - Что Оружейник покупал? – спрашивает меня Гас. - Электронику, реактивы. - Органику? Я мотаю головой, потом вспоминаю, что Ричардсон смотрит в бинокль, а не на меня. - Нет. Для проекта не нужна была. Может, для вас? Ниже нас сыпятся мелкие камешки. К нам на гребень, пригибаясь, карабкается Торвальд Браун. - Гас, какого черта? У них там вирус что ли? Мы с Гасом переглядываемся. Торвальд сказал именно то, что мы боялись произнести вслух. - Когда пушка подъедет? – требует Ричардсон, не я один такой нервный. - Сигал передал, они у кривой балки. Минут сорок до позиции. Только Гас, они слишком близко. Можем своих задеть. - Почти километр дистанции, Тор, - возражает Гас. – Мэтт не настолько косой. - Это что за хрень? – отрывает нас от обсуждения тактических характеристик чей-то возглас, и мы мгновенно разворачиваемся. Из круга линчевских машин выезжает нечто: платформа, четыре колеса, на платформе еще что-то навороченное. Это нечто - им явно никто не управляет, так как платформа подпрыгивает на всех ямах и кочках - двигается в нашу сторону, вернее, в сторону нападающих. После некоторого замешательства те открывают огонь. Странная машина горит, но продолжает ползти вперед. Она не доезжает до первого ряда стволов метров сто, когда из конструкции на платформе что-то выстреливает. Похоже, там, на позициях понимают в происходящем не больше моего, потому что, вопреки всем правилам ночного боя, включают фары. В голубоватом свете расплывается облачко. Окрестности озера накрывает оглушительная тишина. Несколько секунд – и нападающие бросаются врассыпную. В кругу машин Линча нет ни одного стоящего на ногах человека. Я отворачиваюсь. Я не могу понять. В моем представлении, Брендон из тех людей, которые убьют себя, чтобы не дать распространиться вирусу. В моем представлении, он никак не мог выпустить заразу, чтобы спасти себя. Где-то надо мной трещит переговорник на бедре у Брауна. - Тридцать четыре – пятнадцать, - дает он наводку, прерывая радиомолчание. Со стороны озера доносится звук разорвавшегося снаряда. - Пятьсот влево, - корректирует Браун. До меня все доносится, как сквозь вату. Какая разница. Какая разница, на что способен Линч. Я снимаю рацию с пояса. - Чумка, пусть Иголка готовит карантин. – Собственный голос кажется чужим, мысленно я уже сортирую симптомы, пытаясь понять, что за вирус свалил Брендона. Я снова смотрю в бинокль в сторону озера. На Плато боятся не свинца и стали, а невидимых глазу цепочек РНК. Семь кланов отступили. Сбежали, оставив за собой половину машин. У меня болит голова. Где бы взять защитный костюм. Мне надо туда, вниз. На плечо опускается рука. Судя по тяжести, Большого Джо. - Даже не думай, Райли. Я не думаю. Я знаю. Мне надо туда. Фигуры в круге машин Линча вдруг поднимаются как по команде. Я смотрю на часы, автоматически отмечая время между тем, как начали появляться первые признаки, и рецессией. Сдвигаются баржи и пара выживших джипов. Словно во сне я вижу, как люди Линча доезжают до брошенных позиций, часть из них соскакивает, пересаживаясь на машины нападавших. Рядом на все лады матерится Ричардсон. Я никогда раньше не был в комнате Линча. Она напоминает его. Внешне, по крайней мере. Первое, что замечаешь – доска для черчения, стол с книгами, карандашами и черновиками. Кровать, корпус которой сварен из, кажется, отрезков рельс. Этажерка, на которой уложены стопочками свитера и майки. Все просто. Ничего лишнего. Только рядом с доской горшок с лимонным деревом под лампой дневного света. На дереве цветы и пара зеленых плодов. В Спотти теплее, чем у нас. Можно совсем раздеться. - Твоя репутация простого парня окончательно разрушена, Линч. – Я сижу на коленях позади него, прижимаясь грудью к его спине. – Даже я купился. Он пожимает плечами. - Я боялся, что Сигал не успеет. Ты, правда, думал, что я способен выпустить вирус на Плато? Кусаю его за плечо. Сильно. Он шипит. - Не знаю. Мне все равно было. Я думал о том, как поднимать тебя из мертвых. - Это к Момме, она специалист по зомби. Я бью его по месту укуса кулаком. - Не смешно, Линч! Он выворачивается и опрокидывает меня на спину. Нависает надо мной. - Райли, поверь, я бы лучше умер… - Не лучше! – обрываю его. Мотаю головой, надо сменить тему. – Там все выжило для скелета? Он вздыхает. - Да, но нам пока не до него, Райли. - Война? - Скорее всего, да. Как у вас с едой? Нижний ярус под каждым фортом - ряды гидропонных установок, но за исключением Тортл и Сан-Луиса это соя или бобы. Мы разводим еще кур. - От разносолов придется отказаться, но продержимся. - Пули на витамины. Меняемся? – Брендон прижимается лбом к моему лбу. Я расслабляюсь под ним и закидываю ноги ему на спину. - А куда деваться… Жизнь коротка. - Давай уже, хочу тебя.