Мы Поменялись Полюсами

Я еще раз быстро взглянул на наручные часы, указывающие на четыре часа дня. В машине, где я просидел два часа, было жутко холодно, поэтому я пытался согреть свои руки дыханием. На самом деле, это совсем не помогало. Просто я сильно переживал из-за встречи, которая должна случиться вот-вот. Буквально через несколько минут, когда мистер Лорэнс вернётся из больницы. Нет, но больше не работает; он там проходит лечение. Об этом я узнал у Марка поздно вечером, когда позвонил ему на телефон. Я немного дрожал, часто поглядывая на слегка покосившийся старый домик, обрамлённый ветвями яблонь и кустами шиповника. Странное сочетание для странного психолога, который пытался распутать странную историю. Слишком много странных слов в этой странной мысли. Слишком много «странно». — Успокойся, Найл, — шептал я, нервно теребя рукава своего пальто. — Все будет хорошо. Он поможет тебе. Он даст ответы на твои «немые» вопросы. Я повторял это в течение десяти или двадцати минут, точно не знаю, пока не увидел, как мужчина в возрасте подходил к двери дома. Я ущипнул себя несколько раз, чтобы убедиться в том, что это было реально, а после быстро вылез из машины и побежал в сторону незнакомца. Дыхание сбилось к тому времени, когда я уже был в нескольких метрах от предполагаемого Джозефа Лорэнса. Старик, видимо услышав звук моих быстрых шагов, обернулся, и тогда я мог ясно видеть удивление в его глазах. — Молодой человек, я могу вам чем-то помочь? — хриплым и низким голосом спросил он. Я, все еще пытаясь привести дыхание в норму, стал смотреть на него. Он был именно таким, каким я его себе представлял. Ясные, голубые, как небо глаза. Он был низкого роста и довольно-таки мускулист, по крайней мере, его тело казалось большим. Его руки были в морщинах и царапинах. Интересно, откуда они? Он был одет в теплый свитер, а поверх была надета легкая куртка. На ногах у него были черные туфли, сохранившиеся еще с давних времен. В кармане его брюк я заметил пачку сигарет, которая, вероятнее всего, также была из прошлых лет. Весь вид этого, с первого взгляда, ничем непримечательного человека, говорил о том, что он устал от жизни. От повседневной суеты, от больничной пищи и прогнивших потолков своего дома. Просто устал каждый день видеть из окон сухие ветки яблонь, которые давно уже не давали плодов, и абсолютно устал от шиповника, который, казалось, пил соки не только из земли. — Кхм, — мужчина с серьезным видом смотрел на меня. Не стоило так упорно разглядывать его. — Д-да, — я стал заикаться, из-за чего забыл все, что хотел сказать. — Вы — Джозеф Лорэнс? Да, возможно, это было слишком резко и неожиданно, но я не мог больше оттягивать время. Доктор еще несколько секунд смотрел на меня, не моргая, пока в итоге, резко не развернулся и не направился в двери дома. — Нет-нет, прошу вас, постойте! — уже чуть увереннее сказал я. — Что вам нужно от меня? — грубый голос мужчины пугал, но я не был намерен сдаваться так рано. Почти без боя. — Я — Найл, — протянув руку, я попытался улыбнуться. Мало, что из этого вышло. — Я тот страдалец, который нашел ваш дневник, мистер Лорэнс. Я нашел историю Севера и Юга... Все это я проговорил на вдохе. Было бы трудно сказать это, но я сделал. Я сделал то, что долгое время копил в себе. — Извините, но я не понимаю о чем вы... Джозеф опустил свой взгляд и скрылся за дверями дома, оставляя мне лишь эхо от хлопка. Перед глазами все начало плыть, а кислорода катастрофически не хватало. Я вновь задыхался. В собственных мыслях, эмоциях... Я не сразу заметил горячие слезы, которые бежали по моим впалым, бледным щекам, оставляя за собой жгучие полосы. Почему? Почему он не хочет говорить об этом? Почему он делает вид, словно ничего никогда и не было? Почему он не может просто ответить на мои вопросы? Я не знал, что мне делать дальше. Я просто был разбит, как старое, никому не нужное, зеркало. Я не чувствовал больше сил, поэтому безнадежно упал на колени, даже не ощущая боли. Вспотевшей ладонью, я провел по земле, ощущая камни, листья, небольшие ветки... Я просто пытался хоть что-то почувствовать. — Пожалуйста, — сквозь всхлипы говорил я. — Просто объясните мне все. Просто помогите мне понять... Прошу вас... Я, как ребенок, стал вытирать рукавами свое покрасневшее лицо и все также по-детски шмыгать носом. Я выглядел ужасно. Возможно, я сидел так полчаса или же час, но я помню, как кто-то поднял меня с земли и провел в дом. Потом я помнил лишь то, как мистер Лорэнс усадил меня на диван и дал стакан воды. Он хотел ответить на мои вопросы.

***

На улице было совсем темно, когда я все ещё сидел в доме психолога и разговаривал с ним на разные темы. Ему было интересно, как я нашел его дневник и, как сумел разобрать его ужасный почерк. Я спросил его о том, где он жил, как он жил. Мне просто было интересно узнать о нем все, что можно и нельзя. — ...Я просто очень сильно испугался того пациента, поэтому написал неправильный диагноз. Ох, как мне было тогда стыдно, — вспоминал свои юные годы Джозеф. — Хотя мне стыдно за это и сейчас, мой мальчик. Мы оба рассмеялись и продолжили пить чай. Было тихо и уютно, даже не смотря на то, что мы знали друг друга от силы несколько часов. Я слышал тиканье настенных часов и то, как учащенно и тяжело дышал доктор. Он сказал о том, что у него астма, поэтому он и ходил в больницу. И я был прав на счет того, что он ненавидел больничную еду. — А где ваша жена? — неожиданно даже для самого себя спросил я. — Моя жена... — повторил мужчина, пряча от меня свой взгляд и о чем-то думая. — Элис умерла два с половиной года назад от сердечного приступа. Это были трудные времена, и моя любовь не смогла пережить их. Я видел, как в уголках его глаз сформировались слезы. Он быстро смахнул их рукой и улыбнулся мне. — А где же твоя возлюбленная? — поинтересовался он. — Мы поссорились, — на выдохе сказал я. — Из-за дневника, если честно. — Понимаю, — Джозеф усмехнулся. — Помню, как я ругался с Элис, когда только начал работу с Лиамом и Фрэнси. Я улыбнулся. Мы оба молчали. Я пытался сформулировать то, что хотел бы сказать, но слова сами по себе вышли из моего рта. — Мистер Лорэнс, — начал я. — Что случилось с ними? Это вопрос, который тревожил меня несколько месяцев. Каждую минуту, секунду я думал об этом, но нигде не мог найти ответа. И вот, сейчас передо мной буквально «википедия» ответов на любые вопросы о Севере и Юге. — Моя последняя запись была об их возможном обследовании. Они прошли его и имели возможность уехать из больницы, и вернуться домой. Это они и выбрали, — мужчина сделал паузу и тяжело вздохнул. Я видел, как ему было сложно говорить об этом. — Помню, как Фрэнси была рада вернуться домой вместе со своим возлюбленным. Ох, как они были счастливы... Мужчина уже не сдерживал эмоции. Я видел, как он своей дрожащей рукой смахивал слезы. Я видел то, как ему было тяжело. — Они не вернулись домой? — словно не веря в свои слова, спросил я. Джозеф отрицательно покачал головой и глубоко вздохнул, облизав сухие губы. — Авиакатастрофа, — продолжил мужчина. — Они разбились на самолете, когда летели домой. Тогда пострадало много человек, а из-за предыдущих травм головы они скончались быстрее всех. Можно ли назвать это везением? Не знаю... Но с тех пор, я вижу свою вину в их смерти. Я не должен был этого допустить. Только не после того, что они уже пережили. Я встал и сел рядом с Джозефом, который уже не мог говорить, как и не мог думать, жить, дышать... Я прижал его к себе и почувствовал его слабое биение сердца. Я чувствовал его дыхание. Я слышал его хриплый сломанный голос, срывающийся на всхлипы. И я ничего не мог с этим сделать. Все, что мне оставалось, так это сидеть рядом с ним молча и думать о том, что Лиам и Фрэнси действительно стали счастливыми. Просто потому, что они были вместе, когда умирали. Были вместе, когда их жизнь подходила к концу, и последнее, что они могли увидеть, — были родные и любимые лица друг друга. Наверное, это и есть их счастье. Но одна мысль о том, что двое этих горе влюбленных мертвы, — убивала меня. Я чувствовал опять все тот же туман в голове. Все потихоньку начало исчезать. Я помнил лишь то, как я попрощался с Джозефом и помню фразу, которую он мне сказал на прощание: «Просто отпусти их, как отпустил их я». Возможно, он прав. Возможно, мне действительно стоит забыть об этой истории. Отпустить Север и Юг; дать им право «жить свободно». Возможно, мне просто стоит начать жить самому. На улице было тихо и спокойно. Я чувствовал легкий ветерок, развевающий мои волосы и стремительно проникающий под мою одежду. Мне было как-то грустно и одиноко, потому что я просто сидел на бордюре и думал о своей жизни. Вообще обо всем сразу, и от этого хотелось просто сбежать. Но я знал, что это невозможно. Джозеф показал мне, что нельзя забыть странную, трагичную и запутанную историю Севера и Юга. Нельзя забыть то, что закончилось плохо. Как и нельзя забыть то, что закончилось хорошо.