Призрак

      Прошло несколько лет после того, как миледи была казнена. Но камень с души господина Атоса вопреки его ожиданиям не упал, а наоборот стал еще больше. Он все чаще начинал задумываться, а правильно ли они поступили. Служба стала Атосу в тягость, и он, наконец, попросил отставки. Граф надеялся, что вернувшись в фамильный замок, он сможет отвлечься хоть на немного от воспоминаний, его мучивших.       Перед самым отъездом, Атос решил пройтись по Парижу, немного развеяться и попрощаться с городом. Он надеялся более не возвращаться сюда. Бездумно бродя по берегу Сены, граф смотрел себе под ноги. Как часто гуляли они здесь с друзьями! Но теперь д’Артаньян слишком занят, новая должность требовала от него быть постоянно на посту. Портос женился и вовсе уехал к себе в поместье. А что касается Арамиса, так Атосу почему-то не очень хотелось встретить его сейчас.       Над Сеной поднялась дымка. «Зима рано наступит, — машинально отметил Атос, бросив быстрый взгляд на реку. — Надо поторапливаться с отъездом…». Вдруг, его внимание привлекло что-то поблескивающее между камнями мостовой. Граф де Ла Фер нагнулся и поднял осторожно небольшой медальон. Он был весь в грязи, застежка его немного погнулась. Медальон явно пролежал на земле долгое время, но его почему-то никто не поднял.       Атос удивленно разглядывал вещицу. Медальон был старинной работы, на крышке его значились инициалы: А. Б. «Прошлый хозяин медальона либо был небрежным, либо сумасшедшим, если выкинул эту вещь», — заключил Атос, протирая медальон от грязи. Он случайно задел застежку, и медальон раскрылся. В нем оказалась небольшая миниатюра белокурой женщины. Атос пригляделся и тут же словно ужаленный вскрикнул. С портрета на него смотрела Она. Миледи.       Еще с минуту стоял граф, глядя неотрывно на портрет жены. Анна смотрела на него смеющимися глазами, улыбалась и, казалось, была живой. Атос сначала хотел швырнуть медальон в реку, но затем передумал, осторожно закрыл и тяжело вздохнул. Это было все, что осталось у него от миледи. И почему-то избавиться от последней ниточки, связывавшей его с прошлым, он не мог. Медальон остался у графа… Знал бы Атос, что его ждет из-за этой безделушки…

***

       Уже в Берри граф де Ла Фер много раз доставал медальон, и каждый раз, глядя на миниатюру, он задумывался, что было бы, если бы они поступили иначе. Также занимал его вопрос, почему Анна избавилась от медальона. Казалось бы, женщина ни за что на свете не выкинет просто так украшение. Должно быть, была причина.       В один из вечеров, когда Атос был занят попытками разобраться с этими вопросами, в комнату зашел Гримо. Увидев графа в кресле, слуга как-то странно ойкнул и побледнел. — Гримо, что такое? — не поворачиваясь к нему, поинтересовался Атос. — Г-господин, я думал… Думал это вы играете на клавесине… — едва слышно прошептал Гримо.       Атос резко обернулся. — На клавесине? — переспросил он, удивленно подняв брови. — Нет, я все это время был тут. Я вообще предпочитаю не заходить в ту комнату.       Клавесин стоял в спальне миледи, а граф де Ла Фер много лет назад сам приказал запереть эту комнату. С тех пор он давно не был там, и ключ потерялся. Можно было бы высадить дверь, но сам хозяин замка никогда не порывался открыть эти покои.       Заинтересованный словами Гримо, Атос оставил медальон на столе, а сам вышел в коридор. В самом деле, откуда-то сверху доносилась печальная мелодия. Граф прислушался, а затем собрался вернуться назад в гостиную, как вдруг и сам замер, словно громом пораженный. Кто, черт возьми, может играть на клавесине, если комната заперта? Быстро поднявшись наверх, он неуверенно подошел к спальне и дернул дверь на себя. Закрыто. Мелодия оборвалась на полу ноте и более не начиналась.       Помедлив немного, Атос вернулся в гостиную. Теперь ему было о чем подумать кроме как о медальоне. Гримо все еще был там. Выйти в коридор слуга не решался. — Гримо, что ты тут встал? — поинтересовался через некоторое время граф. — Господин, я просто… Не думаете ли вы… — Гримо, право! — догадавшись, о чем подумал его слуга, Атос даже рассердился. — Я думал, что сказками о привидениях пугают только детей! — Но господин, комната давно закрыта, и никто туда не входил уже много лет! — вдруг возразил Гримо.       Граф де Ла Фер задумался. Действительно, Гримо был прав. Тем не менее, сверхъестественную причину заигравшего вдруг клавесина он отвергал сразу же. — Чья-то глупая шутка, — пожав плечами, сказал он наконец. — Лучше принеси мне вина.       Гримо кивнул и боязливо выглянул в коридор. Атос не смог удержаться от улыбки, глядя, как слуга осторожно выходит из гостиной. Вспомнилось детство, и он даже хотел было напугать Гримо, но одернул себя. Заигравший клавесин встревожил его сильнее, чем он сам подумал. Фамильный замок приготовил еще несколько неожиданных сюрпризов. От первого Атосу уже стало не по себе. Представление о своем доме у него немного испортилось.       На этом странные и таинственные происшествия в замке не закончились… Когда граф де Ла Фер сидел и читал книгу, сзади упала и разбилась ваза. Когда же Атос оглянулся, в комнате никого не было. Пропадали иногда вещи, а потом Атос находил их в совершенно неожиданных местах. Затухали вдруг свечи, хотя окна были открыты. Пару раз опять начинал играть клавесин в запертой комнате. Частенько Гримо сообщал, что в библиотеке лежит книга, а ее страницы переворачиваются сами по себе. Граф отмахивался, иногда даже ругался, но не мог не признать, что в замке творится черт-те что. Обстановка была неуютной. Атос постоянно чувствовал себя не в своей тарелке. Ко всему, конечно, можно было притерпеться, но и провести ремонтные работы не помешало бы. Это отнимало у него много сил и времени.       Реставрацию было решено начать с сада. Одним вечером, когда уже порядком уставший граф осматривал участок сада, где еще не начались работы, что-то с силой толкнуло его в сторону. На место, где он стоял, с треском рухнула большая сухая ветка. Атос огляделся в поисках своего спасителя, но опять никого рядом не было.       Той же ночью графу де Ла Фер, несмотря на страшную усталость, не спалось. Тщетно пытался он хотя бы задремать. Царила мертвая тишина, и казалось бы, уснуть было проще простого. Но сон не приходил. И вдруг в глухую полночь, когда Атос наконец начал задремывать, он услышал плач. Граф приподнялся на кровати и прислушался. Нет, сомневаться не приходилось. Это были рыдания и судорожные всхлипывания женщины. И она плакала где-то в замке. Уснуть той ночью у Атоса так и не получилось, он никак не мог понять, кто же мог плакать.       Утром же он поинтересовался у Гримо, кто мог плакать. Слуга призадумался. — В замке никого кроме меня, да недавно нанятой кухарки никого еще нет, но и она спит в другом крыле… — Значит, мне почудилось. Наверное, ветер…       Но сам Атос понимал, что объяснение он придумал неубедительное. В задумчивости решил он зайти в библиотеку. «Черт возьми, кто мог плакать ночью наверху… Моник спит в другом крыле… Быть может, ночью она решила зайти в гостиную и уронила чего на себя? Глупое предположение!». Его размышления были внезапно прерваны звуком быстрых шагов, хлопком двери и шуршанием платья. И снова он никого не обнаружил, когда обернулся. Это уже порядком нервировало графа. И все больше и больше начинал он склоняться к версии Гримо, что в замке творятся мистические вещи.