Климов 1.1

Как только дверь за Грачевым закрылась, Кира перевела взгляд на Петрова, даже не зная, стоит ли продолжать, пока в доме посторонние, но она так изнывала от желания и приблизившись к нему, положив голову на подушку, расстегнув рубашку, снова провела ладонью по его возбужденному… - Как тебе гель? – спросила она, чувствуя, что он сам весь пребывает в диком напряжении и похоти. - Странная штука… - притянув к себе Киру, он принялся покрывать её шею поцелуями. – Я тебя безумно хочу, Кира… - Вставай… - улыбнувшись, она отстранилась от него и, поднявшись, обошла кровать. – Ты же хочешь меня… очень… так, что у тебя нет выбора… - Ты хочешь, чтобы… - поднявшись, он подошел к Кире, остановившись позади неё, понимая, к чему она ведет. – Тебе так будет удобно? - Ещё как... – положив руки на спинку кровати, она почувствовала, как он скользнул руками по её бедрам в нерешительности. Петрову было как-то неловко ставить Киру в такую позу, впрочем, она уже сама встала и, обернувшись к нему, так нетерпеливо взглянула, ощущая, как он опустил одну руку к её… Сжав крепче руки на спинке кровати, она опустила голову, когда он все же вошел в неё, заведя руку к её груди Петров заставил Киру выпрямиться, полностью насадив на себя. Теперь обе его руки заскользили по всему её телу, Кира чувствовала, как подрагивают его пальцы от желания, как он начинает довольно напористо двигаться, с каждым разом все ускоряя ритм, заставляя её стонать. Она была так перевозбуждена, распалена до невозможности, впав в такое дурманное состояние ещё с Грачевым, а теперь и вовсе едва держалась на ногах, содрогаясь от каждого рывка. Схватив его за руку, Кира опустила его ладонь к низу своего живота. - Сильнее, сильнее…. Ты же хочешь… - обернувшись, Кира столкнулась с его туманным взглядом, тут же вскрикнув, почувствовав, как он резко проник, сам наблюдая за её реакцией, понимая, что ей это действительно нравится. – Да, да… ещё сильнее… - Ты необычная женщина, Кира… - прошептал он, крепче прижав её к себе, но затем, отклонив назад, принялся более размашисто проникать в неё, выходя почти полностью и вновь врываясь, раскаляя её все больше. Она едва не закричала от того, как её охватил экстаз, совершенно не в состоянии себя контролировать, конвульсивно сжимая его в себе, продолжая двигаться навстречу. Петров не останавливался, возбуждение в нем все нарастало, но он не мог никак дойти до разрядки, сам никогда не пользуясь таким гелем и не зная его действия, но такого с ним прежде ещё не было. - Пойдем в постель… - простонала Кира, пребывая в пространном полуобморочном состоянии. Развернувшись к нему, она порывисто обняла его, прижавшись, чувствуя, что он на переделе и это мучительное сладострастное томление, невозможность получить желаемое облегчение, приводило его в такое исступление. Обхватив его ствол рукой, она опустилась на колени, принялась скользить по нему губами и языком, но это только вызывало в нем ещё большее даже болезненное сладострастие. - Может… - он заставил её оторваться и поднять голову. - Да, я хочу… - встав, она подошла к постели. – Ты ещё узнаешь, насколько я люблю секс… - усмехнувшись, она только раздвинула ноги, когда он опустился сверху. Он сразу же взял настолько сильный ритм, Кира только прижималась к нему, опустив руки ниже его поясницы, желая, чтобы он проникал в неё весь до упора. Через некоторое время он все же достиг разрядки, уткнувшись лицом в грудь Киры, он смял в руках простыню, почти в беспамятстве от столько сильного оргазма, с ним до пика дошла и она. Вместе они словно безумные впиваясь в губы друг друга, содрогались и ещё долго лежали так… не в состоянии остановиться… Пропустив в дом адвоката и сына, Грачев недовольно окинул взглядом Мишу. Тот был точно бы с похмелья, небритый, какой-то начесанный. А адвокат самодовольный низкорослый мужичок лет пятидесяти, в дорогом костюме, обритый на лысо, только протянул Грачеву руку, но вместе с тем глядя так, словно бы ему было в тягость встречаться с ним и это одолжение с его стороны приехать к губернатору для личной беседы. Впрочем, Спесивцев работал на его оппонентов и ничего иного Грачев и не ждал. Он просто пожал адвокату руку, так, без охоты, и пригласил его к себе в кабинет. - Ты здесь жди… - хмуро произнес Грачев, посмотрев на сына. – Умеешь ты вовремя приходить, Миш… - Че, тут опять Петров зависает? – когда адвокат прошел в кабинет, спросил Зотов. - Твое какое дело? Не забыл, кто тут сын, а кто отец? С бабой все не можешь разобраться, а че-то тут тявкаешь! – зло посмотрев на сына, прошипел Грачев, удержавшись, чтобы не схватить его за шкирку. – Рот закрыл и сел молча. У меня и без тебя проблем дохрена… Зайдя в кабинет, Грачев сел за стол, поморщившись от дискомфорта, в брюках ему было тесновато после геля, он пребывал в дико возбужденном состоянии. Откинувшись на спинку кресла и широко расставив ноги, он испытующе взглянул на адвоката. - Альберт Оскарович, давайте напрямую, какого черта вы хотите добиться, начав против моего сына судебное разбирательство? Что у этой Маши есть на него? То, что она ужасная мать, можно подтвердить хотя бы тем, что мой внук попал в больницу, после того, как она потащила его на митинг… Есть свидетельства врачей… Да и потом, это такое личное дело, развод, вы не сделаете на этом себе ни денег, ни… рейтинг, потому что проиграете в любом случае, - положив руки на подлокотники кресла, произнес Грачев. – Дети останутся с моим сыном, а ваша клиентка будет лишена родительских прав. - Напрасно вы недооцениваете меня, Евгений Петрович, - открыв свой дипломат, Спесивцев достал оттуда результаты медицинского освидетельствования, снятия побоев и положил перед Грачев. – Это копии. Вы и ваша жена избили Марию Зотову, все тут… и это уголовное дело, к тому же мы можем дать ход в прессе… Хотя моя клиентка готова уступить, если в качестве моральной компенсации, по её требованию, вы отдадите ей особняк… - Что?! – взглянув на бумаги, которые тот положил, Грачев, побледнев скорее от такой наглости со стороны Маши, затем поднял взгляд на адвоката, прекрасно понимая, что не сможет доказать, что она сама в него стреляла, поскольку то, что он это утаил уже является преступлением, да и его должность тогда могла оказаться под ещё большей угрозой. – Особняк? Моральной компенсации ей не хватает… - И полный раздел имущества с бывшим мужем … Разумеется, если вы не хотите расставаться с особняком, то мы уже подсчитали его оценочную стоимость, - достав ещё одну бумагу со счетом, небрежно проговорил Спесивцев. – Но, моя клиентка пожелала именно особняк… Так что вам лучше просто и мирно все уладить, а нет… тогда этот судебный процесс станет достоянием общественности… - Вы же зубы об меня обломаете, а ваша клиентка клиническая идиотка…, ещё не заметили? – отбросив от себя бумаги, которые ему подсовывал Спесивцев, сейчас не вступая с ним в конфликт, однако понимая, что все это надо кардинально заканчивать, не дожидаясь суда и с адвокатом, и с самой Машей. - У меня бывали клиенты и похуже, но я не проигрывал ни одного дела, Евгений Петрович, и не советую идти против меня, вы же знаете, какие у меня покровители… - сказал тот, положив все бумаги обратно в дипломат. Грачев понимал, что, так или иначе, начнись судебное разбирательство – дело все равно его коснется, иначе бы оппоненты так не суетились. Он ничего не ответил, задумчиво глядя на адвоката и молча указал ему на дверь.