Научись любить.

Лето – это та пора, когда просыпаешься от головной боли и лома в теле от недостатка движений во сне. Это утро было исключением, потому что я проснулась среди кромешной темноты, а это означало, что на улице темно, да и голова совсем не болит. А потом я вспомнила про черную штору. Я нащупала на тумбочке телефон, который мне сообщил, что проснулась я очень вовремя, а если быть точнее, то в четыре утра. В любом случае, спать уже не хотелось, поэтому, аккуратно убрав с себя руку Ромы, я встала с кровати. Я нашла некоторую свою одежду и схватила майку ничего не подозревающего мирно сопящего парня. Освещая свой путь телефоном, я отправилась в душ. Зеркало в ванне было не очень приветливо. Оно сообщило мне, что панды нынче не в моде, поэтому не мешало бы смыть вчерашний макияж, а точнее остатки от него. Сильные струи душа одновременно смывали с меня старые переживания и навешивали новые. Видимо, без проблем никак не обойтись. На кухне меня встретила обиженная чашка с насыпанной еще вечером заваркой и давно остывший и забытый всеми чайник. Майка, валявшаяся на полу, тоже как будто обиделась за то, что ее так небрежно и скоро бросили. Я не могла не улыбнуться, глядя на эту картину. Казалось, что вечером нас кто-то гнал с кухни, прогонял прочь, и мы, снося все вокруг, бежали куда могли. Видимо, с улыбкой сегодня меня ничто не встретит, весь мир решил на меня обидеться. Погода за окном радовала больше, чем все остальное. Я решила начать с самого утра зарядку, поэтому я согнула ногу и положила ее на подоконник, а другую оставила на полу. Как на йоге. Я безумно скучаю по дому. Наверно, это странно, но дома именно та я встречаю почти каждое утро. В таком положении я пила чай, наслаждалась музыкой и смотрела в открытое настежь окно. С улицы доносились разные звуки машин, шелеста деревьев, пения птиц, чтобы почувствовать каждый звук, я вытащила один наушник и сделала музыку тише. Все когда-то происходит в первый раз. Мне в первый раз удалось увидеть Москву ранним утром, и что меня поистине удивило, так это то, что она живая. Казалось, что город даже не засыпал: люди, как обычно, торопились, но куда? Куда так рано можно спешить? Для меня это останется загадкой. Я обычно пугаюсь неожиданностей, но в последнее время слишком много исключений посещают мою жизнь. Тихими шагами на кухню проскочил Рома. Я все продолжала смотреть в окно и пить чай, не оборачиваясь. Он медленно подошел ко мне, обнял и, не сказав ни слова, стал целовать шею. — Ром, не надо, - сложно было это сказать, но пришлось. — Почему? – он даже не собирался останавливаться. — Настроение скверное. — Ты всегда ноги на окно кладешь, когда настроения нет? – весь его интерес перешел к подоконнику. — Очень смешно. Обычно я на скейте катаюсь, чтобы настроение поднять. Но сейчас еще рано. Видимо, зря доску с собой взяла: времени все равно нет. А это для растяжки. Еще немного и снова на шпагат не смогу сесть, - я обернулась назад. Рома был настолько взлохмачен, что это не могло не поднять настроение. — Ну что ты смеешься? Я же только проснулся, - он перехватил мой взгляд, поэтому все понял. – Ничего не рано. Давай в парке покатаемся. — Хорошо. А ты чего так рано проснулся? – я спешила перевести тему для разговора, чтобы не пришлось разъяснять причину моего уныния. — Ну, у меня на это две причины. Во-первых, тебя не было рядом, и я испугался, что ты ушла. И, во-вторых, на кухне очень вкусно пахнет, поэтому я здесь. А что ты готовишь? – он с явным любопытством осматривал кастрюлю, пытаясь приподнять горячую крышку. – Я очень-очень голодный. — Тогда что ты здесь делаешь? Иди в ванну и, пожалуйста, майку хоть одень. — Она на тебе. — Она у тебя не одна, - показав язык, Рома ушел в ванну, а я продолжила готовить завтрак. Если на улицах города было много людей, то в парке в будний день в восемь утра можно было встретить только ненормальных бездельников или тех, кому не спится. Кто на работе, кто в своей уютной постельке, а мы уже как часа два катаемся одни в парке на скейтах. Улыбались мы, нам улыбалось солнышко, жизнь прекрасна, уж точно не до сидения дома. Я показала пару штучек, которые умею, и, смеясь, стала подходить к Роме, который явно был удивлен, что девочка может что-то сносное вытворять на скейте. — Круто катаешься. А трюки умеешь делать? — Еще бы. Смотри и завидуй. — Ну и где мои аплодисменты? – он сразу громко и размашисто захлопал в ладоши. — Оно того стоит, где ты научилась этому? — Меня одноклассник научил, ему все цветы. Пока учил, чуть сума не сошел, а потом еще в больницу ко мне ходил, ругал за бездарность и всякое прочее. — В больницу? — Да, я упала тогда, всю спину себе стесала. Сколько времени? Мы в студию не опоздаем? – ну я же мастер переводить тему. — Только восемь, у нас еще часа два где-то. Можно уже домой двигать. — Тогда догоняй, - и с диким хохотом мы направились к выходу из парка. В принципе, вся работа уже сделана, но Роме что-то нужно было в студии. Я с ним была только для компании ,не дома же сидеть в такую прекрасную погоду. Это был мой последний день в Москве. И, как не странно, он запомнился больше всего. Так всегда, хорошо запоминается начало и конец. За неделю моя жизнь много чего приобрела. Много чего приобрела и моя душа от общения с новыми, а главное творческими людьми, и я не только про Рому. Я сейчас подвожу итог, будто это итог моей жизни. Хотя про эту неделю действительно можно как про отдельную жизнь говорить. Эта неделя была для меня безумной. Как по тому, что она была довольно насыщенной событиями, чувствами, которые я ранее не испытывала, так и по тому сумасшедшему ритму. Такой суматохи в моей жизни не было никогда. Да много чего не было до этого в моей жизни. Хочется пережить эту неделю еще разок. — Дай угадаю, ты пытаешься освоить телекинез? Думаю, чемодан слишком тяжелый для начала. Попробуй пока… Зарядку для телефона, например. Она не тяжелая и не разобьется при неудаче. — Спасибо за совет, ты чего-то хотел или, правда, пришел давать советы по телекинезу? — Я пришел проверить как ты: с кухни от тебя ни шороха не слышно. Прихожу, а ты тут чемодан гипнотизируешь, - Рома уже смеялся в голос и сгибался пополам. — Вот что смешного? Вещей мы с тобой понакупили, а чемодан еще один купить забыли! У меня ничего не влазит! Ты посмотри! – я вскочила с места, потому что от моего сидения толку не было, да, собственно, и от стояния тоже. Я просто стояла рядом с чемоданом посреди комнаты и разбросанными вокруг него моими вещами. — Ну не истери. У нас еще есть время, можем в любой магазин заехать и купить чемодан. — Ты серьезно? — Нет, ну есть, конечно, еще один вариант. Оставить все лишнее мне. Вот эта маечка мне очень даже нравится, - он взял с пола первый попавшийся явно женский топ и стал примерять к себе. – Как тебе? А вниз вот эту юбочку, в ней крутиться классно будет, она пышная такая. Ну? Ну что ты смеешься? Я ведь серьезно, - он пошел, как я поняла к зеркалу, и прикладывал к себе топ и юбку уже возле него. Рома крутился возле зеркала и все спрашивал, идет ли ему, а я валялась на полу, смеялась и делала ангела на вещах, как это обычно делают зимой на снегу. — Если бы знала, что тут столько вещей буду покупать, приехала бы с пустым чемоданом. — В него все равно бы все не влезло. Мы стояли на вокзале и смеялись, хотя во взгляде каждого была нотка, а то и целая мелодия, грусти. — Ась, я хочу поговорить с тобой о той ночи, - он взял меня за руку, а я немного засмущалась. Мы не касались этой темы никогда больше и ни разу ее не обсуждали, да и, вообще, делали вид, что ничего не было. Но обсудить это надо было. — Давай, это останется хорошим воспоминанием. Очень хорошим, - только сейчас я подняла на него взгляд, но тут же отвела глаза в сторону. — Я тоже самое хотел сказать, - он грустно улыбнулся и обнял меня. Хотел сказать, но не хотел, чтобы так было, ровно как и я. К сожалению, мы оба прекрасно понимаем, что вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся, поэтому продолжение каких-либо отношений можно считать бессмысленным. Не хотелось уходить из его объятий, хотя он и не собирался меня отпускать. Несмотря на то, что на улице стояла тридцатиградусная жара, мне было холодно. Так происходит от излишнего волнения. Рома грел меня своим теплом, но не теплом своих рук, а самым настоящим душевным теплом, что во сто крат горячее. — Твоя электричка, - Рома ослабил руки, что вывело меня из мысленного транса и вернуло в реальность. Я на вокзале. Рома меня провожает. Мы больше никогда не встретимся. Зато теперь я понимаю, почему на вокзалах люди плачут. — Спасибо, что проводил меня, - наверно, эта грустная улыбка не покинет меня никогда. — Хватит грустить. И да, последний штрих, - он нежно коснулся моих губ и уже отстранялся, когда я обхватила руками его шею и продолжила наслаждение. Это намного сложнее, чем я думала. Люблю поезда. В наушниках очередная песня от Курта. «Rape me». Какая ирония, ведь это именно то, что я сейчас делаю со своей душой, сердцем, а заодно и с мозгом, который вообще не виноват и утверждает, что меня не знает. Единственное, что не дает мне уйти в свой космос, так это стук колес и вибрация, которые я ощущаю всем своим телом.