Научись любить.

Наконец-то день, когда выписывают Алису, наступил, а это значит, что в скором времени, мы можем отправиться домой. Я скучаю по всему, что связано с понятием «дом», а, самое главное, я скучаю по родным людям. Не могу привыкнуть к длительному пребыванию вне дома и, наверно, не привыкну никогда. Мой жизненный опыт подсказывает мне, что чем больше времени в запасе, тем хуже. Именно поэтому еще чуть-чуть и я опоздаю к Алисе. Собственно, от меня требуется немногое: привести себя в порядок, немного проехать на метро и уже около клиники ждать Диму и Женю, которые приедут на машине, но даже с этим я не совсем справляюсь. Я выскочила из квартиры, правда забыла закрыть дверь, поэтому пришлось возвращаться назад. Девизом дня я решила выбрать пословицу «Тише едешь, дальше будешь». Решение было вполне разумным, потому что я чуть не попала под машину. До метро я добиралась сквозь жилой квартал между домов. Кое-где на детских площадках играли дети, бабули на лавочках обсуждали сериалы, как без этого, хорошо, что не прохожих девушек в коротких шортах и юбках. Я написала сообщение Алисе, что скоро буду и, из-за того, что я очень спешила, решила свернуть в какой-то двор, чтобы, как мне казалось, сократить путь. Я была без наушников, потому что хотела насладиться каждым звуком лета. Со спины доносились частые шаги, на которые я старалась не обращать внимания, я больше была увлечена звуками природы. Но все же частый просмотр детективов с мамой дали свое, поэтому воображение рисовало страшные картины, а сердце начинало ускорять свой темп. Кто-то схватил меня, приложил платок к лицу… Привет, темнота. Я ожидала очнуться где угодно, но никак не представляла, что учую запах сырости и гнили, а потом увижу трубы с капающей водой и бетонные стены, покрытые паутиной и пылью. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что я оказалась в подвале. Как все типично, даже смешно. Но я не могла даже улыбнуться, что уж говорить о смехе. Голова болела так, словно по ней пару часов молотком колотили. Руки были связаны за спиной, а сама я сидела на полу, облокотившись на мерзкую трубу. Почти сразу, как я очнулась, ко мне стала приближаться фигура девушки, но в тусклом свете трудно было что-то увидеть. Незнакомка не спешила представляться, она просто стояла и смотрела. — Ну и что ты молчишь? — Тяну время. Ты в замешательстве: что-то идет не по твоему плану, разве это не прекрасно? — Маша? Ты сейчас серьезно? — Да, а ты кого ожидала увидеть? — Какого угодно психопата. Что тебе вообще нужно? — Ну, видимо, что-то нужно. — Fuck! Да что я тебе сделала, что ты мне то подлости всякие делаешь, то привозишь непонятно куда, связываешь и ничего не говоришь. Что происходит?! — Не кипятись, малыш. Все нормально. Думаешь, люди любят счастливых людей? – она зашла за спину, отчего сильно напрягала, хотя, куда сильнее. — Никого они, кроме себя, не любят. — Правильно мыслишь. Знаешь, к чему я клоню? — Понятия не имею. — Я клоню к тому, что люди не любят тех, кому легко все дается, тех, чья улыбка на лице не сползает. Знаешь, таких… слишком счастливых. — Разве, можно быть слишком счастливым, что за бред? — Не перебивай! – Маша сильно меня толкнула в плечо так, что я упала и, видимо, расцарапала руку. — Блядь! Ты что, мать твою, творишь? Неужели, ты меня готова прибить тут за... за… я не понимаю, за что, - я постаралась подняться и сесть, выглядело, наверно, очень жалко. — Прибивать я тебя не собираюсь, себе дороже. А за что, я тебе уже сказала. Ну, полечишься, не поснимаешь недельку-две видео, забудут про тебя. — Какая же ты идиотка, - в ответ прилетела звонкая пощечина, от которой я еле усидела. — А вот это не стоит. — Вот почему ты меня не развяжешь? Боишься, что сдачи дам? — Мне просто нравится смотреть, как ты мучаешься. — Ммм. Тварь. Было уже совсем плевать на боль, которая разливалась по всему телу. Что говорить о той дыре, которая появлялась на месте сердца, которое вырвали дважды, а может и трижды, и не поморщились. Как больно осознавать то, что добро возвращается добром не от тех людей, которым ты его даришь. Слезы, не спрашивая меня, катились по лицу вместе с тушью, плечо ужасно ныло, а на лице чувствовалась ладонь Маши. Сколько зла может быть в человеке? Сколько еще можно бить? А самое главное, за что? Тело заживет, и, я сомневаюсь, что останутся шрамы. Сомневаюсь только, что заживет душа. Травмы, причиненные ей, не совместимы с жизнью. Очень интересно, смогу ли я еще доверять людям. Конечно, смогу, что тут спрашивать. Разве могут быть другие варианты. Все это успело пронестись в моей голове так быстро, что я подумала, может, именно так люди умирают. Начинают вспоминать все хорошее в жизни и мысленно прощаться с близкими. Я отключилась, так и не успев ответить на этот вопрос. Проснуться от того, что на тебя льют воду не так ужасно, ужасно проснуться, когда на тебя льют воду, бьют по щекам, а при этом всем у тебя неимоверно болит все тело. — Да хватит уже, я жива. Не знаю только, к сожалению или к счастью. Рука инстинктивно потянулась к голове, хотя она далеко не единственная часть тела, нуждающаяся в помощи. — Извините, если больно бью, но не каждый день мне приходится избитых девушек в чувства приводить. — Что? Вы кто? И где я? Это рай? Не, знаю, конечно, как в раю, но здесь мне нравилось. Вокруг пели птички, дул легкий летний ветерок, а надо мной нависал симпатичный парень. Даже боль приутихла немного. Хотя нет, показалось, не притихла. — Как тебя зовут для начала? — Ася. — Замечательно, Ася. Я Андрей. Думаю, можешь называть меня своим ангелом, - фи как нескромно. – Я ягоды в лесу собирал недалеко от дороги, когда увидел, что тебя из багажника на обочину вытаскивали парень и девушка. — Машину запомнил? Девушка как выглядела? А парень? – смысл было задавать эти вопросы, если я и так все знала. — Запомнил, но это потом. Сейчас ко мне домой, я раны тебе обработаю. — Мне очень повезло, что ты плохой собиратель ягод, потому что собираешь их возле дороги. — Да тут не ездит почти никто. Так что нормальный из меня собиратель. Тебе телефон дать позвонить, чтобы близкие не волновались? Я порылась в своем рюкзаке, который оказался под моей головой. — Знаешь, как ни странно, но мой телефон в порядке. Да и вообще все содержимое сумки. С ума сойти сколько пропущенных. — Звони скорей, а потом поедим. Я не знала, кому из ребят звонить, потому что понятия не имела, что сказать. Привет, Алис, не пугайся, но меня избили немного, не волнуйся. Или: Дим, я тут с подругой старой встретилась в подвале, ой, упала пару раз, так что не пугайся при встрече. — Может, ты уже позвонишь, раны обработать скорее нужно. — Я так сильно зависла? Извини, поехали, я по пути соображу. — Ну как знаешь. Андрей помог мне забраться в свою машину, а сам сел за руль. Спортивная машина с низкой подвеской подсказала мне, что он вовсе не из ближайшей деревни, а из города. Действительно, мы проезжали населенные пункты, двигаясь к Москве. И не жаль же на меня такую всю плохую тратить бензин и везти в не пойми какую даль. Маша явно потрудилась. И до сих пор меня не покидал вопрос: «За что?». Потому что, если зависть считается аргументом, то с миром явно что-то не то происходит. — Красавица, всю дорогу молчишь. Собирайся, сейчас помогу тебе выйти. Машина остановилась у новенькой многоэтажки, а я так никому и не позвонила, в чем меня укорил Андрей, но настаивать не стал. Чувствую себя ужасной эгоисткой. Зная, что за меня волнуются люди, я даже не шевелюсь, чтобы сообщить им о том, что со мной все нормально. Ну, или почти нормально. Поднявшись на нужный этаж, Андрей проводил меня в небольшую квартиру с недавно сделанным ремонтом. Об этом говорили стройматериалы в прихожей и запах дерева. В ванной парень промыл мне руку и прочие мелкие ссадины, а потом на кухне стал все обрабатывать, пока грелся чайник. Не знаю, что больнее: получать все эти ушибы и ссадины или их обрабатывать. Перекись водорода шипит на плече, а вместе с ней шиплю и я от, скажем мягко, дискомфорта. Наконец, Андрей, замотал все безобразие бинтом, спрятав тот ужас, что мне причинил пол в подвале. Как ни странно, но на лице почти ничего не было, только ссадина на щеке от очередного падения на пол. Маша поднимала за волосы и что-то шипела мне в ухо будто змея. Воспоминания все всплывают и всплывают в памяти, не давая успокоиться. Зазвонил мой телефон, который все время был у меня в руках, а на экране высветилось имя подруги. — Да, - голос вышел охрипшим, потому что в горле моментально пересохло. — Ася! Это ты? — Да, Алис. — Как же я рада тебя слышать! Ребят, Ася ответила. Что случилось? Почему ты не пришла? Куда ты пропала? — Алис, прости, что не подъехала, я… не смогла. Не могу пока сказать, извини. Давай, встретимся где-нибудь. — Где ты сейчас? – телефон перехватил Дима. — Где я сейчас? – я обратилась уже Андрею, на что он молча взял у меня трубку, поздоровался, представился, коротко объяснил в чем дело и продиктовал адрес. Я же просто выпала. Я скоро должна встретится с ребятами и Алисой, но не хочу этого. Я не хочу расспросов о том, что случилось, не хочу слез Алисы, а они будут, не хочу полиции, а она тоже будет, потому что Алиса, как и ребята, этого так не оставят. Я хочу просто все забыть как плохой сон, о котором напоминает лишь боль в ноге, спине, плече и… сердце. Который раз возвращаюсь к этой щемящей боли, она не оставляет меня в покое. Андрей был слишком серьезен. Голос Димы был слишком серьезен. Они волнуются за меня, но это вовсе не нужно, я того не стою. Люди, окружающие меня верят в меня во сто крат больше, чем я в себя. « Я падаю, даже когда ты держишь, Ведь я погас раньше, чем твои надежды, Нам с тобой нечего скрывать под одеждой, Мы такие родные, но не будем прежними. Целую тебя с горьким комом в горле, Руки сжимают утраченные мечты… Мы перегорели» Твою мать, только не эта песня, она не появляется в моей голове в хорошие моменты, она не приносит с собой ничего хорошего. Она звучит у меня в голове, а я истерически смеюсь, чем пугаю Андрея. Да, парень, извини, я немного с психическим диагнозом. Если музыка не в наушниках, то она в моей голове звучит громче мыслей. — Мы договорились о встрече. Так что допивай чай и пойдем. Как ты хоть чувствуешь себя? Что друзьям говорить будешь? — Понятия не имею, - наступил крайний случай нервного расстройства, поэтому я уже улыбалась, а в глазах сверкало безумие. – Что я могу ей сказать? Они полицию вызовут, меня в травм пункт поведут для того, чтобы зафиксировать все это. И все прочее-прочее. Они волнуются за меня, они любят меня за то, что я это я, не за мои заслуги какие-то. Я не знаю, как это передать. Слезы потекли по щекам, я не понимала, что происходит.