Золотой идол

Джареду снилось что-то нежно-эротическое, и он так прижимался во сне губами к шее Дженсена, почмокивая и лаская гладкую кожу, что, услышав смешливое фырканье, не сразу понял, что это уже наяву. Джаред застыл, осознавая, что опять обнимает Дженсена, лежащего на спине, и от этого осознания его прошиб пот. Он осторожно отстранился и сел, не зная, куда ему бежать от очередного позора. Но только он начал приподниматься, как его запястье оказалось крепко зажато пальцами Дженсена, словно клещами. Джаред дернулся и оглянулся: рассвет еще только занимался, но даже в его слабом свете было видно, что поза Дженсена не изменилась и глаза по-прежнему были закрыты, густые ресницы казались черными. Джаред попытался освободить руку, но пальцы на ней сжались еще сильнее, и хриплый со сна голос поинтересовался: — Что-то случилось? — Нет… — Тогда не идиотничай и ложись! — Дженсен дернул его на себя, но из-за неудобного захвата Джаред не упал, а лишь шатнулся назад. Он лег на бок и увидел, что Дженсен так и не открыл глаза, и руку не отпустил тоже. Может, он вообще не просыпался и действовал словно сомнамбула? Джаред осторожно накрыл свободной рукой руку Дженсена, почувствовав, как тот постепенно расслабляет пальцы у него на запястье. Он смотрел на совершенный профиль, точеную линию подбородка и чувствовал, как во рту скапливается слюна. Почему так? Ты встречаешь идеального парня, который по каким-то запутанным законам мироздания оказывается твоей половинкой, но при этом понимаешь, что по человеческим законам он от тебя далек, как космос, и ты ничего, абсолютно ничего не можешь тут сделать. Даже если каким-то чудом разбогатеешь, то все равно ничто не поможет преодолеть огромную разницу в их социальном статусе. Дженсен шевельнул рукой в руке Джареда, разворачивая ладонь и легко переплетая пальцы, и тот застыл, замирая от предвкушения чего-то в животе, — нового, что вот-вот может случиться: бабочек еще не было, но гусеницы копошились вовсю. В итоге Джаред неожиданно заснул, и если б Мика не начала скрести коробку и недовольно мявкать, они с Дженсеном, наверное, продрыхли бы до полудня. Сборы прошли в быстром темпе, позавтракали бегом, покормили котенка и в путь. Но на первой же стоянке Джаред попросил Дженсена научить его пользоваться глоком. Тот кивнул, засунул «пасущуюся» Мику назад в коробку и достал пистолет. — Нам повезло, — улыбнулся Дженсен, — это очень удобный самозарядный пистолет, по принципу «выхватил и стреляй», предохранителя нет, однако выстрел не произойдет, если ты до упора не нажмешь спусковой крючок «безопасного действия». Нет, на самом деле тут даже целых три предохранителя, — он углубился в детали, но потом хохотнул и посмотрел на сосредоточенного Джареда: — Не пугайся, я просто увлекся, тебе сейчас ничего этого не нужно. Главное — в цель попасть, верно? Он улыбался, а у Джареда сердце таяло. Господи, это уже просто не смешно! Он даже сосредоточиться толком не может, глазея на эти греховные губы и роскошные ресницы. — Эта модель хороша еще тем, что из него можно стрелять под водой на небольшие расстояния. Причем, если ты будешь стрелять из-под воды, звука выстрела слышно не будет, но об этом я вроде уже упоминал. Держи, — Дженсен вложил ему в руку пистолет. — Ты же правша? — Да, — глок лег приятной тяжестью в ладонь. — Хорошо, — протянул Дженсен. — Плотно обхвати пальцами рукоять пистолета так, чтобы большой палец закрывал ноготь среднего. Указательный палец до момента выстрела не должен лежать на спусковом крючке, он должен ложиться на крючок не ранее чем за секунду до выстрела. — Понял. — Отлично, — улыбнулся Дженсен, глядя на такого серьезного Джареда. — Это мушка, а это целик, у него есть прорезь, видишь? — Конечно, — ну он же не идиот и не слепой! — Во время прицеливания мушка должна находиться ровно по центру между двумя краями прорези целика. — Ясно. — Теперь прицелься. Нет-нет, глаз закрывать не нужно. Ты не зажмуриваешься, когда на что-то показываешь пальцем, верно? Тут тот же принцип. Пистолет становится словно продолжением твоей руки — твоим пальцем. Ты должен это почувствовать. Навел — и стреляешь, как будто показываешь пальцем. Конечно, придется потренироваться. Главное, помни: смотришь на цель, но концентрируешься на мушке, цель должна быть немножко размыта, и целиться всегда нужно немного ниже того места, куда ты хочешь попасть. Джаред понаводил пистолет на кроны деревьев, выискивая живность, но, естественно, никаких невинных зверюшек он не собирался отстреливать. Они пошли дальше, и Дженсен продолжил давать практические советы и рассказывать о типичных ошибках, совершаемых при стрельбе. И Джаред, увлекшись, совершенно перестал следить за окружением. Он почувствовал резкий и неожиданный укол в шею, успел только брякнуть «Джен…» и повалился на землю. Дженсен, вскрикнув, ухватился за него, чтобы удержать от падения, но тут сам получил такой же укол и упал сверху. *** Очнулся он оттого, что кто-то нагло побрызгал ему в лицо водой, лопоча нечто невразумительное. Дженсен открыл глаза и отпрянул, увидев прямо перед лицом размалеванную морду с желто-синей короной из перьев на голове. До него дошло, что он сидит на земле в окружении индейцев, держащих в руках копья и в данный момент нахально посмеивающихся явно над ним. Отчетливо ощущая неудобство, он глянул вниз и понял, что сидит на плетеной циновке полностью голый. — Что за?.. — пробормотал Дженсен, они что, собираются принести его в жертву или вообще съесть? Они каннибалы? О Господи, а Джаред?.. И тут же озвучил во всю силу своих легких: — Джаред! — Дженсен! — сразу же отозвался голос Джареда где-то рядом. — Дженсен! Ты в порядке? Прости! Вот черт… — Джаред, что нахрен происходит?! Нас собираются принести в жертву или съесть? Они перекрикивались, но, к удивлению Дженсена, индейцы не препятствовали их общению, только посмеивались и бесцеремонно показывали на него пальцами. Индеец же, стоявший в центре, то бишь рядом с Дженсеном, что-то продолжал лопотать и показывать куда-то ему за спину. — Ага, как же! Знаю я эти шутки, — пробормотал тот, даже не думая оборачиваться. — Дженсен! Они вроде не агрессивны! Не думаю, что они собираются нас есть. — Тебя тоже раздели? — выкрикнул Дженсен. — Да! Но… ох… Дженсен, не провоцируй их! Я не знаю этот язык, но вроде понимаю отдельные слова, они что-то говорят про проверку и пару. — Бред какой-то, — пробормотал Дженсен и громко спросил: — Мы что, должны пройти какие-то испытания, а потом победитель женится на дочери вождя? В ответ он услышал смех Джареда. В этот момент один из воинов, стоявших вокруг, беспардонно стал подпихивать Дженсена тупым концом копья под ребра. Возмущенный Дженсен отмахнулся и спросил: — Джаред, ты видишь наши вещи? — Да, они лежат между нами, если ты наконец поднимешься, то увидишь. Дженсен встал, но вовсе не потому, что к первому индейцу присоединился его собрат, и они теперь вдвоем тыкали копьями ему в живот, а просто чтоб оценить расстояние до вещей, до ремингтона, если точнее. Он сразу же увидел Джареда, возвышавшегося над таким же полукругом местных аборигенов, что окружали и его, — те ему и до подмышек не доставали. Джаред, увидев Дженсена, радостно улыбнулся, сверкнув ямочками на щеках: — Хэй, ты как? — Нормально, — откликнулся Дженсен, с трудом заставив себя перевести взгляд с Джареда на винтовку, лежащую на самом верху кучи из их вещей. — А может?.. — Нет! — довольно резко оборвал Джаред, догадавшись, чего хочет Дженсен. — Их слишком много, Дженсен, и к тому же, не забывай, у них сарбаканы* и нас подстрелят быстрее, чем ты успеешь схватить свое ружье. Просто… просто делай то, что они хотят, пожалуйста. Дженсен возмущенно посмотрел на Джареда: — Да мало ли что они захотят! Пара сильных толчков в спину, и Дженсен оказался перед котлом, исходящим паром, ну, может, не совсем котлом, эта штука все-таки была деревянной. Красноречивое подталкивание прямым текстом говорило, что он должен туда залезть. Вода походила цветом и прозрачностью на простой чай, без молока. На поверхности плавали какие-то листочки и мелкие белые цветы. — Все-таки хотите сварить, — пробормотал он, сопротивляясь пинкам, и взглянул на Джареда, уже сидящего в аналогичной лохани с вполне себе довольным выражением на физиономии. — Дженсен, это всего лишь ванна, — прокомментировал он. — Ага, а то я ванн никогда не видел, — Дженсен с негодованием посмотрел на индейцев, из-за которых пропустил зрелище обнаженного Джареда, опускающегося в воду. Там же наверняка было на что посмотреть! — Может, у них принято гостей купать, — отозвался Джаред. — Предварительно оглушив их, — буркнул Дженсен. — Не будь таким пессимистом, мне и так жутко стыдно, что я не доглядел и нас схватили. — Ох, Джаред, — поморщился Дженсен, опускаясь в довольно-таки горячую воду (и это при такой жаре!) и надеясь, что на дне нет каких-нибудь лягушек или пираний. — Даже если бы мы шли целым отрядом, вряд ли нам удалось бы их заметить. Для них эта сельва — дом родной, а мы тут чужаки. Он разглядывал представителей местного населения, теперь окруживших лохань и бесцеремонно брызгающих ему на голову водой: из-за ярких рисунков, покрывающих лица, — хотя у некоторых краски были черными, — цветных перьев и множества бус на голых, по сути, телах — не считать же за одежду некое подобие юбки или крошечный передничек, прикрывающий интимное место (так вот откуда стринги пошли!), разглядеть внешность индейцев было проблематичным. Но Дженсену они не показались красивыми, скорее, наоборот: низкорослые, с короткими стрижками, плосковатыми лицами и довольно широкими носами. Он ожидал более мужественной внешности, длинных волос и роуча — головного убора из перьев орла, или это все относится к североамериканским индейцам? Активность стоявших вокруг индейцев возросла; тот, первый, которого Дженсен запомнил только по желто-синим перьям, украшавшим голову, начал что-то гортанно выкрикивать и темпераментно поливать его водой. Дженсен догадался, что голову тоже нужно намочить, и опустился под воду. Индейцы откликнулись радостными воплями; затем главный «церемониймейстер» начал хватать Дженсена за плечи и волосы, вызывая у того острое возмущение и желание к желтой и черной краскам на лице добавить красненькой. Он вскинулся и с досадой увидел, что Джаред как раз вылез из своей лохани, только длинные ноги успели мелькнуть и кусочек спины, и скрылся за телами окруживших его индейцев. Не то чтоб весь — он по-прежнему возвышался над ними как башня, но самое интересное-то было скрыто! Конечно, никто и не подумал приготовить полотенце (наверняка они и не знали о существовании подобного), и Дженсен стоял мокрыми ногами на земле (в чем смысл купания, спрашивается?), обсушиваясь на солнце и легком ветерке. К нему подошел индейский активист, тот, в желто-синем головном уборе, с какой-то подозрительной деревянной то ли шкатулкой, то ли миской в руках. Он улыбался доброй, даже слегка заискивающей улыбкой, поднимая крышку и явно предлагая Дженсену заглянуть внутрь. Ага, сейчас! Может, там змея свернулась или паук ядовитый! Он отпрянул, но настырный абориген залопотал что-то и подсунул свою емкость чуть не под нос Дженсену. Тот снова отклонился, но успел заметить какой-то буроватый порошок внутри. Индеец, не будь промах, приподнялся на цыпочки и с силой дунул прямо в шкатулку, порошок облачком взвился и прилетел Дженсену в лицо. Дженсен, совершенно не ожидая такого коварства, вдохнул и закашлялся. Пока он кашлял и вытирал выступившие слезы, услышал кашель Джареда. Значит, с ним тоже провернули этот фокус, сволочи! Приступ кашля прошел неожиданно быстро, Дженсен проморгался и с негодованием посмотрел на стоящих в паре ярдов индейцев, с удивлением заметив, что краски стали ярче и видимость четче. Несколько лет назад он прооперировался, исправив зрение, очки больше не носил за ненадобностью, но сейчас возникло впечатление, что он смотрит через оптический прицел. Что за порошочек, наркотический? Или он вообще спит? Дженсен щипнул себя за ногу, и от этого места по телу прокатилась волна, задевая все нервные окончания, уходя внутрь, затрагивая каждую клеточку, поднимая все волоски на теле и не только их. Желание, жгучее, страстное, неудержимое пронеслось по телу и скопилось обжигающим возбуждением в члене. Что за черт! «Зрители» обрадовались, загомонили громче и чуть ли не стали аплодировать. Вот еще! Размечтались! Он к ним и палкой не притронется! В смысле, настоящей, деревянной. — Джаред! — взревел взбешенный Дженсен. Индейцы расступились, образуя коридорчик, на противоположном конце которого стоял Джаред. Дженсен устремился к нему, вмиг преодолев разделяющие их пять ярдов. Он жадно рассматривал его обнаженное тело, роскошное, подтянутое, с гладкой загорелой кожей на литых мышцах, и возбужденное. — Вау, Джаред, где ты прятал такое сокровище? — руки Дженсена сами потянулись к такому большому, твердому, длинному члену Джареда, он облизнулся и стал опускаться на колени. — О Господи, — сдавленно выдохнул Джаред, хватая Дженсена за руки повыше локтей и удерживая от того, о чем он и мечтать не смел. Да Джареда за это к лику святых должны причислить по меньшей мере! — Дженсен! — Он тряханул его за плечи, и Дженсен перевел свой расплывающийся, косящий взгляд на губы Джареда. — Эк тебя развезло… Дженсен, посмотри на меня! — Джаред, ты самое лучшее, что я когда-либо видел, — ответствовал Дженсен и снова попытался стать на колени. — За что?.. Дженсен, давай не устраивать порно-шоу для местных аборигенов, — Джаред схватил его лицо в ладони и повернул голову: — Вон, посмотри, похоже, нам предлагают пройти в «номер», — с иронией добавил он. Индейцы действительно расступились и открыли проход к хижине. Дженсен оперативно рванул по направлению к ней, держа Джареда за руку, но на их пути неожиданно возник все тот же индеец-вредитель, на сей раз он держал в руках какую-то складчатую дыню. — Прочь! — махнул на него рукой Дженсен. Тот выкрикнул нечто гортанное, откуда-то сбоку выскочил «помощник» с мачете Джареда в руке, взмах — и «дыня» рассечена пополам, внутри на срезе семена сложились в рисунок цветка. — Это плод какао*, — пояснил Джаред. — Мы должны его съесть? — брезгливо кривя губы, поинтересовался Дженсен, с подозрением глядя на ту половинку, что настойчиво совал ему в руки индеец. — Это вряд ли… Просто у некоторых племен какао считается священным и его используют при заключении брака и на свадебных церемониях. Дженсен, высоко подняв брови, взглянул на Джареда, усмехнулся и взял свою половину: — Что дальше? — Не знаю, — пожал плечами Джаред, поражаясь своему мужеству, — все, что ему хотелось, это чтобы Дженсен ему все-таки отсосал или трахнул его, или самому его трахнуть — все равно, лишь бы уже хоть что-нибудь, иначе он мозгами двинется от возбуждения. Он взял свою половинку плода, покачал ее на ладони, индейцы радостно закричали и застучали тупыми концами копий по земле. Дженсен потащил его в хижину, и Джаред не стал сопротивляться. Внутри не оказалось ничего, что могло бы заинтересовать этнографа, но и их самих индейский быт тоже ни капли не интересовал, а только ложе на полу, состоящее из сухой травы, накрытой куском задрипанной ткани. Дженсен очень-очень сильно надеялся, что индейцы все-таки знают, что такое стирка и даже практикуют ее. Он бросил на пол свою часть плода какао и толкнул Джареда на импровизированную кровать: — Наконец-то! Боже, Джаред, ты такой… — Дженсен забрал у него его половинку плода и выкинул ее. — Эй, полегче, для них это, возможно, священный плод! — воскликнул Джаред, пытаясь удержать Дженсена, но с таким же успехом он мог пытаться удержать в руках ветер. — Плевать! — Дженсен жадно оглаживал руками плечи Джареда, бока, живот, продолжая горячечно и немного бессвязно шептать: — Джаред, ты не представляешь, какой ты… я и не мечтал… ты только посмотри на себя! Господи, спасибо! Где ж ты прятал его, а? Лучше и представить невозможно, — он добрался до истекающего смазкой члена и, обхватив его ладонью, прошелся по стволу. — Нигде не прятал. Тьфу ты, прятал конечно! В штанах, где ж еще? Было б странно, если б я ходил и тряс голым хозяйством направо-налево, — смутился Джаред. — Дженсен, прекрати! Это не ты хочешь, а афродизиак, который нам добавили. Небось в порошке был, а может, и в воде тоже. — Лопну сейчас, так хочу тебя, и с первого дня хотел, еще как на том занюханном пароходике встретил в первый раз, коснулся тебя, — Дженсен как в тот вечер положил руки ему на грудь, под правой сумасшедше билось сердце Джареда. — И очень хорошо, что афродизиак, а то я так бы и не решился. Джаред опешил — несмотря на дрянь, вызывающую чувственное влечение, которой они надышались, в мозгах было на редкость ясно и трезво: тело безумно хотело Дженсена, то есть он сам весь его хотел, и сердцем, и душой, каждой клеточкой, но при этом все прекрасно осознавал и понимал. Не было отключения мозга или перетекания всех мыслей в член. Неужели Дженсен тоже хотел его с самого знакомства, но скрывал, а теперь под влиянием таинственного средства все вышло наружу? Или в него входила еще какая-нибудь сыворотка правды, ну, или порошок? Вряд ли индейцы смогли выделить скополамин, но, вполне возможно, нашли что-то попроще с аналогичным действием. К тому же индейские племена издавна славились знанием и использованием различных растительных и животных ядов. Он откинулся на спину и прикрыл ладонью горящее лицо, пока Дженсен продолжал восхищенно бормотать, оглаживая его грудь и живот: — Какой же ты, Джаред, налюбоваться не могу, словно из моей мечты… Но я и не мечтал, просто не знал, что есть такое совершенство. Джаред посмотрел на него сквозь пальцы: — Сказал Самый Прекрасный Парень во Вселенной. — Терпеть не могу, когда хвалят мою внешность, — Дженсен сел на пятки и улыбнулся, глядя на смущенного Джареда, — но сейчас я рад, что тебе нравится. Джаред закатил глаза, решив промолчать, тем более что Дженсен наклонился и опалил дыханием его член. Тот радостно дернулся в предвкушении и увеличился еще больше, хотя, казалось, куда уже. — Кто-то рад меня видеть! — Дженсен лизнул ствол от яиц и вверх, попробовал кончиком языка смазку на головке и, приподняв член рукой, вылизал натекшую под ним крошечную лужицу. Джаред вздрогнул и втянул живот, одновременно подаваясь бедрами вверх. Он вцепился свободной рукой в ткань, застилающую их ложе. — Боже, Дженсен… В ответ Дженсен полизал головку, прошелся языком по бахромке, потеребил уздечку и втянул член в рот — не весь, но Джареду уже хотелось вбиваться в эту жаркую, влажную глубину изо всех сил.