Спокойной ночи

Константин прижал стиснутые кулаки ко лбу и втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Головная боль не проходила. Он выпил обезболивающее с утра, но оно не помогло. Больше не пил – понял, что и не поможет. Дело было отнюдь не в оглушительно играющей музыке. Это была особая боль – она давила на череп словно бы и изнутри, и снаружи одновременно, мешала думать, сводила с ума. От бессонницы бывает только такая. А Джон Константин уже которую ночь не мог заснуть. Этот кошмар повторялся снова и снова с тех самых пор, как он изгнал Маммона: вот он раздевается до пояса, чтобы быть готовым в случае необходимости быстро накинуть рубашку с пиджаком и отправиться в путь, выключает свет, мелькает светлым пятном в темном зеркале, ложится на кровать – и лежит. Минута за минутой, час за часом ночь течет сквозь комнату, за окном гудят машины, Город Ангелов живет своей отнюдь не ангельской жизнью, а он лежит и смотрит в потолок, закрывает глаза, пытается считать спасенных одержимых, ворочается, чертыхается, вылезает из постели, одевается и идет бродить по городу. Возвращается через пару часов, усталый и продрогший на ночном ветру, снова ложится и снова ворочается, считает, чертыхается… Последний обряд чуть не закончился для него скверно: из-за усталости Джон заговорился, и осмелевшая при виде его слабости тварь чуть было не бросилась на него из зеркала. Слава Богу – пожалуй, в этот раз клише можно употребить без сарказма, - один из ассистентов оказался бывшим учеником католической школы и помог ему дочитать заклинание, а потом сам приказал выбросить зеркало в окно. Джон честно хотел отказаться от гонорара за работу, но счастливые родители мальчика настаивали. В любом случае он зарекся снова браться за дело, пока не придет в чувство. В чувство прийти все никак не получалось. Он чего только не перепробовал: и чаи ромашковые пил – гадость несусветная – и медитировать пытался, даже как-то раз исповедоваться решил. Глупая была затея. Через десять минут его молчаливых попыток выдавить из себя хоть слово смирения и надежды священник вздохнул и ласково попросил его прийти, когда будет готов. Джон ушел с твердым намерением больше не возвращаться. О том, чтобы сходить к психологу, даже речи быть не могло. Если Бог являлся для борца с нечистью суровой реальностью, то по части врачевания с помощью разговоров о детстве и любимых животных он был безнадежно неверующим. Эта фигня хороша для тех, кто не знает о мире вокруг страшной правды – ему не поможет. Сон к нему просто не шел, и все тут. Джон махнул рукой: оставалось только дождаться, когда сомнамбулическое состояние, в котором он теперь пребывал девяносто процентов времени, толкнет его под автобус или заставит свалиться с лестницы, сломав себе по пути шею. Так что вместо попыток уснуть он теперь бродил по городу, читал книги по экзорцизму – квалификация сама себя не поднимет – и пил эспрессо в любимой кофейне на Ольвера-стрит. А вот сегодня он сидел у барной стойки в клубе Миднайта, потягивал что-то недостаточно крепкое и пытался вспомнить, как здесь оказался. Впрочем, почти сразу к нему подсел хозяин заведения. После всех своих выходок Джон не удивился бы, вели ему Миднайт убраться отсюда и больше не показываться, но темнокожий хранитель равновесия только занял соседний стул и жестом приказал бармену налить как обычно. - Тебя долго не было видно, Джон, - сказал он вместо приветствия. Экзорцист пожал плечами. - Я бы и не заходил. Гулял по городу, там вроде дождь начался… - он кивнул на промокший плащ, висевший на спинке стула. Хозяин с коротким кивком принял стакан виски и сделал маленький глоток. Его лицо каким-то непостижимым образом умудрилось выразить удивление при том, что ни одна черточка не дрогнула. - Только не говори, что вышел из игры. Экзорцист усмехнулся. - Это было бы проблематично. Я просто… вроде как взял паузу. Не могу сейчас работать. - Что же так? Джон не стал долго ломаться. Может, Миднайт знает, как помочь? Правда, он ненавидел просить помощи, но ведь ответ на вопрос – это еще не просьба. - Не знаю. Не могу выспаться. Ответом послужило вдумчивое молчание. Константин сделал глоток. Черт, что это такое и зачем он это заказал? Взял бы лучше тоже виски. - По сути, - он скривился, почувствовав привкус какого-то фрукта, - я даже не могу заснуть. Его собеседник слегка повел эбеновой бровью. - Странно, учитывая, что сейчас тот самый период, когда ты мог бы расслабиться. Мировое зло отправлено в ад и все такое. - То-то и оно, - угрюмо согласился он. Миднайт еще немного помолчал, потом едва заметно улыбнулся. - Может, тебе девушку завести? Джон не сдержался и фыркнул. - Один раз уже завел. Она оказалась демоном-полукровкой. Плохая была идея. - Ну, рано отчаиваться. Просто в следующий раз капай на нее святой водой, прежде чем брать номер. Но попробовать стоит. - Если честно, я не вижу связи. - Да это я так, - улыбнулся бывший шаман, - подкалываю. - Очень мило. - Если серьезно, - Миднайт подался к нему, и по лицу было видно, что он и впрямь не шутит, - то это скверный знак, Джон. Знак, что ты что-то упустил. Константин устало потер глаза. - Не понимаю. - Твое сознание не дает тебе покоя, - словно вырезанный из черного дерева палец легонько стукнул экзорциста по переносице. Не успев увернуться от тактильного контакта, тот только поморщился, но возмущаться не стал: не хотелось сбивать собеседника с мысли. – Ты выполнил свою миссию, прошел через огонь и воду – и это даже не фигура речи, - но проморгал нечто важное. Вот тебе и не спится. - Да нет, - отмахнулся гость. – Будь это так, мы бы уже знали. Апокалипсис, который не удалось предотвратить, довольно трудно не заметить, знаешь ли. Хранитель равновесия рассмеялся тихим, сдержанным смехом и залпом допил остатки виски. - Бедный старина Джон, - он покачал головой, словно удивляясь умному, но упрямо не желающему понимать очевидного ребенку. – Кто бы мог подумать, что ты такой альтруист. Бедный старина чуть не поперхнулся своей фруктовой дрянью. - Эй, это вообще-то оскорбление, - заметил он. Все еще улыбаясь, Миднайт встал и сказал на прощание: - Я не о мире говорю, сечешь? А о тебе. Ты упустил что-то, что было нужно тебе. Эй, Адам! – окликнул он бармена и кивнул на экзорциста. - Этого я угостил. Не скучай, Джон. Тот только кивнул в ответ, после чего прихватил плащ и вышел, оставив коктейль недопитым. - Додсон! - Сэр, - Анджела изо всех сил старалась удержать на лице бодрое и деловитое выражение, но оно стекало, словно густая макса с влажной кожи. И капитан Риверс смог бы увидеть, что она ни разу не бодрая, даже без своей отточенной годами привычки анализировать все, что движется, а что не движется – двигать и тоже анализировать. - Додсон, что с тобой происходит? Она виновато поджала губы. Что-то происходило, это точно. Сегодня Анджела с напарником и кучей младших служащих накрывали наркопритон и по совместительству лабораторию по производству кокса. Повязали почти всех, но один из химиков стоял рядом с окном и успел выпрыгнуть – оно вело на крышу нижней пристройки, с которой было несложно спуститься на землю и окончательно дать деру. Его бы все равно задержали: все заброшенное здание химического завода было оцеплено полицией. И тем не менее Анджела выстрелила ему вслед – само по себе нарушение. Мало того – она позорно промахнулась и попала прямо в… - Да Дигсби дышать там боялся! – бушевал капитан. – Он же с двадцати лет в завязке, а тут – облако наркоты на всю комнату! Еще и эти отбросы напоследок порадовались… Анджела не помнила, когда ей в последний раз было так стыдно. - Я понимаю, сэр, - спокойно сказала она. – Я… я пересдам экзамен по стрельбе. - Через две недели, - непреклонным тоном заявил начальник. – Или через два года – сколько тебе там нужно времени, чтобы выспаться. - Но я… - Отставить, Додсон. Я, по-твоему, совсем слепой? Да с твоими кругами под глазами тебе костюм на Хэллоуин не нужен. Жаль, что я его не праздную, мысленно прокомментировала Анджела. - Слушай, - Риверс устало вздохнул, - мне казалось, ты справилась с… ну, с тем, что случилось с твоей сестрой… Девушка повела бровью, стараясь не замечать этот стыдливо-деликатный тон. -… но, видимо, тебе нужно немного времени. Пожалуйста, отправляйся домой и отдохни. У тебя столько выходных накопилось, что можешь хоть месяц в участке не показываться. Когда капитан говорил вот так мягко и ласково, спорить с ним было бессмысленнее всего. Анджела решила закончить разговор на мирной ноте. - Окей, сэр. Передайте Дигсби мои извинения. Бедолага напарник, наверное, сейчас занят тем, что сжигает свою форму. Нет, ну попасть в пакет с коксом! То есть она, конечно, в течение последней недели то и дело маху дает – то завтрак сожжет, то Утенка забудет покормить (и еще раз забудет, и еще раз, и так пока бедный кот сам не отыщет на кухне пакет с кормом и не прогрызет в нем дыру), то рапорт заполнит с ошибками, но это – определенно рекорд. Ну а что ты хотела, девочка, столько ночей подряд не спать по-человечески. Голова слегка кружится, все воспринимается словно в замедленной съемке, сосредоточиться ни на чем не выходит… Нет, она пыталась. Накупила всяких вонючих саше и успокаивающих чаев. На йогу записалась, медитировала там, все дела. Пробовала делать пробежки по вечерам, чтобы вымотать себя. Так что последние несколько вечеров глазами Утенка выглядели примерно так: хозяйка пришла, хозяйка открыла все окна, потому что от запахов лаванды и весенних лугов тут уже не продохнуть, хозяйка надела кроссовки и куда-то ушла, хозяйка вернулась через полчаса вся мокрая и красная, хозяйка заварила чай с запахом прелого сена, села в странную позу и принялась мычать. После всего этого хозяйка ложилась в кровать и ворочалась несколько часов. Утенку оставалось только теряться в догадках. - Достало! – зарычала Анджела, вскакивая с кровати. Три часа ночи, а у нее сна ни в одном глазу. Должен же этому быть какой-то предел! Причину бессонницы выявить все не удавалось. Боль из-за смерти сестры? Тогда, на крыше, Константин сказал ей то, что намного облегчило утрату, и боли она больше не чувствовала. Только грусть, но грусть не может лишить сна. Там, где Иззи сейчас, ей наверняка лучше, чем в больничной палате. Тем более, доведись ей уснуть, сестра могла бы ей присниться… Сколько времени прошло с тех пор, как ей хоть что-то снилось? С тех пор, как она вообще успевала проспать дольше каких-то жалких полутора часов подряд? Кажется, вечность. Утенок с недоумением наблюдал, как его хозяйка-полуночница на ходу застегивает рубашку. - Просто пройдусь, - сказала она, перехватив кошачий взгляд. – Не делай такую морду, я недолго. - Мяу. - Мне не холодно. - Ме-еау. - Ну, зануда! – проворчала Анджела, хватая на ходу пиджак. Иногда ей казалось, что Изабель завещала назойливому котяре исполнять при сестре должность их не в меру заботливой матери. И он справлялся. Лучше бы колыбельную спел. «Я схожу с ума от бессонницы», - подумала Анджела и невесело улыбнулась. Еще одна из рода Додсон в психушке – не перебор ли? Она спокойно шагала по тротуару, чудом не налетая на поздних прохожих. Дело было в том, что в силу нервной профессии спокойный шаг Анджелы со стороны выглядел как тренировка перед олимпийскими соревнованиями по быстрой ходьбе. Хорошо хоть, народу немного – в Даунтауне и днем-то туристов кот наплакал, а все нормальные люди давным-давно спят. Что же до ненормальных… она уже большая девочка, да и табельное всегда при себе. Недавно был дождь. Холодно. Носки удобных туфель влажно блестят на фоне такого же блестящего асфальта. Наверное, стоило все-таки взять еще шарф, но Анджела любила холод. И ночной город она тоже любила. Даже сквозь дымку вечной сонливости он был хорош: сияющий огнями, что разгоняют мрак, бережно оберегающий свои тайны и немного сумасшедший. Откуда-то издалека раздавался рев спортивной машины: наверняка какие-нибудь сопляки решили погонять, пока на дорогах свободно. Влюбленная парочка, мило держась за ручки, свернула за угол. Анджела проводила их глазами. Кроме них, на этой улице вообще почти никого. Еще бы, ночь на вторник. Ан нет, вон какой-то тип чуть впереди бредет, опустив голову и вообще не глядя по сторонам – по крайней мере, насколько ей видно со спины. И тоже быстро. Идет прямо к переходу, а с той стороны перекрестка уже показалась ярко-красная машина. Водитель и не думает тормозить. Парень в черном плаще – тоже. Профессиональные инстинкты сработали за нее. Анджела бросилась вперед, даже не успев понять, что происходит. Автомобиль все ближе, если этот чудила сейчас не остановится… Вот он подошел вплотную к бордюру, обозначающему конец тротуара, шагнул на проезжую часть… - Осторожно! – крикнула она, но он все равно не успел бы среагировать. Да и не надо было: бравая леди полицейский уже сгребла его сзади в охапку и что было сил потянула назад. В итоге не удержала равновесия – этот суицидник все-таки был выше нее да и в целом покрупнее, хоть и тощий, - и они оба упали на мокрый асфальт. Огненная колесница, чуть не умчавшая их на тот свет, с боевым кличем двигателя пролетела мимо. Анджеле повезло, что мужчина не свалился прямо на нее – они как-то умудрились приземлиться рядом. Она все еще отставала от событий: боль в плече и боку почему-то вызвала удивление, равно как и неожиданная близость с горизонтальной поверхностью. - Ох… - выдохнула девушка, пытаясь прийти в себя. Она с трудом села и взглянула на своего спасенного. Он даже упал спиной к ней и, вставая, явно испытывал еще большие проблемы с восприятием реальности. - Вы в порядке? – слабо спросила Анджела, потирая ушибленное плечо. Волосы упали ей на лицо, поэтому она не видела, как незнакомец резко выпрямился и обернулся. Только когда он бесцеремонно убрал темные пряди с ее лица, детектив поняла, что никакой это не незнакомец. - Анджела? – темные брови Джона сошлись на переносице, словно он ожидал увидеть кого-то другого. – Ты-то что тут делаешь? - Самой интересно, - огрызнулась Додсон, про себя отметив, что этот моток колючей проволоки стал ненамного мягче с момента их первой встречи. – Вышла пройтись, понимаешь, а тут всякие… экзорцисты под колеса бросаются. Константин обернулся, чтобы взглянуть на дорогу. Пока он восстанавливал в мыслях события последних секунд, Анджела успела разглядеть у него на скуле свежий порез. Джону посчастливилось приземлиться лицом прямо на осколки бутылки из-под пива, брошенной каким-то неряхой мимо урны. Еще легко отделался. Словно не замечая раны, Константин коротко рассмеялся. - Я думал… - начал было он, но тут же осекся. – Ладно. Так и не пояснив, что же он думал, экзорцист встал и протянул ей руку. Анджела не стала включать феминистку – в конце концов, она ему жизнь спасла, пусть поджентльменит немного. И потом, чувствовала она себя не очень. Многодневная бессонница создает не лучшие условия для таких спасательных операций. Адреналин сделал свое дело, но на нем долго не протянешь. - Спасибо, - она взялась за твердую холодную ладонь и тоже осторожно поднялась на ноги. Голова немного кружилась, но девушка знала, что это скоро пройдет. – Ты бы смотрел, куда идешь. Джон хмыкнул. Кровь на его скуле смотрелась весьма эффектно. - Ну, я шел за эспрессо. Кто ж знал, что тут стритрейсерский маршрут проходит. - Да этого урода за километр было слышно. - Я задумался, - Константин пожал плечами, будто это все объясняло. В его глазах мелькнуло то спокойное, почти мягкое выражение, которое она уже видела пару раз. Тогда, у бассейна, когда все закончилось. И на крыше. - Думаю, я твой должник, - сказал он, хотя они оба понимали, что это не совсем так. Она ведь задолжала ему первая. Но вспоминать об этом не хотелось, так что Анджела взяла шутливый тон. - О, не благодарите, сэр. Это наша работа, - она так комично спародировала шаблонного киношного полицейского, что Джон невольно фыркнул. И, кажется, только сейчас почувствовал боль в скуле. Коснувшись ее пальцами, он без особых эмоций посмотрел на окровавленные подушечки. - Ты порезался, - уже серьезным тоном добавила она. – Пошли ко мне, подлатаю. - Ерунда, само свернется, - ну да, как будто от него стоило ожидать чего-то иного. Анджела сделала шаг назад, требовательно потянув его за руку. - Я серьезно, идем. Я живу недалеко. И кофе у меня дома тоже найдется. Ей почему-то не хотелось отпускать его в эту сырую ночь. И возвращаться домой в одиночестве – тоже. Ладонь, которую она держала в своей, постепенно начала теплеть. - Ну, если ты еще не утолила свою жажду спасательства… - с улыбкой сдался Джон. Анджела торжествующе вскинула голову и тоже улыбнулась. - И это ты мне говоришь?