Настойчивое желание проиграть

Су была испугана. Когда служанка заявила, что Император хочет выпить чаю, она уже наполовину уверила себя, что в закрытом Дамивоне будет безопасно. Что никто не войдет внутрь, никто не выйдет наружу, и, проснувшись утром, она узнает, что все уже закончилось. Что можно жить дальше. Но Император ждал ее лекарственный чай, и она знала, что ничем хорошим этот визит не кончится. Он выглядел ужасно. Ё сидел на своем ложе в белом одеянии и едва заметно трясся. Глубокие круги под его покрасневшими глазами, его лихорадочный румянец, то, как он внимательно следил за ней и молчал, заставило и ее руки затрястись. А когда он отмахнулся от фарфоровой чашечки, и та разлетелась на осколки, Су ощутила знакомое давление в груди. «Только бы в обморок не упасть», молча взмолилась она. — Ты отравила чай? На секунду она пожелала этого, но… — Нет, Ваше Величество, — пролепетала она, склоняя голову, чтобы не смотреть на его покрытое потом, искривленное страданием лицо. — А ведь все началось с тебя. Старший брат, Ын, его жена… Все из-за тебя… Его голос тоже дрожал, и он говорил такие… Такие вещи, от которых кровь Су стыла, но она не смела отвести взгляд, слыша звон доспехов снаружи и потихоньку пятясь назад. Он все больше и больше походил на сумасшедшего, и ворвавшаяся в покои королева Ю… Она этого даже не заметила. Все, чего она хотела — посадить на трон Чжона, и какая-то часть Су пришла в непривычную ярость. Эта… Женщина, искалечившая судьбу четвертого принца, та, что пыталась отравить крон-принца, неужели даже сейчас, видя, как ее старший сын, больной и сломленный, дрожит, попыталась вложить в его слабую руку кисть, чтобы тот передал трон брату. Насколько велика должна быть жажда власти этой женщины? А Император… Нет, Ван Ё — ему недолго уже оставалось быть императором, и все трое прекрасно это понимали — он казался таким шокированным, что на секунду, позабыв о том, каким человеком он был, Су пожалела его. Ее сердце и без того болело, и эта жалость сдавила его еще сильнее. «А как же я?». Это прозвучало так обиженно. По-детски. Он кашлял и кашлял, пока мать пыталась уговорить его, и когда Ё призвал стражу, приказав вывести вдовствующую королеву, упирающуюся и визжащую совсем не по-королевски, Хэ Су испытала облегчение. Она не понимала этой жажды власти, но могла понять отчаяние ребенка, которого отвергли. Император все равно оставался человеком, и это, быть наедине с ним так, она могла выдержать. Пусть даже ей и было страшно. Он с трудом поднялся, шатаясь на неверных ногах, и она была готова к тому, что он упадет в любой момент, когда он заговорил вновь: — Я боялся, что от меня, как и Со, избавятся. Что меня выкинут… — Теперь он, не скрываясь, плакал, схватившись за грудь. Су чувствовала ту же боль, невольно гадая, а не умрет ли она вслед за ним. Не остановится ли ее сердце так же, как его. Он толкнул ее на пол, больше из бессильного понимания, что обречен, чем из реальной злости, тут же бросившись к кисти и бумаге, которые еще несколько минут назад в его руки всовывала королева Ю: — Ты должна выбрать! Кому мне передать трон? Уку? Бэк А? Со? Чего молчишь?! — крикнул он, сотрясаясь всем телом и продолжая писать. Услышав крики стражи, он замер на месте, повернувшись к Су и почти прошептал: — Теперь, думаю… Думаю, я понимаю Со теперь. Я тоже просто… Просто хотел выжить. Она часто заморгала, пытаясь не расплакаться. Император стоял перед ней на коленях, и в его взгляде она видела мольбу. Может быть, это был единственный момент, когда он услышал бы ее? — Вы делали ужасные вещи, — всхлипывая, сказала она. — Ужасные. За это я ненавижу вас. Но я не могу винить за это. За само желание жить. Кажется, для него этого было достаточно. Всего лишь несколько ее слов, пусть не одобрения или поддержки, но хотя бы частично неосуждения, дали ему силы, чтобы вновь схватить кисть. — Нет, — хрипло прошептал он. — Она этого не получит. И ты не получишь! — Он смял бумагу, силой сунув ее в руки… И тут же падая замертво. Двери покоев распахнулись, и вошел Со. Словно оледеневшая, Су все переводила взгляд с бумаги на принца. Бумага. Принц. Размазавшиеся чернила. Сияющие доспехи. Наспех начертанные иероглифы, лишенные всякого придворного изящества. Темные глаза, смотревшие на нее с тревогой и опасением. «Чего ему бояться?», отстранённо подумала Су, не реагируя, когда он наклонился и забрал бумагу из ее безвольной ладони. — Ты читала это? — быстро спросил он. И она покачала головой. Двери распахнулись вновь, и словно одновременно в покоях оказалась и стража, и придворные дамы, и астроном, и прорвавшаяся сквозь евнухов королева Ю, и… Со, дочитав до последнего символа, поднял на мать взгляд. Та замерла. — Последняя воля Императора… — с усилием проговорил четвертый принц, медленно опускаясь на колени. — Приветствую нового Императора. Да здравствует… Да здравствует… Император. Су, пусть не до конца понимая, что происходит, и из одного только желания поддержать Со, хватаясь за грудь, опустилась на колени тоже, бормоча приветствия и только чувствуя, как соприкасаются их руки. А Со… Со не знал, что будет чувствовать такое торжество. Он хотел трон. Он привык к мысли, что получит его. Он знал, что будет королем. Но в тот момент, когда он вошел и увидел их: Су и Ё, бледных и неподвижных, он знал, что все изменилось. Все изменилось вновь. «Звезды начертали принцу Ё предательство, но не корону», сказал тогда Чи Мон, «Но что-то изменилось». И теперь Со чувствовал это сам. Сдвинув руку и не поднимая головы, он нашел пальцы Су и сжал их, ощутив слабый ответ. Пусть будет так. Один за другим, придворные и солдаты опускались на колени, приветствуя нового правителя, пока в покоях остались стоять на ногах лишь сотрясающаяся от гнева и шока королева и сам новый Император, Ван Ю… Тринадцатый принц, Бэк А, неподвижным взглядом смотревший на брата. Белое мертвое лицо Ван Ё казалось запавшим, но на потрескавшихся губах витал призрак злорадной улыбки.