Настойчивое желание проиграть

Смерть была не такой, как казалось Ван Со. Он распахнул глаза, ослепленный белым режущим светом — ему казалось, что смерть должна быть черной, как непроглядная, беззвездная ночь. Такой, какой стала его жизнь после того, как Су покинула его. Его грудь болела, и он буквально не мог дышать, не мог двигаться, тяжесть, давившая на тело с тех пор, как он слег от пустячной простуды, не исчезла. Она словно стала больше, и Со мысленно взмолился. Я знаю, что умолял вновь встретить ее, но если смерть так мучительна, пусть страдать буду я один. Я заслужил это. Но не она. Пожалуйста. Затем появились звуки, резкие и неприятные, словно ввинчивающиеся в его голову, словно стремящиеся просверлить в его голове дыру. Голоса, громкие и раздражающие, но он не мог приказать им заткнуться, потому что не мог вздохнуть или двинуть губами. — Сейчас, сейчас, — произнес кто-то над его головой. — Сейчас я вытащу трубку, потерпите. То, что затыкало ему рот, двинулось, и Со с ужасом ощутил, как нечто выползает из его горла, нечто, все тянувшееся и тянувшееся за странной белой рукой девицы, которая заговорила с ним. Наконец, он был свободен. — Что…? — задыхаясь, с ужасом спросил он, пытаясь ощупать свой рот и дергая слабыми руками, которые все не поднимались. — Все хорошо, вы в больнице, — успокаивающим тоном сказала девица, и Со моргнул, рассматривая ее белую траурную одежду и игнорируя тупую боль в горле. — Что со мной? — Вы попали в аварию, помните? — Она улыбнулась, но как-то… Со видел прежде такие улыбки. Так улыбались послы, когда им еще было, что просить, но уже нечего предложить. Он нахмурился и хрипло сказал: — Руки. — Ах, да, сейчас развяжу вас. — Зачем… Зачем меня связали? — Такое бывает, например, когда во время операции наркоз может перестать действовать раньше времени, ну, или судороги, как в вашем случае, — она пожала плечами, и вправду развязав его и поднеся к его губам стакан воды. Со взял бы его сам, но не чувствовал уверенности, что удержит его. — Я сейчас позову доктора, и если все в порядке, вас переведут в обычную палату. Отдыхайте. «Отдыхайте»? Он откинулся назад на подушку, а затем, спохватившись, принялся ощупывать лицо и тело. Во рту больше ничего не было, он даже потрогал горло. На животе под простыней обнаружился свежий шрам, только очень странный, почти заживший, тонкий, словно очень, очень глубокий порез. Одежды не было, ее заменил балахон из гладкой ткани с рисунком из одинаковых цветков непонятного вида. Шрама тоже не было. Но ведь даже когда шрам был скрыт макияжем Хэ Су, он все равно мог ощутить его кончиками пальцев, но сейчас… Сейчас он пропал. Может быть, на самом деле смерть была не такой уж и страшной? Не страшнее его прежней жизни. Мужчина, пришедший вскоре, бесцеремонно заставил Со смотреть на заключенного в палочке светлячка, бормоча что-то о реакциях и зрачках, а затем помахал перед его лицом рукой и спросил, сколько пальцев тот видит, а заполучив ответ, похвалил его — Со хотел было возмутиться, но передумал. Мало ли. Королевский доктор тоже частенько нес чушь, но менее полезным человеком от этого не становился — и сказал, что господина Ли можно переводить в блок Б. Со не знал, кто такой господин Ли, но благоразумно промолчал. Поначалу его не выпускали из постели, принося еду и отвратительный железный таз. Слуга в зеленой робе, отвечавший за таз, только посмеивался и повторял, что задницы у всех одинаковые, а потому ничего нового он не увидит. Стыд какой. К нему приходил другой слуга в такой же зеленом балахоне и… Трогал его. Щипал. Разминал. У императора от такой бесцеремонности поначалу дар речи отнялся, но после, наблюдая за собой, он вдруг осознал, что мышцам возвращается сила, и с каждым сеансом этого… Массажа, он все больше обретает контроль над собой. А потом, когда он вновь научился ходить, его просто… Выставили, сказав что-то о страховке, такси и выдав странного вида одежду, проводили к огромным волшебным дверям, распахнувшимся прямо перед его носом и оставили совершенно одного. Правда, почти сразу же подъехала желтая гладкая повозка, из которой выглянул человек и поинтересовался, не господин ли это Ли и куда ехать. Со уже привык отзываться на незнакомое имя, но куда… Куда он мог поехать? Улицы казались застывшей каменной рекой, по ним разъезжали множество таких же повозок самых разных цветов, а сновавшие вокруг люди… Люди. Со замер. Моргнул. Выдохнул. — Стой! — крикнул он, шагая все быстрее и быстрее. — Стой, кому говорю! Человек из повозки что-то крикнул ему вслед, но Со уже не слышал, перепрыгивая ограждение и пускаясь в погоню за беглецом, промчавшимся вдоль здания и свернувшим за угол. Со последовал за ним через кованые ворота, пытаясь разглядеть исчезнувшую за кустами лохматую голову. Он сжал зубы, оглядываясь по сторонам и хмурясь. На него не оборачивались, и Со счел это хорошим знаком. Вокруг было много деревьев, повизгивая, носились маленькие дети, и уже растеряв всякую надежду, Со дошел по дорожке до озера, и тут… — Чи Мон! — крикнул он, ту же осекаясь. Девушка… Девушка, стоявшая рядом с ним и с тревогой смотревшая на водную гладь, где кто-то барахтался, эта девушка, решительно бросившаяся в воду… — СУ! Ван Со ринулся к мосту, на ходу стягивая с себя короткую, но тяжелую накидку и не обращая ни малейшего внимания на чьи-то крики. В воде недалеко от Су была лодка, но сидящие в ней люди даже не пытались ей помочь, больше занятые чем-то маленьким, которое истеричная женщина прижимала к груди. Со думал лишь об одном. Ее рука, побелевшая от усилия, вцепившаяся в бортик лодки. Она же боится глубокой воды! Он прыгнул и сразу нырнул на глубину, пытаясь отыскать среди мутной воды ее тело и паникуя, потому что отыскать не мог. Ему не хватало воздуха, грудь горела, и в этот момент он заметил что-то белое, и хотя у него уже начинало темнеть в глазах, он потянулся к этому белому… Он вытащил ее на берег и упал рядом сам, задыхаясь и всхлипывая, потому что… Потому что… Как, что ему сделать? Что, если она уже задохнулась? Что, если…? Кто-то совсем рядом перевернул Су на спину и принялся ритмично нажимать ей на грудь и… Целовать. Еще больше Со изумило, что это была женщина. Она сделала это несколько раз, и тут Су ожила, задрожала, закашляла и открыла глаза. Ее повернули на бок, как раз лицом к Ван Со, она посмотрела на него… И, сама задыхаясь и икая, принялась рыдать. Вокруг стояли люди, женщина, спасшая Су, настойчиво спрашивала что-то у нее, а сам Со лежал на траве и смотрел, как по ее щекам текут слезы и пытался справиться с дрожью. — Су… — пробормотал он, кое-как подползая к ней, готовый к чему угодно: что она оттолкнет его, закричит, проклянет, испугается, скажет, что не знает, кто он… Но только не того, что она стиснет его, крепко вцепившись в ткань на его плечах, и уткнется лицом ему в шею, продолжая плакать.