I know the light ain't always upon me, Я знаю, свет не будет сиять для меня вечно, Sometimes the night takes me inside it, Иногда ночь захватывает меня, Destiny, destiny Судьба, судьба
Я сижу как оглушённая. Менторов не пускают прощаться с трибутами – Хеймитч предупредил меня об этом минут десять назад. Эд и Лиз, которые на правах дяди и тёти могли бы пойти к нему и попрощаться, умотали в свой Тринадцатый за несколько месяцев до Жатвы, ещё в конце ноября. - Волнуешься? – участливо спрашивает Хеймитч. - Я отправляю своего жениха на Арену, с которой он хрен вернётся, - мрачно цежу я. – Учитывая его склонность к самопожертвованию и зная наверняка его характер, с тысячепроцентной вероятностью берусь утверждать, что он будет спасать Делли. Но при этом он совершенно забыл о том, что мы причастны к общему делу. Выпить есть? - Полегче, детка. Тебе ещё ментором девчонки быть. - Я не хочу быть её ментором! – возмущаюсь я. – Это всё равно что тесать доски для гроба Пита! - Ты должна! Думаешь, парень обрадуется, узнав о твоём решении? Ты о Гейле своём подумала? Каково будет ему потерять подружку – сама же свела! Слышать не желаю твои глупости. Ладно, обмен. Я займусь девочкой. Возьми на себя парня, - говорит ментор. Запустив пальцы в волосы, я закрываю уши ладонями. Хеймитч прав, что и говорить. Но как унять это противное ноющее чувство, сосущее мою душу? - Китнисс, Хеймитч, мы идём в машину. Обычно я не противлюсь тому, чтобы трибуты ехали с менторами, но сейчас управляют мной, а не я, - кривит губки Эффи. – Мы едем на одной машине, а Пит и Делли – на другой. - Они уже пошли? – безразлично спрашиваю я. Она кивает, и голубые глаза, скрытые под тонной краски, устало вспыхивают на обескровленном лице. - Мне так жаль, милая, - шепчет она, подходя и обнимая меня за плечи. – Я не хотела, чтобы так получилось… - Ты не виновата. Всё нормально, Эффи. Я знала, что он так поступит. - Это ужасно, - качает она головой. - Может быть… На самом деле я машина. Машина, отключившая свои чувства, дабы попытаться сделать хоть что-то, чтобы любимый человек не пострадал… Да. Такое определение подойдёт куда как больше. - Мне нужно поговорить с Хеймитчем, - виновато улыбаюсь я женщине. – Всё-таки первый год работаю ментором… Нужно узнать, что к чему. - Да, конечно, дорогая, - она неохотно, словно грязные носки, натягивает на лицо улыбку. – А я успокою трибутов. Кажется, Делли расплакалась, но я не совсем уверена, - задумчиво говорит она и вылетает из комнаты. - Первый год… работаю ментором… Тьфу ты! – в сердцах сплёвывает мужчина. – Притворщица чёртова. - Хеймитч, не нагнетай, - машу я рукой. – Мне и впрямь надо с тобой обсудить кое-что. - Кое-что? – выразительно переспрашивает мужчина. Выдавив из себя мученическую улыбку, я киваю на дверь. - Ну и каким боком я к твоей менторской карьере? – прищуривается ментор, когда мы идём по коридору. - Таким, каким ты к Тринадцатому. Я знаю, что ты можешь с ними связаться, - спокойно говорю я, глядя под ноги. Хеймитч давится свои виски. – Я не могу рисковать ими. - Закрой рот, детка, ты не дома! - А ты попробуй подумать над моими словами. Рисковать Питом я не намерена – это единственный родной мне человек. И если ты не хочешь, чтобы я натворила глупостей, - мне ли не знать, как Хеймитч боится за меня, - то ты изыщи средства связи. Иначе искать буду я. Оставив позади растерянного мужчину, я, подозрительно спокойная, выхожу из Дома Правосудия. Что греха таить? Мне страшно. Но я не позволю страху пересилить мою жажду спасти Пита во что бы то ни стало. * * * Молчать у меня получается хуже всего, но удаётся. Молча сидя на подоконнике, я обнимаю колени и смотрю на скатывающиеся капли дождя. - Какова наша тактика? – тихо спрашивает Пит, нарушая гнетущую тишину. - Мы с птичкой будем заниматься вами в раздельности. Хотя… Предыдущий мой опыт показал, что не всегда полезно быть врагами. Поэтому решать вам: играть в друзей или сразу стать соперниками, - и с этими словами он льёт себе в кофе приличную порцию коньяка. Эффи, поймав мой взгляд, забирает и чашку, и фляжку. – Ты что творишь, женщина?! - Не заливай глаза, - шипит сопровождающая. – Где твои манеры?! - Кому уж говорить про манеры, так это явно не вам, - тихо вставляет Делли, после чего плетётся к телевизору, сжимая в дрожащих пальцах чашку то ли чая, то ли горячего шоколада. Незаметно все оказываются поближе к телевизору. Совсем как на моих Играх, я запоминаю лица трибутов из других Дистриктов. Классическая красавица из Второго – глазки, губки, ямочки на щёчках – но в ангельских глазах поселилось дичайшее пламя. Парочка из Третьего – добровольцами за своих детей вызвались муж и жена Победители, Бити и Вайресс, как отметил Хеймитч. Старушка Мэгз из Четвёртого, вызвавшаяся за свою пятнадцатилетнюю внучку – ведущие пускают ручьи фальшивых слёз, и я слышу скрежет собственных зубов. Братья, сёстры, матери, отцы… В глазах рябит от лиц, а в голове каша из имён. С каждым из них мы знакомы, так или иначе: Хеймитч взял на себя ответственность рассказывать о семьях Победителей ещё во время подготовки к Бойне. Когда дело доходит до Двенадцатого, и Пит вызывается добровольцем, мой желудок не выдерживает, и я скатываюсь с подоконника. Присутствующие провожают меня беспокойными взглядами, но стоит мне забежать в моё купе, как я бегу к туалету. Извергая желудочный сок, я до боли стискиваю кулаки, убирая выпавшие из косы волосы. Перед глазами всё плывёт, мутное стекло, через которое я пытаюсь себя рассмотреть, оказывается моим затуманившимся зрением… И после этого Хеймитч хочет воспитать из меня ментора? Да черта-с-два! Я слабее любого из моих трибутов. - Китнисс, с тобой всё хорошо? – обеспокоенным ураганом влетает в мою ванную Эффи. – Я видела, как ты выскочила… - Всё нормально, - сиплю я, но мой организм доказывает обратное, извергая ещё порцию мерзкого месива. - Я вижу, - скептически говорит женщина, заботливо придерживая мои волосы. – От волнения или пополнение? – вот уж не в бровь, а в глаз… - От страха принимается? – жалко выдавливаю я, когда понимаю, что больше тошнить не будет – нечем. – Не пускай ко мне никого, ладно? - Конечно, милая. Выпей это – заснёшь, как младенец, - она кладёт мне в ладонь две розовые таблетки. * * * Словно сторожевой пёс, Эффи не отходит от меня ни на шаг. Взяв на себя тяжкую роль моей личной сопровождающей, она раздаёт всем милые улыбки за нас обеих. Она рядом везде: в поезде, перед камерами, на Параде Трибутов (Порция и Цинна просто превзошли себя, представив Пита и Делли танцующими язычками пламени), на ужине после него. Она берёт на себя роль ещё и моей личной медсестры, по-тихому притащив мне лошадиную дозу успокоительного. - Не хочешь поговорить с Питом об этом? – осторожно спрашивает она, протягивая мне стакан. – Много не пей за один присест, - предупреждает женщина, заметив у меня в руке четыре розовых кругляша. - А этого не мало? – слабо отбиваюсь я. - Много. Тебе хватит двух. И всё же, вы должны поговорить. - Хорошо. Я усну, если выпью две? Она кивает, и я отправляю в рот таблетки. Слишком уж велик соблазн уснуть и забыть начисто про обязанности ментора, про жертвенность Пита, который, само собой, рискнёт жизнью ради школьной подруги, про Тринадцатый. Каждому что-то от меня нужно, а то, что нужно мне – хоть капля спокойствия… Его вообще нет. Яркий свет бьёт по глазам, когда кто-то проникает в мою комнату. Моментально проснувшись, я не двигаюсь, ожидая раскрыть личность ночного визитёра. - Китнисс? – робко заламывает руки посетительница. - Делли?! – ошарашенно отзываюсь я. – Ты что здесь делаешь? - Я… Ты не пришла на ужин, вот я и решила… - Что я страдаю ночными перекусами или что будет неплохо меня покормить? – язвительность из меня так и прёт. – Прости, - провожу ладонью по лицу и спускаю ноги с кровати. Делли нерешительно мнётся у двери, которую я закрываю, выглянув предварительно в коридор. - Тебя видели? - Нет. Твоя сопровождающая уже ушла спать. - Зачем ты пришла? – спрашиваю я, скрещивая руки на груди. – Вряд ли это дружеский визит – обычно поболтать приходят днём, если вообще приходят. - Я знаю, что ты не меня собираешься вытаскивать, - тихо говорит она, опускаясь в кресло. – И я не осуждаю тебя. Будь я перед таким выбором… Мда уж, врагу не пожелаешь. - Это точно. - Я просто хотела тебя попросить не списывать меня со счетов. Без поддержки менторов плохо, но прояви милосердие – мне есть к кому возвращаться. Я буду сражаться, Китнисс. Мне нужно сражаться. - Я понимаю. Но и предпочесть тебя ему… Пойми и ты меня. - Я понимаю, и поэтому не обижаюсь, Китнисс. Просто мне не нравится недосказанность, а между нами она повисла, - она улыбается и встаёт. – Доброй ночи, Китнисс. - Доброй ночи, Делли. Прости, что так вышло. - Да ладно. Ты не виновата. - У вас могло получиться что-нибудь с Гейлом, - чувствую себя последней тварью, давя на её больное место, но мне следует это сказать, чтобы не осталось недосказанностей. – Если бы не Игры. - Возможно, - грустная улыбка Делли отпечатывается у меня в сознании, и, когда девушка выскальзывает обратно в коридор, в моём горле поселяется вязкий комок вины, который я даже выплакать не в силах. * * * Убедившись, что Эффи уже повела трибутов на тренировку, я выползаю в гостиную. Безгласый, убирающий со стола, приветствует меня кивком, и я отвечаю ему слабой улыбкой. Говорить не хочется, но тишина угнетает ещё больше, и я щёлкаю кнопками, включая какую-то слезливую капитолийскую передачу. В горле стоит комок завтрака, которого у меня, по сути, и не было, и я опускаю глаза. - Думал, ты из своих закромов не вылезешь, мышка-норушка, - насмешливо и сочувствующе говорит мой ментор. – Я тут один отдуваюсь, бегаю за спонсорами, завожу знакомства, а я уже не мальчик! - Прости, - сухо прошу я, не чувствуя ни капли вины. – Я не умею притворяться. - Да что ты?! А в красном платье с самоцветами кокетку я изображал? Китнисс, актриса из тебя неплохая, но из твоего жениха актёр куда как лучше. Он умеет улыбаться даже тем, кто ему не по душе, и я понятия не имею, почему ты не переняла такую потрясающую его черту, живя с ним. - Может, потому что мне это было не надо? – апатично отзываюсь я, скучающе разглядывая ногти. - Да что с тобой?! – он раздражённо обхватывает рукой мой подбородок, внимательно разглядывает лицо, а потом… открывает мой рот и осматривает язык. Пытаясь возмутиться, я смыкаю челюсти, едва не откусив ментору палец, но ему уже не до этого. - Я убью Эффи! - Не смей! – звенит мой голос. – Это я попросила. - Это наркотик, Китнисс! – отчитывает меня мужчина. Испуганно вскрикнув, когда он с недюжинной силой цепляется в моё предплечье, я падаю на колени, когда он вливает мне в рот стакан воды. - ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?! – визжу я, отплёвываясь и сдерживая рвоту. – С УМА СОШЕЛ?! - Давай, проорись, приди в себя, солнышко! – рычит он. – Мне не нужен овощ в напарницы! - А мне не нужно чувствовать! – кричу в ответ я, чувствуя взрывающийся в горле комок. Падаю на колени, сжимая горло, и давлюсь слезами. – Я не могу… Я не хочу… Больно… - Вот так, девочка, - меняет гнев на милость мужчина и осторожно опускается рядом со мной. Приникнув к нему, я обливаюсь слезами и бессвязно шепчу нелепые извинения. – Плачь, плачь… Так надо. Выбрось таблетки, малышка, они тебе не помогут. Думаешь, тебе одной хреново? Парень места себе не находит, над ним смерть висит, а ты нос воротишь… Нельзя так, Китнисс. Нельзя. Ты не сахар, но и не жестокость твоя сторона. - Я не хочу его терять, - всхлипываю я, скуля в ладони. – Я не могу! - Тогда помоги ему. Когда Пит и Делли приходят с тренировки, я с покаянным видом жду обоих. Хеймитч заставил меня умыться ледяной водой и хоть чуть-чуть привести себя в порядок. - Девочка моя! – подбегает Эффи. Но Хеймитч тут же оттаскивает её от меня, злобно сверкая глазами. - Не твоя, а его. Давайте, голубки, вам многое надо обсудить, - с кривой усмешкой заявляет мужчина. – Цинне и Порции твои приветы я передам, солнышко, а теперь вперёд и с песней куда-нибудь. - Я знаю куда. Пойдём? – Пит протягивает мне руку, и я с радостью хватаюсь за неё. - Пит… - неуверенно зову я. - Не сейчас, - отзывается он, и я краешком глаза замечаю, что его челюсти плотно сжаты.Give my feelings wings to fly Дай моим чувствам крылья, чтобы они могли летать, Destiny is to be by your side Судьба должна быть на твоей стороне
Пит вталкивает меня в свою комнату и, когда дверь оказывается плотно закрытой, он устало облокачивается на неё спиной. - Ты не сказала мне за два дня в поезде и за день здесь ни слова, Китнисс, - говорит парень, становясь напротив меня и скрещивая руки на груди. - Шоковый эффект. - Ты знала, что я не дам Гейлу уйти на Игры. Поджав губы, я становлюсь напротив Пита, складываю руки на груди и, прищурившись, смотрю в его глаза. Приходится поднять голову, и это делает меня уязвимой. - Я хочу, чтобы ты спасла Делли. - Ты хочешь… что? – язык не поворачивается воспроизвести то, что он только что сказал. Одно дело представлять это себе в голове, но совсем другое – слышать это от Пита. - Ты меня слышала, - спокойно говорит он. Смотрит мне в глаза и безжалостно давит, давит все мои попытки возмутиться. Спасти Делли ценой его жизни?! - Я буду вытаскивать тебя. - Не будешь. - И кто же мне запретит? – идиотизм ситуации заставляет меня криво усмехнуться. – Ты? Я, конечно, была довольно послушной, но ты переходишь рамки, Пит. Ты говоришь, что хочешь погибнуть, чтобы дать ей шанс. Шанс на что, Пит?! Он видит, что начинаю закипать. Усадив меня на кровать и присев передо мной на корточки, он сжимает мои руки. Целует пальцы. Я не разжимаю рук и лишь напряжённо смотрю в его глаза. - Шанс её брату, Китнисс. В горле что-то застревает. - Я не могу дать тебе умереть. - А я не могу дать ему потерять единственного родного человека. - А мне, значит, можешь? – горько спрашиваю я. - Ты справишься, - уверенно говорит он. – А мальчишке всего-то 15. - Знаешь, мы все кого-то теряли, - ядовито цежу я. – Мы с тобой – ярчайшие тому примеры. Почему я должна жертвовать тобой? - Потому что это правильный поступок, Китнисс, - терпеливо говорит Пит, садясь рядом. Я вскидываю на него злые глаза, и он снова говорит, не давая мне и слова вставить: - Неужели ты позволишь из-за своей ревности погибнуть той, которая ещё может дать нормальную жизнь своему брату? Неужели ты позволишь ему прочувствовать всё то, что чувствовали мы? Давя на старые раны, он добивается того, что в уголках глаз щиплет от виноватых слёз. Потупив глаза, я молчу. Украдкой бросаю взгляд на парня и вижу округлившиеся глаза. Опустив свои, я разглядываю складки на блузке. Руки. Колени – смотрю куда угодно, только не на несостоявшегося мужа. - Китнисс, - шокированно зовёт Пит. - Что «Китнисс»?! Я уже восемнадцать лет Китнисс! Да, я хочу позволить ей умереть, чтобы дать шанс тебе! Нам! – выделяю последнее слово и с болью смотрю в его глаза. – Неужели ты не хочешь просто попытаться? - Когда ты успела так измениться? Ты же никогда не была эгоисткой, Китнисс, - говорит он. Его слова ранят так, что нож, по сравнению с ними, просто-напросто детская забава. - О, я не эгоистка. Я Победительница Игр, Пит. Потому что когда по несколько раз в день оказываешься почти в пасти смерти, то невольно меняешь приоритеты и переоцениваешь ценности! Я была на Арене, я знаю, что это такое! Я знаю, что вам придётся пережить, - мои руки трясутся, но я не позволяю себе плакать. – Я боролась ради тебя! А ты отдаёшь ей свои шансы! И как ты прикажешь мне себя вести? Может, кинуться тебе на шею со словами: «Какой ты благородный!»? У меня срочные новости: милосердие выжить не помогает! Или мне расплакаться от умиления, что есть ещё те, кого волнует не только их судьба?! Почему ты не хочешь вернуться хотя бы ради меня? - Отобрав будущее у мальчика, который потеряет сестру? Ты была в приюте, Китнисс. Там было здорово? Ты хотела бы туда вернуться? - Мы поможем ему, - почти умоляю я, чувствуя, что выдержка стремительно катится к чёрту. – Не дай мне потерять ещё и тебя! Теперь его очередь молчать. Я бросаюсь к двери. Ногти скребут дерево, когда Пит бросается вперед и в тисках сдавливает мою талию. Я отбиваюсь, несмотря на то, что он крепко меня держит. Переворачивая к себе, он впивается в мои губы, думая, что я успокоюсь и сбавлю обороты. Наивный! Залепив ему пощёчину, я с каким-то мерзким удовольствием смотрю в удивлённые голубые глаза. - Милосердие – фатальный изъян на Арене, Мелларк. Рута поступила благородно, когда помогла мне убраться от профи после укусов ос-убийц. Мне напомнить, что с ней случилось? – тихо спрашиваю я. – Продолжай в том же духе. У тебя хорошо получается жертвовать собой. Громко хлопнув дверью, я выхожу. - Китнисс?! – шокированно откликается Эффи, выглянувшая из своей комнаты. – А ты что здесь делаешь? - Иду в свою комнату! – огрызаюсь я. Хлопнув и своей дверью, чувствую, как выдержка лопается, словно мыльный пузырь. Вот вам и сильная. Скрючившись на подоконнике, я обнимаю колени и утыкаюсь в них лицом. Слёзы катятся, оставляя на ткани светло-серых брюк мокрые расплывчатые пятнышки. Разрыдавшись, как девчонка, я не замечаю, как идёт время. Живот сдавливает от неудобного положения. Скатившись с места своего пребывания, я иду в душ, бросая всю одежду на кровать. Там, под защитой тёплой воды и стеклянных дверей, я снова плачу, сползая вниз по тонкой стеклянной преграде. Бью кулаками гладкий пол, луплю ладонями по стеклянным стенам своего убежища… и ничего. Легче не становится, потому что я знаю, что Пит прав. Знаю, что он заставляет меня совершить то, что будет правильно, а не то, что хочет моё эгоистичное сердце. Я не имею права строить своими собственными руками дорогу в приют этому мальчику. Не имею права выбора – его у меня отнимает совесть и Пит. Последний ещё и давит. Как тут выбрать? Неужели мне действительно придётся сделать выбор между долгом и любовью? Весь следующий день мы и слова друг другу не говорим. Делли, на которую я и смотреть не могу, участливо интересуется, как у меня дела. Я отмалчиваюсь, а после и вовсе ухожу, запихнув в себя только чашку горячего шоколада. Вернувшись в свою комнату, я вздыхаю и почти сразу же бегу в туалет, примыкающий к душевой – меня тошнит ужасной смесью горячего шоколада и желчи. Вытерев рот дрожащей рукой, я прислоняюсь спиной к кафельной стенке и усаживаюсь на полу, опуская глаза, из которых начинают течь слёзы. Снова. - Китнисс! – зовёт меня Эффи. – С тобой всё в порядке? Молчу, потому что я не в порядке. Я не могу отпустить Пита на Арену, зная, что он там умрёт. У меня банально не хватает сил… - Китнисс? – обеспокоенно спрашивает Хеймитч. Я прикрываю лицо руками. – Открой дверь, иначе мы её выбьем! - Хеймитч! – возмущается Эффи. – Ей нужно побыть одной, разве не ясно? Щёлкнув замком своей комнаты, я подтверждаю её слова. * * * Что я из себя представляю? Восемнадцатилетняя девчонка, не желающая подчиниться воле обстоятельств. Упорно плывущая против течения дурочка, не понимающая, что силы на исходе. Вот такая вот грустная картинка. Запотевшее зеркало в полный рост отражает расплывчатое отражение. Я разглядываю себя и невольно начинаю понимать, что Цинна имел в виду, когда говорил, что я сохну на глазах. Впалый живот, в котором никакой привлекательности нет. Намёки на грудь. Тонкие запястья. Тонкие щиколотки, ноги и пальцы. Единственное, что выглядит хорошо – волосы, да и то потому, что над ними поработала команда подготовки. Натянув сорочку на влажное тело, я вытираю опухшие глаза и иду спать. За окном глубокая ночь, и я хочу спать, но что-то неведомое, витающее в воздухе, несказанное тяготит и не даёт забыться сном. - Думал, ты никогда не выйдешь, - тихо говорит Пит. Я иду мимо него и сажусь на подоконник. Обида не позволяет принять его так быстро, но сердцу тоскливо. У нас осталось всего несколько дней вместе… и эта отвратительная Арена, которая заберёт его у меня. Навсегда. - Вышла же, - бросаю, как можно равнодушнее. Но стоит ему коснуться моего плеча, как во мне просыпается колючий ёжик. – Не трогай. - Не будь ребёнком, Китнисс, - просит он, садясь напротив. – Просто пойми меня, хорошо? Я не смогу быть счастливым с тобой, если буду знать, что цена моего счастья – жизнь невинной девушки и счастье её брата. Ты же всегда была сторонницей правильных поступков… Он перетягивает меня к себе на колени, и мои руки крепко обвивают его шею. Слёзы, которые, как я думала, высохли, вновь обжигают носоглотку яростным пламенем. - Пообещай, что хотя бы будешь бороться, - шепчу я в его шею. Стискиваю руками сильные плечи. Он целует меня в лоб, покрывает поцелуями щёки, скулы, губы, и я упиваюсь его поцелуями. – Пообещай, - сжимаю в пальцах белокурые пряди и заглядываю в глаза, вынуждая его оторваться от моих ключиц. Его поцелуи – то, чем я сейчас дышу, но кислорода можно лишиться так скоро… - Обещаю. Я не сдамся до тех пор, пока не уверюсь в том, что я сделал все, чтобы вернуть Делли её брату, - обжигает шепотом мои губы. - Хорошо, - я вытираю глаза и смотрю на него. – Поцелуй меня…? Почти вопрос. Без ответа, потому что ему и не нужно моего разрешения, чтобы поцеловать. Почти ответ. Без вопроса. Потому что ему не нужны лишние слова. Мне тоже. Дыхание сбивается, и мы снова погружаемся в сладкую негу. Сейчас главное – его руки, по-хозяйски ласкающие моё тело. Сейчас главное – его взгляд, немножко собственнический, но оберегающий. Я знаю, кто мне не хочет причинять боли. И мы оба знаем, что он её причиняет. Ласково поглаживая волосы на его макушке, я с нежностью смотрю на Пита, чья голова покоится на моём плече. Касаюсь губами лба и снова прижимаюсь щекой к светлым волосам. Как я могу допустить его смерть? Я не смогу. Я не смогу пережить его самопожертвования. Никогда. Судорожно вдохнув, я кусаю губу и опускаю глаза. Пит беспокойно сильнее сжимает мою талию, и я нашептываю какие-то слова, смысла которых не понимаю сама. Просто какая-то успокаивающая чушь, и, кажется, она помогает: морщинка на его лбу разглаживается, и парень, обнимая меня, что-то бормочет. Я не вслушиваюсь – слишком страшно понимать, что я не услышу его, но мне придётся смотреть на счастливое лицо Делли, зная, что цена её жизни – жизнь того, без кого я не представляю себя.You are the light shining beside me. Ты – свет, который сияет рядом со мной.
Пит пойдёт на всё, чтобы достичь своей цели: сохранить жизнь Делли. А что, если я немного посодействую? Обдумывая детали нового плана, я с улыбкой засыпаю на его груди. Мы ещё посмотрим кто кого, Пит. Я помогу тебе, но… не рассчитывай, что ты выиграешь на своих условиях. * * * - Всем доброе утро, - ласково говорит Эффи. Три хмурых взгляда смывают с ее лица доброжелательную улыбку, и мне немного совестно: последние дни она была моим стражем и защитником перед Хеймитчем и всеми. - Доброе, - пытается разрядить обстановку Пит. – Как спалось? - Довольно-таки тихо, - ехидничает Хеймитч. Они с Питом обмениваются долгими взглядами, пока я соревнуюсь в красноте с помидором в моей тарелке. Судя по всему, я вышла победительницей. - Хеймитч! – шикает на него сопровождающая. Я поднимаю глаза и сталкиваюсь с задумчивым взглядом Делли. Вздёрнув брови, смотрю на девушку, но она отворачивается. - Цинна, можно тебя на минуточку? – набравшись храбрости, зову стилиста я, осуществляя первый пункт своего плана. Он удивлённо смотрит на меня, но кивает, тут же одаряя улыбкой. Пит прищуривается и смотрит нам вслед. Я пытаюсь принять расслабленный вид, но, видимо, удаётся плохо: блондин не сводит с меня глаз. Как только мы оказываемся не в поле зрения Пита, моё показное спокойствие разлетается миллионом искр. От стилиста не укрывается моя нервозность. - Что-то случилось, Китнисс? – неуверенно спрашивает Цинна. - Помоги мне попасть на Арену.