Проклятие любви

Я сидел на кровати, поджав под себя ноги. Мне все безразлично. Я просто устал. Лязгает, открываясь, дверь. Я неохотно поднимаю глаза. В мою камеру заходят Антон и еще один. Подходят ко мне, Антон мягко забирает одеяло. —Пойдем, — тихонько произносит он. Я встаю. Они берут меня с двух сторон за руки. Антон нежно, слегка поглаживая большим пальцем локтевую ямку. Этот простой жест успокаивает меня, и я расслабляюсь. Его спутник сжимает крепко, бездушно. Не убежать. Они вывели меня в коридор. Там ждал третий. Он повернулся, и мы пошли за ним. Долго петляли по длинным узким коридорам, пахнущим сыростью. Наконец дошли до какой-то двери. Мне даже показалось, что мы ее проходили один раз. Мужчина, за которым мы шли, достал из кармана связку ключей, выбрал самый большой, вставил в замочную скважину. Ключ поворачивался с таким душераздирающим скрипом, что я невольно прижался к Антону. Он бессознательно меня приобнял. Мужчина, наконец, открыл эту чертову дверь и повернулся к нам. И застыл. Повисла тяжелая, нехорошая пауза. Мы с Антоном медленно осознавали, что происходит и, вздрогнув, одновременно отпрянули друг от друга. Провожатый начал хмуриться. Антон схватил меня за руку и, немного грубовато, втолкнул в открытую дверь. Чтобы удержать равновесие, мне пришлось сделать вперед несколько шагов. Едва я замер на месте, дверь захлопнулась. Вокруг было темно, как в могиле. Я прислушался. Не было слышно ни звука. Я слегка прокашлялся и от хриплого звука, гулким эхом разносившегося в запертом помещении, подпрыгнул на месте, испугав сам себя. Закусив губу, чтобы не закричать, я осторожно двинулся вперед. Глаза уже немного привыкли к темноте. Я протянул вперед руку и сделал шаг. Пальцы немедленно что-то укололо, и я не удержался от вскрика. Отдернув руку, я скрестил их на груди, прижимая к себе. Внезапно вспыхнули свечи. От неожиданности я забыл дышать. Глаза, расширившиеся в панике, скользили взглядом по комнате. Никого, здесь не было никого, кроме меня. Чувствуя, что еще немного, и я сорвусь, я начал осматриваться. Комната оказалась большой залой с черно-красными стенами и непонятными мне узорами на них. Пальцы не переставали болеть, и я не глядя, машинально сунул их в рот. Узоры сильно напоминали древние руны, хотя я в них и не разбираюсь. Символы букв или слов переплетались с геометрическими фигурами. Я начал обходить их кругом, ощущая привкус железа во рту. Это меня озадачило. Я вытащил пальцы изо рта и посмотрел на них. На подушечках трех пальцев, указательного, среднего и безымянного, были видны следы аккуратных проколов, их которых по капле сочилась кровь. Я оглянулся на то место, где только что стоял и не заметил ничего, обо что я мог бы так поранить пальцы. Слизнув кровь, я снова покрутился на месте. Удивившись такому необъяснимому явлению, я, в конце концов, плюнул на это и пошел дальше осматривать стены. Тем более, что помимо стен рисунки обнаружились и на полу. Это было удивительно красивые, завораживающие и, честно говоря, пугающие картины. Тонкие готические линии символов аккуратно опоясывали круги, звезды и многоугольники. Пляшущий свет свечей создавал ощущение, что они двигались. Это потрясающее зрелище, от которого кровь стыла внутри. Обходя просторную залу кругом, я остановился около одного рисунка. Почему-то здесь я почувствовал необъяснимую тоску и странную нежность, а на ум пришел образ того темноволосого мужчины, только теперь я был уверен в нашей с ним удивительной связи. Мне так безумно захотелось его увидеть, прижаться к нему и, чего уж себя обманывать, слиться с ним в поцелуе, что я протянул к кругу руку с запекшимися капельками на пальцах. Коснулся холодной поверхности стены, четкость резко пропала из-за непонятных, беспричинных слез. Потянулся вытереть их второй рукой, но замер. Узор под моей рукой засветился белым, с красным оттенком, светом. Буквы вспыхивали одна за другой, как будто их кто-то читал. В изумлении я отпрянул от стены. С руки, которой я касался узора, на пол сорвались свежие капли крови. Это была какая-то магия, определенно. Никогда не был верующим, но в эту самую минуту я начал молиться всем богам, о которых когда-либо слышал. *** Дэвид внезапно замер. Недоверчиво взглянул на свою руку. Она таяла на глазах. Май никогда прежде не видел ничего подобного, поэтому смотрел на демона с ужасом. Его друг испарялся в воздухе. Дэвид был намного старше и опытней, поэтому хорошо знал заклинания призыва. Последним усилием он достал из внутреннего кармана секретное письмо и прошептал Маю: «Иди». Молодой демон схватил документ, и Дэвид растворился в воздухе. Май простоял еще пару минут на месте, бессмысленно глядя туда, где только что был его наставник, затем очнулся и побежал к Королю, не обращая внимания на косые и осуждающие взгляды демонов. *** Дэвид открыл глаза. Он был в мире людей, в старом темном подвале. Большая черно-красная зала была освещена свечами. Напротив него стоял человек. Блондин с короткими волосами, совсем молодой, даже по человеческим меркам. Ниже Дэвида, он был худым, почти щуплым, но с красивым, гибким телом. Одежда на нем была грязной и местами порванной. Лицо он прятал в ладонях, съежившись и прижимаясь к стене. Его страх чувствовался даже здесь, на расстоянии. Дэвид оглядел комнату еще раз. Больше никого нет. Неужели его вызвал этот мальчишка? Дэвид шагнул вперед, оказываясь сразу рядом с человеком и замер, не донеся руку до него. Не может быть. —Саша, — неуверенно прошептал Дэвид. Юноша вздрогнул, услышав свое имя, и неуверенно отнял ладони от лица. Перед ним стоял высокий, стройный, сильный темноволосый мужчина, осунувшийся и с бледным лицом. Красные глаза загораются надеждой и нежностью. Такое чувство, что ты его знаешь, чувствуешь, что он тебе знаком, но ты не знаешь откуда. Ты устал, безумно устал. Удивляться, бояться, надеяться. Мужчина понимает это, читает по твоему взгляду. Протягивает руку, ты падаешь в его объятия. И, внезапно, становиться так хорошо и спокойно, становиться безразлично все окружающее. Появляется чувство, что теперь все будет так, как должно быть. Теперь точно. Дэвид замирает, не веря своему счастью. Его любимый, самый драгоценный человек на свете сам соглашается на его, Дэвида, прикосновения. Демон осторожно протягивает руку. Саша, почувствовав чужие пальцы на лице, едва заметно вздрогнул и еще сильнее прижался к мужчине. Затем поднял на него глаза. Дэвид не выдержал и наклонился к блондину. Легкий, почти несмелый поцелуй обоим вскружил голову. Губы ласкают друг друга, дыхание смешивается, становясь единым. Пальцы сминают одежду, притягивая еще ближе. У Саши подгибаются колени, и они сползают на пол. Дэвид ласково садит его на себя, не разрывая губ. Поцелуй становиться все более страстным, почти звериным. Воздуха не хватает, но человек игнорирует возмущенные сигналы легких. Уже начиная задыхаться, Саша все продолжает поцелуй, стараясь урвать еще одно мгновение счастья. Дэвид замечает неладное и разрывает их губы. По комнате разносится громкий протестующий стон. Юноша тянется к мужчине, дыша тяжело и не в силах надышаться. Дэвид, чтобы отвлечь человека, начинает покрывать легкими, пронзающими поцелуями лицо любимого, спускаясь на шею. Юноша откидывает голову назад, обеспечивая мужчине лучший доступ к чувствительным местам. Глубоко вдыхая воздух, тщетно пытаясь им насытиться, Саша настолько крепко цепляется за Дэвида, словно расставание даже на один миг будет смертельным. Никто из них не слышит и не видит человека, появившегося из потайной двери и потому хорошо смазанной, чтобы не скрипела. Незнакомец останавливается, натыкаясь взглядом на ласкающуюся парочку, и удивленно поднимает брови. Он не ожидал такого, такой удачи. Человек усмехается, едва удерживаясь, чтобы не начать ехидно хихикать. Чуть слышно потирая ладони, он пятится, направляясь спиной в ту же дверь, в которую пришел. Бесшумно отворив, незнакомец протискивается в черный проем и закрывает за собой тайный ход. Когда мгновение спустя Дэвид смотрит на это место, вняв чувству беспокойства, зудящему уже несколько долгих секунд, он видит лишь пентаграммы и рунические знаки заклинаний. Беспокойство уже отступило, поэтому демон, не думая ни о чем другом сейчас, возвращается к прерванному занятию и изнывающему от нетерпения юноше. Касание нагой кожи к коже сводят с ума. На какие-либо разумные мысли не остается ни времени, ни сил, ни желания. Только сейчас, только чувства, только наслаждение. И пусть хоть весь мир рухнет.