Гамбит Чёрной Королевы

Дикий нечеловеческий крик ворвался в сознание, прогоняя остатки тяжёлого сна. Драко резко вскочил со скамьи, о чём тут же пожалел – затекшие мышцы пронзила тупая тягучая боль. Он оглядывался по сторонам, пытаясь определить, сколько проспал, и какое сейчас время суток. Ни окон, ни часов, естественно, не было. Он устало опустился на край опостылевшей жёсткой скамьи, пытаясь не думать о криках женщины, гнившей заживо в соседней камере. Сосед напротив, как всегда, веселился, и его безумный хохот отбивался эхом от холодных мрачных стен. Интересно, тут вообще есть нормальные, или через пару дней этот «недостаток» проходит? От одного воздуха можно было сойти с ума. Тяжёлые зловония въедались в каждый уголок камеры, каждую клеточку тела, застывая горьковатым привкусом на губах. Всё вокруг пропитывалось горечью – ощутимой, бесконечной. Драко заметил у двери небольшую тарелку с чем-то, напоминающим кашу. Вид был вполне съедобный, однако, сама мысль о пище вызывала у него тошноту, и он отвернулся, чтобы не видеть ни соседа, снова бьющегося о решётку, ни кашу, от которой его мутило. Он сразу почувствовал их приближение. Чувство абсолютной опустошённости и горя накрыло его мощной волной. Он попробовал применить окклюменцию, защитив сознание, но тут же сам поразился своей наивности – здесь не действовала никакая магия. Тоски и чёрноты становилось всё больше и больше. Сосед напротив упал, свернувшись калачиком на полу, и плакал, словно ребёнок. Разум уплывал, отказываясь выполнять приказы. Краешек подсознания ухватился за мысль о том, что нужно подумать о чём-то радостном, чтобы не сойти с ума, как все его соседи. Но что радостного осталось у него? Вся жизнь – лишь пустая чёрная бездна, поглощающая те редкие и такие недолгие мгновения счастья. Да разве есть оно – счастье?.. Их становилось всё больше и больше, серые фигуры в рваных лохмотьях метались в коридорах, отбрасывая скользкие чёрные тени. Соседка вновь закричала и внезапно резко смолкла. Драко понял, что больше её стенаний он не услышит. Возможно, одному из них удалось взломать её камеру и поживиться душой. Это ведь, кажется, любимое лакомство дементоров. Уж лучше бы разрывали в клочья, чем вот так… Он увидел длинные тонкие пальцы чёрного цвета, скользящие по двери его камеры. Скользкая влажная кожа, тёмный капюшон, скрывающий то, что под ним, возможно, лицо самой смерти… Драко отшатнулся к дальнему углу, стараясь держаться на максимальном расстоянии от этого чудовища. Он с ужасом наблюдал, как дементор плавным движением открывает замок на двери камеры, и словно вплывает вовнутрь, медленно приближаясь к нему. Он уже начал видеть чернеющую пустоту под его капюшоном. «Радость! Радость! Вспомнить что-то радостное, счастливое, светлое!» - пульсировала кровью в висках единственная мысль, отбиваясь в трепещущем сердце. Он почувствовал, как ледяные пальцы сжимают его плечо в смертельной хватке, до чёрной пустоты оставалось несколько дюймов. Яркий свет прорезал сознание, врываясь светом солнца и пронзительно-голубым сиянием неба в двух озёрах, превратившихся в смеющийся взгляд. Она кружилась с букетом чудных жёлтых «помпонов», в таком же ярко-жёлтом платье, словно сотканном из одуванчиков, в смешных пушистых тапочках и с неизменными медальонами от нарглов. И он улыбался, отвечая на её взгляд, такой радостный и беззаботный, цвета самого неба… Он не помнил, сколько пролежал без сознания. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на холодном полу своей камеры, как раз в том месте, где к нему приближался дементор. Дементор? Выходит, он не тронул его? Драко вспомнил, что видел тогда уплывающим сознанием. Её глаза… Глаза Луны, которые ярче самого ясного неба. Она вновь удержала его на краю пропасти, словно спасительная ниточка, остановив за шаг до гибели. С трудом справляясь со слабостью и головокружением, он добрался до скамьи и, свернувшись на ней, вновь улетел в царство сна среди чёрных лепестков благоухающей розы с лёгким ароматом камелий…