Гамбит Чёрной Королевы

Луна с удовольствием вдохнула аромат чая, принесённого в гостиную Асторией. Её любимый, мятный… Он тоже его любит… На душе стало тепло и уютно, вот только затаившаяся тревога так и не хотела покидать её. Она взглянула на подругу. Астория внимательно наблюдала за Макнейром, который уже начал подавать признаки жизни, и сейчас, прижав ладонь к разбитому виску, охал, пытаясь подняться с пола. Луне было его жаль, однако, она настолько устала от всего пережитого, что решила не вмешиваться и предоставить всё Астории. Та бесстрастно смотрела на Морана, сжимая в ладони стакан с перламутрово-серебристой жидкостью. Наконец он смог сесть на полу и, яростно блеснув глазами в её сторону, тихо прошипел: - Сволочь… - Знаю, - насмешливо ответила Астория. – Было бы глупо ждать от тебя благодарности, Моран. А ведь ты должен радоваться, что мы не убили тебя. Луна поёжилась, кутаясь в тёплый плед. От упоминания про убийства становилось неуютно и тяжело. Да и Морана они должны были взять живым в любом случае – он был ценным свидетелем, а возможно, и виновником всего случившегося на площади Гриммо. Вот только сама охота на него получилась слишком кровавой… Луна почувствовала, как новые слёзы начинают наполнять глаза, и опустила взгляд. Она не должна думать об этом – всё, что они делают, лишь ради его спасения, а Пожиратели – это жестокие и кровожадные убийцы, которых раньше или позже всё равно уничтожили бы мракоборцы. Внутренний голос возразил ей, напомнив об одном из Пожирателей, благодаря которому Луна осталась жива. Она до сих пор не могла объяснить этого поступка Аддерли, но была безмерно благодарна ему и искренне рада, что он покинул бой и остался жив. Тут же вспомнился Билл Уизли, её хороший знакомый, усердный работник и образцовый семьянин, предавший и семью, и девушку, которая любила его, и своего неродившегося ребёнка. Наверное, жизнь и правда не чёрная и не белая, а чёрно-белая доска, и в каждой из сторон есть и подонки, и благородные люди. Луна вновь подняла взгляд. Астория насмешливо взирала на попытки Морана отыскать свою палочку – он рассеянно шарил по карманам и ковру вокруг себя. Через пару минут созерцания его бесплодных поисков она лениво подняла палочку светлого дерева с журнального столика, стоявшего рядом и помахала ей, привлекая внимание Макнейра: - Что-то потерял, Моран? – с издевательским смешком спросила Астория. Он замер, не сводя глаз с собственной волшебной палочки в её руке: - Ты не посмеешь… Ты же не станешь… - слабое неуверенное бормотание так разительно отличалось от бравады вожака, которую довелось увидеть Луне. Астория звонко рассмеялась: - Что ты имеешь в виду, милый? – наигранно ласковым бархатным голосом проговорила она, всматриваясь в глаза Морана. – Уж не это ли? Она легко переломила волшебную палочку надвое и изящным жестом швырнула две её половинки в лицо Макнейру: - Прости, она случайно сломалась. Луна зачарованно смотрела этот мини-спектакль, устроенный её подругой. Она поймала себя на мысли, что Астории доставляет какое-то невероятное удовольствие мучение врагов. Сама она не могла разделить этих пристрастий и считала, что благородно нужно поступать даже в отношении противника, а уж тем более – поверженного. Но сейчас Астория действительно упивалась своей игрой, превращая издевательства в подобие произведения искусства, не позволяя вмешиваться в этот тонкий и захватывающий процесс. Любому делу, которое её захватывало, она отдавалась со всей пламенностью своей загадочной души, имеющей и светлые, и тёмные стороны. Моран отбросил прочь обломки палочки, с ненавистью глядя на Асторию. - Как она смогла обмануть нас? – он внезапно указал на Луну, чем заставил её вжаться в спинку дивана – даже сейчас он казался очень опасным. Астория лишь снисходительно улыбнулась: - Поверь, Моран, искреннее желание творит чудеса. Может выпьем? – она демонстративно подняла стакан в руке, рассматривая переливающуюся жидкость в нём. - Пошла ты к чёрту! – злобно прошипел Макнейр. Астория укоризненно взглянула на него: - Ох, как некультурно. Моран, где е твои манеры? С дамами нужно быть вежливее. Тем более, я и сама в состоянии влить тебе в глотку Сыворотку Правды. Поэтому, выбирай, как ты её выпьешь – под Круциатусом и Империо или добровольно? - Сволочь! – тихо произнёс Макнейр, протягивая руку за стаканом. – Что тебе нужно от меня? Астория ослепительно улыбалась: - А мне нравится твой подход, Моран. Сразу к делу. Не волнуйся – я спрошу обо всём, что меня интересует. Он одним залпом осушил стакан и слегка поморщившись, отбросил его в стоящее рядом с Луной зеркало. - Круцио! Звон осколков и крик Морана слились в один оглушающий поток звуков. Он катался по полу, извиваясь от боли, пронзающей его тело, не замечая острых кусочков зеркала, которые впивались в кожу, оставляя кровавый след. Астория удовлетворённо улыбалась. - Прекрати немедленно! – крикнула Луна, вскакивая с дивана. Она убрала палочку, и Моран, израненный и всхлипывающий, замер на ковре гостиной, потемневшем от пятен крови. - Зачем?! – яростно закричала Луна, пристально глядя на Асторию. - Чтобы не портил чужие вещи, - взгляд той был холодным и спокойным. С тяжёлым вздохом Луна опустилась на своё место, вновь укрываясь пледом. Нет, она никогда не сможет до конца понять эту странную девушку. Её красота и самоотверженность равнялись её жестокости и одержимости. Более того – в ней было что-то от Беллатрисы Лестрейндж, самой кровожадной и безумной из всех Пожирателей Смерти. Хотя как раз безумной Асторию невозможно было даже представить. Импульсивной и расчётливой, коварной и порывистой – да, она такой и была - но не сумасшедшей – слишком точно она отдавала себе отчёт в том, что совершает. И от этого становилось ещё страшнее. Что за странный мир, где ты не знаешь подруги, которая идёт вместе с тобой, и даже боишься её! А всё ли она знает о том, ради кого они ведут эту страшную, кровавую игру?.. Макнейр, скуля и морщась от боли, наконец вновь приподнялся на полу. Астория терпеливо дожидалась, пока он исчерпает запас ругательств и оскорблений в её адрес и, лишь когда он замолчал, спокойно спросила: - Что делала Элин Фоксли на приёме в квартире Поттера? Макнейр отвернулся, словно хотел промолчать, но с хриплым вздохом слова сами начали вырываться наружу – Сыворотка Правды действовала безотказно: - Она всего лишь шпионка – не более того. Ей было дано задание войти в круг высших министерских чинов, а впоследствии, возможно, занять одну из их должностей. - Её убил ты? - Мои люди. - За что? Моран усмехнулся: - А ты думаешь, мне приятно было наблюдать, как она крутит шашни с этим… Уизли. Но когда я узнал, что она ещё и ждёт выродка от этого ублюдка – моему терпению пришёл конец. Луна вздрогнула – после этих жестоких слов сочувствие к Макнейру начинало угасать. - Ты боялся, что она может стать «двойным агентом»? – уточнила Астория. - Не совсем. Я знал, что пока она работает лишь на меня. Но этот выродок и всё прочее сильно нарушали мои планы. А ты прекрасно знаешь – я этого не терплю… - Такими темпами, Моран, ты бы вскоре уничтожил весь свой штаб собственными руками, - насмешливо ответила Астория. По спине Луны пробежал холодок. Спокойные интонации, смешки и издевки – как можно в таком тоне говорить об убитой молодой девушке, ждущей ребёнка?! Это ведь две жизни, одна из которых так и не началась, а вторая трагически оборвалась, разбившись о жестокость и подлость, равнодушие и цинизм! Она вспомнила взгляд Элин, полный боли и тоски, чувств, которые она излучила даже на расстоянии. Ведь её можно было вырвать из этого клубка паутины жизни, в который она попала по своему желанию, а теперь искренне жалела об этом! Но убийца, криво улыбающийся сейчас перед Луной, не дал этого сделать. Элин уже нет, а он лишь смеётся, радуясь жизни, которую забрал у неё… - Имеешь ли ты какое-либо отношение к покушению на Рональда Уизли? – взгляд Астории стал колючим и пронзительным, а голос ударил, словно плеть, рассекая воздух острой резкостью. Моран невесело рассмеялся: - Что за бред? Это едва не провалило задание Элин. Её репутация могла быть подорвана. - Тебе это было выгодно, - констатировала Астория. – Очень удобный способ отправить в тюрьму злейшего врага, не так ли? - Предатель там, где ему положено быть, - прошипел Моран, сверкнув тёмными глазами. – Но если бы я задумал это дельце, поверь, - моих людей не было бы и за тысячу миль от места преступления, а Уизли наверняка уже порхал бы на том свете! Астория молчала, задумчиво глядя на него. В словах этого ничтожества была своя логика. Моран никогда не делал что-то наполовину – возможно, именно поэтому и попался на их приманку – и уж точно прикончил Уизли – если не сразу, то в больнице, а, насколько ей было известно, тот был в тяжёлом состоянии, но не при смерти. Сомневаться в словах Морана не было резона – Сыворотка Правды неплохо развязала ему язык. Однако, упираться в новый тупик Астория не собиралась. Нужно испробовать все методы – абсолютно все… - Сделаю вид, что поверила тебе, - холодно бросила она и подошла к Полумне. – Луна, мне кажется тебе пора отдохнуть. А я пока подумаю, где можно оставить нашего… гостя. Луна кивнула, замечая через плечо Астории, как Макнейр возится с пузырьком-амулетом у себя на груди. Подруга заметила её заинтересованный взгляд и обернулась к нему. Почти мгновенно она вскрикнула и бросилась к Морану, стараясь выбить этот медальон из его рук. Но он уже успел сделать глоток из крошечного пузырька и теперь безумно и радостно смеялся: - Что, Астория, думала, я соглашусь стать твоим комнатным хомячком?! Она рывком сорвала амулет с цепочки и, быстро взглянув на жидкость внутри, крикнула Луне: - Скорее! Нужно сильное противоядие! Луна бросилась в коридор, спеша к комнате с зельями. Она бежала по пустым коридорам, а вслед за ней из распахнутой двери гостиной несся хриплый хохот Макнейра. Схватив нужную колбу, она поспешила обратно. Однако гробовая тишина уже у самой гостиной вызывала недобрые предчувствия. Запыхавшись, она ввалилась в комнату и увидела Асторию, сидящую на полу рядом с растянувшимся на полу пленником. Луна протянула ей зелье, но та лишь удручённо отмахнулась: - Уже поздно, - её голос звучал глухо и безжизненно. – Как я могла забыть об этом! - Он носил с собой яд? – спросила Луна. Астория кивнула и презрительно посмотрела на умиротворённое лицо Морана, с закрытыми глазами и посиневшими губами, словно уснувшего посреди гостиной. Луна отметила, что сейчас он казался красивее, чем при жизни – исчезла та неприятная резкость, пронизывающая всё его существо. От своих мыслей становилось страшно. Она смотрит на мёртвого и не испытывает даже доли жалости, а лишь досаду и отчаяние, что они снова оказались перед непроходимой стеной. - Моран-Моран, - тоскливо произнесла Астория, - ты был слишком гордым. Конечно, лучше гнить в земле, чем терпеть издевательства врага. Но что же делать теперь нам, без тебя? Луна опустилась рядом: - Мы так ничего и не узнали. Но, мне кажется, он не виноват. Может быть, мы не там ищем? От собственных слов стало страшно. Выходит, они шли по ложному пути, убив стольких людей, совершая грязные поступки, издеваясь и обманывая? Всё это – напрасно? И столько жизней отобрано – зря? В конце концов, они обе уже сами стали преступницами – но не продвинулись и на шаг. Хотя, что такое преступник в этом перевёрнутом, однобоком мире? Никто не станет заниматься разбирательством гибели Пожирателей и даже самого Морана – они враги «светлой» стороны, которая и сама мечтает стереть их всех с лица земли. Другое дело – свои сторонники. Даже не имея оснований, можно отправить в Азкабан невиновного – основываясь лишь на домыслах и стечении обстоятельств. На «белых» нельзя и косо взглянуть – сейчас их власть, а значит, они имеют неограниченную свободу действий. Но почему, почему всё так неправильно, словно в искажённом зеркале!? Ведь жизнь человека – любого – имеет огромную ценность – выше всех сокровищ мира и даже выше самого мира! «Но ты сама сегодня дважды лишила жизни», - шепнул Луне внутренний голосок. Становилось совсем невыносимо. Словно её душа оказалась закованной в огромные цепи с шипами внутри, которые с каждым движением вонзались всё глубже, пробивая раны в сердце… Астория решительно поднялась, гордо выпрямившись. - У нас осталась лишь одна надежда, - её голос вновь зазвучал уверенно и сильно. – Показания Уизли. Луна подняла на неё полные ужаса глаза: - И больше… ничего? - Ничего, - подтвердила Астория. – Это лабиринт без выхода. - Я напишу Гермионе, - тихо произнесла Луна, - чтобы она сообщала, что говорят врачи о его состоянии. Но мы не может вот так сидеть, сложа руки и просто ждать! - её голос начинал срываться на крик. – Драко не выживет там! Мы должны освободить его хотя бы до рассмотрения. А потом Рон скажет, что это не так… - Мы не знаем, что скажет Уизли, и помнит ли он вообще хоть что-то, - отрезала Астория. – А освободить его с двумя Реликвиями мы не сможем. Третью нам никто не даст в залог за «предателя». Она резко развернулась и вышла из комнаты. Луна заметила, как заблестели чёрные глаза – Астория просто не хотела расплакаться при ней. Всегда сильная и решительная – но сколько же шрамов оставила жизнь в её душе, добавляя новые раны, с каждым разом всё более глубокие. А вот у Луны уже не оставалось слёз. Казалось, что внутри вообще ничего не осталось – ни хорошего, ни плохого, ни радостного, ни печального. Просто выпотрошили, словно набитую опилками игрушку и, забыв набить заново, выбросили прочь, на грязную мостовую, под ноги равнодушным прохожим. Они не в силах изменить этот мир. А помощи попросить не у кого. Драко стал предателем для обеих сторон – никто не отдаст и кната за его спасение, не говоря уже о Родовой Реликвии. Борющееся с безнадёжностью сознание отчаянно цеплялось за обрывки воспоминаний, пытаясь найти хоть кого-нибудь, кто когда-то относился к Луне с пониманием и теплом. В школе к ней относились насмешливо и снисходительно, считая странной или вовсе сумасшедшей. Лишь немногие общались и дружили с ней, и, к сожалению, большинство друзей оказались на противоположной от неё стороне. Остался лишь один человек, настоящий друг, который никогда не бросал в беде, тот, кто понимал не хуже неё, что значит быть непонятым и одиноким. Однако, именно у него просить помощи так страшилась Луна. Ведь это было бы нечестно – словно использовать его ради достижения своей цели, пользуясь искренним и душевным отношением к себе. Ей было мерзко думать о подобном, а чувство отвращения к самой себе нарастало с каждой минутой. Однако, другого выхода не оставалось – уже и так слишком много потеряно и упущено. Луна свернулась калачиком, плотнее укутываясь в плед. Зябкий мороз из глубин души пронизывал холодом всё тело. Она стала обманщицей, потом убийцей, но этот, новый шаг ей давался сложнее всего. Это было мелким предательством и своеобразным лицемерием, чего не могла принять её совесть. И всё же это унижение было необходимым шагом, последней попыткой спасти того, без которого не могло биться её сердце, без которого жизнь превращалась в пустую серую череду дней. Ради серебристых лучиков, сияющих в его глазах, она была согласна на всё – обман, убийство и даже это предательство. Чёрно-белая жизнь превращалась в доску из камня, холодного и бесчувственного, жестокого и непобедимого, заставляя играть по правилам своей беспощадной игры. Шахматы жизни, почему вы так бессердечны!? Почему вы превращаете в камень даже несчастные чёрно-белые фигуры, которым суждено разбиться уже в следующей битве?..