Семейный портрет в интерьере

Иногда Миша думает, что ему чертовски повезло с женой. («Иногда» в данном случае обозначает «на выходных», или «по вторникам после обеда», или «хмурым пятничным утром», или «в любую произвольно выбранную точку на стреле времени».) Как, например, сейчас, когда они вдвоем сидели на кухне – Миша на стуле, а Викки позади него на столе художественно лохматила его волосы, ну, или просто массировала голову. Миша не думал об ее скрытых смыслах и тайных планах, потому что руки у Викки были потрясающе нежные, тонкие пальцы касались его головы ровно так, как нужно, а коленки жены сжимали его бока не сильно и не слабо, а и-де-аль-но. - Я когда-нибудь упоминал, что люблю тебя? – Миша поерзал на стуле, устраиваясь удобнее и упираясь головой Викки в живот. - М-м, дай-ка подумать, - улыбнулась она, - это твое «Дорогая, я приклею обручальное кольцо суперклеем, чтобы больше не потерять» считается признанием в любви? - Скорее, это считается признанием в моем головотяпстве, - пожал плечами Миша, и Виктория рассмеялась ему в макушку. - Тогда я даже не знаю. Может быть, один раз. Или два. Или три. Или практически каждый день уже без малого четверть века… - ее теплое дыхание пощекотало макушку, и Миша улыбнулся, притягивая жену к себе и целуя. - Но тебе все равно придется запомнить, что я тебя люблю, - сказал он пару минут спустя, - и тебе придется смириться с этим фактом, потому что ближайшие полвека, а может, и больше, ты от меня точно не отвяжешься! - И я тебя люблю, мой славный, - ответила Викки, разглаживая невидимые складки на его футболке. Они посидели в обнимку и помолчали еще несколько замечательных долгих минут. А затем блаженную тишину, по ощущениям, снесло ударной звуковой волной: практически одновременно наверху воинственно завопил Уэст, раздался звонок в дверь, заурчал холодильник, а у кого-то из соседей залаяла собака. - Фил и Лиза приехали. Я пойду открою, - Викки нехотя соскользнула с Мишиных коленей, - а ты сходи проверь, что там делают дети и насколько непоправимый ущерб они уже успели нанести. Миша поднялся в детскую и попал на военный парад: Уэст, как оказалось, изображал храброго командира армии северян, который собирает своих солдат на борьбу с подлыми «джонни». Его разномастная армия состояла из интернациональной компании плюшевых медведей (тут был несколько американских, один австралийский и даже парочка новобранцев с русского Comic Con) и недовольной Мейсон. И если медведи в своей извечной плюшевой невозмутимости были готовы выполнять приказы командира, правда, весьма неторопливо, то Мейсон, кажется, совсем не собиралась идти освобождать от гнета южан территорию от маминой спальни и до забора, за которым начинается сосновый перелесок; вообще-то, она была близка к дезертирству. - Папа, Мейсон не хочет играть в битву при Геттисберге! – Уэст, заметив вошедшего отца, оставил «учения» и подбежал пожаловаться. – Она говорит, что не хочет быть Джорджем Мидом. - Я не Мид, я Мейсон! – подтвердила та, прикусывая собственный кулак. - Вот, видишь? А еще она крадет мои карандаши и грызет их! Можно я спрячу их от нее в морозилке? Туда она пока не достает! - Только если ты не забудешь их забрать оттуда, - задумчиво промолвил Миша, - а то, если забудешь, Мейсон вырастет, подумает, что карандаши съедобные, раз уж лежат в холодильнике, и доест их. И еще, - он наклонился к сыну, - если этот солдат будет вредничать, ты всегда сможешь отправить его на гауптвахту. - А что такое эта… гапто-вахта? – живо заинтересовался Уэст. - Гауптвахта, сын. Так в армии называют понятие «поставить в угол». - Не хатю на вахту! – заявила Мейсон, хватая ближайшего медведя за плюшевую лапу и молотя им по дивану. - Тогда будь вежливым человеком и поиграй с братом, - Миша подхватил Уэста и усадил его на кровать рядом с сестрой, - чтобы потом он мог поиграть с тобой в сказочный замок принцесс или что-нибудь еще. – Мейсон счастливо захихикала, а Миша спустился обратно вниз. Народу на кухне прибавилось: действительно, приехали Лиза и Фил. Миша машинально пригладил волосы, поздоровался за руку с Филом, приобнял его жену и пошел к кухонному шкафу доставить маленькие сковородки, но по пути был перехвачен Викки. Супруга профессиональным борцовским приемом обхватила его шею, пригнула к кухонному столу и повторно растрепала волосы. - Все утро наводила тебе красоту, - с веселой яростью пробормотала она, ероша пальцами его шевелюру, - а ты взял и все испортил. В следующий раз буду закреплять тебе прическу лаком сверхсильной фиксации. С блёстками! - Виктория, уж чем-чем, а блёстками ты его точно не напугаешь, - хмыкнул Фил, настраивая камеру. – Твой муж не гнушается выходить в свет с накрашенными ногтями и даже в платье, что ему до прически, сияющей, как Эдвард Каллен на солнышке? - Это издержки равноправия, - приглушенно пробормотал Миша в локоть жены, - если женщины могут носить брюки, тяжести и учёные степени, нам, мужчинам, ничего не остается, кроме как брать на вооружение женский арсенал одежды и косметики, чтобы от них не отличаться… Викки наконец закончила работу над прической мужа и направилась к холодильнику. Пока Миша искал три одинаковых мини-сковородки (в самом деле, зачем держать в семье из четырех человек три сковородки для яичницы из одного яйца? Впрочем, не суть важно, главное, что они в кои-то веки пригодятся), супруга достала на свет Божий коробочку с куриными яйцами. - А почему именно яйца? – спросила Лиза, оторвавшись от поиска достаточно хорошо озвученного китайского ролика по тай-чи на YouTube. – Не сельдерей, например? - Потому что Миша хочет отснять нечто непристойное, - пояснила Викки, - а самое непристойное, что есть в нашем холодильнике – это сырые яйца. - Нет, конечно, там есть еще рагу из конфет, - хихикнул Миша, изображая на кухонной доске надпись «Продолжение следует», - но я обещал детям не доставать его до следующего года. Хотя я не уверен, что они вытерпят хотя бы месяц. - Ну что, попробуем снять с первого дубля? – Викки завязала волосы в пучок на макушке и взяла в руку яйцо, примериваясь к Мишиному лбу. - Я что-то не уверен в успехе сего предприятия, но давайте попробуем, - Фил включил камеру, а Лиза запустила ролик тай-чи с оптимальной, на ее взгляд, звуковой дорожкой. – Свет-камера-мотор! - Так, стоп, - Миша махнул одной из сковородок, - звуковая дорожка мне не нравится! – На лице Лизы появилось выражение, гласящее «Я подбирала тебе эти китайские разглагольствования полчаса, а ты капризничаешь?» - В том смысле, что ему не хватает какой-то… безуминки, что ли! Попробуй сделать его вдвое медленнее! Лиза вздохнула, но выполнила просьбу. Теперь речь китайского инструктора звучала гораздо более психоделично и была слегка похожа на наркотический бред, но в таком виде она нравилась Мише гораздо больше. - Вот так подходит! Давайте снимать. Фил снова скомандовал «Мотор!». Миша с супругой повернулись друг к другу, Викки медленно и великолепно занесла руку с яйцом… - Папа, а что вы с мамой делаете? – Уэст, который буквально материализовался в дверном проеме (секунду назад его определенно там не было!), подергал отца за брючину. От неожиданности Миша дернулся, яйцо в руке Викки изменило траекторию и размазалось по лбу и волосам. Уэст невозмутимо пробрался мимо родителей и направился к холодильнику. В руке его были зажаты цветные карандаши, некоторые из которых, действительно, были сильно пожёваны. Следом за братом семенила Мейсон, волоча за собой по полу многострадального медведя. - Мы? По всей видимости, мы делаем папе питательную маску для волос, - после секундного замешательства ответила Виктория, вытирая руку от остатков белка и скорлупок о волосы мужа, которым уже было явно нечего терять. – Помнишь, мы читали сказку про Пеппи Длинныйчулок? Она тоже делала такую маску, и у нее были здоровые густые волосы. - Как здорово! – подпрыгнул Уэсти. – А можно мне тоже так? Миша отрицательно покачал головой, выбирая из волос ошметки скорлупы. Однако с ним внезапно оказалась не согласна Мейсон, которая успела влезть на стул, стянула со стола одно яйцо и теперь с победным кличем солдат Севера шлепнула его о голову старшего брата. К ее сожалению, скорлупа оказалась слишком крепкой и не разбилась от столкновения со лбом Уэста. - Мейсон! – Викки подхватила дочь на руки и забрала у нее из руки яйцо, чтобы, с одной стороны, та не продолжила свою каверзу, а с другой стороны, чтобы опомнившийся Уэст не начал лупить сестру в ответ. - Так, мне кажется, малышей стоит отвлечь, - Лиза взяла у Викки Мейсон и поманила к себе Уэста, который честно сдерживался, чтоб не зареветь. – Ну-ка, ребятки, пойдемте наверх, почитаем книгу про Братца Кролика и его друзей… - она повернулась к Мише и шепотом добавила: - Надеюсь, у вас есть книга про Братца Кролика, потому что единственная сказка, которую я помню наизусть – про то, как Братец Кролик и Братец Черепаха бегали наперегонки, да и ту только потому, что это вольное переложение апории Зенона для детей! - Пойдем поищем, - предложила Викки, - тем более что Мише нужно время, чтоб отмыть голову от запоротого дубля! Дамы ушли наверх. Миша рассеянно почесал в затылке: понятно, что поиск книги в семейной библиотеке займет гораздо меньше времени, чем мытье головы. Нужно было что-то быстрое, но вместе с тем оригинальное. Казалось, что Филип читает его мысли. - Зачеши себе ирокез, - советует он. – Яичный белок его очень хорошо скрепит, а в общем контексте это будет выглядеть даже очень уместно! Идея Фила была простой, но вместе с тем гениальной – как, впрочем, все его идеи. Вооружившись гребешком, Миша быстро, пока яйцо не засохло, зачесал волосы наверх. - Ну, как я выгляжу? – довольно поинтересовался он, крутя головой вправо и влево, когда Викки вернулась на кухню. - Божественно, - Виктория подошла к супругу, сняла кусочек скорлупы с его брови и чмокнула в нос, - если бы здесь была Вивьен Вествуд, она бы уже призналась тебе в любви, похитила, увезла в Лондон и женила на себе… Они запороли еще несколько дублей, потому что Викки не могла удержаться от смеха, но зато Миша выяснил, что его жена совершенно очаровательно изображает гейшу, прикрывая нижнюю половину лица сковородкой на манер японского традиционного веера. Спустя около получаса попыток, еле сдерживаемого хохота и фейспалмов у них наконец получилось отснять ролик без пауз от начала до конца. Филип крикнул «Снято!», Викки отложила сковороду и согнулась пополам от хохота. - Это выглядит… - она смотрела на Мишу – встрёпанного, с ирокезом на сыром яйце, с потеками куриного белка на подбородке и футболке и скорлупкой на кончике носа, - выглядит так, будто ты – неверная японская жена*!.. - А ну иди сюда! – Миша схватил Викки за локоть, притянул к себе и крепко прижал, так, чтобы она тоже перепачкалась в яичных потеках. – Раз уж я у тебя неверная японская жена, ты у меня будешь неверным японским мужем! А Викки продолжала смеяться, прижимаясь к груди своего супруга, и не спешила расцеплять объятий. - Миша, ты понимаешь, что твоя жена – святая? – улыбнулся Филип, ожидающий, пока видеофайлы скопируются с камеры на ноутбук. – За то, что она столько лет терпит тебя и все твои каверзы, ей определенно заготовлено место в Раю. - Только если рядом с ним, - Виктория шутливо ткнула мужа кулаком в бок, - мы будем сидеть рядом на облачке, все в белом, бренчать на арфах и петь такие непристойные песни, что апостол Петр будет от стыда красным, как китайский флаг! - Но это занятие нам быстро наскучит, - добавил Миша, - и мы пойдем записываться в ангелы-хранители. В самом деле, должна же от нас и там быть какая-то польза. - Я в вас не сомневаюсь, - хохотнул Фил, - ни капельки не сомневаюсь. А Мише подумалось, что жить и работать вместе с самыми дорогими и любимыми людьми, чьи тараканы в головах образуют с твоими большую и дружную стаю, - лучше, гораздо лучше самого лучшего в мире Рая. И он точно знал, что Викки думает то же самое.