Семейный портрет

      Наблюдая за тем, как точно Алан работает, без труда находя и удерживая правильный маршрут, Спирс дал себе обещание завтра же написать подробную докладную со всеми необходимыми приложениями, чтобы не допустить перевода Алана в Общий отдел. Крыши были стихией юного диспетчера. Уильям, даже не будучи эмпатом, чувствовал, как действие заряжает Хамфриза энергией, как с каждым прыжком Алана отпускают внутренние демоны.       Ковент-Гарден возник внезапно. Знаменитый театр, верно, не подозревал, что подмостками может служить и его крыша. Фигура в алом плаще заметно выделялась на фоне никогда не засыпающего Лондона.       Все эти часы поиска Уильям думал над тем, что и как он скажет. Просить прощения он тоже не любил, а Грелль не из тех, кто прощает не глядя. Вывести Хамфриза на линию огня не самая честная идея, зато продуктивная. Зачем еще нужны эмпаты, кроме поиска? Он уже хотел подтолкнуть Алана, и тот почти успел сказать своим обезоруживающим тоном: «Грелль-сан...», как Сатклифф обернулся и произнес:       - И сколько можно вас ждать? Я чуть не окоченел тут.       - Ах ты!.. – Уильям готов был убить любовника на месте. Хотя нет, слишком просто, слишком мягко. И только присутствие чувствительного Хамфриза его удерживало.       - Уильям, если ты не забыл, я все-таки лучший аналитик управления. Хотя ты и без этого слишком предсказуем. И если самостоятельно завершить принятие ты не мог, мне пришлось тебе помочь. Кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая, милый.       - Он говорит правду, - признал Спирс. - Алан, познакомься еще раз. Грелль Сатклифф – старший диспетчер и по совместительству самый точный прогностик по всем направлениям деятельности Общества на основе минимальных данных. Кто обращает внимание на алого шинигами со странностями? А он всё видит, слышит, подмечает и делает выводы.       - Да, Уилли, хвали меня. Это мне нравится, - самодовольно, глядя поверх очков, изрек Сатклифф.       Лжец, наглый, самоуверенный негодяй и манипулятор. Казалось, Уилл изучил пакости Грелля на годы вперед, а он каждый раз преподносит новые.       - И, вообще, чего мы стоим? Чего ждем? Где цветы, где: «Вернись, любимая, я у твоих ног»? – откровенно издевался Грелль, беспечно покачиваясь на острых каблуках на самом коньке крыши.       Ах так!       - Старший диспетчер Грелль Сатклифф, познакомьтесь – это наш новый эмпат Алан Хамфриз. И судя по скорости проведенного поиска, лучший за последние двести лет. Он пока уступает в методике и оперативности штатным эмпатам Общего отдела, но, думаю, эту проблему мы решим.       - Мы? – воскликнул Алан в ужасе. Неужели и Уильям-сан присоединится к тренировкам?! Он честно держался весь вечер в рамках, предписанных рабочим этикетом. Но даже у его смирения есть предел. Уильям переводил взгляд с испуганного Хамфриза на довольного Сатклиффа и думал, за что ему это всё?       - И как тебе такая семейная перспектива? – полюбопытствовал он у Хамфриза.       По лицу младшего шинигами впервые за этот вечер скользнула тень.       - Я помню только одиночество с того момента, когда осознал себя шинигами. Академия, первые очки, сокурсники, и никого, кого я мог бы назвать хоть немного своим. Эрик был первым, кто…       Грелль нахмурился, одним прыжком перелетел разделяющее их расстояние и положил руки на плечи Алана.       - Эй! Сейчас не время и не место, дома поговорим. Уилл, открой телепорт, этот твой эмпат, кажется, тоже замерз.       Перенося всех прямо в их с Греллем квартиру, Спирс пометил для себя, что Хамфриза нельзя допускать к работе в библиотеке жнецов. Передать пленки сможет и через кого-то. Полная потеря памяти о смертной жизни означала одно: узнав правду о себе, диспетчер не сможет нормально работать. Для Хамфриза после перенесенных им испытаний это было бы губительно вдвойне. А Уильям не тот человек, который бесцельно разбрасывается ценными кадрами. И близкими людьми – договаривай, Спирс, чего уж.       Грелль неподражаем. Как шинигами может так основательно замерзнуть? А он смог. Уильям разрывался между необходимостью сделать для Сатклиффа чай с молоком и нежеланием оставлять его одного. Можно было отправить на кухню Алана, тем более, что он сам вызвался, но некоторые привычки ломать сложнее, чем признавать ошибки. Он предпочитал делать все возможное сам, чтобы не мучиться впоследствии от несовершенства в чужом исполнении. Мысленно махнув рукой на явный трагикомизм ситуации – сидят два шинигами, прижавшись друг к другу, и дрожат под пледом, а плед, между прочим, зимний, теплый – приготовил чай и бутерброды на скорую руку. Подходя к спальне, он услышал шепот и остановился. Быстро же секреты у них появились. Краем глаза Уильям заглянул в комнату. Алан положил голову на колени Греллю, и Сатклифф бережно ерошил темные гладкие волосы.       - Грелль-сан, вы думаете, он вернется?       Сатклифф хмыкнул.       - Я не думаю, Алан, я знаю. Вменяемый и ответственный шинигами, который, тем не менее, положил ради тебя такую толпу, выберется даже из последнего круга ада. Ему только нужно немного повзрослеть.       «Кто бы говорил!», - вздохнул Спирс. Входить в комнату было преждевременно, торчать под дверью глупо. Он решил дать им пару минут и заканчивать этот семейный вечер. Он устал, и все трагедии в мире не стоят того, чтобы проспать завтрашнее, точнее, уже сегодняшнее, как подсказывал ему циферблат браслета, совещание у руководства Общества.       - Но на поблажки не рассчитывай, - предупредил Алана Сатклифф. – Думаешь, мне от Уильяма мало достается? Поверь, в положении нашего взрослого отпрыска плюсов мало, ни я с тебя не слезу, пока не буду уверен, что ты вернул профессиональную форму, ни тем более Уилл. Он будет жестче, требовательнее, невыносимее, чем раньше, но он всегда будет рядом. А это дорогого стоит.       «Хватит уже», - решил Спирс и вошел в комнату. – Пейте чай и ложитесь спать. Алан, я тебе постелил на диване в гостиной.       При появлении Спирса Хамфриз резко вскочил, смутившись.       - Я ничего не видел, не слышал и знать не хочу, это понятно? Пьем чай.       Алан и Грелль обменялись взглядами и слаженно кивнули.       Отправив Алана в гостиную, Уильям повернулся к Греллю, который отступал на заранее подготовленную позицию – к разобранной кровати. Спирс нехорошо улыбнулся.       - Прибью.       Грелль остановился. Он нарочито медленно стягивал плащ, перебирал пуговки жилета.       - Стоило ли тогда так стараться, полночи разыскивая меня по крышам. Первое, что заводило Уильяма в Сатклиффе, это отсутствие страха даже перед неизбежным. Он мог смеяться ему в лицо, драться на равных, и отдаваться тоже – на равных. Не оставляя про запас ни звука, ни сантиметра нетронутой лаской кожи.       Сатклифф раздевался слишком долго, звал, искушал, дразнил.       «Очки», - напомнил себе Спирс. - «Сначала очки».       Он шагнул к Греллю и осторожно снял алую оправу. Грелль потянулся, чтобы снять его собственные черные, но он с силой сжал запястья Сатклиффа, заставляя опустить руки.       - Это я создаю правила, Грелль Сатклифф. Никогда об этом не забывай.       Уильям положил пятигранные очки на прикроватный столик и запустил руки под наполовину расстегнутую рубашку Грелля, вытягивая её из узких брюк.       - Мой, - повторял Спирс, распуская алую ленту неофициального галстука Сатклиффа. – Только мой.       Он толкнул Грелля на кровать, ослабил галстук. Черная волна уже накрывала, лишая остатков воли.       «Нет, не так быстро, диспетчер. Этот секс еще нужно подогреть».       Не торопясь, он расстегнул запонки, разделся и повесил костюм в шкаф, проследив, чтобы стрелки на брюках не смялись.       Все это время его подчиненный послушно лежал, не двигаясь, но его нетерпение нарастало.       - Уилли, я тебе говорил, что ты садист?       - Да. Молчи.       Закончив с одеждой, Спирс снял очки и выпустил в сторону гостиной сеть звукового барьера.       - Ты что-то сказал насчет садиста или мне послышалось? – прошептал он Греллю.       После опустошительного безумия - этот термин лучше всего подходил для секса с Сатклиффом – Уилл лежал, по обыкновению заложив руки за голову, а Грелль, разметав по постели длинные алые волосы, прижимался к нему всем телом.       - Уилл, ты давно не был таким… диким.       «Я давно не дарил тебе цветов, не устраивал пикники на крышах в лунные ночи, я забыл, насколько ты мне дорог, старший диспетчер Грелль Сатклифф».       - По-моему, мне надо чаще пропадать. Может быть, тогда вместо постоянных придирок и угроз я получу не одну такую ночь. Что скажешь, милый?..       Голос Грелля играет с интонациями, пробует на вкус каждую ноту. «Если бы всё было так просто, мы бы не протянули почти сто лет вместе».       Еще минуту назад он ловил каждый стон Сатклиффа и обещал себе измениться, ради Грелля, ради Алана. Служебный роман постепенно переплавлялся в семейный портрет. Сумеет ли он, не забудет ли об этом завтра, точнее, уже сегодня?       Вслух же Спирс, c силой притянув за волосы лицо Грелля ближе – без очков он видел только мелькающий на грани видимости алый абрис, сказал:       - Только попробуй.       Звуковой барьер бесполезен против эмпата. Но Алан крепко спал, пропустив бурное примирение самозванных родителей. Спал впервые с момента возвращения без кошмаров, опускающих его в Нижний мир. Ему снился Эрик, сидящий на большом валуне у неторопливой лесной реки. Вода была чистой, Эрик – потрепанным, но живым, и Алан улыбался. Fin