Серебристая

      — Какаши-сенсей, — после собрания я потянула наставника в наш дом под предлогом накормить. Начавший было отнекиваться Хатаке, услышав про еду, тут же согласился. С удовольствием уплетая бульон с лапшой и, довольно поглядывая на тушеное мясо с овощами (спасибо Настасье, под ее чутким руководством я таки совладала с готовкой, хоть и далось мне это не сразу), Какаши теперь восседал на нашей кухне. Когда он сыто отвалился от стола, потягивая чай, я начала расспросы. — Что случилось после нашего ухода?       А случилась, мягко скажем, жопа. Данзо, быстро назначенный на место Хокаге, за неимением лучших вариантов, обнаруживший на месте эпической битвы обрывки одежды и лужицы крови, слетел с нарезки окончательно, объявив все соседние и дальние страны в краже джинчуурики. В скором времени небольшие группки АНБУ корня зачистили верхушку власти сначала у себя, потом у всех соседей.       Так же было объявлено о мобилизации всех боеспособных граждан. Обычных людей, не способных сражаться, согнали в рабство, дабы те поставляли пищу для воинов. Неджи, настропиленный мною, взвыл, подговорил всех членов побочной ветви, сцапал Хинату подмышку и рванул с помощью какой-то старинной техники, куда глаза глядят, подстроив их "смерть" на задании. Тем же способом вскоре к ним присоединились остальные члены побочной ветви и, что не ожидал никто, Хиаши с Ханаби.       Оказалось, моя с ним перепалка запала тому глубоко в душу и тот, по-моему впервые в жизни, послал к чертям старейшин, которых устраивала политика Данзо, и, с младшей дочерью на руках и семейным активом в кармане, незаметно испарился из селения. В общем, в этом он был не одинок. Нара, Акимичи и Яманако, видя такую пьянку, покумекали и сожгли свои кварталы, исчезнув с помощью своих призывов. Инузуки, всегда преданные непосредственно Хокаге, задержались дольше всех. Но увидев, как из обычных людей начали штамповать идеальных солдат, похватали все, что могли, и смылись вслед за остальными, не пожелав такого бесславного конца. Так что в Конохе сейчас осталась главная ветвь Хьюга и отщепенцы, согласившиеся с таким режимом.       — Ты не поверишь, Жина-чан. Некоторых гражданских под конец приходилось чуть ли не с боем вырывать. Некогда цветущий город превратился в могильник, — Какаши немного потряхивало от негативных эмоций. Я же сжалась на стуле, поджав к себе ноги и грея заледеневшие руки о чашку. Было... Противно. И очень грустно. Все-таки Коноха была мне домом долгие годы, там похоронены мои родные. Я поежилась, опустив голову на колени. Миг, и меня укрывает теплым мягким покрывалом. Я приподняла голову, столкнувшись взглядом с усталым взглядом Итачи. Ему, как и мне, было больно от рассказа наставника. Кто-кто, а он отдал ради процветания этой деревни больше всех нас вместе взятых и, все это оказалось напрасно. — Учиха Итачи, — Какаши напрягся, потянувшись к подсумку.       — Успокойтесь, Какаши-сенсей. Итачи с нами вот уже много времени путешествует. Если бы не он, мы бы, возможно, тут не сидели. В конце концов, приказ уничтожить свой клан был отдан Хирузеном под давлением Данзо, так что винить его не в чем. Опусти оружие.       Хатаке на минуту задумался, глядя на запылавшие красными углями глаза Итачи, мысленно пожал плечами, убрал кунай и уселся на стул, продолжая следить за Итачи краем глаза. На меня на миг накатила удушающая слабость. Хорошо у нас на кухне не стулья, а плетеные креслица с ручками, а то бы упала на пол.       — Что-то я устала, — я потерла глаза, прогоняя темную пелену. — Какаши-сенсей. Если что можете пожить пока у нас или выбрать любой свободный дом...       В течение недели мы с главами кланов разрабатывали планы застройки кланов. Неделя ругани, истерик, воплей и поножовщины, прерванной только два раза. Первый раз пришлось лететь встречать оставшихся людей из Конохи (это без клановые притопали), заодно проверив действие свежеустановленных по периметру деревни печатей-проверок. Второй летала утрясать вопросы с представителями одно рыбацкой деревни не так далеко от нас. Они просили разрешения перебраться к нам, ибо жить на прежнем месте стало совсем невмоготу. Поймали еще трех шпионов.       К Мадаре и Изуне, недавно откомандированном от полиции, присоединились еще парочка Хьюга, Нара и Яманако с Морино Ибики и его помощниками почти в полном составе. После чего Учихи, с явным облегчением передали бразды правления последнему и сделали ручкой. Изуна перебрался под бок к Итачи в полицию, а Мадара послал всех к чертовой матери и просто отдыхал, иногда работая силовой поддержкой. Хотя ему даже техники применять не приходилось. Один взгляд антрацитово-черных глаз и нарушители правопорядка валяются у него в ногах, умоляя простить и не убивать. Я ему столько раз говорила, чтобы сделал мордочку попроще, а то таким взглядом ложки гнут и от запора лечат. Тот хмыкает, и лишь строит из себя моего телохранителя все остальное время. Когда главы кланов его первый раз увидели... Я думала — поседеют, но нет, обошлось. Орать даже стали потише и угрозами сыплют уже не так часто и без огонька. Еще через две недели кварталы стали застраивать.       Хиаши, убедившись, что традиционными домами тут и не пахнет, махнул рукой и отдал право выбора Хинате, Ханаби и Неджи. В итоге выбрали что-то воздушно-деревянно-готичное, напоминающее маленькие соборы. Стрельчатые окна, арки, терасски-переходы, кружева отделки и легкие черепичные крыши. Хаширама только обреченно вздохнул, выращивая всю эту красоту. Узумаки даже защиту им по забору сделали, успокоив всех параноиков, так что там закончили быстро. Неджи, кстати, мне очень обрадовался, хотя и поговорить не удалось. Стоило нам остаться в хоть каком-то подобии уединения, как тут же на горизонте вырисовывался полыхающей багровой яростью Мадара, чей взгляд пугал даже привычную меня, что уж говорить о несчастном гении клана. А Мадара же просто брал меня на руки и уносил на стройку других кварталов, бросая презрительные взгляды в сторону набычившегося парня.       Яманако выбрали эльфийский стиль. Узнав, что строить им будет Хаширама, заранее смирившийся со своей судьбой, Иноичи молча сел на землю. Да и остальные сильно прифигели, что дало время вырастить квартал. Жаль Ямато поэксплуатировать не удалось. Тот, хоть и владел мокутоном, впал при виде Тобирамы в кататонический ступор и до сих пор из него не выпал. Наверное, брошенный Мито тапочек что-то у него там повредил. Я тихонечко прошуршала у него по голове. Оказалось, мужчину плющило по второму Хокаге так, что тот даже его манеру одеваться копировал. Если бы тут такое практиковалось, он сменил бы пол и предложил себя в качестве жены Тобираме.       В общем, пахали, как всегда, мы с Хаширамой. А Яманако, когда их отпустило, чуть не разобрали несчастного Сенджу на сувениры, но этот жук использовал меня как живой матерящийся щит. Недолго, слава Богу, Мадара быстро прекратил это балаган одним своим присутствием успокаивая самых буйных. Наконец, и Яманако устроили. Эти садоводы тут же прикопали свои цветы и предложили посильную помощь в выращивании продовольствия. Хаши обещал подумать и умчался со мной и Учихой в закат.       Инузука и Акимичи запросили приземистые гномьи постройки с кованными декоративными элементами, заборчиками, флюгерами и т.д. Им пришлось отвалить приличную сумму нашим кузнецам, потому как натуральный обмен был обговорен только на мирных жителей и Узумаки. Остальные же согласились на эльфийские и даэвовские постройки, только каждые из своей древесины. В этот момент как раз заканчивали оформление резиденции. Внутри все отделали серебристо-белой древесиной, похожей на нашу карельскую березу. Полки в кабинете Каге практически тут же заполнились ящиками, свитками, книгами и бумагами. Стол сделали большим полукругом с двумя тумбочками по краям и изящной резьбой вместо стенки. Последними штрихами на пол лег светлый пушистый ковер, презентованный мастерицами ремесленного квартала, и на окнах появились бамбуковые жалюзи моей работы. Вообще, довольно простые в исполнении, с механизмами только повозиться пришлось.       Мелкие кланы, в виду своей немногочисленности, на большие куски земель не претендовали, выбрав дома-анклавы, замыкающиеся в один круг с единственным входом в круглый дворик в центре круга, из которого можно было попасть в подъезды.       К моему ужасу, Сакуру в Конохе не забыли. Услышав обрывки ее мыслей по поводу поиска Саске, я посерела от ужаса. Узнав причину моего ступора, Мадара расхохотался, вогнав меня в ступор созерцательный, о чем-то переговорил с Хаширамой и, счастье-то какое, Господи, Сакуру с семьей поселили у корней дерева, подальше от входа наверх. Я когда услышала это от ухмыляющегося Мадары в первый раз, набросилась на него с поцелуями, и целовала до тех пор, пока с разомлевшего мужчины меня не стащил раздраженный Итачи. Буравя друг друга шаринганами, Учихи направились в сторону самого прочного полигона и вернулись только вечером по уши в грязи и с синяками по всему телу. Я их потом йодом мазала, разрисовыв тигриными полосками поверх синяков.       Деревня потихоньку расцветала, обживалась. Постепенно подтягивались новые люди, услышавшие о возрождении Узушио. Их проверяли уже специально назначенные шиноби и поддержкой Хьюга или Яманако. Команда знатоков, не так давно вернувшаяся из похода, занялась разработкой отмычек для печати младшей ветви Хьюга. Когда им сказали, что это возможно, их чуть ли не на руках носили. Даже Неджи позволил себе радостную улыбку от мысли, что скоро перестанет носить клеймо побочной ветви.       На ворота меня уже дергали только в крайних случаях. Тобирама засадил меня в кабинет временного начальника по связям с общественностью, пока не найдется замена, ибо с каждым днем я чувствовала себя все хуже. Сила, раньше свободно проходившая сквозь тело, теперь будто накапливалась, заставляя сбоить и так не шибко крепкий иммунитет. Я никому не говорила о приступах, но, кажется, они догадывались, что со мной творится что-то неладное, но с вопросами не лезли.       Саске присоединился к Итачи и Изуне, полностью отдавшись работе. Гаара же неожиданно сдружился с одной девушкой из Инузук и теперь с детским любопытством и каменной моськой погружался в свою первую влюбленность. Я даже в тихую провела с ним беседу на тему "детей нам пока не надо" на всякий случай. Впечатлились даже подслушивающие Наруто с Саске. Меня клятвенно заверили, что все будет под контролем. Все трое.       Наконец выдался спокойный день. Завтра к нам должны были прибыть рыбаки с семьями. Дома для них выстроили на отдельном острове, дабы не ломать защиту. Строили в английском стиле, ибо мне так захотелось. Зима сдавала свои позиции, со дня на день должны были подуть южные ветра, растопив снег окончательно. Не сказать, что его было много, спасало теплое течение с одной стороны острова, но он был. У нас уже функционировала небольшая ярмарка, и даже гостевой остров заселили приезжие купцы. Сначала очень возмущались, что их размещают не в городе, но после того, как я им показала, какая на острове офигенная защита и телепортационная площадка прямо на ярмарочную площадь, тут же затихли и подобрели. Я их сразу предупредила, что на острове дальше ярморочной площади они не пройдут, и, чтобы погулять по деревне, им надо заказывать сопровождение.       — Поймите, это сделано для вашей же безопасности. Наша защита — единственная в своем роде и еще не протестирована до конца. К тому же кто, как не шиноби, смогут показать вам все красоты нашего селения и защитить, если что?       В общем экскурсии по самой секретной и закрытой деревне пользовались бешенной популярностью. Ходили небольшими группками в сопровождении четырех ниндзя. Пришлось напрячь Узумаки на тему следящих табличек и настройки телепортационной площадки. В конце концов, торговцы привыкли. Даже находили в этом какой-то свой резон.       — Зато мы всегда в безопасности. И товары тоже, — рассмеялся Кишимару-сан, один из известных купцов-караванщиков. Он и несколько его коллег даже изъявили желание прикупить в деревне кое-какую недвижимость.       — Уф, как я устала, — я в изнеможении рухнула на диван в нашей гостиной. Из кухни вышел Мадара с чашкой кофе в руках. У него тоже сегодня выдался выходной, ибо из-за наплыва народа его загребли помогать в полиции.       — Неужто все так плохо? — мужчина приземлился в кресло напротив меня.       — Эти торговцы капризные, как старые девы. Еще рыбаков пришлось расселять самой, показывая, где и что торчит, — я накрыла глаза рукой. — У вас-то как? Сработались с пополнением?       — Все нормально, — ну, не хочешь говорить, не надо.       Мы пару минут полежали-посидели в тишине.       — Слушай, я давно хочу спросить, да как-то все руки не доходили. Вот тебя в учебниках описывают как беспринципного маньяка-предателя. О твоей пламенной "любви" к Сенджу, кажется, только тупой не знает. И вот я смотрю на тебя. Где это все? Нормальный мужчина, не лишенный тараканов в голове, но ни разу не маньяк. Да и по сравнению с тем же Хаширамой ты — оплот спокойствия и здравомыслия. Откуда ноги растут?       — Хм, как бы сказать, — он задумчиво подергал белую прядь с бусинками. — После убийства Изуны я слегка... Был слегка не в себе. Даже хотел погрузить весь мир в вечную иллюзию.       — А после смерти успокоился? — я даже на локтях привстала, чтобы видеть его лицо.       — Можно сказать и так. Сотня лет в клетке без права рождения кого угодно остудят.       — А с иллюзией что? — я опустилась обратно.       — Нет смысла создавать клетку в клетке... — глаза Учихи едва заметно потемнели, теряя блеск.       — Там так плохо?       — Не помню. Помню только желание вырваться и непрекращающиеся схватки с чем-то темным, — между бровей пролегла горестная складка.       — Я вас вытащу, ты мне веришь? — я сползла с дивана и села на корточки около его ног. Он долго смотрел мне в глаза, будто решая что-то, и...       ... Я оказалась в его душе. Серое полотнище потрескавшейся земли со следами засохшей растительности, свинцовые тучи саваном застилают небо, не давая солнцу ни малейшего шанса. Было сумрачно темно. Я была все тем же лунным силуэтом, бредущим по этой высушенной пустыне, ощущая почти физическую боль от тоски и безнадежности, разлитой в воздухе. Его боль стегала несчастную землю, создавая новы трещины, наполнявшиеся красной водой, похожей на кровь.       Его я нашла под раскидистым обугленным деревом. Он лежал под ним на спине, вытянув руки вдоль тела и стараясь лишний раз не двигаться. От незаживших ран и шрамов на его коже не осталось свободного места. Он напоминал смертельно раненное животное. Из горла вырывалось хриплое дыхание, матовые от боли глаза бездумно смотрели на меня.       — Жалкое зрелище, — прохрипел брюнет, растянув потрескавшиеся губы в подобии улыбки. Несколько царапин тут же открылись, окрасив тонкие губы в алый цвет. Я кинулась к нему, осторожно касаясь, стараясь не причинить боли. Только увидев, как на израненную руку капают крупные черные капли, я осознала, что плачу.       — Нет... — всхлипнула я. — Не жалкое, — я осторожно прижалась к нему, стараясь не причинить большей боли. Он сначала никак не реагировал, но потом, рвано вздохнув, обхватил меня руками и крепко прижал к груди. — Ты не жалкий, ты сильный. Не каждый выдержит такое, не тронувшись умом. А ты смог. Ты очень сильный и храбрый, — я плакала за нас двоих, гладя его по присыпанным пылью волосам, передавая ему прикосновениями свою гордость им и восхищение. Мне было его так жаль, но жалость не для него. Я не буду унижать его жалостью.       Так мы и сидели. Я прислонилась спиной к выжженному дереву, осторожно перебирая его волосы, пока он дремал у меня на груди. Такой сильный и беззащитный одновременно. С каждым его выдохом я все четче ощущала его нужду во мне. Если у Итачи это было нежное едва заметное обожание, как идеала, то Мадаре я нужна была, как воздух. Все-таки надо найти того придурка, который составлял свод правил поведения для Учих. Для таких темпераментных людей такой железобетонный контроль губителен. Они, не имея возможности выпустить эмоции, просто сходят, нафиг, с ума. Но такие чувства и доверие от параноидально скрытного Учихи дорогого стоит. Я стала свидетелем, как из черной от моих слез земли проклюнулся какой-то росток. Он робко протянул к небу листики, выпустил бутон и застыл. Я осторожно потянулась к нему, стараясь не потревожить спящего Мадару, и коснулась мягких, покрытых шерстинками, как у фиалки, листьев и тут же отдернула. Цветок дернулся, сыпанул искрами и раскрыл бутон. Ярко синие лепестки, темные у основания и белеющие к концам, в красных прожилках, цветок походил на любимые мною ирисы с ивовыми листьями. В момент цветочек вырос в приличное дерево и весь покрылся бутонами. Я передвинулась с Мадарой на руках, дабы опереться о живое дерево, а не об обугленное. Мадара что-то пробормотал, но не проснулся. Он так устал, бедный мой. Столько всего держал в себе. Я погладила Учиху по голове, чмокнув в теплый пробор. Он улыбнулся во сне, у меня даже дыхание перехватило. Дерево разом раскрыло все бутоны и мягко засветилось, заменяя солнце. Он обнял меня крепче, улыбка стала еще шире и я ощутила, какие эмоции ее вызвали. Он открылся мне полностью. Я забыла, как дышать, глаза защипало. Это была такая насыщенная, хорошо обдуманная, но все равно победившая разум, любовь, тщательно сдерживаемая, от того еще более крепкая и прорывавшаяся наружу ревностью.       — Что ж вы все во мне нашли? — едва слышно выдохнула я.       — Думаешь, мало причин? — пробормотал этот невозможный мужчина.       — Ну, у меня же нет ничего. Я не сильная, не слишком умная, памятники мне вслед не оборачиваются...       — Ты — настоящая. Прекрасная напарница, которая не побоится встать рядом. Тебя хочется защищать. Я восхищаюсь твоей мудростью и многочисленными талантами, которые редко у кого встретишь, — я чувствовала, как тяжело ему даются комплименты, но какая-то внутренняя тяга к справедливости не давала промолчать. — Не прибедняйся, — смущенно проворчал он, уткнувшись мне в солнечное сплетение. Сейчас он, как никогда, походил на подростка, впервые признающегося девушке, но я была очень тронута.       Я проснулась на диване от тяжести на животе и ногах. Мадара блаженно дрых, расслабившись впервые за долгое время. Ну и ладно, пусть спит, потерплю. Мимо нас прошмыгнул туда-сюда Изуна, улыбаясь так, что из-за спины видать. Получив вышитой думочкой в затылок, остановился и вопросительно посмотрел на меня.       — Книжку подай, раз пришел, — прошипела я.       Ну и что мне делать? Мадара, хоть и делает вид, что круче него только горы, но мой отказ его окончательно сломает, а Итачи опять вернется в свою раковину отчуждения. А послать обоих не вариант. Тьфу ты, всю жизнь одна прожила, а тут сразу двое. Мне их что, оптом за две жизни выдали?