Серебристая

      — Я не знаю, что делать с ней, Рюу, — обреченно вздохнула Настасья. Я замерла в коридоре с задранной ногой, так как в этот момент кралась на кухню за чаем и вкусненьким. Кралась потому, что уже была ночь и в доме, полном шиноби, надо быть крайне тихой, чтобы никто не вышел выяснять, а фигли тебе понадобилось тут в час ночи. Вот проскальзывая мимо комнаты наставницы с мужем, я краем своего острого уха услышала обрывок разговора. — Она не подходит для этого мира. Как я могу привить ей правильные мысли, если она плевала на всех, кроме своих близких? Душа мира должна любить весь мир целиком...       — Может, может у нее другая задача? — задумчивый рычащий голос Рюу-сана.       — А какая еще? Она должна заменить меня, а она до чёртиков боится своей силы, используя лишь малую ее часть. Она, фактически, мертва. Не физически, а духовно. Она не сможет слиться с миром, потому что не умеет любить.       — А может это и нужно нашему миру?       — Чтобы его сущностью стала мертвая зрелая девочка? Только безграничное чувство может разбить купол, ты же знаешь. И мы уже перепробовали все, кроме любви. А она не умеет этого. Я не понимаю, чего хочет Великая Мать...       — Это неважно. Ты все равно научишь ее всему.       — Это да. Но я бы не хотела, что бы она узнала, что ее шансы растворится в мире больше, чем стать его сердцем....       Дальше я ее уже не слушала. Все так же тихо я развернулась и вернулась в свою комнату. На душе скребли не кошки — тигры! Печально осознавать себя лишь заменой. К тому же не совсем подходящей.       Сама не поняла, как оказалась снаружи. Маски с глухим стуком упали на порог. Значит, вот зачем меня сюда послали. Раствориться в этом мире, стать ничем. Синее пламя моей сущности бросало голубоватые блики на резные столбики перил и синеватый искристый в свете луны снег. Я бездумно брела по заснеженной пустоши за храмом, в голове образовался вакуум, затягивающий в себя все мысли. Ничего не хотелось, только наблюдать за мерцанием редких снежинок в синих отсветах и лунных лучах. Красиво. Меня всегда влекла зимняя ночь. Сколько себя помню, даже не смотря на дикий холод и мою мерзлявость, я стремилась уйти гулять именно в ночь. Кто-то боялся теней, я же хотела слиться с ними, укутаться в них, стать частью этого жутковато-притягательного мира.       Все же тело еще не полностью восстановилось, хотя тренировки с Настасьей и ее мужем уже шли полным ходом. Тело требовало, прямо вопияло об отдыхе. Я как раз забрела в какой-то лесок. Найдя более менее открытый участок, рухнула спиной в сугроб. Преимущество моей огненной формы заключалось в том, что в ней я могла не беспокоиться о холоде. Да и о жаре тоже. Хотя все же долгое время в ней находится, не следовало, был большой шанс сгореть и навсегда исчезнуть без возможности возрождения. Предел двое суток. После этого процесс было уже не обратить. Мне столько не надо, отдохну немного, соберусь с мыслями и вернусь обратно. Сверху повалил снег, в пару секунд погребая меня под белым покрывалом. ***       ...Мадара уже с пол часа бегал по пустошам, ища ушедшую куда-то Жину. Тревогу подняла Мито, увидев распахнутую дверь в комнату, как ее назвала эта женщина Настасья, синего ифрита. Жина потом еще долго дулась, что ее сравнили с чем-то вроде демона ада. Забавная. Учиха едва удержался от улыбки.       "Да что со мной?!" — он остановился, с яростью тряханул головой, пытаясь вытрясти неуместные мысли, но все бес толку. "Еще этот проклятый Сенджу! То, что после смерти моя ненависть к нему слегка приутихла, еще не значит, что я все забыл! Тоже мне, знаток. "Присмотрись к ней, перестань вести себя как ребенок". Мне никто не нужен. Тем более какая-то девчонка", — успокаивал себя Великий и Ужасный и почти преуспел в этом, пока коварный разум не подкинул ему парочку воспоминаний.       Жина в образе ифрита выглядела божественно. Ледяной огонь, закованный в прозрачную форму ее тела сражающийся против водяной формы своей наставницы. Хоть это было и не долго, она едва пришла в себя после болезни, но этот бой был настолько завораживающим, что посмотреть сбежались все. Даже сейчас при воспоминаниях об этом коротком поединке душа замирает в восхищении.       "Да *****!" — Мадара ощущал, что теряет над собой контроль. Это его дико бесило. — "Да чтоб ей провалится!" — Учиха набрал горсть снега и умыл лицо, пытаясь вернуть себе былое хладнокровие. Метель все усиливалась. - "Хорошо хоть щенки остались дома и ничего не знают. А то бы пришлось и их искать," — отстраненно подумал он, возобновляя поиски. ***       Шурз, шурз, шурз... Ох ты, я даже задремать успела, но так не хотелось просыпаться, что я осталась неподвижной. Надеюсь тот, кто тут бродит, меня не заметит. Меня вроде хорошо засыпало. Шу-у-ур-рз. Облом, меня нашли. Чьи-то руки прошли с двух сторон от меня, обхватили за талию и резко подтянули вверх. Глаза все же пришлось открыть. Ух ты-ы.       Мадара, создал себе шаринганом мини версию Сусаноо на руках и груди, дабы не отморозить себе ничего моим пламенем. Призрачные неоново синие пластины, почти цвета моего пламени, придавали Мадаре какой-то зловеще-обворожительный вид. Я замерла на его руках, не в силах оторвать глаз.       — Что? — О-о-о, все выносите.       Не услышав ответа на свой вопрос, Учиха меня немного потряс.       — А?       — Я спрашиваю, почему ты на меня так смотришь?       — Ну-у-у, как бы тебе сказать... — прости Мадара, но большинство тараканов, что живут в моей голове, считают тебя полностью неотразимым совершенным образчиком мужской красоты и силы, что вместе с моими гормонами вводит меня в состояние когнитивного диссонанса. — Тебе никогда не говорили, что ты привлекательный мужчина? Считай, что твоя внешность и голос вводит мое чувство прекрасного в ступор.       — Хм, — кажется, я знаю, от кого Саске понабрался этих словечек. Видимо, это по наследству передается. Но моя фраза про красоту ему польстила, в глазах на мгновение промелькнуло удивление и смущение, да и весь он так подобрался, как будто никогда раньше не получал комплиментов.       — Что, правда, не говорили? — это странно. Он же действительно очень красив.       — Говорили, — неохотно буркнул Учиха. Перехватил меня поудобнее и развернулся в сторону храма. За сим разговор закончился.       Снег вальяжно сыпался с неба, оседая на черных непослушных волосах Мадары. Интересно, какие они на ощупь. Забыв, что я сейчас не в том облике, что бы безнаказанно касаться живых созданий, я потянулась к непослушной прядке, зацепившейся за красную броню на плече. Жесткие. Ой! Я мгновенно отдернула руку, но было поздно. Прядь волос мгновенно побелела вплоть до корней. Я в ужасе перевела взгляд на Мадару.       — Прости, я не хотела, — я даже почувствовала, как огненные ушки прижались к голове, а оная попыталась втянуться в шею. Я замерла на руках немного взбешенного Учихи, молясь, что бы пронесло, а если бы и задело, то кого другого.       Учиха раздраженно рыкнул, сжал покрепче и ускорился до предела. У-у-уф, пронесло. Поддавшись порыву, я обняла его за броню на груди, следя, чтобы моя огненная кожа не коснулась его, прижалась изо всех сил щекой и прикрыла глаза. Басовитый хмык был мне ответом. Его сердце ровно отбивало ритм, вгоняя меня в дрему...       — Ты не скучай без нас, — Наруто крепко обнял меня, одаривая теплом и уверенностью.       — Не давай никому тобой вертеть. - Саске стрельнул глазами в сторону старшего Учихи и, вытащив из рук Наруто, прижал к груди, передав свое спокойствие.       — Если что — посылай призраков, — Гаара неловко переминался в сторонке, так и не привыкнув к нежностям с моей стороны. Аи ладно, подошла сама и крепко обняла.       Мальчишки сильно вытянулись за те четыре месяца, что мы провели в храме Луны. Даже Гааре я теперь едва доставала до плеча. Уже практически ничего не напоминало о тех мелких сорванцах, которых я выхаживала в Конохе. Хоть я и знала, что наше расставание будет недолгим и так необходимо, но все равно сердце кровью обливалось. Сегодня парни проведут обратный призыв. Мы договорились, что, если удастся договориться об обучении, то они задержатся там на месяц-полтора, поэтому вчера мы доделали все, зачем пришли. Настасья закончила мое обучение еще неделю назад, в общем, то она помогла мне отшлифовать свои навыки и более продуктивно сражаться в огненной форме. Так что теперь я могла отключать свою эмпатию (слава тебе Господи) и слышала аж до границы при сильном напряжении. После чего, правда, позорно скатывалась в обморок и лежала пластом два дня. Но сам факт! Рюу позавчера сказал, что всему, чему мог, уже научил и теперь только практиковаться надо. В тот же день мы с мальчишками под присмотром всех призраков учили меня летать. Аттракцион вышел что надо. Кто-нибудь сталкивал меня с обрыва, а внизу меня ловил песок Гаары, поднимал наверх, и все начиналось сначала. Чаще всего меня сталкивали Наруто и, почему-то, Итачи с Мадарой. На n-адцатый раз мне это надоело, и я все же смогла полететь. Ощущения — словами не передать. Правда, на следующий день у меня болели все мышцы рук и спины, но оно того стоило.       Той же ночью меня шарахнуло новым видением. Причем настолько страшным, что я проснулась с дикими криками. Первым в мою комнату влетел Мадара в простыне на бедрах с косой и веером наперевес. Не увидев ничего смертельно опасного, кроме икающей от ужаса меня на краю кровати, он раздраженно фыркнул, сложил оружие возле кровати и подхватил меня на руки. Я сидела у него на коленях, уткнувшись в грудь. Ощупывая под шумок оную. 6 кубиков! Ох*еть! И успокаивалась, пока он неловко гладил меня по голове. Кстати, а как он так быстро оказался тут? Я подозрительно глянула на Учиху. Стоп. Он же в одной простыне. Мамочки-и-и.       Сердце замерло толи в ужасе, то ли в восхищении. Мадара состоял, казалось, из одних жил и мышц. Ни капли лишнего жира. К щекам мгновенно прилила кровь, заполыхали кончики ушек. С такой фигурой и мордашкой у него при жизни должен был быть целый гарем и армия любовниц в каждом поселении. Если уж не сильно эмоциональную меня так плющит, что уж говорить про других представительниц слабого пола. Этот паразит заметил мои полыхающие ушки, хмыкнул и играючи прикусил острый кончик. Как будто ток прошел вдоль всего тела. Нет, я, конечно, подозревала, что настолько чуткие уши очень чувствительны к прикосновениям, но что бы настолько. Удивленный вздох, почти стон с моей стороны польстил Учихе. А ну цыц гормоны, мне всего пятнадцать! И плевать, что душе почти сорок.       — Пусти, — пискнула я, уперевшись в мускулистую грудь. Хрен там. Проще зубами цепи разгрызть.       — Ты не слышал, что она сказала? — бархатистый рык Итачи от двери заставил меня вздрогнуть. Он, к слову, тоже был в одной простыне, но завязанной на плече на манер тоги. А-а-а-и-и, вашу мать! Итачи был не менее красив, чем Мадара. Его мускулатура, хоть и уступала старшему Учихе, но не на много. О Господи, Акацуки, я готова отдать свою тушку добровольно. О цене договоримся. Не иметь возможности ощупать такой образчик мужественности это... О-о-о-о. По-моему, я покраснела целиком.       Итачи же порывом пересек комнату, вырвал меня из рук Мадары, поднял на руки и вернулся к двери со мной на руках. Кья-я-я!!!       Пока я ощупывала уже среднего Учиху, млея, оба длинноволосых брюнета перекидывались угрозами. Тут уже подтянулись и братья, и Настасья с мужем. Из рук Итачи меня выхватил Саске. Да вы издеваетесь! Устроили мне тоже, круговорот Учих в комнате.       — Ты как, мы слышали твой крик...       — Почему вы все в простынях? — я закрыла глаза рукой, силясь успокоить разбушевавшееся воображение. Хорошо хоть кровь носом не пошла.       — Да мы все в бане были. Только в парилку зашли, как ты закричала, — Наруто внимательно осмотрел меня на предмет повреждений.       А в комнате уже назревала революция. Сейчас я им всем варежки то позакрываю.       — А ну заткнулись все живо! — рявкнула я, входя в комнату. Все же в избе в одной длинной широкой футболке довольно холодно.       В установившейся тишине я протопала к своей койке, нырнула под одеяло, попутно ногами столкнув с краю Мадару.       — Собственно, чего я орала. У меня было видение. Надо рвать когти, — я хмуро рассматривала эту группу в белых простынях. Ух, не могу больше. — Ой, валите отсюда, сил нет, на вас смотреть. Простудитесь еще, — замахала я руками, отворачиваясь.       Мужики смутились, извинились и вместе со смеющейся Настасьей рассосались. Последним выплыл чем-то жутко недовольный Мадара, бросив полный превосходства взгляд в спину Итачи. Уф, ну и встрясочка для нервов.       Я с душераздирающим стоном рухнула на кровать. Это их соревнование, у кого круче, длиннее и толще, уже в печенках у меня сидит.       — Хех, тяжелый случай, — в комнату мышкой просочилась Мито.       — Как эти двое меня заерепенили, честное слово. Чего они во мне нашли? Меня сложно назвать красивой девушкой. Милая, это максимум. Я не поражаю всех своим умом, даже напротив, умудряюсь такие тупые вещи откалывать, что самой стыдно. Но ведь два красивых парня вцепились в меня, как в последнюю бабу на земле. Вот скажи, Мито, чего они в меня вцепились, как в последнюю копейку?       — Жина-чан. Дело не в уме или красоте. Дело в тех эмоциях и чувствах, что ты даришь окружающим. Как ты сказала, Итачи и Мадара очень красивы и за свою жизнь повидали немало девушек, однако ты смогла дать им то, что не могут другие.       — Страшно подумать, что это, — буркнула я, накрываясь по нос одеялом.       — Рядом с тобой очень тепло. Ты умеешь отогревать сердца и души. Это очень ценный талант, почти как у Наруто, только намного мягче. Они видели на своем веку слишком много, что бы остаться чувствительными к внешним раздражителям. Ты же своим присутствием, молчаливой поддержкой, даришь им внутреннее равновесие, — Мито улыбнулась моей растерянности. Слышать такое в свой адрес было очень приятно. — Это чувствует все, даже Тобирама. Рядом с тобой чувствуешь себя дома, а для шиноби это очень дорогое чувство.       Ну, нифига себе.       — Только, Жина-чан, ответь мне на один вопрос, — Мито хитро сощурилась, став похожей на озорную лисицу. — Обещаю, что никому не скажу. Тебе кто больше нравится? — хех, как девочка маленькая.       Хотя, если так подумать. Мадара похож на большого кота. Собственник до мозга костей, при этом может проявлять заботу и ласку, но неуклюжую от нечастого использования. Бывает то игрив, то хмур, как туча. Но я почему-то уверенна, что, если он признает меня своей, за ним я буду, как за каменной стеной. Итачи же напоминает волка. Верный, молчаливый, более мягкий, нежели его предок, может приласкать, хоть и чувствует себя при этом неловко. Откликается на каждый жест заботы в его сторону. С ним спокойно.       — Знаешь, Мито, я никогда не смогу выбрать между ними, — я тяжело вздохнула, печально прикрыв глаза. — Даже не знаю, что делать. Они оба мне дороги. Каждый по своему, но одинаково сильно. Но я не знаю, способна ли я на то чувство, которое подразумевала ты своим вопросом. И если они не прекратят свои потасовки, все закончится тем, что я просто пошлю их в разные стороны, спасая свое спокойствие и нервы. К тому же мы все забываем одну важную вещь. Мадара, как и я, фактически, мертв, так что не думаю, что эта игра продлится долго. Мито открыла было рот для возражений, но не смогла подобрать аргументов против.       — Я устала. Можно я передам тебе видение, а ты уже расскажешь всем, — рыжая кивнула, протягивая мне руку... Согласно моему видению, Акацуки прознали, что тут обитают пропавшие джинчуурики, через неделю будут тут, дабы их забрать... Уничтожая всех на своем пути. Мы решили отправить мальчишек на обучение в звериные планы, а сами с призраками и Итачи рвануть обживать Узушио. На крыльях было быстрее передвигаться, а утащить я могла только одного пассажира, поэтому Саске тоже был безжалостно отправлен на обучение. Дальше составляли маршрут, меня кратко просветили в ориентировке по звездам и солнцу. Решили, что днем будем лететь, Итачи будет отсыпаться, а ночью он будет нести меня на закорках, ибо шаринган хорошо видит в темноте. Так мы могли сэкономить много времени и быстрее добраться до Водоворота. А после обучение парни нас догонят.       Вот братья сложили нужные печати, прокусили пальцы и исчезли в белой дымке. Что же, нам тоже пора. Настасья печально смотрела на меня, догадываясь, что я слышала их разговор с мужем обо мне. Пожелав нам с Итачи удачи, она с Рюу скрылась в просторной избе, приютившей нас почти на полгода. Я вздохнула, приняла полу птичью форму и подошла ближе к обрыву. Итачи применил Хенге, уменьшившись для удобства переноса, и сныкался в подаренную мне Рюу кожаную сумку. На попытавшегося было позубоскалить Мадару, Итачи хитро глянул и, подтянувшись, чмокнул меня в щеку. Старший Учиха, еще не успевший вернуться к призрачному виду, сделал непроницаемое лицо, но больше комментариев от него не поступало.       Как хорошо, что Настасья помогла мне перешить мою шубку под крылатую форму. Без этого замерзла бы нагхыр. Непередаваемое чувство полета пьянило. Подо мной проносились запорошенные снегом леса, ровные полотнища полей с заплатками деревень и проплешинами городов. Хорошо, что все птицы улетели в теплые края на зиму и кроме орлов я никого не повстречала. Коноху общим голосованием было решено облетать как можно дальше, во избежание, так сказать. А то вдруг они ПВО обзавелись.       Наш путь занял двое с половиной суток. Вечером и утром мы устраивали небольшие привалы, дабы размяться, походить, поесть нормально, зайти в кустики и прочее. В полете меня кормил просыпавшийся ради такого дела Итачи. Призраки дружно скалились и хихикали, но от комментариев воздерживались. Мадара в общем веселье участие не принимал, делая вид, что его тут нет он выше всего этого. Ох, как мне это надоело. Прилетим в Узушио, устрою разбор полетов с крыши на чердак.       Тяжелее всего приземление далось Мито. Еще бы. Великий город ее клана превратился в кладбище. После такого марш броска мы с Итачи еще сутки приходили в себя. У меня болели, казалось, даже ногти и волосы. Итачи даже пришлось мне спину разминать, когда меня скрутило от боли. Хотя эта разминка и напоминала пытку, но помогла. К утру боль стала терпимее, и уже не хотелось выть, закусив уголок спальника.       В это время Мито успела прийти в себя и, вооружившись мужем, отправилась равнять местность. Мы тогда посовещались все вместе и, усилиями наполнявшихся слезами глаз рыжей, было принято решение по возможности восстановить Узушио. Заодно я, как бы невзначай, бросила Наруто, что он вполне может стать Узукаге. Вброс упал в благодатную почву. Наруто был готов бежать по воде в сторону водоворота. В принципе, вполне осуществимое действие. Хаширама владеет стихиями земли, воды и дерева, Тобирама — вода, Итачи, Мадара и Изуна — огонь и печати Мито. Так что расчистить развалины и отстроить все заново не составит труда. На меня была возложена ответственность за план города, чертежи построек и прочее. Как раз, нам сейчас по пятнадцать-шестнадцать, за пару лет обживемся, и можно будет звать к себе в поддержку тех, кто слинял из Конохи. С правовой частью помогут наши Хокаге. Ну или Мито с Мадарой, тоже ведь не последние люди в селении были.       Вот сейчас Мито, скрепя сердце, грабила то, что не успели вынести мы, и думала над будущей защитой главного острова и россыпи небольших островков вокруг. Хотя идеи по защите у меня уже были, но пускай. Может чего поинтереснее придумает. Хаширама техниками земли закатывал руины под землю и смыкал провалы, бывшие подземные ходы и природные пустоты, меняя структуру камня под островом на что-то непрошибаемое и чакропоглащающее. Периодически он возникал около меня, забирая еще немного сил. Позже к ним присоединился и Тобирама, замотавшийся бегать на крик: "Тобирама! Тут проход затопило, помоги!" — это дало возможность поговорить с Учихами без свидетелей.       — Итачи, Мадара. Мне нужно серьезно с вами поговорить, — я оседлала колченогую табуретку, пока названные Учихи облюбовывали каждый свой угол. Наверно уморительно слушать такой серьезный тон от пятнадцатилетней пигалицы, но, к чести обоих, никто даже не улыбнулся. Когда все устроились, я обвела их тяжелым взглядом. — Что с вами творится, прости Господи? Вы себя ведете, как детишки ползункового возраста, не поделившие в песочнице совочек.       Мужчины одинаково вопросительно вскинули бровь. Мадара откинул назад тонкую белую косичку. Как мы не бились, она все равно оставалась снежно белой. Пока он был живым, так сказать, ее можно было закрасить краской, но в призрачном облике она снова становилась белой. В итоге я выпросила у Настасьи коробку с крупными бусинами, заплела Мадаре тонкую косичку, нанизала на нее три темных бусинки и перевязала так, чтобы не развязалась уже никогда. Вышло довольно стильно.       Я сложила руки на груди, постукивая пальцами по предплечью.       — Что это за ненормальная игра в соперничество?       — С чего ты взяла, что это игра? — подал голос нахмурившийся сильнее обычного Итачи. В голове у него творился сумбур с иногда появлявшимся вопросом "она, что, не верит, что это не игра?"       — Не смешите мои тапочки, они и так рваные! Да, Итачи, не верю. Во-первых, потому что вы оба прельстились пятнадцатилетней девочкой. Это уже говорит не в вашу пользу. То, что душе многим больше не меняет этого факта, — я грозно нахмурилась, переведя взгляд на приоткрывшего свои мысли Мадару. — Итачи. Эти охламоны уже в курсе, но тебе и братьям я еще не говорила. Дело в том, что я родилась, росла и умерла в другом мире. Не надо на меня так смотреть, я вполне нормальна. Нет, вот ты действительно думаешь, что я просто так, с бухты барахты, не имея чакры от слова вообще, могу призывать синее пламя, видеть и оживлять мертвых? И, как ты понимаешь, просто так я бы сюда не попала. Я в любой момент могу исчезнуть в неизвестном направлении. Подумайте над всем этим и завязывайте. Это уже даже не смешно.       Я поднялась с табуретки и ушла в комнату, в которой лежали спальники. Плечи и спина еще ныли, и Мито в категорической форме велела мне соблюдать постельный режим. Все-таки надорвалась с непривычки...       Ночью, где-то около полуночи, вернулся Итачи. Хаширама с полчаса назад утащил Мадару на разведку местности, так что я дремала в спальнике, свернувшись как можно компактнее. Ночи в Узушио, особенно зимой, были зверски холодные из-за высокой влажности, поэтому я не имела ничего против сна в одном спальнике с кем-нибудь. Итачи мягко приземлился рядом со мной, застегнув край спальника, и обнял меня со спины, крепче прижимая к теплой груди. Ур-р-р, хорошо то как. Я по жизни мерзлявая, а у Учих температура тела немного выше, чем положено. Наверное, так проявляет себя основная их стихия.       — Жина-чан.       — М-м-м? — я уже успела задремать обратно.       — Саске говорил, что ты стараешься не читать нас без необходимости.       — Умгум.       — Я бы хотел тебе кое-что показать.       Ом, ну раз просит.       ...Я, чуть размытым силуэтом, состоящим из лунного света, с размаху окунулась в чернильную летнюю звёздную ночь. Что-то мягкое обернуло меня со всех сторон, даря тепло, нежность, укачивая, как в колыбельной. За моей спиной медленно нарисовался такой же чернильный силуэт Итачи. Он крепко обнял меня, прижимая к своей груди. Я чувствовала, как быстро выстукивает его сердце. Мягкие горячие губы коснулись пробора на макушке, целуя, прижимая еще крепче. Все эти эмоции, что окружали нас, были его. Я угодила в его внутренний мир.       — Смотри, Жина-чан. Ты чувствуешь? Это все, что я ощущаю рядом с тобой. Не смей говорить, что это все игра.       — Итачи... — я не знала, что сказать ему. От щемящей нежности заходилось сердце. Казалось, что от любого моего неосторожного слова этот мягкий кокон рассыплется острыми льдинками.       — Никому не позволю тебя забрать, — рыкнул он, потеревшись щекой о мои волосы. Пространство полыхнуло насыщенной ревностью. Ух, какой салют. И после этого говорят, что Учихи отмороженные.       — Возможно, скоро меня тут не станет. Я не хочу тащить тебя за собой в могилу.       — Позволь мне самому решать, — в его бархатистом голосе слышался смешок. Я только вздохнула. Вот ведь упертый. Может это все и не любовь, но что-то близкое к ней.       — Спи...       — Пшел отсюда, — просыпаться под шипение Мадары — феерично.       — Сам пошел, — рык Итачи из-за спины.       — Щенок, да как ты...!       — Тихо, разбудишь.       — Поздно. Я уже разбуженная, — я душераздирающе зевнула. В груди еще плясали отголоски щемящей нежности от чувств Итачи, заставляя слегка улыбаться. Но спать хотелось до неприличия. Такое чувство, что проспала от силы пару часов. — Сколько времени?       — Еще рано, спи, — Итачи чмокнул меня в макушку, вызвав раздраженный рык Мадары. Детский сад. Раздался шорох, в лицо ударил небольшой поток воздуха, вжикнула туда обратно молния.       — Двигайтесь, — буркнул Великий и Ужасный.       — Зачем? — спросонья не сразу въехала я.       — За шкафом, — невозмутимо ответствовал Учиха, рывком пытаясь притянуть меня к себе. Ага, ща-а-ас.       — Мужики, вы меня на сувениры разобрать решили? — придушенно прошипела я.       Уф, вроде успокоились. Поделили меня с горем пополам. Мадара за плечи прижал к груди, сзади обвил талию Итачи. Да начхать на всех. Сейчас мне было тепло, как никогда. Нигде не дуло еще и грелки сами прижимаются. Муркнув, что-то нечленораздельное, потерлась носом о грудь Мадары и уснула уже до утра.