Навсегда перестал мечтать

В своем родном городе я оказался в десять вечера. Пришлось ехать на такси до отца, чтобы отвоевать у него свой джип, который он уже присвоил себе. Не на того напали. Моя машина, идите нафиг. Отец встретил меня с объятиями и вернул мне машину обратно без срача и даже предложил пожить у него, но я отказался, ведь моя квартира ждет меня. От него я уехал на своем джипе и нашел в бардачке флешку со своей музыкой. Дорога стала намного лучше с моими любимыми композициями. Я хотел заехать к Дане, чтобы забрать Каса, но придется тогда пересечься с Максом, а это мне пока что не нужно. Даже если Даня мне вручит Каса, когда блондина не будет дома, то моему любимому братцу придется отмазываться, куда он дел собаку. Не потерял же, такую тушу хрен из виду упустишь. В крайнем случае, он за тобой побежит и укусит куда-нибудь в ногу, чтобы знал, как кидать на улице. Умный у меня пес, весь в меня. По пути домой я заехал в суши-бар и заказал себе несколько наборов, ведь дома никого нет и еды, соответственно, тоже, а готовить мне сейчас в падлу. Надеюсь, что мои вещи и мебель не так уж и запылились. А то придется драить все вручную, потому что дышать пылью всю ночь не в кайф. Вот мой дом, мой подъезд. Пять этажей, небольшие ступеньки, покрашенные стены и изрисованные почтовые ящики. Какая ностальгия. На четвертый этаж я поднимался не спеша, а когда оказался у своей двери, поискал от нее ключ. Также я нашел в своей связке ключ от квартиры Марка, и мой взгляд сам собой заскользил по его двери, но я одернул себя. Сейчас надо привести квартиру в порядок и поесть, а потом все остальное. Вся мебель была покрыта полиэтиленовой пленкой, и пришлось ее стаскивать, а потом выкидывать. Проветрил я все комнаты, ибо когда снимал пленку, расчихался, а от пыли глаза заслезились. Потом пришлось еще полы помыть везде, и после этого моя спина была настолько недовольна, что я еле разогнулся. Вообще полы не я мыть должен, а кто-нибудь другой. После уборки я пошел забирать свои чемоданы из джипа. Одежды там было дохерища, и я не стал ее раскладывать, отложив на завтра или на послезавтра. От дивана в гостиной я отодвинул кофейный столик и упал на мягкий ковер. Хотелось спать, есть и в душ. Достав телефон из кармана, я посмотрел на время и увидел, что уже три часа ночи. Я застонал и уткнулся лицом в ковер, прикрыв глаза. Если я сейчас же не поднимусь, то тут же и усну. Я же хотел к Марку зайти. От этой мысли я принял вертикальное положение, положил айфон в карман и пошел на выход из квартиры. Прикрываю входную дверь и звоню в его, но мне не отвечают. После минуты игнора я еще раз позвонил, но мне также никто не ответил. Когда я постучал сначала рукой, а потом и ногой, мне тоже никто не открыл. Сейчас три ночи и лето, он не должен спать, ведь он же ночная бабочка. Потерпев несколько минут игнора, я достал свои ключи и нашел дубликат его ключа. Вряд ли он менял замок, поэтому он должен подойти. Вставляю ключ, он спокойно входит в замочную скважину, а после нескольких поворотов в противоположную сторону от начала двери замок поддается и дверь открывается. Хмыкаю, вытаскивая ключи, открываю входную дверь, заходя медленно внутрь. Когда я зашел в его квартиру, мне захотелось сразу же выйти. Уют, который когда-то тут был, пропал, и просто все вокруг пропахло болью, слезами и смертью. Интерьер изменился, зеркало, стоящее когда-то в прихожей, пропало, милые вещи, ненужные безделушки и наклейки, когда-то приклеенные к шкафу, пропали. Невольно я заметил на обоях небольшие капельки крови, и меня передернуло. Тут противно находиться. Аура дома как будто сама выгоняет. Вдруг откуда-то с кухни выбежал подросший Митя и, заметив меня, замяукал, а потом облизнулся. Он остановился у ванной и провел по ней своей лапкой, и я только сейчас услышал звук включенной воды, доносящейся из этой комнаты. Понятно теперь, почему он не услышал, как я пришел. Подхожу к коту и вижу на двери пару кровавых отпечатков пальцев. Это мне уже точно не нравится, и я распахиваю дверь, немного ударив ею Митю. Я проследил за тем, как на холодную плитку летит окровавленное лезвие, и немного отшатнулся назад. Марк, повернувшись в мою сторону, во все свои большие глаза смотрел на меня. От этого взгляда мне самому стало плохо, и я глубоко вздохнул. - Мать моя... - истерично усмехается и медленно оседает на пол. - Уже глюки пошли. Подносит руку, с которой маленькими капельками капала кровь, к своему лицу и прячет в ней свои глаза. Слышу, как он всхлипывает, и вижу, как его плечи начали подрагивать, и только после этого я увидел, как по его щекам полились слезы. Хватаю белое полотенце и подлетаю к нему, отрывая от его морды руку. Кровь лилась из небольшого пореза на руке до локтя, а потом небольшими каплями разбивалась о холодную плитку. Хорошо, что он резал не по венам, а по другой стороне руки, поэтому остановить кровотечение будет проще. Стираю кровь полотенцем, а потом прикладываю его к ранке и оборачиваю вокруг руки. Марк тем временем ревел навзрыд и, скорее всего, даже не понимал, что тут происходит и что я именно сейчас рядом с ним и ругаюсь про себя на его тупую голову. Подхватываю его на руки и выношу из этой ванной, а потом и из этой ужасной квартиры и иду к себе домой. Он вжался в меня и схватился за мою белую футболку, окрашивая места его прикосновений в красный цвет. Я посадил его на диван, и он очень долго не хотел отпускать мою футболку, и поэтому пришлось просто выдирать ее из его рук. В моей спальне точно должна была быть аптечка, ведь я ее оттуда не уносил и вообще не трогал. Найдя ее в тумбочке, я пошел обратно в гостиную, где сидел уже успокоившийся и смотрящий немигающим взглядом в одну точку Марк. Когда я подошел, он подпрыгнул на месте и посмотрел на меня полными боли глазами, и снова на них навернулись слезы, которые потом медленно потекли по щекам. Я опустился перед ним на колени и взял его руку, стаскивая полотенце. Из раны перестало лить фонтаном, и на ней появилась небольшая корка от высохшей крови. Я протер полотенцем руку еще раз, а потом, достав перекись, полил ею порез, а брюнет зашипел от боли и откинул голову назад. Кровь на руке убрать полотенцем не получилось, и я понял, что полный дурак. Встаю и только хочу пойти в сторону ванной, как Марк встает за мной и берет за руку. Я оборачиваюсь и смотрю вновь в его глаза. Он неверяще смотрит на меня и поджимает нижнюю губу, рассматривая мое лицо. - Арик, - аккуратно говорит, - это правда ты? - А кто еще? - фыркаю. Он быстро подходит ко мне и обнимает, прижимаясь всем телом, а я растерялся, но потом положил одну руку на волосы и погладил, а второй приобнял. - Зачем ты это делал с собой? - спрашиваю, продолжая гладить его по волосам. Он отпускает меня и отстраняется. Сжимает руки в кулаки и показывает мне. Костяшки в кровь, просто в мясо, как будто он бил голую стену часами. - Просто это уже не помогает... - грустно улыбается и опускает руки. Я встаю позади него и, прихватив аптечку, толкаю его к ванной. - Пошли-пошли, - говорю ему, и он, послушав меня, зашагал к ванной. Оказавшись в ней, подталкиваю его к душевой кабинке, но он врос в землю и перестал идти. Пришлось его приподнять, как котенка, и дотащить, хотя он начал брыкаться. Когда я начал снимать с него футболку, то он выдернул ее и отлетел к стене, чуть не зашипев, как кошка. С руки снова покапала кровь, но ему, видимо, было все равно. Подхожу к нему, а он лишь сильнее вжимается в стенку и пачкает белую стену красной краской, на что я злобно фыркаю. - Раздевайся, - говорю, подойдя почти вплотную, но он машет головой, отказываясь: - Марк, давай по-хорошему, без применения силы... Но он снова поматал головой и хотел уйти от меня в противоположную сторону, но я успел схватить его и прижать полностью к стене. Поставив колено между его ног, я приподнял его, и парню пришлось привстать на носочки, дабы избавится от боли, а его руки я взял в одну и прижал к стене. Он сразу начал дергаться, а я тем временем взялся за футболку и начал ее снимать, оголяя живот парня. Проигнорировав просьбу прекратить, я стащил ненужный кусок ткани и кинул на пол, и потом, убрав колено, я потянул его спортивные штаны вместе с трусами вниз, но потом пришлось отпустить его руки, чтобы спустить их до конца. Марк начал сопротивляться, и я, психанув, закинул его на плечо, наконец стянув эти чертовы штаны с его ног и кинув на пол, а потом туда же полетели его боксеры. Держа одной рукой его, чтобы тот не упал на пол, пока трепыхался на моем плече и колотил в спину, второй я начал расстегивать ремень на своих джинсах, а потом и ширинку с пуговицей. От этого звука брюнет затих и, обмякнув в моих руках, подавал признаки жизни только своим пыхтением. Когда с моими джинсами и трусами, которые тоже полетели на пол к его вещам, было покончено, я отпустил Марка, который не знал, куда деться, и, воспользовавшись его заминкой, я стянул с себя футболку и потащил его за руку к душевой кабинке. Толкнув его, я зашел следом, а он залез в самый угол и стоял там. - Я тебя трогать не собираюсь, - включаю воду, и она теплыми каплями упала на меня. Брюнет все недоверчиво жался в углу, и я, наконец, посмотрел на него. Он стал худее, чем тогда, когда я его в последний раз видел. Ребра обтянуты кожей, талию можно ладонями обхватить, а бедренные кости безжалостно выпирают. На них я заметил тоненькие шрамы и нахмурился. Руками он, значит, не ограничился. Беру его за плечо и тащу к себе под теплую воду. Он сначала сопротивляется, но потом расслабляется в моих руках и затихает. Смываю кровь с руки и с других частей тела, которые он успел испачкать, а также и с себя. Он же стоял и смотрел, как я его мою. На три вещи можно смотреть вечно: как течет вода, как горит огонь и как Арик моет Марка, да. Выключаю воду и выгоняю его из кабинки, а потом выхожу следом. Сначала вытираю его и укутываю в теплый махровый халат, а потом себя, завязывая полотенце на бедрах. Отвожу к ванне и заставляю сесть на бортик и оголить руку, чтобы не запачкать халат. Слушается, и я, взяв из аптечки бинт и перекись, сажусь перед ним на одно колено, и он доверчиво протягивает мне руку. Капаю перекисью на тонкую рану и, немного подождав, вытираю прихваченным ватным диском перемешавшуюся с кровью жидкость. После я заматываю ему руку бинтом и, порвав его, прячу конец под повязку. Выпроводив его из ванной в спальню, я пошел к моим чемоданам, стоящим недалеко от входной двери, и достал из них себе майку, трусы и штаны, в которых любил ходить дома, а Марку свою футболку и новые боксеры, которые я ни разу не одевал и даже не распечатывал упаковку. Захожу в спальню со шмотьем и вижу, как сидит брюнет, сложив свои культяпки, и смотрит в пол, о чем-то задумавшись. Подхожу и легонько его толкаю, так как на звук он не реагирует, а он от моего толчка падает на кровать и закрывает глаза. Я его еще раз толкнул, но он лишь засопел. Что-то он меня пугает. Очень пугает. Достаю его тело из халата и натягиваю трусы, а потом, кое-как, и футболку. Он никак не реагирует на прикосновения и продолжает спать, тихонько посапывая. Кладу его на подушку и накрываю одеялом, а сам переодеваюсь и, плюнув на штаны, которые из-за до сих пор мокрых ног не хотели одеваться, выключаю везде свет и залезаю под одеяло к Марку. Отрубился я сразу же, ибо измотался сначала с аэропортом, квартирой, а потом и с парнем. Мне как всегда снилась темнота, однако, проснуться мне было суждено от душераздирающего крика. От неожиданности я подскочил на кровати и сразу же повернул голову к источнику звука, а потом и сам двинулся к нему. Обняв Марка и немного приподняв, я начал его укачивать, гладить по голове и шептать: - Тихо-тихо. Все хорошо, - нежный шепотом, и брюнет открывает глаза, смотря на меня. Он быстро дышит, а с его виска скатывается вниз, к подбородку, маленькая капелька пота. Его тело бьет крупной дрожью, как будто он сильно замерз, испугался и плачет одновременно. Но заплакал он почти сразу же, как проснулся, и вцепился в меня, пряча лицо где-то в груди. - Арик, Арик... - всхлипывая, звал он меня. У меня от этого зрелища сердце сжалось и стало очень стыдно за то, что я сотворил с Марком. Стыдно за свою глупую шутку, от которой смешно было только мне, и на которую я решился в порыве гнева. - Я здесь, я рядом, - проговариваю, продолжая гладить по голове и тихонько укачивать. Он еще несколько минут отходил от кошмара, но потом, сдавшись под моей лаской, смог снова провалиться в сон и расслабиться в моих руках. Только вот я больше уснуть не смог.