Навсегда перестал мечтать

Завтра выходные, и я, наконец, посплю. Люблю спать, но заниматься моим любимым делом никак не дают. Да и без Марка плохо спиться. Он теперь спит на другом конце кровати и практически не подпускает к себе, но, когда он засыпает, я все же пододвигаю его к себе. Как ни странно, но на мою измену Кнопа отреагировал как-то вяленько, зато игнорит меня теперь и избегает. Домой ездит на общественном транспорте, даже когда я предлагаю ему подвести его. Серьезно он обиделся на меня, но это пройдет. Не будет же он все время на меня дуться. Да и вину я же признал. Ну или пытался признать. Не надо было трахаться с этой шлюхой. Если бы не она, я бы сейчас спал мирно с брюнетом после нескольких часов секса и ни о чем не думал. Но нет же, поперло меня ее выебать от души. Марк, по сравнению с ней, секс-машина. Он меня намного быстрее и лучше возбуждает, нежели та карга. Да и не царапается он так сильно. У меня после этой шалавы маленькие порезы на руках. Я их даже на всякий случай продезинфицировал, чтобы не заразиться какой-нибудь болячкой. Разное в жизни бывает. На брюнета теперь грустно смотреть. Ходит, как зомби, молчит, не ест почти. Скоро свалится, и мне придется кормить его с ложечки манной кашкой. Он почти все время пропадает в своей художке, таскает свои работы сюда и ныкает от меня, чтоб не увидел. Мне-то на них плевать, но парень так о них трясется, что мне за него страшно становиться. Может меня рисует? Вот и стесняется, боится показать. А, точно, он же на меня обиделся. Я теперь для него враг народа. Как бы он не начал вены резать снова. Я, конечно, верю, что он не станет этого делать, но иногда моя уверенность трещит по швам. С его неуравновешенным состоянием надо ждать суицида. Неудачную попытку в любом случае. А кто его до этого довел? Я! Всеми любимый и прекрасный. Надо начинать отпаивать его валерьянкой, чтобы был спокойным и лишний раз не нервничал. Не хочу первым найти его труп. Он меня так чуть не доводил, когда в обмороки падал. Я тогда так пересерался, что забывал все, чему меня учили в детстве. Даже забыл на какой номер звонить надо, чтобы скорую вызвать. С любым другим я так бы не носился. Беспокоюсь я об этом лохматом конопатом чуде. Только не говорю в лицо, делаю все со стороны, а он не замечает. Так даже лучше, а то не хочу давать ложную надежду, когда он ее так ждет. Вообще Кнопа стал для меня близким. Не друг и не тот, которого я люблю. Что-то между двумя этими гранями. Да и могу ли я, вообще, полюбить? Никогда не влюблялся. Ну, может, где-нибудь в далеком прошлом, в детском саду, например. А дальше меня начала портить жизнь... Я позабывал о важных вещах: любовь, друзья, семья. Позабыл о таких словах, как правда, закон, запреты. Слишком рано почувствовал себя взрослым. Какие-то жалкие мои оправдания. Как какая-то сопливая мелодрама, где бесчувственный богач влюбляется странным образом в пустышку. Типичный жанр фильмов для многодетных старых домохозяек. Да и типичный сюжет популярных сериалов. Только вот, блять, жизнь - не сериал. А если я продолжу косячить перед Кнопой, оттого что просто захотелось трахнуть выебистую шлюху, то скоро окажусь на его похоронах. Доводил я как-то девушек прямиком до могилы. На них-то плевать с высокой колокольни, они были всего лишь моими подстилками и они сами виноваты, раз напридумывали себе счастливых сказок с милым концом, когда попросту со мной покувыркались в постели. А вот Кнопу жаль. Ему рано еще умирать. Не хочу терять своего раба. Кто, как не он, пойдет погулять рано утром с Касом, чтобы я подольше поспал? А кто котят кормить будет? А Мите лоток менять и миски наполнять? А вкусняшки воровать? Шутки шутками, но я действительно не хочу терять этого маленького придурка. Привык я к нему за пять месяцев. Вон даже уснуть нормально не могу, пока не закину на него ногу и не обниму. Без секса я потерпеть могу, но вот если он уйдет из моей постели и перестанет подогревать ее своим телом, то, считай, сессию я не сдам от недосыпа. Хотя в любом случае можно подкупить препода, но не думаю, что это прокатит. Поэтому надо побыстрее что-нибудь сделать для Марка, чтобы он меня простил. Куплю ему килограммовый тортик, пусть кушает. И толстеет. Я лежал в кровати в обнимку с Кнопой и спал, пока мне кто-то не позвонил. Постаравшись быстрее избавиться от нарушителя спокойствия, я взял с тумбочки телефон и посмотрел, кому, блять, в три часа ночи не спиться. Увидев номер Жени, так захотелось мне кинуть телефон о стену. Но вдруг что-то важное. - Ммм? - принимаю вызовов и прикрываю глаза, ложась на спину. Марк нахмурился и в полусне прижался к моему боку, тыкая носом мне в подмышку. Его любимое место, ей богу. - Арик! Меня к Мише в больнице не пускают! И говорят, что вообще никогда не пустят, - слышу взволнованный голос друга. - Сейчас третий час ночи, чего ты хотел? - что-то такой звонок вызывает у меня дежавю. - Арик, дело в том, что это не медсестры меня не пускают. А бугаи его отца. Медицинских работников я бы давным давно разбросал. - Бугаи его отца? Ммм, - пытаюсь связать факт о том, что Миша в больнице и что Женя там тоже. Так. Стоп. Миша в больнице? Миша?! Я сразу же подскочил в постели и сел, отчего Марк проснулся и уставился на мою спину. Выпутавшись из одеяла и встав на пол, я пошел к шкафу, доставая оттуда джинсы и первую попавшуюся футболку с пиджаком. - Вы где? До меня долго доходило, я же спал, - быстро натягиваю на себя одежду, пока он диктует мне адрес, держа плечом телефон. Говорю, что скоро буду и сбрасываю. Только хочу выйти в гостиную, как слышу голос Кнопы: - Ты куда? - Обернувшись, вижу, как он сидит на постели, слегка щурясь. Подхожу к кровати и, сев, притягиваю его к себе и обнимаю, глажу по голове. - Миша в больницу попал. И я не знаю из-за чего. Надеюсь, что скоро буду. Не обижайся на меня, милаш, - целую в лоб, а потом толкаю на постель. - Спи. Не оборачиваясь назад, выхожу из спальни и быстрым шагом иду к своему пальто с туфлями. Быстро одевшись и намотав шарф на шею, я взял ключи и вышел из квартиры. Лишь бы Миша наркотой не накачался. Это для него может особо плохо закончиться, вплоть до морга. Хотя если не наркотики, то что? Что на этот раз сотворили с моим другом. И кто, черт тебя побери, трогает мою свиту? На машине я доехал за полтора часа до больницы, находящийся в конце города и влетел сразу же в нее. Прибежав к регистратуре, сразу спросил, где находится палата с Мишей. Он оказался на четвертом этаже, и я, наплевав на лифт, побежал по лестнице до нужного мне этажа. Забежав на него, я присмотрелся и увидел Женю, сидящего у палаты, у которой стояли два внушительных высоких мужика в очках. Закон жанра. До них я тоже добежал и где-то минуту пытался восстановить дыхание, пока черноволосый жаловался мне на этих мужиков, иногда махая в них костылем. Я подошел к этим парня и первое, что они у меня спросили, так это: - Как зовут? – хоровое пение из высоких голосов. - Аркадий. Вам-то какое дело? - Левикин? - Хуикин. Впустите меня к нему, - после произнесенных мною слов, эти двое открыли передо мной двери, впуская. Я немного обалдел и зашел, боковым зрением видя, как ко мне кинулся Женя, но мужики его перехватили. Парень сразу забрыкался и попытался одного из них ударить костылем, но тот увернулся и, закрутив ему руки, посадил обратно на скамейку. Поразило больше всего меня то, что вошел я сюда без особых усилий. Думал, что сейчас будет срач на всю больницу и что я перебужу вместе с этими охламонами всю больницу, но этого не случилось. Подозрительно даже немного. Хотя Миша, наверно, позаботился о том, чтобы меня пропустили. Но почему тогда не пускают Женю? Ответ на свой вопрос я нашел, когда вошел в глубь палаты и заглянул за ширму, за которой лежал Миша. Он проснулся от криков Жени и теперь смотрел на меня. Я пораженно уставился на его перебинтованное лицо и на эти печальные голубые глаза. Еще мой взгляд скользнул по стоявшими торчком короткими волосам, но этому я не уделил особого внимания. - Кто? – задаю единственный вопрос, который меня волнует, в порыве гнева ударяю по тумбочке, отчего на ней подпрыгнула ваза с цветами. - Не важно, - отворачивается, но я его хватаю за плечо и разворачиваю к себе, заставляя посмотреть в глаза. - Важно! Кто, я спрашиваю тебя? – он упрямо смотрит мне в глаза, но не отвечает. - Я сам разберусь со своими проблемами, - щурится. - Да как ты с ними разбираться будешь в таком состоянии? – всплескиваю руками и складываю их сразу же на груди. - Как только, так сразу. Мне всего лишь надо встать с кровати, - пожимает плечами, но потом хмурится и шипит от боли. - Почему ты не пускаешь Женю? - Ты еще спрашиваешь? Думаешь, он захочет меня увидеть в таком состоянии? Думаешь, понравлюсь ему? Да он убежит, увидя меня таким! - Разве он такой мелочный? – выгибаю бровь. - А ты бы убежал, увидя своего Марка в таком состоянии? Не отвернулся бы от него, узнав, что его драли двое, если не трое во все дыры? Захотел бы провести жизнь с уродом в одном доме? Захотел бы трогать его, зная, что это тело уже давно не твое? Зная, что это тело многие осквернили? Я и так был шлюхой, а он меня нормально принял и даже полюбил. Я недостоин этого. Да вот и вернулся мой грешок. Сам я виноват во всем произошедшем, - проговаривает со слезами на глазах и опускает голову. - Он не поступит так с тобой. Он не такой, - пытаюсь хоть как-то успокоить и поддержать, но вряд ли эта поддержка хоть немного ему поможет. - А какой? Он полюбил мою милую моську. А теперь ее нет, и любви, соответственно, ко мне больше не будет. - С такими рассуждениями ты можешь не выходить из дома да даже из этой больницы. Чего мучиться, показываться на свет? Давай сразу тебя в морг откатим? И похороним в закрытом гробе? Бред несешь, придурок ты тупой. Если бы он влюбился в твою внешность, то ты бы ему уже давно надоел, а он продолжает с тобой нянчиться. Помогает тебе, балует. В моську, говоришь, он влюбился? По-твоему это не любовь? По мне, так это самая настоящая. Хватит уже изводить себя. Просто пусти его, а дальше будь что будет. Испугается и убежит – его дело. А ты из-за коротких волос и повязок стал не хуже. - Видел бы ты что под повязками… - Мне плевать. С повязками, без повязок – ты тот же самый Миша, которого когда-то отлепляли от официанта. И который так любит веселиться, устраивать вечеринки, праздники на пустом месте, а так же с ума сходящий от игры «мафия». Пусти ты его. Не бойся. Он не должен убежать, - продолжал я успокаивать его и убеждать, что все будет хорошо. На его наполненные печалью глаза смотреть грустно. Так разбить человека… Из-за чего? Скоро узнаем. - Миш, впусти ты его наконец. Он же беспокоится. Не мучай его… и себя.