Навсегда перестал мечтать

— Почему ты мне раньше не позвонил?! — чуть ли не ору в трубку, слыша испуганный голос Мити. — Я не мог раньше! Я только сейчас смог номер увидеть! — пытается оправдываться. — Если с ним что-то случится… Ты получишь самый первый, — быстро одеваю ботинки, хватая с тумбочки ключи. — Вообще-то это ты виноват! Он просто так сбежал от тебя? Вместо того, чтобы винить меня, посмотри на себя, — обиженно отвечает. — Не лезь туда, куда не просят, — в голосе появляется порыкивание, но я стараюсь его сдерживать. — Звони Вите. Звони всем. Скажи, чтобы мой след взяли и не выпускали из виду. — Хорошо, — произносит, и я сбрасываю. Быстро вылетаю из подъезда и, дойдя до машины, запрыгиваю внутрь. Нахожу быстро след машины на карте, номер которой дал мне Митя, и кладу телефон в держатель. Завожу машину и, не дожидаясь, пока она прогреется, выезжаю с парковки. В городе я ещё хоть как-то соблюдал правила, но когда выехал за его пределы, то вдавил педаль газа и, не обращая на стрелку на спидометре, полетел по дороге. Если я сейчас сойду со следа, то маловероятно, что я хоть когда-нибудь увижу Марка. Я не хочу быть, как Даня, не хочу загибаться в совершенно пустой квартире, в обществе стен и крепкого алкоголя. И именно поэтому я должен забрать обратно брюнета. Просто так мне его, конечно, не отдадут, но я не сдамся без боя. Это мой брюнет, я первый его заметил, так что никто не посмеет его у меня забрать. Если честно, то я и вправду виноват, что парень сбежал от меня. Я слишком на него давил, слишком щекотливая ситуация была, я практически не уделял ему времени и даже дошёл до бутылки. Его уход меня хорошенько встормошил. Я никогда не боялся ничего настолько сильно, что аж сердце начинает стучать где-то в висках, и на сердце как будто две холодные стены давят. Если я его потерял, то я не знаю, как буду жить. Я даже думать не хочу об этом варианте событий. Я не хочу его терять и не хочу его никому отдавать. Он мой. Только мой и ни чей больше. Вылетаю из-за поворота и сразу вжимаю в тормоз. Будь реакция чуть хуже, и я был протаранил стоящие прямо у носа моего джипа машины. Не думаю, что такую оплошность простят. Выпрыгиваю из салона, видя, как ко мне подходит компания мужчин. Впереди всех идёт более статный с высоко поднятым подбородком. Тут, пожалуй, все ясно. — Уберите машины, и я, так уж и быть, не разнесу их к чертям собачьими, — рычу, смотря, с каким надменным выражением лица смотрит на меня этот ублюдок. Преимущество почувствовал, что ли? — Ты не в очень выгодном положении, чтобы что-то здесь приказывать и, тем более, угрожать. Так что спрячь свои прорезавшиеся зубки, щенок, — произносит, усмехнувшись, а я, рыкнув, быстро подлетаю к нему и с размаху ударяю по лицу. Не менее быстро, хватаю за волосы и «нежно» устраиваю свидание с дверью моей машины. Беру за грудки и вжимаю в машину. — Я тебе все кости переломаю, если ты сейчас же не соберешь своих маленьких шакалов и не уйдёшь с ними нахуй, захватив с собой машины, — произношу ему прямо в лицо, а он с ненавистью смотрит на меня. С правой стороны ко мне подошёл какой-то урод и попытался ударить меня в бочину, но я схватил его за руку и, наверно, случайно сломал ему кисть. Со спины ко мне попытался подойди, но получил лишь локтем прямо промеж глаз. Я отбивался от этих бешенных псин, пока они не начали чуть ли не прыгать на меня. Тогда пришлось уже бить не в лицо, горло и живот, а по ногам. Тот ублюдок куда-то испарился, пока я трепал его шавок, но вернулся он очень незаметно и, как подобает крысе, подошёл прямо со спины. Я бы продолжил мять парням рожи, но из-за быстрого и сильного удара о затылок, я смог лишь упасть на грязный асфальт. Я провел без сознания не очень большой промежуток времени, и в реальность меня вернула ледяная вода. Окатив меня из ведра, предполагаемый труп ударил меня ещё и по щеке, приводя окончательно в сознание. Я распахнул глаза, устраивались на тот самый кусок дерьма, что пытался указать мне на моё место. Сразу дергаюсь в сторону его разукрашенного лица, но в итоге чуть ли не падаю вместе со стулом, к которому я привязан. Дергаю руки, в попытке освободиться, но безрезультатно. — Не получится, — произносит он. — Слишком хорошо я знаю свою работу. Начинаю оглядываться. Подвал, единственная лампочка доживает свои последние часы, воняет грязью и сыростью. Почти у самой стены, возле двери, стоит большой железный стол на котором лежит… Марк. Проследив за моим взглядом, мужчина похабно ухмыльнулся, а потом повернулся обратно ко мне. Я снова дернулся со всей силы, отчего заскрипел бедный стул, смотря прямо в его глаза. — Что вы с ним сделали? — рычу. — Знаешь, мне так нравится, когда ты смотришь на меня таким яростным испепеляющим взглядом, но сделать ничего не можешь. Собака на привязи мало что сделать может. Если она, конечно, не бешенная. — Я повторю ещё раз: что вы с ним сделали? — с паузами снова же задаю вопрос, размышляя каким способом будет лучше всего его убить. — С этим вопросом, пожалуйста, к Валентину, которого сейчас как раз таки нет. Как я понял, он просто спит, — задумывается, глядя на Марка. — Пока что спит. — Я из тебя все твои внутренности выпотрошу и заставлю сожрать, если ты с ним что-то сделаешь, — рычу, смотря, как он подходит к столу. — Да ты что? Правда? Сейчас ты можешь только скалиться, большее тебе не позволено. А вот делать я буду все, что захочу, — приподнимает лицо брюнета и даёт ему пару звучных пощечин. Парень замычал, приоткрыл глаза и, увидев перед собой незнакомого человека, испуганно дернулся. Мужчина отвесил ему ещё одну пощёчину и, взяв связанные руки, привязал веревку к ножке стола. Марк испуганно осмотрелся, а, заметив меня, побледнел. Мы смотрели друг другу в глаза, пока этот ублюдок не дал парню ещё одну пощёчину и не схватил за щёки, заставляя посмотреть себе в глаза. Марк боялся, это было видно: он дрожал и вздрагивал, когда его касались. — Боже, как можно полюбить такого урода? — протягивает мужчина и небрежно отпускает лицо брюнета. — Мне его даже трахнуть как-то противно. Хотя… Если не смотреть на лицо… Расстёгивает джинсы парня, и тот весь напрягается. Я тоже напрягаюсь, видя, как, не смотря на сопротивление Марка, мужчина стаскивает с него джинсы вместе с трусами. Брюнет сразу сводит ноги, но их бессовестно разводят. — Не надо, пожалуйста… — произносит хриплым голосом, когда мужчина расстёгивает ширинку своих штанов. — Извини, парень, но я не вылезал из этого сранного дома чуть больше трёх месяцев. Я не имел ничего, кроме руки, а живое тело мне хочется. И уже насрать какого пола. К тому же мне за секс с тобой уже хорошо заплатили. Не вижу минусов, кроме твоего лица, чтобы трахнуть тебя. — Пожалуйста… — просит, но мужчина его не слышит. Достаёт член, немного подрачивает его, а потом подходит вплотную к столу. Отворачиваю голову, закрыв глаза, но до моих ушей долетает вскрик Марка. Если бы я сейчас не был связан, то убил бы этого ублюдка голыми руками. И я бы не позволил ему даже подойти к брюнету, не то чтобы коснуться его. А его член я бы попросту вырвал, вместе с яйцами, чтобы не появились на свет его отпрыски. Однако, сейчас я могу только сидеть, закрыв глаза, и слушать, как Марк плачет и умоляет прекратить. Слова словами, но вот сделать, по правде, я ничего не могу. Только сидеть и слушать. Прошло, наверно, минут десять, как пыхтевший мужчина, закрывший рот Марку, резко остановился и, чуть подождав, вышел из парня с облегченным выдохом. Брюнет сразу свёл ноги и, всхлипнув, дёрнул руки. Застегнув ширинку, мужчина подошёл ко мне со спины, схватил за волосы и заставил посмотреть на Марка. Я, заскрипев зубами, посмотрел в его сторону. Брюнет отвернул от меня голову, чтобы не видеть меня. — Знаешь что с ним будут делать? — наклоняется ко мне и говорит. — Его сейчас будут трахать. Будут трахать все, кто находится в этом доме. А ты это будешь смотреть. Я заставлю тебя смотреть. Говорит и отпускает меня, доставая из кармана рацию. — Можно, — произносит и убирает её обратно. Первым вошел не очень высокий, но пухлый мужик с улыбкой до ушей. А вот за ним ввалилось немного больше десяти. Видимо, им всем рассказали, чем они смогут заняться в этой заветной комнате, раз они сразу подошли к полуголому Марку. Мужчины поспорили, но потом уступили место какому-то самому высокому. Я отвернулся, но позади меня стоящий схватил меня за волосы и за подбородок, заставляя смотреть все от начала и до конца. Марка трогают, лапают и мнут, лезут пальцами в самые потайные места, не переставая при этом кидать похабные шуточки. Брюнет уже не уходит от прикосновений, поняв, что это уже попросту бесполезно. Только мотает головой, когда касаются его лица, сбрасывая ненавистных руки. На первого мужчину парень отреагировал сильнее всего, не сдержав крик. Он пытался свести ноги от боли, но ничего не вышло. Мужчины крепко его держали, свободными руками наяривая себе. Марк не кричал, а уже хрипел. Голос сорвался после того, как ублюдок, заставляющий меня смотреть, трахнул его в первый раз. Один умник решил сунуть ему за щеку и, не смотря даже на предупреждения мужчин, воплотил свою задумку, получив хороший укус. Хорошо, что брюнет догадался всего лишь цапнуть. Если бы он не отпустил зубов, то его просто запинали бы, а так та похотливая тварь сама виновата. Я смотрел на все это и понимал, что в этом виноват только я. Я позволил ему уйти, никак не удержал, не остановил. Я сам сорвался, сам прибегнул к бутылке, сам отчаялся, когда Марк всего лишь за один день додумался до того, до чего мы не могли додуматься целых три месяца. Грош нам, «профессиональным» сыщикам, цена. Не знаю, как мы не могли понять, что искать надо начинать с клуба, в котором был Макс. Мы решили сразу шагнуть вперёд и найти Валентина вместе с блондином, когда до них надо идти долгой дорогой и небольшими шагами. Мы забыли все, чему нас учил отец, забыли все уроки, которые нам давали телохранители отца, мы забыли напрочь все. Сконцентрировались полностью на проблеме, а не на её решении. Надо было просто отключить эмоции, надеть маску холодного безразличия, и искать, а не тыкать от отчаяния пальцем в небо, надеясь, что на этот раз мы его найдём. Все настолько глупо и как-то по-детски. Мы обладаем гигантскими связями, наша фамилия многим известна, только вот мы не смогли найти даже того, кто нам дорог. И кто мы после этого? Мы даже защитить не можем, когда бросается такими многообещающими словами. Не знаю, что буду делать, когда это все закончиться. Не знаю, как будет относиться ко мне Марк. Я не думаю, что наши шаткие отношения останутся прежними. Тут ничем уже не исправишь, даже гвоздями и скотчем. Я потерял счёт мужиков, которые трахали брюнета. Я просто смотрел перед собой, особо не видя, что происходит прямо перед мои носом. Все свои косяки надо исправлять, только я не знаю как. Разве я могу что-то исправить? Исправить что-то можно всегда, только чего мне это будет стоить? Смогу ли я вообще удержать Марка подле себя? Почему мне надо было родиться такой сукой? Зачем мне надо было трогать Марка тогда, полтора года назад? Я задавал уже себе этот вопрос, но не могу не задать его снова. Он был бы счастлив, занимался любимым делом и учился, а не лежал на холодном железном столе, возле которого собралась стая голодных до секса мужиков. Все с ним было бы хорошо. Во всем виноват я. Только я. Я не успел осознать, когда железная дверь распахнулась, а мужчина, стоящий позади меня, рухнул на пол.