Навсегда перестал мечтать

Я приоткрыл глаза и уставился в белый потолок. Осмотрелся по сторонам, узнавая привычную домашнюю обстановку, и глубоко вздохнул. Попытался сесть, но тело ответило резкой болью, преимущественно в пятой точке. Я сморщился, но все же, с горем пополам, кое-как встал и, осторожно, побрел к двери. С каждом шагом боль становилась все навязчивее, и когда я оказался в коридоре, ведущем на кухню, уже начал облокачиваться рукой о стену. На кухне нахожу Арика, сидящего на диване и попивающего кофе. Он смотрит перед собой, пока я не окликаю его. - Зачем ты встал с кровати? - Арик сразу же бросился ко мне, поддерживая меня под руку. - Тебе не желательно так много ходить. - А что мне желательно? Лежать в кровати днями напролёт? - раздраженно отвечаю, выдерживая свою руку. - Не надо усугублять ситуацию, - отходит, когда я его слегка отталкиваю с прохода. - Куда дальше? Дальше некуда, - наливаю себе в стакан воды из фильтра и выпиваю. - У меня болит все тело, я еле хожу, о нормальном походе в туалет я могу теперь только мечтать, а еще меня трахнуло минимум человек десять. Что может быть хуже, Арик? Что? - спрашиваю, ставя стакан на кухонную тумбу. Поворачиваюсь к нему лицом, замечая его сочувственный взгляд. - Затолкай себе свою жалость и сочувствие глубоко в задницу, понял?! - шиплю и, сжав кулаки, прохожу мимо. К счастью он меня не остановил, и я смог спокойно уйти обратно в спальню. Сажусь на кровать, ставлю локти на колени и закрываю лицо руками. Мимолетная раздражительность исчезла, и мне стало как-то грустно. До слёз грустно. Глубоко вздыхаю, перебарывая слабость, и убираю руки от лица. Замечаю краем глаза Арика в дверном проеме и отворачиваю голову. Слышу, как он подходит ко мне, чувствую, как прогибаться кровать под его тяжестью. - Выпей, - протягивает таблетки и воду. Молча беру и выпиваю, ставлю стакан на тумбочку. Смотрю на свои руки, а Арик обнимает меня и утыкается носом в шею. - Почему... - голос дрожит, и я не могу никак выровнять его. - Почему тебе не противно касаться меня? - Потому что... - замолкает, задумываясь, а я жду ответа. - Тебя принудили, в этом нет твоей вины. Единственный, кто виноват - это я. Я не уследил за тобой и обидел к тому же. - Все равно. Меня драло столько человек... Меня касались их потные руки, гладили, щупали, - говорю. - А я всегда хотел, чтобы меня касался только ты... - тихо добавляю. - Не могу понять, почему тебе не противно. - Мне немного неприятно, что тобой попользовалось столько человек, - в душе сразу поселяется холодное чувство и начинает разливаться, затопляя все остальные чувства, - но я был там и видел, что ты сопротивлялся, не хотел этого, но выбора не было. Я это прекрасно понимаю, поэтому ты мне не отвратителен. Однако я его уже не слышал. Ему неприятно быть со мной рядом... Хотя, чего я ожидал? Что он будет относиться ко мне как раньше? Нет, теперь я использованный, словно шлюха, и не несу особой ценности. Меня натягивали на столько членов, что я не смог сосчитать. Слишком много через меня прошло, так что не удивительно, что ко мне появилось презрение. Хотя, я бы тоже начал презирать того, кого трахнуло больше десяти человек. Даже не посмотрел бы на то, что это было изнасилование. Так что не надо винить Арика, в этом дерьме есть и моя вина. Зачем я тогда убежал из дома? Если бы остался, то этого всего не произошло. Но мы так же вряд ли бы нашли Макса и спасли его. Мои отношения с Ариком и моя гордость вместе с самооценкой в обмен на Макса... Пожалуй, лучше так, чем видеть спивающегося парня и его брата. - Все будет хорошо... Ты, главное, не волнуйся много. Жизнь продолжается, и что не делается - все к лучшему, - пытается меня приободрить, но я никак не реагирую на его лёгкую улыбку. Он это замечает, но старается слишком не раскисать. Эти три месяца довольно сильно вымотали нас. Мы много нервов потратили, много пролили алкоголя, много ссор пережили. Вчера решилось все. Только последствия не очень хорошо на нас сказались. Нам попросту надо отдохнуть и попробовать забыть все то, что с нами приключилось. Не могу смотреть ему в глаза сейчас. Противные воспоминания продолжают лезть в голову и атаковать итак повреждённый мозг. Арик видел, как меня имеет столько человек. Он все видел. И мне стыдно перед ним, стыдно, что он увидел это. Пережить обычное изнасилование легче, чем публичное. А если это изнасилование было перед любимым человеком, только которому ты хотел всегда дарить себя, то переварить и забыть это никогда не получится. Я навсегда запомню удивленный взгляд Арика, когда он увидел меня там, на столе. И с какой боль и печалью он смотрел на мои страдания. Хотел бы я, чтобы виновник моей боли и боли Макса, ответил за все своих грехи. Не помню я, чтобы кому-то переходил дорогу. Я всегда был дружелюбным, никому не желал зла, но судьба, видимо, ко мне неровно дышит, раз на моём пути столько страданий и боли. Ради чего? Ради кого? Многие проблемы приключались из-за Арика. Но я готов простить ему все, потому что люблю, люблю до сих пор. Не смотря на то, что он показал мне на все отвратительные аспекты жизни, старательно убивал во мне наивность и невинность, открывая мне глаза на гнилой мир, я все равно имею трепетные чувства к нему. И я не стараюсь вспоминать о том, что он изнасиловал меня, столько раз оскорблял и унижал, однажды совсем исчез из моей жизни. Потому что, если он снова уйдет или пропадает, то я попросту не переживу. Я нуждаюсь в нем, как в воздухе и воде. И я не могу заставить себя разлюбить его, хотя он принёс в мою жизнь много страданий. Эта проклятая юношеская любовь меня никогда не покинет, и я буду всегда подле Арика. Даже если он откажется от меня. Однако я не хочу, чтобы он смотрел так на меня, смотрел так, словно я болен раком, смотрел с печалью и лёгкой опаской. Так же я не хочу, чтобы он вспоминал когда-то вчерашний день, но приказать я ему не могу. Придётся оставить свои желания при себе... Как же всё-таки стыдно. Стыдно перед Даней, который увидел меня в таком виде, перед мужчиной, который оказал мне первую помощь и дал снотворного, после которого я благополучно уснул. Мне стыдно за свою беспомощность и никчемность, стыдно за зависимость от Арика как в эмоциональном плане, так и в физическом. Без него я ни на что не способен. Как же печально осознавать то, что ты больше не будешь маленьким беззаботным ребёнком. Теперь я хозяин своей жизни, я ей полностью распоряжаюсь. И никто не будет теперь защищать меня от внешних проблем, как родители когда-то. Только Арик и до того момента, когда же я не наскучу ему, и он не оставит меня в одиночестве. Я мог бы и дальше сидеть и накручивать себя, но Арик поцеловал меня лёгким ненастаивающим поцелуем и предложил: - Пошли пообедаем.

***

Он ходил весь день, словно зомби. После обеда мы с ним поспали в обнимку, только уснуть долго не могли. Марк из-за того, что был слишком напряжен, а я из-за боязни спугнуть его неверным действием. Когда я сидел рядом с ним утром, он бездумно смотрел на свои руки, боясь взглянуть на меня. Я примерно представляю его переживания, которые терзали его в то время, но избавить его от них не мог. Я мог лишь поддержать своим присутствием, надеясь на то, что ему от этого не станет хуже. Марк старается избегать моих прикосновений, отводит взгляд, когда я смотрю на него. После того инцидента на кухне, он ни разу не посмотрел мне в глаза: смотрел куда угодно, лишь бы не на меня. Меня это устраивает, потому что я понимаю, что ему трудно пережить это, смириться с тем, что я видел его там, голого, беззащитного и заплаканного. Жаль, конечно, что он думает, что у меня к нему появилось отвращение. Нет, у меня к себе появилось отвращение. От осознания того, какая же я всё-таки скотина, становится тошно. Вроде умный, в плане наук и развития, а вот как человек - идиот идиотом. Из-за меня все это случилось и если бы я не наживал себе врагов всю свою не такую уж и большую жизнь, то не произошло бы это. Как жаль, что я вырос таким мудаком. Вечером, когда уже окончательно потемнело и на улице включили фонари, я предложил парню выпить. Он согласился, и ему хватило не так уж и много, чтобы раскрепоститься и излить всю свою душу мне. Марк плакал, обвинял меня, но и не забывал своей вины, жалел, что все так получилось. Он говорил мне и говорил, захлебываясь в своих слезах. Он плакал громко и некрасиво, но это не оставило меня равнодушным. Смотря на его блестящие покрасневшие глаза и на ручейки слез, я понимал, что должен исправить все то, что натворил. Поздновато, конечно, вступать на путь истинный, но ради брюнета я должен постараться. Однако больше всего меня задела его фраза: - Не оставляй меня одного, не меняй меня ни на кого. Я не знаю, что буду делать, когда надоем тебе или когда ты решишь оставить меня. Пожалуйста, будь со мной рядом всегда, - он произносил это, обнимая меня, цепляясь пальцами за мою футболку, и шумно всхлипывая мне на ухо. Он был таким уязвимым и открытым, таким прелестным в своих страданиях, к которым я неосознанно приложил руку. Почему до меня так поздно дошло, что этот парень так дорог мне, что я готов пожертвовать собой ради него? И почему до меня так поздно дошло, что Марк на самом деле очень слаб, хоть и пытается показаться сильным и независимым? Я должен быть его опорой, а не подталкивать его к пропасти отчаяния. После откровенного разговора, я уложил его спать, после чего лёг сам, прижимая к себе сонное тело. Он что-то бормотал, пытался что-то рассказать, и даже начал, но потом он замолчал, полностью отдавшись во власти сна. Следующие несколько дней он ходил молча, передвигался по дому, словно тень и старался избегать меня. Не знаю, чем я заслужил такое обращение к себе, но трогать его пока что не стал. Пусть успокоится, приведёт мысли впорядок, а потом уже и будем говорить и решать наши проблемы. А сейчас лучше отложить подальше... Проблема откладывалась все дальше и дальше, а Марк продолжал ходить весь бледный, осунувшийся и печальный. Я пытался его подбадривать, но он всегда молчал, не считая нужным мне отвечать. У врача он тоже молчал, когда я слушал результаты анализов и советы по жизнеобустройству Марка. Он просто абстрагировался от этого мира и поселился в своём личном, куда не поступает боль и отрицательные эмоции. С плохим состоянием Марка я вовсе позабыл, что расследование, начатое Витей, идёт полным ходом. Позабыл о том, что все тех наёмников повязали и отдали полиции, о том, что Валентин до сих пор ходит по земле, ничего не опасаясь и ни о чем не думая. У меня попросту вылетело это из головы, словно и никогда там и не было. Однако один звонок этим вечером напомнил мне о том, кем я являюсь и какую роль играю в этом мире: - Мы нашли его.