Объектив

Debut – (в переводе с фр. «начало», «дебют»).

«Что-то начинается, чтобы прийти к концу: приключение не терпит длительности, его смысл в его погибели. Каждое мгновение наступает лишь затем, чтобы потянуть за собой то, что следует за ним». (Жан-Поль Сартр).

Вспышка, и… кадр. - Есть, попался! Теперь с легкостью можно доказать твою вину, - довольно улыбаясь, празднуя в голове очередную победу, восклицал молодой журналист. Чего стоило пробраться на здание многоэтажной высотки, изощряться, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза и получить столь ценный кадр. А сколько времени пришлось пролежать на холодном полу, сотрясаться от ветра, наполненного влагой, отчего он казался омерзительно неприятным, сколько в томительном ожидании дожидаться, пока тот самый толстосум, который теперь памятно запечатлён на фотографии, попадется в этот самый кадр. Парень был одет в легкое худи, слегка висевшее на нем из-за очевидной худобы, местами собирая складки, а голова его скрывалась под капюшоном. Маскировка – главный аспект его работы, позволяющий сохранить свою личность неизвестной или, по крайней мере, непойманной. Он редко попадался в какие-нибудь переделки именно потому, что старался тщательно продумывать свои действия от начала и до конца. И в большинстве случаев это работало безотказно. Люди, за которыми он охотился, не знали ни его имени, ни фамилии, не видели его лица - в общем, не имели должного понятия о том, кто делает им облаву, ставит палки в колеса. Отложив в сторону камеру, фотограф, ежась от холода, растирал ладони, изредка выдыхая на них теплый воздух со рта, стараясь таким образом хоть как-то согреться. Тепло, которым он так тщательно согревал замерзшие ладони, отдавало колющим ощущением в руках из-за создаваемого контраста теплого и холодного. Собрав все вещи в сумку, не забыв при этом самое ценное – камеру, - журналист, уже прилично озябший, направился в сторону пожарной лестницы, аккуратно лавируя по ступенькам, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Спустившись с лестницы, оставаясь при этом незамеченным, парень направился в сторону дома, опасливо озираясь по сторонам. Он всегда старался возвращаться домой разными путями, иной раз выходя из какого-нибудь темного переулка. Рискованно было бы попасться на глаза не тем людям, особенно, имея на руках очевидные доказательства. Таканори Матсумото – молодой многообещающий амбициозный журналист и фотограф, с рьяным желанием охотящийся за очередной сенсацией. В объектив его камеры попадают крупные политики, бизнесмены, банкиры и прочие люди, имеющие отношение к верхушке. Всех их объединяют деньги и власть. Большая часть таковых, прикрываясь ведением законного бизнеса, нелегально провозят контрабанду, будь то наркотики, деньги или еще что-то, выходящее за рамки дозволенного. Но самые опасные авантюры затевает местная мафия. Сейчас уже, как известно из некоторых недостоверных источников, не только местная. Сюда же привлечена, в первую очередь, гонконгская, возможно, итальянская мафия. Поэтому лишний раз соваться в дела мафиози - то же самое, что добровольно залезть в клетку к голодному льву: глупо и опрометчиво. Домой Таканори возвращался в одиннадцатом часу ночи. Такова только малая цена за получение необходимо важного материала и пребывание в целости и сохранности, особенно, если суешь свой безмерно любопытный нос не в свои дела. Устало перебирая ногами, Матсумото поднимался по лестнице многоэтажки, добираясь до собственной маленькой и одинокой квартиры (ну, почти одинокой), с постоянно одолевающей мыслью о том, что его совершенно никто не ждет. Родителей вот уже несколько лет как нет на свете, а о родственниках парень толком ничего не знал. Наверное, поэтому у него не было желания возвращаться домой пораньше. Скука и тоска одолевали, завербовывая в пучину гнилых мыслей, порой даже слишком глупых. Вяло засовывая ключ в замочную скважину, он медленно и лениво его повернул, прислушиваясь к звукам с той стороны двери. Плавно надавливая на ручку, парень открыл дверь, вылавливая на руки маленький шустрый комочек. Хоть это маленькое существо способно было привнести в рутину повседневной и заунывной жизни крупицу радости. - Корон, я тоже рад тебя видеть, - увиливая от облизываний щенка, произнес парень, проходя вглубь квартиры. День был поистине сумасшедшим, что явно сказалось на внешнем виде и самочувствии журналиста. Отпустив собаку, на ходу раздеваясь, первым делом фотограф отправился в душ, чтобы смыть маскировку, а заодно и усталость, скопившуюся в каждой клеточке тела, заставляя мышцы ныть от перенапряжения. Где-то в глубине сознания он прекрасно понимал, что перестарался, гоняясь за тем обрюзгшим богачом. Парень встал под теплые струи воды, намыливая голову шампунем, размеренно перебирая шелковистые пряди пальцами, втирая мыльную жидкость. Белая скользкая пена почернела, впитывая в себя краску с волос и унося ее грязными разводами в слив душа. Изо дня в день одна и та же беспеременная процедура: каждый день волосы приобретали различные оттенки, но не яркие, чтобы не акцентировать на себе внимание. Сегодня были черными. Позавчера шоколадными… или вчера?.. Неважно. Смыв остатки краски и пены, успевшей растечься по всему телу, парень вылез из душа, ступая чистыми босыми ногами на мягкий пушистый ковер. Обернувшись в махровое полотенце, он подошел к зеркалу, покрывшемуся белой пеленой от испарения, вытер рукой, оставив после себя развод, который обязательно проявится в следующий раз, стал рассматривать на сей раз светлые кудрявые от воды пряди. Мокрые кончики волос щекотали кожу, вызывая мелкую дрожь во всем теле. От них по коже дорожками скатывались маленькие прозрачные капельки, вплоть до самого полотенца тянулись, собирая на своем пути и другие, сливались в более крупные и исчезали где-то под полотенцем. Закончив с водными процедурами, Матсумото, не переодеваясь, направился прямиком на кухню, растирая полотенцем в правой руке мокрые от воды волосы, а следом за ним вился маленький комочек, тихо поскуливая. - Сейчас покормлю, - виновато произнес журналист. Если уж взял на себя ответственность за собаку, то и ухаживать за ней следует надлежаще. Парень небрежно накинул полотенце на спинку стула и, подойдя к шкафчику, достал оттуда пачку сухого корма для щенят. Насыпав в миску немного собачьего корма, он схватился за пульт, попутно включая телевизор. Ужинать шатен отказался, поэтому просто заварил большую кружку ароматного фруктового чая и удобно расположился на кухонной табуретке, подгибая под себя колени. Краем уха вслушиваясь в местные новости, он пытался выудить для себя полезную информацию. «…погибли два человека, по словам свидетелей, преступник просто начал открытую перестрелку…» - Что за идиот, - вынес вердикт фотограф, помешивая ложкой горячий чай, от которого еле заметно исходил теплый пар, растворяясь где-то в воздухе. Он поднес кружку ко рту, аккуратно придерживая ее двумя руками, желая отпить напиток с запахом фруктового букета. - Ох, черт, - парень резко отпрянул от кружки, - язык обжег! «А теперь перейдем к наиболее благоприятным и масштабным новостям: Самый влиятельный и богатый человек, по версиям нескольких зарубежных, в том числе и японских, журналов, сегодня подарил радость многим сиротам и бездомным детям. Сузуки Акира – владелец сети казино и крупных гостиниц по всему миру - пожертвовал сто тысяч долларов в благотворительный фонд помощи детям, оставшимся без родителей. Поистине благородный поступок с его стороны - оказать внимание и поддержку тем, кто этого заслуживает, а также…» - Показушник, - фыркнул Матсумото, недовольно поморщившись. – То же мне, масштабные новости, - передразнивал журналист. Чтобы не слышать дальнейший бред, а, по мнению фотографа, все, что сейчас говорила корреспондентка, чистейшей воды бред, поэтому он просто выключил звук. На экране показался и сам виновник торжества. Стройный, подтянутый, солидный мужчина, от силы которому можно было бы дать лет 25-27. Платиновый блондин в шикарном дорогом костюме очаровательно улыбался в камеру, показывая ряд идеальных белых зубов, дружелюбно пожимая руки каким-то многоуважаемым людям, выражающим ему свои почести и благодарности. На что журналист лишь презрительно фыркнул, закатывая глаза. Ему было противно уже от того, что вышестоящие люди, которые с легкостью могли бы упечь этого человека за решетку, стелились перед ним, словно собачонки на привязи. Деньги - вот что держало этих людей в узде. У них – чин. У него – деньги. Сразу ясно, что в такой неравной борьбе побеждают деньги. Будь ты хоть самим президентом, но связи и зелень сделают свое дело. Журналист уже давно охотится за призрачной надеждой поймать его под прицел своего объектива, пытаясь доказать его связь с криминальным миром или мафиозной организацией. Но все тщетно. Однако внутренний голос Таканори просто кричал, что этот парень не так чист, как кажется на первый взгляд. И вся эта липовая благотворительность - не более, чем отвлекающий маневр, за которым стоит какая-нибудь крупная сделка. Что в несколько раз увеличивает его шансы не попасть под подозрение, учитывая, что при таких обстоятельствах полиция и вышестоящие будут подкуплены в обязательном порядке. Таким образом, ситуация складывается не в пользу фотографа, что внесет, возможно, массу неприятностей в будущем, а может, и в ближайшее время, ибо рассуждать на подобную тему можно долго. Это как по случайности судьбы вытащить счастливый билет из сотни бумажек. И, если повезет, тебя не поймают. Так и у Матсумото. Вся его жизнь – это сплошной риск. *** - Койю! Койю-ю-ю! Сегодня, сегодня у меня будет шанс поймать его, - радостно восклицая, журналист с разбегу запрыгнул на спину своему лучшему другу, по совместительству еще и коллеге. - Эй, эй, полегче, - кряхтел блондин, - спину сломаешь. - Да ладно тебе, посмотри на меня: я же легкий, как пушинка, - уверял своего друга фотограф. Наваливаясь всем своим весом, он обвил его шею руками, прижимаясь теснее. - Ну, это тебе так кажется, - возмущался Койю. - И все же, зачем пожаловал ко мне в свой выходной день? – взглянув себе за спину, на которой все еще висел Таканори, интересуясь, спросил парень. - Ах, да, - слезая со спины друга, он отряхнул рукой пиджак Койю, приводя его в божеский вид, - я добыл наводку. Сегодня проходит встреча, на которой Сузуки обязательно должен присутствовать, - потирая ладони, хитро прищурившись, странно, даже как-то маниакально улыбнулся журналист. - Кофе будешь? – слушая россказни мелкого, Койю решил выпить кофе, заранее зная, что его бредни придется еще долго выслушивать. А без успокаивающего нервы напитка здесь никак не обойтись. - А? Да, давай, - согласно кивнул Матсумото, усаживаясь на свободный стул. - Я ни за что не упущу свой шанс и засажу его за решетку, - воодушевленно говорил журналист. В очередной раз в голове сложилась праздная картина поимки этого человека, не дающего долгожданного покоя ни Руки, ни Койю. У последнего в частности уже уши вяли от постоянных разговоров о призрачных мечтах, которыми грезил младший. Стоило Таканори только заикнуться о Сузуки, Койю уже заранее знал, что разговор будет долгим и нудным, поэтому предусмотрительно морально подготавливал себя. - Знаешь, - резко развернувшись, Койю поднес ложку ко рту, всем своим видом напоминая статую мыслителя в античные времена. - Мне кажется, что ты сошел с ума, – покручивая ложкой у виска, намекал парень. - Сколько он не дает тебе покоя? Год? Два? - Полтора вообще-то, – язвительно отрезал журналист. - Полтора года ты гоняешься за призрачной надеждой. Вот сдался он тебе! – заливая кипятком напиток, Койю взял в руки две кружки и присел рядом с Матсумото, протягивая шатену чашку с кофе. - А может, ты влюбился? - подмигивая другу, ехидно улыбнулся парень. - Дурак! Я серьезно, - смущаясь, мнимо надул губы фотограф. Предварительно остужая, он аккуратно потягивал горький ароматный напиток из белой фарфоровой чашки. Вчерашний обожженный язык все еще давал о себе знать, отчего парень болезненно скривился. - Я тоже серьезно, - все еще намекая, улыбнулся Койю, отпивая кофе. Матсумото, удерживая в руках кружку горького ароматного напитка с характерным привкусом ванили, обводил взглядом рабочее место друга. Случайно наткнувшись на настенные часы, он ненароком вспомнил, что сегодня еще назначена слежка за тем выскочкой, как часто журналист выражался в его адрес. Он резко подскочил, словно ужаленный. - Вот черт, я же опаздываю, - чашка звонко стукнулась о стол. - Койю, пожелай мне удачи, - на ходу собирая вещи, парень на всех парах бежал навстречу своей судьбе, вслед прощаясь с другом. - Удачи, - с грустью в голосе куда-то в пустоту произнес блондин. *** Матсумото отчаянно несся в назначенное место, мысленно проклиная себя за рассеянность. Попутно он накинул на голову капюшон, а глаза прикрыл темными очками, стараясь быть как можно незаметнее. На кону жизнь, если вдруг что-то пойдет не по плану. Встреча проходила в одном из самых дорогих ресторанов элитного района Токио. Местность открытая, что уже, по сути, наталкивало на мысль о законности делового свидания. Но даже такие вполне весомые аргументы не внушали Таканори должного доверия. По своей натуре человек настойчивый и упрямый, он мало кому доверял, даже собственной интуиции, которая, кстати говоря, редко его подводила. Вдохновенно грезя о поимке этого наглеца, фотограф притаился в заранее проверенном закоулке. Громоздкие многоэтажки, которыми район был буквально усыпан, не были выстроены впритык друг к другу, образуя узкий, но вполне проходимый переулок. Притаившись там, журналист выжидал, когда, наконец, его жертва объявится в поле зрения. Спустя некоторое время к ресторану подъехала тонированная черная машина. От одного отблеска, отражающегося от автомобиля, рябило в глазах. Она явно дорогая и эксклюзивная, учитывая, что даже Матсумото, заядлый ценитель дорогих и элитных автомобилей, известных на мировом рынке, не смог распознать марку данной машины. Ни эмблемы, ни надписи, - ничего конкретно указывающего хотя бы на приблизительную модель. Журналист нервно постукивал тонкими пальцами по камере, в предвкушении ожидая, когда, наконец, сможет навести его на мушку своего фотоаппарата. Из автомобиля вышел тот самый платиновый блондин, которого только вчера показывали едва ли не по всем телеканалам. Сегодня Акира был в белоснежном дорогом костюме, который чертовски ему шел, как подметил про себя фотограф, прибавляя, ко всему прочему, смуглый оттенок его кожи. Матсумото ненароком засмотрелся на парня, совсем позабыв, зачем он сюда пришел. И только соскользнувшая с объектива крышка отрезвила парня, дав понять, что пора действовать. Вцепившись влажными, холодными руками в фотоаппарат, Таканори начал нервно щелкать по кнопке, руки предательски подрагивали, отчего фотографии получались размытыми. Это категорически не устраивало парня, поэтому, собрав всю свою волю и храбрость в кулак, применяя свои профессиональные навыки, он настроил фокус, делая уже более четкие и чистые снимки. Однако эти фотографии были всего лишь проверкой. Необходимо было сделать снимки самой встречи, чтобы иметь на руках бесценные доказательства. Вместе с Сузуки из машины вышел еще один человек. Трудно было сказать, кто он. Матсумото удалось щелкнуть его только со спины. Но было ясно, что этот человек порядком лет на десять–пятнадцать старше блондина. Широкоплечий статный мужчина с темными приглаженными волосами бок о бок с Сузуки направлялся ко входу в ресторан. Приблизив немного масштаб, журналист успел разглядеть на мизинце правой руки татуировку, кольцом обвивающую палец странными замысловатыми надписями. После чего загадочный мужчина просто скрылся за темными дверями заведения. Фотограф занервничал еще больше. Не дай бог наводка окажется фальшивой, тогда точно все пропало. Только вот все оказалось так, как сказал доверенный источник Матсумото. Мужчины действительно сели за столик у окна на втором этаже, которое огромной аркой открывало отличный вид на все, что там происходит, если смотреть издалека. Очевидно, это место было VIP-зоной, судя по шикарному глянцевому столу на несколько персон, окруженному белыми кожаными диванами. А все это убранство было закрыто от посторонних глаз тюлевыми занавесями, словно шатер, так, что только с улицы можно было разглядеть, и то, если окна не задернуты шторой. Как только они расселись, подошла молоденькая официантка, принимая заказ. Она мило улыбалась, делая пометки в блокноте, исподлобья периодически поглядывая на Акиру. Взгляд ее был таким ропотным и невинным, словно говоря: «Вот он - мой принц». Наверняка, недавно переехавшая из провинции, девственно–чистая девушка, лелеявшая мечту встретить в большом городе своего единственного, но совершенно ничего не знающая о реалиях этого мира. Внутренне Таканори было уже жаль эту бедняжку, поведшуюся в первую очередь на внешность и влияние этого парня. Как только официантка ушла, закрывая за собой ширму, мужчины начали что-то деловито между собой обсуждать. И если Акира просто не внушал журналисту доверия, тогда тот, что постарше, не то, что доверия, даже наоборот, вызывал какую-то неуловимую, но вполне ощутимую неприязнь. Все то время, пока речь шла о каких-то бумажках, Таканори следил буквально за каждым движением, щелкал по кнопке фотокамеры, не упуская ни одной детали, за которую потом, возможно, можно зацепиться. Любые доказательства или улики относительно этого дела были крайне важны. Закончив с бумагами, крупные шишки приступили к уединенной трапезе. Они о чем-то увлеченно разговаривали, изредка над чем-то посмеиваясь. Понаблюдав за ними еще некоторое время, удовлетворив свое давнее потаенное желание, Матсумото начал сворачиваться. Выйдя из проулка, журналист направился в сторону остановки, так как до дома из этого района было далековато добираться. Медленным, размеренным шагом он брел вдоль широкой улицы, прогуливаясь и все реже встречая на своем пути прохожих. Многолюдная улица элитного района постепенно пустела, оставляя после себя лишь безмолвную одинокую тишину. Сумерки сгущались. Улица, освещаемая лампадами ночных фонарей, только немного разгоняла беспросветную тьму. Свет в окнах многоэтажных высоток поочередно угасал. И лишь одна одинокая маленькая фигура продолжала свое неторопливое движение в направлении остановки, неспешно шагая, шурша подошвой ботинок. Всю дорогу журналиста не покидало предчувствие, что за ним кто-то наблюдает. Не так давно, как следовало бы. Детский непреодолимый страх овладел им при этой мысли. Неприятное ощущение внутри засело горьким осадком, наращивая тревогу с каждым последующим шагом. Пару раз Таканори нервозно оборачивался, пытаясь выискивающим взглядом зацепиться за какую-нибудь подозрительную фигуру, но так никого и не заметил. Лишь только его одинокая темная тень, с каждым шагом становящаяся длиннее, покорно следовала за ним. Парень крепче вцепился пальцами в ремень сумки, болтавшейся на левом плече, увеличивая амплитуду размеренных четких шагов, ускоряясь. По идее, он все отчетливо продумал. Слежки тоже ведь не было?! Или… была?! И вроде все нормально, однако беспокойство никуда не делось, только увеличивало количество нелепых мыслей в воспаленном мозгу фотографа. И это предчувствие не заставило себя долго ждать. Сделав еще пару шагов, Матсумото вдруг почувствовал острое болезненное жжение в области головы, медленно оседая на тротуар. Схватившись рукой за затылок, он провел ладонью по волосам, задевая то самое чувствительное место, ощущая на руке некую влагу. Таканори решил убедиться в правдивости своих предположений и не ошибся: рука была окрашена алым разводом от крови, которую он успел растереть. Волна панического страха вдруг парализовала его тело. Голова резко закружилась, контуры перед глазами стали расплываться, размывая общую картину происходящего. Веки тяжелели, непроизвольно закрываясь, и через несколько злосчастных секунд фотограф потерял сознание, навзничь падая на тротуар, проваливаясь в глубокую непроглядную тьму.