Беспорядочно

      Мариан сидит на трёхногой табуретке посреди комнаты и старается не поднимать глаз. Её внимание приковано к странным узорам, которыми изобилует дощатый пол.       «Лабиринт… Ой, интересно, а можно ли пройти по этим тонким линиям во-он туда?» — думает девочка. Некрашеная древесина перед её глазами весьма занимательна, а остальной мир пусть и дальше расплывается туманным облачком на периферии зрения.       — Леди Хоук! — раздражённый возглас Лиандры прерывает сосредоточение, и Мариан слегка вздрагивает. — Ты меня вообще слушаешь?!       Девочка не поднимает головы и молчит, вполне резонно предположив, что такие вопросы не требуют реакции. Её мать, впрочем, считает иначе.       — Ну-ка посмотри на меня! — говорит она уже гораздо тише и спокойнее. Именно теперь её слова становится невозможно игнорировать.       Мариан часто слышит, как Лиандра отчитывает Бетани или Карвера, а сама очень редко становится объектом нравоучений. Но зато для неё у матери есть совершенно особенная интонация, предназначенная для вежливых просьб. Девочке кажется, что это почти повод гордиться, только вот отказать в такой просьбе невозможно.       — Мариан…       Девочка поднимает голову и встречается глазами с матерью, которая всего несколько минут назад носилась по комнате, картинно всплескивая руками, и перечисляла все возможные и невозможные кары, которые должны были обрушиться на голову её старшей дочери.       Лиандра сидит на коленях, так что её серо-голубые глаза оказываются примерно на уровне груди Мариан. На лице, рано тронутом тонкими нитями морщин, написана лёгкая усталость и спокойствие — точно то выражение, которое привыкла видеть её семья за годы после смерти Малкольма.       — Ты же понимаешь, что не должна была оставлять Карвера и Бетани одних? — мягко спрашивает Лиандра. Девочке кажется, что в мелодичном голосе раздаётся вкрадчивое змеиное шипение, и она слегка трясёт головой, чтобы наваждение пропало.       — Но я хотела поиграть с ребятами! — возражает Мариан. — Они как раз собрались в лес по ягоды.       Лиандра согласно кивает. Это такой тактический ход, заставить оппонента поверить в отсутствие аргументов. Хоть что-то ей пригодилось из жизни семейства Амелл.       — Понимаю. Но и ты меня пойми, Мариан. Мы не можем оплачивать услуги сиделки, даже позвать соседку, потому что вы с Бет — маги.       Мариан не нравится убедительность, с которой говорит Лиандра. Больше всего девочке хочется зажмуриться, заткнуть уши и ничего не слышать, чтобы потом ещё раз убежать в лес вместе с друзьями.       «Ну и что, что от них нужно старательно прятать проявления магической силы! Всё равно это лучше, чем сидеть дома с малышнёй», — думает она.       — Ты старшая, мне больше не на кого положиться. — продолжает Лиандра с почти умоляющими нотками в голосе. — Твой отец наверняка бы хотел…       Следующие несколько фраз девочка едва слышит. Тоненькие бледные пальцы с остервенением сжимают края табуретки, а в голове выброшенной на берег рыбкой бьётся мысль: «Нечестно».       Упоминание Малкольма, так легко давшееся её матери в воспитательных целях, кажется впечатлительной Мариан неожиданным и жестоким ударом в спину, рассеявшим ещё какую-то часть тщательно подобранных иллюзий. Девочка всё более ясно осознаёт, что весь этот день — такой прекрасный и полный впечатлений — старалась убежать от собственных обязанностей, придумывая глупейшие оправдания. Ей становится стыдно.       — Я… Дурно поступила, — запинается разом растерявшая уверенность Мариан. Тоненькая полоска её губ дрожит от сдерживаемого волнения. — Извини меня, мам. Больше я так не буду, обещаю!       — Верю, верю, — Лиандра с улыбкой треплет дочь по волосам. — Договорились! А теперь давай, беги.       Медленно, как сомнамбула, Мариан выходит на крыльцо их небольшого домика и глядит в сад.       — Эй, Бет! Не догонишь! — раздаётся звонкий крик Карвера.       — Вот ещё, бегать за тобой, — хмурится в ответ та, но всё равно пытается его осалить, с показным равнодушием на лице подобравшись впритык.       С минуту Мариан стоит неподвижно, наблюдая шутливую потасовку, а затем широко улыбается и так же в шутку кричит:       — А ну стойте! А то без сладкого останетесь! — и бежит к ним.       Сейчас девочке кажется, что она похожа на кусок гальки, один из тех, что приносил когда-то Малкольм. Славный гладенький камешек, лишённый острых углов, идеальный для каждого.