Я не собираюсь влюбляться!

Никто из ребят не думал, что это может произойти. Нет, они прекрасно знали, что рано или поздно умрут, но одно дело осознавать свою смерть и представлять ее, а совсем другое - хоронить друга. Тем более, так рано, тем более, Кирилла. Он пережил столько покушений и несчастных случаев, что, казалось, коса Смерти затупилась после самого первого покушения на Кирилла, тогда, когда он умер на две минуты, поэтому после его ничего не брало. Но, видимо, в этот раз Смерть сделала слишком большой замах и все же смогла его достать. Того, кто был центром их компании, того, кто смог их объединить. Ведь именно Кирилл когда-то первым заговорил с Антоном, и он среди многих девушек выбрал именно Настю, чтобы спросить совета, и он предложил ребятам подружиться с Сашей, и он помог Сене понять, что прыжок с четвертого этажа был самым правильным решением в жизни парня, и он принял помощь Влада, тем самым втягивая в их жизнь еще и Франа... Теперь же Кирилла не было. Его смерть была глупой. Настолько глупой, что сам Кирилл, узнав о ней, хохотал бы минут пять, приговаривая: "Вот неудачник! Это же надо так!" Но какой бы она не была - это была смерть. На похоронах и поминках Фран вел себя как обычно. Он с каменным лицом принимал соболезнования, выслушивал многочисленные слова поддержки, кому-то холодно отвечал, от кого-то отмахивался. Он был самым обычным Франом, таким, каким был до смерти Кирилла, и всем вокруг казалось, что его совсем не волнует смерть мужа. Даже Настя впервые за долгие годы подумала, что возможно Франций и не любил Кирилла. Он был с ним просто по привычке. Лишь только Сеня обратил внимание на то, что другие не заметили - Фран говорил о Кирилле в настоящем времени.   Придя домой и скинув обувь, Франций замер прислушиваясь к тишине в квартире. Конечно, было тихо, ведь Женю после поминок забрали к себе на время бабушка с дедушкой, а Кирилл... Фран быстро прошел в детскую и распахнул дверцы шкафа. Одежда на вешалках мелко покачивалась от потревожившего ее ветерка. Оставляя дверцы открытыми, Фран заглянул под кровать. Затем вернулся в коридор и осмотрел кладовку. Выглянул на балкон. Заглянул под кровать в их с Кириллом спальне, открыл шкаф. Нахмурившись, он зашел на кухню и отворил дверцу холодильника. На него с полок смотрели продукты. На мгновение Фран застыл, пробегаясь глазами по полкам, он медленно закрыл дверцу и тут же осел на пол, наконец осознавая, что Кирилл действительно мертв. Он не спрятался, как обычно это делал в надежде испугать Франа, когда возвращался домой раньше него. И теперь Фран не услышит его дурацкого вскрика, задорного смеха после, и не будет получасового тормошения в попытках вытребовать признания, что в этот раз ему, Кириллу, все же удалось испугать Франа. И Фран больше не произнесет: "Тебе сколько лет? Ты ведешь себя как школьник!" И не получит в ответ: "Если я дату рождения поменяю, тебя это успокоит?"   Кирилл вообще больше ничего не скажет, не засмеется, не закричит, не улыбнется, не нахмурится, не покажет язык, не швырнет что-то. Он. Вообще. Больше. Ничего. Не. Сделает. Никогда! Кирилла нет. Кирилл мертв.   Фран кое-как поднялся на ноги и вернулся в спальню. Он прошел к стенке, расположенной напротив кровати, и, присев на корточки, стал перебирать диски, что аккуратной стопкой стояли на самой нижней полке. Выудив один, он включил DVD-плеер и вставил внутрь диск, а после отодвинулся к кровати, упираясь своей спиной в ее спинку, и включил телевизор. Кадры замелькали один за другим. Их с Кириллом свадьба. Фран никогда не смотрел этот диск, а вот Кирилл его пересматривал и не раз. Франций это знал, потому что диск постоянно менял свое местоположение, но сам Кирилл никогда в этом не признавался. Качество записи было не очень хорошее. Изображение дрожало, слышно было дыхание снимавшего, а все потому, что Кирилл настоял, что съемка должна быть не профессиональной, а любительской, точнее снимать должен кто-то из своих. Он сказал, что запись тогда будет более живой, реалистичной, домашней. Вот весь день камера и кочевала из рук в руки.   Фран смотрел на улыбающиеся лица своих друзей, отца, родителей Кирилла, Эрики, Филиппа, бабушки Оли, которая то и дело раздавала указания, хвастаясь тем, что у нее уже есть опыт в организации однополых свадеб.   После обмена кольцами Кирилл повернулся к камере и показал свою руку, сказав: "Я теперь вирус", -  и засмеялся. Фран на записи моментально отреагировал, произнеся: "Еще одно такое высказывание, и я не дам тебе свою фамилию". На что в ответ Кирилл заулыбался еще шире и, указав на свое кольцо, ответил: "Никуда ты от меня теперь не денешься".   Глаза Франа сами собой уставились на золотое колечко на пальце Кирилла. Он знал, что Кирилл имеет в виду не просто кольца и не то, что они теперь женаты, а то, что было выгравировано на этих самых кольцах с внешней стороны. На кольце Кирилла можно было прочесть: "Принадлежит Франу Троян-Миренко", а на кольце Франция... Взгляд Франа переместился на кольцо на пальце. Он провел по нему другим пальцем, чувствуя неровности. Эти неровности складывались в слова: "Собственность Кирилла Троян-Миренко".   Фран, потирая кольцо, просидел так несколько минут, а может, больше. Очнулся он только тогда, когда в телевизоре прозвучал голос Насти, что спрашивал:   - Итак, Кирилл, пока никого нет и мы можем пошептаться, расскажи мне и всем, кто увидит эту запись, что тебе нравится во Фране? Фран поднял голову, устремляя взгляд на экран. Он этого никогда не видел и даже не подозревал об этом разговоре. Фран хмуро глядел на задний план, пытаясь понять, когда была сделана эта запись, и почему никого, кроме Кирилла и Насти на ней нет. А Кирилл тем временем, сделав вид, что задумался, стал перечислять: - Кроме его обалденного голоса? И кучеряшек? И черных глаз? И потрясающего тела?.. Ну... Даже не знаю... Наверное, его имя. - Имя? - Да. Я могу заорать на всю улицу, что люблю Францию и никто не подумает, что я говорю о парне! Вот смотри, - и Кирилл, повернувшись к камере боком, сложил руки рупором у рта и заорал во весь голос. - Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ФРАНЦИЯ!!! - а затем абсолютно счастливый и с улыбкой до ушей, вновь повернулся к камере. - Надеюсь, Франций этого не увидит, иначе я сгорю со стыда...   Фран нажал на паузу, и лицо счастливого Кирилла застыло на экране телевизора.   - Я тоже тебя люблю, - произнес он. А Кирилл в ответ ему улыбался. Франций на дрогнувших ногах поднялся и зачем-то вновь подошел к шкафу с одеждой. Он взялся за его ручки и закрыл дверцы, вместе с этим закрывая глаза. А затем одновременно распахнул и дверцы, и глаза, но ничего не изменилось. И Фран закрыл их вновь, а затем открыл. Он закрывал и открывал дверцы раз за разом, но ничего не менялось. Совсем ничего. И, взбесившись, Фран схватил вещи, мирно висевшие на вешалках, стал срывать их, отбрасывая в стороны. Некоторые вещи сползали с вешалок, и те, раскачиваясь из стороны в сторону, оставались висеть на железной балке, другие или падали вниз, или были отброшены вместе с одеждой. Только после того, как все вещи были сорваны, Фран остановился, глядя на стенку шкафа. Его безумная, его крохотная надежда, что, возможно, Кирилл прячется за вещами, растаяла, как дым.   Фран опустился на колени. Его взгляд наткнулся на одну-единственную рубашку на дне шкафа, среди многочисленных вешалок. Одну из множества рубашек Кирилла. Потянувшись к ней, Фран смахнул на пол все вешалки, а сам заполз в шкаф, закрывая за собой дверцы и утыкаясь носом в рубашку. Она не пахла Кириллом. Она пахла порошком. Но Франу было все равно. Он просто сидел и ждал. Чего? Он не знал сам.   Возможно он хотел, чтобы его просто нашли... Например, Кирилл, который скажет, что это была шутка... Или Женя, которому сейчас тоже нужна поддержка... Или... смирение, которое притупит боль...   Этой ночью никто из друзей Франа долго не мог заснуть, крепко обнимая свою половинку, боясь оказаться на его месте. А Фран плакал, прижимая к себе рубашку мужа, и безостановочно шептал: "Вернись...". Отзывы с тематикой "зачем вы это написали...", "где предупреждение о смерти?", "как вы могли?!" будут безжалостно удаляться ИБО ЧИТАТЬ НАДО, ТО ЧТО НАПИСАНО ПЕРЕД НАЧАЛОМ БОНУСОВ! ЗАБОДАЛИ! *тяжелый вздох* Так что не тратьте свое время, да и мое.