Готовка пагубно влияет на голову
7 июля 2012 г. в 15:44
POV Антон.
Я помешал жарившееся мясо в кастрюле (да-да, в кастрюле) и приступил к нарезке картошки, пританцовывая под музыку, что играла в наушниках. Владу кто-то вначале позвонил, затем написал, затем попросил что-то там посмотреть в документах, короче, я остался один и теперь командовал парадом на чужой кухне. Ну, надеюсь, я здесь ничего не переверну, не хотелось бы выставлять себя идиотом. Да, и неловко как-то...
- «Привет, дорогое радио», - пишет нам Алена из Майкопа, - заговорил радио-ведущий. – «Лето в самом разгаре, а я лежу одна на пляже! Люди, бросайте все дела и приезжайте ко мне!». Ох, Алена, я Вам завидую белой завистью... Как бы мне хотелось сейчас поваляться на пляже под солнышком, искупаться в теплой водичке, но, увы, работа, работа и еще раз работа. А для Вас, Алена, я поставлю песню группы Мураками, которая называется «Одиночество», в надежде, что Ваше одиночество поступит так же, как и то, про которое поет столь замечательная группа.
- О, да, детка! – не сдержал я свой восторг. – Папочка доволен твоим выбором!
Заиграла музыка, а секунд через двадцать запела солистка группы, я, притопывая и постукивая ножом по столешнице, начал припевать, совсем забыв, что на мне наушники, а в них я не только безжалостно фальшивлю, но и еще и пою во весь голос.
Ты меня не губи, одиночество,
Я и так без имени и отчества.
Я живу, как могу, как получится.
Скоро все равно бог соскучится по мне...
А вообще, песня-то, как будто про меня... Ну про сегодняшний день. Нет, имя у меня, конечно, есть, но вот теперь с отчеством и фамилией проблемы. Пускай они и сохранятся и будут со мной до конца жизни, но на самом деле я теперь без рода и племени.
Ты меня не сжирай, одиночество
Под закуску с селедкой и водочкой.
И оставь ты меня, пусть помучаюсь,
Может, время придет, я соскучаюсь по тебе...
Я, забыв о нарезке картошки и лука, начал петь в ножик, представив, что нахожусь на сцене перед тысячами зрителей. А когда начался проигрыш, так я вообще сделал вид, что играю на гитаре, чью роль сыграл все тот же несчастный нож.
Ты меня не пугай, одиночество,
Мне и так разрыдаться уж хочется.
Только слез не осталось, повымерли.
Вместе с ними все люди и нелюди, а по мне...
Не успел я запеть припев, как к моему плечу что-то прикоснулось. Я дернулся в сторону и благополучно ударился лбом об дверцу шкафа, которую забыл закрыть, и, тут же забыв о том, что коснулось меня, присел на корточки, потирая ушибленный лоб и раскачиваясь взад-вперед. Из уха пропал один наушник, и я смог услышать смеющийся голос Влада.
- Ты как? В порядке?
- В полном, - процедил я. – Больше меня так не пугай.
- Я тебя окликнул один раз, но ты не отозвался, а потом петь начал...
Я застонал. Боже! Влад слышал, как я пою. Где тут веревка и мыло? Позор! Позор на мою седую голову, пускай она вовсе и не седая! Ужас! Я сейчас от стыда сгорю! Погодите... это значит, он еще видел и мою игру на «гитаре»?! Ааааа! Нет, я точно повешусь! Стыд! Стыд! Мама, почему я не умею превращаться в таракана? Уполз бы сейчас в какой-нибудь темный угол и занялся самобичеванием.
- Эй, папочка, что с тобой? – обеспокоенно спросил Влад. Очешуеть! Он еще слышал и это мое обращение... - Тош, посмотри на меня.
- Издеваешься? Да если я сейчас на тебя посмотрю, то мгновенно сгорю со стыда.
Нет, у меня тут трагедия всемирного масштаба, а он смеется!
- Да ладно тебе! Ты же учишься на актера театра, так что просто представь, что играл роль, а я был зрителем.
А он прав... Чего это я тут раскис? Мне картофель надо дорезать да мясо помешать. Я резко разогнулся и вновь присел на корточки, с силой ударившись все об ту же несчастную дверцу только теперь не лбом, а макушкой. Перед глазами все поплыло, зубы стукнулись друг от друга. Я только чудом сдержал вырывающиеся наружу маты.
- Все, я ее закрыл, можешь вставать, - порадовал меня Влад.
- Прекрати смеяться! Мне вообще-то больно. Твоя квартира пытается убить меня! – пожаловался я, аккуратно поднимаясь.
- Так, квартира! – грозно произнес Влад. – Не обижать Антошку! Он наш гость и очень хороший мальчик!
Я обернулся к Владу, который, несмотря на всю серьезность в голосе, продолжал улыбаться.
- Я не Антошка, и я не мальчик.
- Девочка? – искренне изумился парень.
- Я парень, почти мужчина!
Влад заулыбался еще сильней.
- Ладно. Квартира не обижать этого парня, почти мужчину! – он похлопал меня по голове.
- А-ча-ча-ча, - вырвалось у меня от боли. Влад резко придвинул меня к себе так, что мои глаза оказались в паре сантиметров от его губ, но он почти сразу наклонил мою голову в свою сторону и осторожно начал перебирать волосы.
- Посмотрим... Могу Вас обрадовать, пациент, ничего серьезного. Даже шишки не будет, - оповестил он меня.
- Это радует. Ой! Блин! Мясо! – я кинулся к плите и тут же ухватился за ближайшую столешницу. – Что-то мне нехорошо.
- Так иди, посиди, а я займусь ужином, - Влад отодвинул меня в сторону обеденного стола, а сам, подойдя к плите, быстро помешал мясо, убавив огонь, и начал дорезать картошку.
- Несправедливо, - проговорил я, усаживаясь за стол и кладя на него голову. Холодная поверхность заставила блаженно застонать. – Это я должен готовить ужин.
- Посидишь сейчас пять минут и вновь вернешься к готовке.
- Поздно уже будет, картошку сейчас уже надо к мясу кидать. Ты, кстати, чайник включи, чтоб вода закипела.
Влад послушно включил полный чайник.
- Это удивительно, - произнес парень. – Я на первом году общаги не умел тушить картошку и мясо.
- Да что тут уметь? Я же не в горшочке их готовлю, - пожал я плечами, прикрывая глаза и вспоминая темно-коричневый горшочек, над которым, как только ты его откроешь, поднимается густой пар, а внутри находится вкуснейшее мясо, картошка, овощи... Так, прочь воспоминания, иначе я тут слюной захлебнусь.
- Все равно удивительно. Я на большее, чем на жареную картошку был не способен. И то она у меня почему-то всегда получалась сухой и просто ломалась, когда ты пытался воткнуть в нее вилку.
Я засмеялся и ответил:
- Ну если тебя это утешит, то у меня она всегда сгорает.
Влад замер на месте, глядя на меня, и закивал.
- Да, меня это утешает.
Я заулыбался еще сильней, смотря, как парень заливает мясо кипятком, добавляет картошку и закрывает все крышкой. А все-таки Влад прикольный. Мы с ним почти не знаем друг друга, но, несмотря на это, он разрешил пожить у него, точней даже сам настоял. Я уже не говорю про то, что он помог Кириллу, которого совершенно не знал. Таких людей уже почти не осталось. Да и сам по себе Влад такой... обычный, простой – в хорошем смысле – уютный, домашний, на него нельзя смотреть без улыбки. Рядом с Владом я чувствую себя как дома, будто он с детства знакомый мне человек, к которому я привык и по-семейному люблю, и хочется просидеть вот так вот на кухне всю жизнь, наблюдая за ним.
Почему-то, пока я думал о Владе, перед глазами сам собой возник образ его друга Франа. Может, потому что я недавно с Настей о нем говорил? Но как странно... Влад и Фран совершенно разные, не похожие друг на друга люди. Фран тихий, спокойный, безэмоциональный и, кажется, предпочитает одиночество или компанию хорошо знакомых людей. Как они только с Владом подружились?
- Влад, а как ты познакомился с Франом?
Парень поднял на меня глаза и отошел от плиты, возле которой стоял все это время, присаживаясь напротив меня.
- Наши квартиры находились на одной лестничной площадке. Отец Франа часто отсутствовал дома, поэтому моя мама присматривала за ним. Вот так мы и подружились, хотя Фран на год меня старше.
- Погоди, но ты же не местный, мне Саша говорил, так как тогда вы могли быть соседями?
- Фран переехал сюда вслед за мной.
Я захлопал ресницами.
- Зачем?
- Мы же с ним друзья, - улыбнулся парень. Вот это да...
- Удивительно... Как такое возможно? Фран, он такой... каменный. Мне кажется, если рядом с ним бомба упадет, он не вздрогнет. А тут такое...
Влад как-то невесело усмехнулся и вздохнул.
- Раньше он был совершенно другим. И дня не проходило, чтобы его к директору не вызывали из-за шалостей, вечно придумывал какие-то проделки. Он был чертовски обаятельным, и мальчишки за ним толпой ходили, считая своим предводителем, я уже не говорю о девчонках, которые вздыхали по Франу. Он был со всеми дружелюбен, открыт... Знаешь, есть такие люди - вечный позитив? Вот Фран был из их числа.
- И почему же он так изменился?
Влад выглянул в окно. С его лица исчезла улыбка, когда он рассказывал о молодом Фране, а из глаз пропал блеск, казалось, что вокруг Влада вдруг резко выключили свет, и все потускнело, а сам парень стал печальным.
- Франа и его трех друзей призвали в армию. Они попали в одну часть и ушли добровольцами на Кавказ, - я во все глаза уставился на Влада, не веря тому, что слышу. – Сережа, Коля и Игорь погибли. Фран вернулся один, и хоть он продолжал улыбаться, с ним начали происходить какие-то перемены. Я слишком поздно понял, что он и боится того, через что прошел, и вновь хочет испытать. Адреналиновый наркоман, как сказал сам Фран. Сейчас внутри него постоянно идет внутренняя борьба, поэтому он и закрылся ото всех.
Это... Хотеть безумно чего-то, но в тоже время бояться этого... Вечно находиться в страхе, что ты можешь умереть в любой момент, дикую радость, что пережил еще один день, удовольствие от того, что ты не струсил и защищаешь то, что тебе дорого... А что испытываешь, когда убиваешь? Я не знаю... Не представляю... Наверное, в тот момент, ты об этом не думаешь, мысль об убитых тобой приходит потом. Раскаиваешься? Жалеешь? Или, наоборот, чувствуешь эйфорию? Боже, я думаю об этом только две минуты, а у меня уже все мысли расползаются в сторону, а тело само собой начало мелко дрожать. Как же Фран выдерживает все это? Он же это пережил, а не гадал, как я. Я бы на его месте сошел с ума...
- Антон! Антон! – позвал меня Влад. Я посмотрел на него, не до конца еще вернувшись в реальность. – Если мы хотим успеть в театр, то надо собираться сейчас. Картошка к тому времени как раз приготовится.
Я кивнул.
- Да, ты прав... Я... это... схожу в душ.
- Иди. И, Тошик, просьба будет, не рассказывай Франу то, что я тебе рассказал.
- Конечно. Об этом мог и не просить, - я быстро выскочил из кухни, подхватив по пути свою сумку с вещами, и чуть ли не бегом направился в ванную.