Подворье кровоточащего сердца

На утро магия мистерии немного рассеялась. Кровать оказалась слишком жёсткой, вода для умывания - ледяной, а напиток, который предложил Крис, - кошмарно крепким. Было прохладно, но Том хорошо пригрелся под несколькими одеялами. Незнакомая постель и обстановка. Шелест воды? Волны бьются о каменные мостовые? Неужели опять сон?! Неужели они всё ещё в опостылевшем Амстердаме? Кто-то ходит по комнате. Не особо скрываясь. Кто-то из слуг? Мистер Виндзор? Или… Том резко дёрнулся и подскочил, вдруг ощутив, что абсолютно обнажён! - Тише-тише, это всего лишь я. - Всего лишь, - выдохнул Том, испытав нечеловеческое облегчение. Крис присел на кровать и коснулся его укутанного плеча. Том отвёл взгляд и натянул покрывала повыше. - Эй, - конюх улыбнулся, потянул за край, - Покажись! Дай хоть при свете дня на тебя посмотреть. Сердце сжалось от ласковых слов, от звуков родного голоса. Том выглянул из своего убежища. - Загар тебе очень к лицу, – тихо заверил Крис. - Нос обгорел, – пожаловался Том. - Почти не заметно. Они смотрели друг на друга, будто изучали заново. Образ мелькал перед внутренним взором, приходил по ночам, терзал сладостными иллюзиями, но что-то неумолимо стиралось из памяти. Как зачитанная до дыр открытка или дорогое сердцу письмо. - Как ты себя чувствуешь? - Хорошо, – Том немного повозился, прислушиваясь к своему телу. Между ног немного тянет, немного побаливают спина, но… какое это имеет значение? Мелочи жизни. – Прекрасно! Крис кивнул. Он смотрел на юношу с таким чувством, с восхищением, в которое не верилось, с желанием, от которого подводило низ живота, и всё тело бросало в жар, с голодной тоской, что сжимала сердце и горьким комком вставала поперёк горла, мешая дышать. Том больше не боялся смотреть ему в глаза. Сам надеялся, что сможет выразить взглядом всю ту радость, что переполняет его сердце. Ибо слова ему сейчас были не подвластны. Подобрался по ближе, потянулся к губам Хемсворта своими. И тут же отстранился. Руки всё ещё сжимали одеяло, прикрывающее его наготу, и поцелуй вышел совсем лёгким и неуклюжим. Крис с лукавой улыбкой косился на него. Чем, в конце концов, и довёл юношу до крайней степени смущения. Сгрёб в охапку вместе с одеялом, затащил к себе на колени и принялся целовать. У Тома получалось всё лучше и лучше, и это было чертовски приятное занятие. Вскоре Томас позабыл о своей стеснительности. Высвободился из покрывал и прижался обнажённым собой к любимому, к его крепкой груди. Крис небрежно отбросил одеяло, что всё ещё прикрывало бёдра юноши. Полез рукой ему между ног, туда, где было призывно горячо и понемногу твердело. - Ох… Крис, нет, подожди… мы не можем… - Почему? - Мне нужно идти… нужно быть… дома… - Потом. - Лорд Брана… ай! Недовольный конюх ревниво куснул томово плечико. Том захныкал, совсем отчаявшись. Ему действительно нужно быть за завтраком, но как остановиться, когда хочется ещё и ещё, и плевать на всё?! Проклятый Крис!... Милый, славный Крис, вторя его мыслям, шептал торопливо: - Как же мне отпустить тебя? Как расстаться с тобой?... хоть бы и на час. Взбудораженные, они дрожали в объятиях друг друга, безуспешно пытаясь успокоиться. Солнечный свет наполнял комнату, тишину разбавляло лишь сбитое дыхание. Где-то хлопнула дверь, застучали каблуки по ступеням. Крис тяжело сглотнул сладость, что наполняла рот. С трудом поднялся, оставил Тома золотой лучинкой на измятых простынях. - Тебе и правда лучше иди, пока никто не заметил, – пошатываясь, он добрался до двери. Всё правильно. Всё так и должно быть. Том развернулся, уткнулся лицом в подушку и тихо застонал. Проклятые ограничения! Условности. Законы. Время! Беспощадное, бегущее непонятно куда время, придуманное какими-то извергом, ничего не смыслящим в любви! Не знавшего близости и томлений тела. Целую минуту пролежал он так. Всё уговаривал себя успокоиться, прийти к равновесию. Какое тут равновесие, когда постель, простыни, сам воздух здесь пропитан самым дорогим и желанным человеком?! - Хватит. Довольно, – вслух приказал себе Том. Вновь укутался в покрывало. Свесился с кровати в поисках своих вещей. - Потерял что-то? На пороге появился Крис. Он уже умылся, оделся. С волос капает за воротник свежей рубашки. - Где моя одежда? - Хм, хороший вопрос. Они облазили все углы - благо, спальня Хемсворта была очень скромных размеров. Безрезультатно. - Не мог же я в порыве страсти… - Том побледнел и оборвал себя на полуслове, представив, как его брюки живописно украшают раскидистые ветви вишнёвых деревьев. - Ещё как мог! – хохотнул подлый конюх и потопал на первый этаж. Через пару мгновений вернулся. – Вот, держи. Том благодарно кивнул. Но тут же вновь переполошился. - А где сюртук? И жилет?! - Не было. Только это и плащ. Он внизу, на стуле. - О, какой кошмар. Крис, не позволяй мне больше… - Конечно-конечно! Ещё раз явишься ко мне без надлежащего вида - отправишься обратно, переодеваться! И чтобы при полном параде, с «бабочкой», бриллиантовыми запонками и лакеем. Можешь взять Виндзора. Так и быть, потерплю… Том запустил в него комком ткани. - Ах, вот ты как?! Ну, хорошо, – ухмыльнулся Хемсворт и тут же ретировался. - Кри-и-и-ис! Верни брюки! - Не кричи. Соседи услышат. Том шептался громким шёпотом. Сначала умолял и извинялся, потом перешёл к угрозам. - Слышишь, Крис? Я скажу, что ты взял меня в заложники! И тогда… - С целью разжиться новыми штанами? Слабовата идея, – Крис чем-то гремел на кухне, и отвечал вполголоса, - Да-да, а я скажу, что ты меня домогался! Требовал интимности, совращал с пути истинного и христианского, угрожал и шантажировал. - ТЫ?!... - Парни, что вчера ездили со мной, это подтвердят. Томас тихо подвывал от смеха, представив всё это действо воочию. Кое-как успокоившись, он бесшумно спустился по лестнице и выглянул из-за угла. Брюки он свои обнаружил на спинке стула. Их разделяло некоторое расстояние, ещё один стул, на котором висел багряный плащ, и стол с тазиком тёплой воды и кувшином для умывания. Крис возился у плиты и делал вид, что вовсе не замечает разведывательных манёвров Тома. Вот из-за угла высунулась лохматая макушка. Пропала. Появилась вновь. Крис отвернулся, и теперь наблюдал за происходящим в небольшое зеркало, что висело на двери кладовой. Юноша двигался беззвучно, благодаря облачённым в мягкие гольфы ногам. Он легко ступил на пол кухни. Пробежал вокруг стола, подхватил брюки и светлой тенью метнулся к лестнице. Тут-то его и поймал Хемсворт. Том весело взвизгнул, когда его обхватили за талию и потащили вниз. - Ну-ка, кто у нас тут? Ага! Похититель порток! - Лишь крайняя нужда толкнула меня на путь греха! - Конечно! – Крис смеялся, горячо дышал ему на ухо. Но вот успокоился, выдохнул тихо, прижимая юношу к себе. – Господи…как же мне тебя не хватало. Сердце пропустило удар. Том вцепился в руки Криса и, едва дыша, ляпнул глупость. - Правда? Конюх кивнул. Юный лорд собирался ответить, что он тоже тосковал, очень-очень, но… глянув на свои голые ноги, страшно сконфузился и прошептал лишь: - Позволь, я оденусь. Крис вновь кивнул и отступил. Отошёл подальше. Вновь взялся за кофе и всё косился, да облизывался на стройные ноги юноши. Тёмные гольфы обтягивают и утончают голень, золотистая кожа бедра и отчётливый след, где кожа светлее, словно подвязка от чулка. Наверное, след от купального костюма. Вряд ли Томас позволил бы себе купаться голышом… И конечно бельё. Скользкий шёлк, что не оставляет места фантазии, облегает, обнимает плотно, словно вторая кожа. К сожалению, обольстительные бёдра прикрывают полы рубашки… На светлой коже хорошо видны синяки от пальцев. Чёрт побери!… А вот и брюки. Том, наконец, оделся, расправил подтяжки и вздохнул с облегчением. Ополоснул лицо и прошёлся влажной рукой по волосам, чтобы привести их хоть к относительному порядку. - Подождём, пока кузнец закончит с мехами, и тогда пойдём. Это не займёт много времени, - Крис вышел на улицу, а вернулся уже без тазика. – Кстати, в моем королевстве небольшое нововведение. Помимо джезвы с кофе, на столе красовался маленький чайничек из темной глины, чуть приплюснутый, испещренный искусно выписанными драконами. - У тебя как будто бы стало побольше посуды, – заметил Том. Он осторожно крутил в руках японскую безделицу. Полки, которые раньше пустовали, заполнились глиняными мисками и чашками. - Ага, после некоторых событий. На вопросительный взгляд, Крис лишь отмахнулся, мол, не забивай голову. - Но всё же ты придерживаешься спартанских условий. - Не вижу смысла обрастать вещами, – философски изрёк конюх. - Вот моя мать, она собирает фигурки животных, что туземцы вырезают из дерева. Мне никогда не понять подобных вещей. Или вот еще, зачем лорду Бране такой огромный особняк? Чтобы раз в год наполнять его малознакомыми пьяными людьми? - В этом я с тобой соглашусь. Дом и правда слишком велик. Если бы у Кеннета был гарем, как у персидского шаха, тогда... Они разговаривали о какой-то ерунде, и не было никакого напряжения или неловкости. Словно расстались только вчера. Но всё же что-то изменилось. Том чувствовал это в себе. Чувствовал, что и Крис неуловимо изменился. Он наблюдал, как Крис двигается по кухне. Волнение сидело где-то глубоко внутри, отступив перед сильнейшим чувством радости и тихого счастья, что наполняло юношу. В голову лезли дурные, невозможные мысли... Как хорошо иметь свой собственный небольшой дом. Приглашать друзей, самых близких и дорогих. Чтобы за крепкими стенами им никто не мешал. Ни законы, ни мораль, ни людское осуждение, ни время, что несётся неизвестно куда и зачем. На мгновение прикрыв глаза, Том отчётливо представил себя в галерее палаццо Святой Софии, где они останавливались с Кеннетом. Ясный полдень, накрыт стол, воды канала плещутся у самых ног, в прохладной глубине дома слышны приглушённые голоса. Крис воюет с поваром и сам варит свой любимый напиток, потому что «этот чёртов растяпа всё делает не так!». Можно коснуться руки или положить голову на плечо, украсть лёгкий поцелуй, что горчит и обжигает губы. Можно обнять, прижаться к широкой спине и слушать, как стучит большое любящее сердце. Всё можно. Всё, что хочешь. От этих мыслей делается тепло на душе. И немного больно. Когда Крис присаживается за стол, Том спрашивает, бывал ли он в Италии. Хемсворт отвечает, что бывал. Проездом в Риме и только пару дней. Тогда юноша рассказывает о Венеции, о том, как влюбился в этот город с первого взгляда, и о том, что неплохо бы им вместе там побывать. Они разговаривают. Крис берёт тонкую кисть в свои ладони, осторожно поглаживает, целует легко. Всё извиняется за свою грубость. Вначале Том не понимает, о чём речь. Но вот крисовы пальцы проходятся по едва заметным синячкам на запястьях, потом касаются плеча и шеи. В притворном покаянии Крис опускает голову. А Том тихо посмеивается, поглаживает его по золотистым вихрам. - Может быть, мне сегодня зайти проведать Бурю? - Проведать можно, но не больше. - Что ты имеешь ввиду? Она заболела?! - Успокойся, всё с ней хорошо. Даже слишком, – улыбка Криса стала мягкой, какой-то задумчивой. Он поднялся и, прихватив с собой пару яблок, подал Томасу руку. – Пошли, проведаем её сейчас. Том кивнул и эффектным жестом завернулся в свой царственный багрянец. Дальше началось настоящее приключение. Было ещё довольно рано, но некоторые женщины уже проснулись, чтобы покормить детей или приготовить мужьям завтрак. Крис оглядел двор, убедился, что там никого. Подхватил Тома, и они перебежками помчались вдоль хозяйственных построек к основным владениям. Около кузницы пришлось притормозить. На конном дворе никого не оказалось, зато в самой конюшне мирно похрапывал на соломенном тюфяке один из младших конюхов. Крис растолкал его и, пока парень пытался сообразить, что происходит, сунул ему в руки ведро и повелел принести воды. Том растеряно смотрел на свою кобылку. То так голову склонит, то эдак. - Крис, она же… - Ага. - Ох… и когда появится жеребёнок? - Через месяц-полтора, - Крис легко похлопал Бурю по крупу. В ответ кобыла шлёпнула его хвостом, словно прилипчивое насекомое, и продолжила вкушать завтрак. – Если будет кобылка, тогда месяц, если жеребчик – то полтора. - Чтобы слепить жеребца, уходит больше времени? - А то! Не зря же из нашего ребра создали женщин! Томас закатил глаза и тихо фыркнул. - Надеюсь, у тебя хватает ума не говорить подобного дамам? - Ну-у-у… Буря развернулась, будто уразумев, о чем говорят люди, подошла поближе и ткнулась мягкими губами в руки Тома. Странным было ощущение принадлежности. Лошадка понимала, что вот он, её хозяин, хотя Том не делал и половины из всего того, что требуется делать владельцу такого существа. Сам он чувствовал странную принадлежность человеку, что стоял у его плеча. Будто нужны были эти долгие месяцы, чтобы шальная страсть, непонимание и страх перебродили, явив в итоге незамутнённое светлое чувство. «Но лучше бы этих месяцев не было», – думал Том, поглаживая морду Бури, с высокими скулами и извечно слегка печальными глазами. В лабиринте Том остановил Криса. - Дальше я сам. Хемсворту эта идея откровенно не нравилась. Но Томас придумал, как его успокоить и стереть угрюмую гримасу с его обычно благодушного лица. Спрятавшись от случайных свидетелей в зелёных косах плюща и дикого винограда, Том повис у него на шее и со всей страстью и отсутствием навыков, увлёк в поцелуй. - Иди, иди же скорее, - шептал ему в губы Крис. Лёгкость, распиравшее грудную клетку счастье куда-то делось, испарилось, оставив место жестокой действительности. Встречаться они смогут лишь тайно. В самые тёмные ночи. Как кладбищенские воры. Укрыв от всего мира самое дорогое, светлое, трепетное чувство. Чтобы никто не узнал, не помешал, не разорвал и не разметал их и их судьбы неосторожным злым словом. - Приходи вечером. Я буду ждать тебя. Теперь моя очередь. *** - Где ты был этой ночью? Томас, поглощавший уже третью порцию лимонного пудинга, подскочил на месте. Лорд Брана скрылся за разворотом утренней Таймс и явно не заметил ни мечтательного вида своего воспитанника, ни его возросшего аппетита. - Я… я гулял и… потом уснул, но не в спальне… в общем… я читал и уснул… - Ваша Светлость? – Том с испугом посмотрел на вдруг заговорившего Виндзора. - Да? - Мы смотрели везде, но в библиотеке никто не проверял. Насколько мне позволено судить, милорд провёл эту ночь в библиотеке? Том быстро закивал. От сердца отлегло. Он с благодарностью улыбнулся Виндзору. Тот лишь едва заметно кивнул. Кеннет убрал газету. - Я хотел обсудить с тобой следующую твою книгу. - Но я же ничего… - Те путевые записи – уж извини, не смог совладать со своим любопытством! - тебя не было, и я заглянул в один из твоих дневников. Стиль повествования очень хорош. Ты обращаешься к кому-то конкретному? Или… - Нет. Ни к кому не обращаюсь. Просто… такой стиль, – Тому не понравилось, что во время его отсутствия, лорд Брана допускает возможным трогать его личные вещи. Хватает горничных, что без спроса и полностью игнорируя его требования, перетрясывают его рабочее место. – Я не думал издавать их. - Стоит подумать. - Возможно, из этих записей можно скомпоновать дневник путешественника. Хотя, там слишком много лирических отступлений и рассуждений, чтобы книга могла называться «приключенческой». - Поэтому и не стоит менять стиль. Нужно оставить всё как есть. - Позвольте мне самому это решать. Том поднялся на ноги, отбросил салфетку, что лежала у него на коленях, и, не прощаясь, покинул «утреннюю» залу. Он был зол. И встревожен. Всё складывается не так радужно, как ему казалось. Если Кеннет или кто другой, может не считаться с ним и в любой момент брать без спроса любую его вещь или хозяйничать в его комнатах, это может быть очень опасно! Хорошо, что в его дневниках нет никакой конкретики. Лишь короткие заметки, чтобы напомнить себе о том или ином событии. Никаких имён, мест и дат. Том рылся в сундуках в поисках замка, чтобы в отдельном ларчике запирать свои работы и дневники, когда в дверь постучали. На пороге появилась горничная со стопкой чистой одежды, а за ней шагал мистер Виндзор. - Его Светлость интересуется, сколько вам нужно на сборы. - На какие сборы? - Его Светлость собирается в Лондон и желает, чтобы вы… - Передайте Его Светлости, что я очень занят и не освобожусь в ближайшее время. Ни сегодня, ни скорее всего завтра. И главное передайте, что у меня нет никакого желания куда-либо ехать в компании Его Светлости! Мистер Виндзор с привычным невозмутимым видом ждал продолжения гневной отповеди, а горничная, что появилась на пороге гардеробной, изумлённо охнула и зажала рот ладонью. Томас смутился и отвернулся. - Прошу прощения. Я не хотел, – тихо буркнул юноша. - Милорд? Том оглянулся. У дверей стоял мистер Виндзор, горничная исчезла. - Вы имеет полное право… испытывать разочарование и гнев. Если позволите, я не считаю поступок Его Светлости разумным. Ну вот, теперь Томасу стало действительно стыдно за своё поведение. А ведь Виндзор, эта бесстрастная иллюстрация из книги «Идеальный дворецкий», только что прикрыл его. - Послушайте, мне действительно жаль. Я не хотел срываться на вас. И спасибо за то, что… спасибо за библиотеку. - Вы взрослый человек и вольны быть там, где вам вздумается, – безапелляционно заявил камердинер. – Но будьте осмотрительны. Том внимательно смотрел на Виндзора. - Лорд Брана, человек широких взглядов, но он очень бдит за тем, чтобы всё было благопристойно и на своих местах. - Что вы имеете в виду? – Хиддлстон ясно ощутил, что камердинер хочет донести до него какую-то мысль. Но почему-то не говорит прямо. - Только это, милорд. - Что же, вы правы, сэр. Благодарю. Впредь я буду осторожен. А теперь, если не возражаете, я бы хотел заняться своими делами. - Конечно, милорд. Прислать слуг, чтобы убрали здесь? - Ни в коем случае! Я вас очень прошу, нет, я приказываю! Пусть горничные поменьше зверствуют в моей гостиной. Хотя бы вон в том углу, где стоит рабочий стол. - Как пожелаете, милорд. Хиддлстону ведь показалось, или уголок тонких губ камердинера едва заметно дёрнулся вверх?