Я тебе не игрушка!

РОV Кирилла. Кроссовки надеваю уже на бегу. Не могу, да и не хочу тратить драгоценные секунды и останавливаться. Время – непозволительная роскошь в данный момент для меня. В боку уже порядком колит, а дыхания еле-еле хватает на то, чтобы в заданном мною темпе перебирать ногами. Мимо мелькают какие-то киоски, дома, улицы. Мне как-то все равно, где я сейчас нахожусь. Главное не останавливаться. Когда вот так вот бежишь, на пределе своих возможностей, не остается времени чтобы подумать. Ты чувствуешь себя свободным: не о чем не думаешь. Ты не зависишь ни от кого. И, кажется, если ты хоть на несколько секунд остановишься, замедлишь этот бешеный темп, эта иллюзия защищенности пропадет, лопнет, как мыльный пузырь на ветру, и ты снова будешь что-то кому-то должен: должен думать, должен принимать решения. Но вся эта эйфория от бега заканчивается вместе с моим воздухом в легких. Грудь ужасно горит изнутри, все-таки спортсмен из меня никудышный. Мысленно даю себе команду успокоиться и перехожу на шаг. Наконец оглядываюсь по сторонам. Старые, пятиэтажные дома, обычные дворики с детскими качелями. Ничего особенного. На улице уже порядком темно, прохожих мало, только одна компания пьяных подростков на противоположной стороне улицы орут смутно знакомую песню. Сворачиваю от них в первую попавшуюся подворотню. Лишнее внимание сейчас мне не к чему. Как бы мне этого не хотелось, но мне нужно спокойно сесть и обдумать, что делать дальше. Присаживаюсь на первые попавшиеся детские качели. Как бы было замечательно остановить время, сидеть здесь, лениво перебирать ногами в такт легкому скрипу качель, и ничего не делать. Даю себе затрещину. Как бы я этого не избегал, но нужно что-то решать. Ну вот почему я согласился жить у него? Я ведь дал себе обещание, ни от кого не зависеть. Я же знал, что так будет. Просто так ничего не бывает. Вот та плата, за мое проживание. А я ведь даже на какое-то мгновение поверил в «сказку», в то, что люди иногда могут совершать бескорыстные поступки. Мне действительно нравился Сергей. Я не могу не отрицать, что за эти несколько недель, которые я жил у него, я к нему привязался. От этого было еще больнее. Мне нравилось, что он был внимательным, заботливым. Это то, чего мне так не хватало раньше дома, с отцом. Почему все не может быть как-то проще? Почему все обязательно нужно усложнять? В голову предательски забирается одна мысль: а что, если я ему изначально нужен был лишь в качестве игрушки? Мальчик с улицы, которого можно приручить, привязать к себе. Не могу сдержать горькой ухмылки, если это так, то его план почти сработал. Однако, как мало нужно мне: крыша над головой и немного вкусной еды. И все, я уже готов чуть ли не с руки есть, как дрессированная собачка в цирке. «Может мне дать ему то, чего он хочет?» Чувство отвращения стоит в горле. Ненавижу его, но еще больше сейчас ненавижу себя. Я не понимаю уроков, и снова наступаю на те же грабли. Конечно, с одной стороны, так хочется верить в хорошее, в то, что я действительно ему дорог, но с другой стороны, если постоянно жить в выдуманном мире и тешить себя несбыточными надеждами, возвращаться в реальность будет еще тяжелее. Что делать дальше, я просто не представлял. Возвращаться в ту квартиру совсем не было желания. Только разве чтобы забрать свои вещи. Хотя какие свои? Паспорт оказался у меня с собой, только если рюкзак. Но об этом подумаю завтра. Пока нужно найти место, где я мог бы переночевать, хотя бы на эту ночь. Медленно встаю с качель, и иду к арке между домами. Пытаюсь определить район, в котором я нахожусь. Абсолютно никаких знакомых ориентиров, что ж, будем действовать по обстановке. Мне подойдет любое заброшенное здание, лишь бы вдали от людей, лишние проблемы мне не к чему. Но сегодня, словно кто-то там, наверху, просто решил поиздеваться надо мной. Впереди замечаю троих парней, идущих прямо на меня. Инстинкт самосохранения просто орет мне во все горло: «Беги! Спасайся!», но ноги почему-то не хотят его слушать. Да и сил после прошлой пробежки у меня не осталось. Наконец, когда этот ступор проходит, я уже разворачиваюсь, и хочу уйти, один из парней крепко хватает меня за руку. - Парни, смотрите какая девочка ходит здесь так поздно, одна… - медленно растягивая слова, издевается один из них. Пытаюсь оценить обстановку. В спорте я никогда не был силен, поэтому даже при всем везении мне никак не справиться с тремя качками, пусть даже они и были пьяны. - А почему ты не дома? Заблудилась? Так давай мы тебя проводим? Парни, согласны? - Конечно проводим, - под дикое ржание остальных он тянет меня вверх за подбородок – а что ты молчишь? Забыла где живешь? - Ничего, мы сейчас напомним. Дикое ржание этих придурков, перегар, которым от них несло, заломанная за спину рука. Все что я мог делать, это тупо вырываться, но мои слабые попытки действовали на них как лай собаки на слона. Пару ударов в живот заставили согнуться пополам. Было даже не сколько больно, сколько дико страшно и обидно. Я просто не мог понять: за что мне все это? Когда руки одного из них залезли мне под майку, меня словно переклинило. Я резко дернулся, и мне почти удалось вырваться. Почти. Меня снова догнали, и нехило врезали попочкам. В глазах потемнело. Они что-то говорили, издевались, но я даже не обращал на это внимание. Все было как в тумане. Я сосредоточился на тех местах, куда приходились их удары, моля только о том, чтобы это все закончилось. Скула, почки, нос, снова почки… Боль была нестерпимой. Казалось я вот-вот потеряю сознание, но почему-то этого не происходило. Но им этого было мало, парни хотели «поразвлекаться». Такое ощущение, что я был не там, просто находился где-то рядом и наблюдал со стороны. Слышал все, что они говорили через толщу воды. Снова чувствую боль, но, кажется, я к ней уже привык. Слышу их пьяные издевки, потом наоборот, они что-то кричат, но вроде бы не мне. Я, наконец, остаюсь спокойно лежать на асфальте. Он такой холодный, это приятно. Ветер обдувает кожу, и вся эта прохлада успокаивающе действует на меня. Я отрубаюсь.