Восходящее солнце

Глава 4. Откровения. Женщина взяла меня за руку и повела темными коридорами к хаммаму. Я не знала, что это такое, но примерно догадывалась, что хаммам - место, где купаются жители дворца. Я смотрела по сторонам и восхищалась своим новым домом. В голове я сравнила Топкапы и свой дом, маленькую избушку среди донских степей. Как же ничтожно выглядела она рядом с этим величественным сооружением! От одной этой мысли стало и тепло, и в то же время, горестно. Я не могла осознать природу нахлынувших на меня чувств, просто поддалась их натиску и расплакалась. Гюльсур Калфа, на вид очень пожилая и мудрая, обернулась и с сожалением на меня посмотрела: - Не плачь, доченька. У тебя ещё всё впереди. Она открыла двери, ведущие внутрь хаммама. Я ахнула - даже комната для умываний была здесь подобна королевским покоям! Пол был сделан из мрамора, на стенах мирно сгорали свечи, поддерживаемые дивными подсвечниками, потолок разрисован фресками, на которых были восточные узоры и натюрморты ягод. Я прошла внутрь и села на небольшой выступ по указанию моей сопровождающей. - Снимай свою одежду, буду тебя мыть, - улыбнулась служанка и сделала мне жест. Я одним махом скинула с себя рваное одеяние, оказавшись нагой перед Гюльсур Калфой. Женщина подняла мои лохмотья и кинула в стоящую рядом чашу, намереваясь потом предать огню тот кусок ткани, который недавно служил мне рубашкой. Я снова села на воображаемый трон и убрала волосы на одну сторону. Старая женщина подошла к чану с водой и зачерпнула немного жидкости, тут же окатив мою спину горячим потоком. Я вздрогнула, но через секунду обмякла. Гюльсур Калфа принялась тереть мочалкой плечи. Прикосновения рук этой женщины успокаивали, словно касания ладоней матери, она смывала с меня усталость, дарую добро и небывалую свежесть. - Расскажи о себе, дочка. Откуда ты? - раздался эхом хриплый голос старушки, которая всё так же размеренно потирала моё тело. - Я русская, из Рутении. Вернее, из Царства Русского. Моё имя Надежда. Мама называла меня Наденькой, своей птичкой. Папа грозно величал Надькой. Моя семья была небогатой, но очень дружной. У меня было 4 брата - Дмитрий, Иван, Захар и Василий. Они души во мне не чаяли, я была самой младшей, самой любимой. Каждый из братьев, когда уезжал по делам в Псков или Москву, обязательно привозили мне что-нибудь эдакое. Кто сладости, кто новые бусы, кто платья. - я громко вздохнула и продолжила свой рассказ. Гюльсур Калфа внимала каждому моему слову. - Моя мама говорила, что я буду балованной, но вопреки её опасениям, я такой не стала. Довольствуясь меньшим, всё, что было лишним, я относила в церковь, так как верила, что Господь зачтет мне благие дела. Но Всевышний лишил меня своего покровительства... В один из теплых июльских дней, на наше поселение напали татары. Сколь крови они пролили, сколько боли они принесли в эти места! Наши люди оборонялись до последней капли крови, пока не убили последнего мужчину. Этим последним мужчиной стал мой брат, Захарушка. Не помня себя, я кинулась к его телу и стала причитать, в то время как тела моих остальных братьев, отца и матери, предавали огню эти ужасные деспоты!.. Во время того, как я пыталась тщетно залечить рану милого брата-лады, меня заметил один из татар, толстый, усатый, с ужасной ухмылкой. Он подхватил меня и сунул под руку, будто я весила не больше пушинки, и потащил степями.... А дальше... Мы попали к туркам-османам, а те продали нас Кёсем Султан... Так я оказалась здесь... Гюльсур Калфа вздохнула стала мыть мои руки, изредка приподнимая на меня глаза. На поморщенных веках старой женщины блеснули две маленькие слезинки. - Жалко мне тебя, милая! Итак судьба не удалась, а тут в ещё больший ад попала, - снова тяжело вздохнула служанка и облила водой мои ноги, принявшись за них.- Нет жизни в этом дворце, одна смерть. Одни боль и слёзы. Эх, надеюсь, ты сможешь подобно Роксолане Хюррем Султан свергнуть власть этой жестокой женщины Махпейкер! Я приподняла бровь и улыбнулась: - Кёсем Валиде Султан говорила мне, что я никогда не смогу стать похожей на Роксолану. Да и я толком не знаю ничего о ней, кроме сухих фактов... - Сможешь, я верю в тебя! И сына родишь, мужа на престол посадишь! И Валиде Султан стать сможешь! - воскликнула Гюльсур и одарила меня по-отечески доброй улыбкой. - Вы так думаете? - Конечно, я сразу заметила в твоих глазах то, чего нет у других девушек. Ты непреклонная, тебя не сломить и не заставить подчиняться и прислуживать! Ты другая, Надежда! - женщина сделала небольшую паузу, переключившись к мытью моей головы, и продолжила свою проповедь. - Я сама турчанка, кровная дочь коренных османов. Мне 87 лет... Не верится, правда? Выгляжу я гораздо моложе... Я родилась за 6 лет до смерти первой Хасеки Султан, застала эпоху султана Сулеймана. Моя Валиде не раз обращалась в фонд Хюррем Султан за помощью, так как мы были очень бедными. Могу сказать лишь то, что эта женщина была очень великодушной и понимающей. Я не видела её в лицо, но знала, что у неё были огненно-рыжие волосы, свойственные русской девушке. Весь Стамбул оплакивал покойную Хюррем Султан, она так и не успела стать Валиде Султан... После смерти султана Сулеймана к власти пришел Селим Пьяница, сын, недостойный своей великой матери. Его жена Нурбану Султан взяла меня на службу во дворец ещё ребенком. Нурбану жестоко наказывала своих слуг, у меня до сих пор остался шрам от плетки, которой она одарила меня за не поглаженное платье... Гюльсур задрала рукав и продемонстрировала ужасную, длинную полосу, которую не скрыли даже морщины состарившейся кожи. - Кёсем ещё более жестока. Я ненавижу её, - с опаской сказала старая калфа и огляделась, нет ли где подслушивающих. - Я надеюсь, ты остановишь это кровопролитие... Женщина обернула меня в полотенце и поцеловала в макушку. Я робко улыбнулась и заговорщицки подмигнула Гюльсур Калфе: - Ты будешь со мной до конца? Поддержишь меня в трудные дни? - Не переживай, дитя моё, я буду служить тебе верой и правдой, сделаю всё, чтоб ты стала Султаншей. Пока я жива, я буду молиться о тебе днём и ночью... Кёсем Султан не должна знать о нашем разговоре. Я улыбнулась и обняла калфу. За считанные секунды, эта женщина стала мне ближе всех на этом свете, заменив родную мать, которая отправилась к Господу. - Пойдем, Надежда, тебя должна осмотреть Повитуха. Я кивнула головой и вышла из хаммама, двери которого мне открыла Гюльсур...