Восходящее солнце

Прошло около полугода. На дворе стоял февраль 1640 года. Мне часто снилась мама. Она будто хотела предупредить о чём-то, качала головой и хваталась за щеки. Когда я спрашивала, что происходит, она ухмылялась и скрывалась в сероватой дымке. Я просыпалась, тяжело дыша, вся в холодном поту, со слезами на глазах. Ибрагима пугали мои частые ночные кошмары, он предлагал посетить улема или толкователя снов, чтобы разрешить мою проблему. Я отказывалась и оставалась наедине со своими страхами. Я сидела в своих покоях, которые мне выделила Кёсем Султан, и читала книгу. Должно сказать, что интерьер в апартаментах был оформлен самой Валиде, она со вкусом подобрала всю мебель и ковры, сделав мои покои достойными будущей Госпожи. Я ещё раз оглядела глазами комнату и тяжело вздохнула. Сюжет книги был настолько далек от моих предпочтений, что я отложила её подальше от себя. Мыслей тоже не было. Пустота снова поселилась в моей голове. Послышался четкий, размеренный стук в дверь. Я догадалась, что это Гюльсур, поэтому крикнула: - Входи! Двери распахнулись и внутрь зашла старая служанка, вся светящаяся и довольная. Меня удивило такое лицо калфы, и я поспешила поинтересоваться, что так обрадовало женщину. - Гюльсур? Что произошло? От чего твои глаза светятся? - раздался среди надменной тишины покоев мой звонкий голос. Служанка улыбнулась и опустила голову, словно пытаясь скрыть радость своих глаз. Я очень насторожилась и даже разгневалась. - Гюльсур! Отвечай мне! - уже закричала я и стукнула кулаком по столику. Волны от удара прошлись по всей поверхности стола, от чего тарелки с фруктами и сладостями задрожали, словно ягодное желе. Служанка испуганно распахнула глаза, подняв поморщенные веки. Карие глаза коренной турчанки смотрели прямо мне в душу и вызывали непонятное чувство жалости. Женщина будто пыталась таким способом защититься от моего гнева. Я не вытерпела атаки этого пронзительного взгляда и не зная от чего, заплакала. Слёзы сами набежали на глаза, а веки не смогли больше сдерживать их поток. Маленькие капельки коснулись моих щёк, резким движением руки я поспешила вытереть их, тем самым намочив рукав оранжевого платья. - Почему Вы плачете? - спросила калфа и села рядом со мной на софу. Радость из её глаз никуда не пропала. - Ты так смотрела на меня, Гюльсур, что я просто не сдержалась. Наверное, беременность сделала меня такой чувствительной, - всхлипнула я и снова вытерла слёзы. - Так что же тебя так развеселило? Старая женщина улыбнулась и снова загадочно посмотрела на меня. - Только не ругайся, Турхан Хатун. Просто я нашла свою сестру и встретилась с ней на рынке. Она младше меня на 10 лет. Эта встреча привнесла в мою жизнь некий смысл, раннее не известный мне. Я облегченно вздохнула и схватилась за сердце. Гюльсур приподняла уголки губ в виноватой улыбке и взяла меня за руку. Ладони служанки были ледяными. От этого прикосновения, от которого веяло мертвым, могильным холодом, я вздрогнула. Калфа переменилась во взгляде и изобразила гримасу страха на своём морщинистом, состарившемся лице. Возможно, много лет назад, когда она была совсем молода, её внешность была вполне незаурядной. - Я сегодня узнала кое-что, дочка, - прохрипела Гюльсур Калфа и прерывисто вздохнула, сделав небольшую паузу. - Айше Султан. Она крутит против тебя интриги. Я видела, как она договаривается с какой-то рабыней. Если мой старческий слух не изменяет мне, то эта мерзкая женщина, да простит меня Аллах, хочет убить нашего шехзаде Ибрагима! Да покарает её Всевышний! Они хотят отравить Вашего любимого! Она передала яд какой-то рабыне! Я открыла рот и обомлела от услышанного. Айше оказалась не такой примитивной и глупой, как я предполагала. Эта девушка решила, что я угрожаю её султанату и решила избавиться от моего любимого, моего шехзаде, чтоб устранить соперницу и претендентку на титул Хасеки Султан, а также и избавить своего мужа от посягательств Ибрагима на престол. Злость скопилась в моём сердце и рвалась наружу. Я вырвала ладони из капкана рук Гюльсур и опрокинула столик. Фрукты в хаотичном порядке раскатились по всему полу, покинув свой верный дом - серебряную чашу. - Почему ты не сказала сразу как только пришла?! Где сейчас Ибрагим? - процедила сквозь зубы я и встала с дивана. Гюльсур Калфа растерянно замотала головой, но ответила: - Он в своих покоях... И, вероятно, ему подают обед... Я схватилась за голову и опрометью выбежала из покоев, столкнувшись с парочкой евнухов. Они не поняли, что произошло и поспешили исчезнуть с глаз моих долой, так как заметили мою злость и решительность. На самом деле, я не злилась и не гневалась. Я боялась. Боялась потерять свою любовь, своего Шехзаде Ибрагима. Я бежала настолько быстро, насколько могла, спотыкалась, падала, но снова поднималась и продолжала бежать в сторону покоев любимого. Я не думала ни о чем, лишь эхом в голове звучали слова Гюльсур Калфы: "Они хотят отравить Вашего любимого! Она передала яд какой-то рабыне!". Девушки видели спешащую икбал и тут же совершали неумелые реверансы и поклоны, но я будто не замечала их и продолжала смотреть в никуда, иной раз взором пронзая стены и смотря сквозь них. Сердце бешено стучало, отдавая четкими ударами в ушах. Я впервые слышала свой пульс. Ноги не слушались и предательски заплетались, словно стараясь сбить меня с пути и помешать мне. Но вот, я уже увидела двери покоев Ибрагима и быстро подбежала к ним, минуя евнухов. - Султанша, Вам нельзя входить без разрешения! - крикнул один из них и постарался преградить мне путь. - Прочь с дороги, неверные! - закричала я и оттолкнула евнуха, ворвавшись в покои шехзаде. Когда я забежала туда, моим глазам предстала такая картина: Ибрагим сидел за столом и наблюдал, как служанка наливает ему в стакан шербет. Он уже собрался взять в рот кусочек медовой пахлавы, как я появилась на горизонте и истерически закричала: - Нет! Не ешь это, Ибрагим!!! Шехзаде так и остался сидеть с открытым ртом. Он несказанно удивился и посмотрел на меня глазами, полными изумления. - Турхан? - прозвенел над куполом покоев голос Ибрагима. - Что ты здесь делаешь? Почему я не должен есть? Я чуть ли не плакала, умоляла его и топала ногами: - Шехзаде, не ешьте это!!! - снова закричала я и подошла к столику. Ибрагим встал и вышел из-за стола. Я со слезами кинулась в его объятия. Шехзаде прижал меня к себе. Я впервые поняла, насколько мне дорог этот мужчина. Его мужественная широкая грудь, его неповторимый запах, всё это вскружило мне голову и чуть не свело с ума. Виски пронзила резкая головная боль, я заплакала, намочив своими слезами светлую рубашку Ибрагима. Он явно недоумевал, почему я так истерически кричу и прошу не приниматься за поедание обеда. Мужчина немного отклонил голову назад и приподнял мой подбородок. Наши глаза столкнулись. - Что случилось, моя нежная Султанша? Что происходит, Турхан? - спросил Ибрагим и подозрительно прищурил глаза. Я выпуталась из цепких объятий шехзаде и с ненавистью посмотрела на девушку, которая стояла возле стенки. Она поняла, что я узнала об этом плане и испуганно опустила глаза. Я кинулась к этой чертовке и схватила её за горло. Девушка стала кашлять и задыхаться. Я более сильно прижала её к стене и закричала: - Ты - мерзкая, продажная тварь! Ты и твоя Султанша! Вы безжалостные деспоты! - закричала я с ненавистью, и с утроенной силой нажала на горло девушки, но тут же меня от неё оттащил Ибрагим. Я рвалась задушить эту рабыню, но шехзаде крепко держал меня и не выпускал. Наконец, мой пыл немного притупился, и я спокойно спросила у девушки: - Как твоё имя? - Неслишах, - проговорила рабыня, не переставая кашлять. Я повернула голову в сторону шехзаде и посмотрела ему в глаза: - Вот если ты не веришь мне, Ибрагим, то пусть Неслишах Хатун съест ту пахлаву, что принесла тебе! Рабыня выпучила глаза и умоляюще посмотрела на шехзаде. Тот кивнул и показал рукой на пахлаву: - Ешь, хатун. Девушка медленно подошла к столу с едой и неуверенно взяла маленький кусочек пахлавы. Столь же медленно положив его в рот, Неслишах принялась неохотно жевать его, искривив лицо в гримасе недовольства. Несколько минут она просто стояла и жевала, не испытав на себе действие яда. Но через некоторое время Неслишах задергалась в конвульсиях. Изо рта несчастной потекла пена, и рабыня рухнула на пол, перевернув стол с яствами. Я закричала от неожиданности и прижалась к Ибрагиму. Тот открыл рот и со страхом посмотрел на труп девушки. В глазах шехзаде было и удивление, и опасение, и понимание того, что он мог оказаться на месте Неслишах, не успей я вовремя. - О Аллах! - прошептал Ибрагим и поцеловал меня в макушку. - Ты моё спасение, мой ангел-хранитель! Откуда ты узнала, что мне подлили яд? - Гюльсур Калфа видела, как одна женщина передавала флакон с отравой этой девушке, - указала я головой на тело мертвой Неслишах Хатун и поморщилась. - А кто передавал яд, известно? - спросил Ибрагим и во все глаза уставился на меня в ожидании ответа. - В том-то и дело, что известно... Это сделала Айше Султан, супруга Вашего брата, нашего Повелителя, - вздохнула я и опустила глаза. Сердце не прекращало биться, словно загнанный заяц, кровь прилила к ушам. Мне стало немного плохо. Глаза шехзаде Ибрагима преобразились. Я увидела в них обиду и разгоревшуюся ненависть. Такой огонь я не видела ещё ни в чьих глазах, даже очи Мехпейкер Султан не стреляли такими искрами. Я понимала его боль. Ведь если эта женщина брата пыталась отравить, значит и сам брат на это способен. Тяжелый вздох моего любимого нарушил мёртвую тишину покоев. Из уст девушки всё ещё текла пена, смешанная с кровью. На миг мне стало противно от этой картины и я отвернула голову от трупа. - Значит, Мурад всё-таки видит во мне соперника. Хорошо, будет так, как он желает. Ты же поможешь мне? - тихо сказал Ибрагим и посмотрел в мои голубые глаза, найдя в них своё отражение. Я немного не поняла вопроса, который был задан, и поспешила переспросить: - Каким образом? - Это даже не просьба, а то, что ты обязана совершить. Ты убьешь Мурада. Я помогу тебе в этом, не лишу своей опеки. Это ради нашего с тобой будущего. И будущего нашего ещё неродившегося малыша. Я открыла рот и в полнейшем удивлении посмотрела на Ибрагима, встретив в его глазах холодное отношение к судьбе своего родного брата. Шехзаде было безразлично, как закончит дни Падишах Мурад. Я не могла осознать услышанного. Раньше не обидевшая и мухи, теперь я должна была решиться на убийство. Мысли пчелиным роем жужжали в голове, каждая имела своё значение и отношение к данной ситуации. - Подумай, моя любимая, я даю тебе время, - поцеловал меня в макушку Ибрагим и улыбнулся. - А теперь можешь идти, с девушкой я разберусь сам. Ещё раз спасибо за подаренную вновь жизнь! В полном безумии я покинула покои супруга и села на пол. Убить Повелителя или отказаться от этой затеи, обрекая нас на верную погибель? Этот вопрос громким, непрекращающимся эхом звенел в моей голове...