Восходящее солнце

- Гюльсур, ты нашла то, что я просила? Женщина кивнула и достала из-за пазухи маленький флакончик с прозрачной жидкостью. Я довольно улыбнулась и протянула руку. Калфа замялась и неуверенно положила мне в ладонь маленькую стеклянную колбочку и вздохнула. Её глаза выглядели счастливыми, но в то же время, женщина явно боялась последствий. - Ай, Аллах-Аллах! Всё ради Ибрагима и его будущего. Да простит мне Всевышний мой грех страшный! Гюльсур, я так не хочу становиться убийцей! Помоги мне, Гюльсур, я ведь беременна! Сделай это, умоляю тебя! Я расплакалась и прижала ладони к лицу. Слёзы стекали по щекам и капали на столик, об который я оперлась локтями. Решение о том, что я должна убить Падишаха Мурада, изрядно расшатало мои нервы. Я стала корить себя за беспечно сказанные слова. Каждый день моей жизни стал пыткой. По ночам мне снились кошмары, в которых Султан Мурад душил меня и проклинал, желал мне и Ибрагиму смерти. Я просыпалась с криками и судорожно хватала воздух, словно меня пытались убить наяву. Я всё плакала не переставая, будто пыталась выплакать все слёзы. Гюльсур Калфа стояла в полной растерянности и смотрела на меня глазами, исполненными спокойствия. - Гюльсур... Помоги мне... Ты мне как мать... Матушка Гюльсур Калфа, помоги мне, - ещё больше разревелась я и посмотрела в глаза испуганной служанки. Я сжала флакон с ядом в ладони и тяжело вздохнула. Слёзы белой пеленой застилали глаза и мешали смотреть на мир здраво. Женщина вздохнула и подошла ко мне. Она аккуратно раскрыла мою ладонь и взяла пузырек с отравой. - Я всё сделаю, дочка. Только не плачь. Твои слёзы - нож по моему сердцу. Да к тому же, мне не в первой выполнять такие приказы... Я убивала, девочка моя. По приказам своих Господ я убивала. Нурбану, Сафие, Хандан, Махфируз, а теперь и Кёсем. Все они приказывали убить мне человека, каждая хотя бы по разу. Я погубила немало жизней из-за этих змей, которые сами достойны мучительной смерти. Ради тебя же, моя милая Госпожа, я готова положить всю империю к твоим ногам. Я удивленно подняла глаза и безумным взглядом посмотрела на верную служанку. Слёзы капали из её глаз, оседая маленькими капельками на ковре. Лицо старой турчанки было каменным и не выражало ни грамма эмоций. Как бы ни было, но женщине было трудно решиться на такое. Ведь одно дело - убить неугодную наложницу, а другое - избавиться от Повелителя. Разный риск, разная степень важности и ответственности. Женщине предстояло провернуть то, за что можно запросто лишиться головы. Причем, в случае неудачи, казнить могут нас обеих. От одной такой мысли все внутри холодело, кровь сгущалась, застывала и комками скапливалась в жилах, не сумев протолкнуться вперед. Я безумно надеялась, что у почтенной Гюльсур Ханым всё получится и нам не придется войти в историю в качестве величайших предателей. - Госпожа, я должна покинуть Ваши покои. Я уверяю Вас, что уже сегодня вечером будет благая весть, - склонила голову женщина и вышла из апартаментов. Я тяжело вздохнула и подняла голову, уставившись глазами в потолок. Необычные фрески украшали купол моих покоев, покоев Хасеки Султан. Я ещё не являлась таковой, ведь Ибрагим не был султаном. Надеюсь, сегодня этот ад закончится и в стенах гарема прозвучат заветные слова. Все вокруг будут встречать Султана Ибрагим Хана Хазретлери, на каждом углу будут раздавать сладости и мясные блюда. В то же время, мне было ужасно жаль Кёсем Султан, впервые за всё время моего пребывания в гареме. Я понимала её, как мать, ведь скоро сама стану таковой. Ребенка Махпейкер хотят убить, и, вероятно, убьют, что сделает огромную рану на материнском сердце и осиротит его. Кёсем станет во второй раз Валиде Султан, чем ещё больше упрочнит своё положение при дворе, да и в Европейских домах будут обсуждать очередной приход к власти султаната гречанки Махпейкер Кёсем Хасеки Султан. Мысли огромным комом висели над моей головой, который вот-вот должен был упасть на мою несчастную макушку. Голова ужасно болела. Эта агония, в которой я билась с самого утра, не проходила, а становилась всё более жгучей и невыносимой. Резкий выстрел пронзил мои многострадальные виски, и не вытерпев, я крикнула: - Эхсан Хатун! Двери тихо открылись, и в маленькую щелку между стеной и дверцей, в покои проскользнула Эхсан. Её черные волосы были растрепаны, словно она только что проснулась. На голове служанки было огромное орлиное гнездо. - Чего изволите? - склонила голову девушка и аккуратно провела ногой по ковру, немножко покачиваясь, словно веточка вербы. - С тобой всё в порядке, Эхсан? Что за беспорядок на твоей голове? Почему ты в таком виде? - осыпала грудой вопросов я девушку. - Всё хорошо, Ханым. Просто немного не выспалась сегодня, а дела настолько захватили меня, Турхан Хатун, что даже сделать нормальную прическу не смогла. Закрутилась, словно белка в колесе! - всплеснула руками Эхсан и улыбнулась. Я ответила ей столь же доброжелательной улыбкой. - Я освобождаю тебя от твоих дел, только прошу, наведи порядок в своих локонах! - улыбнулась сквозь боль я и добавила: - И небольшая просьба к тебе - принеси мне что-нибудь от головной боли! Сил нет! Эхсан Хатун благодарно кивнула головой и скрылась за дверьми покоев.

***

Весь день я промаялась в раздумьях и безутешных мыслях о своём грехе. За окном уже стояла темная ночь, едва солнце успело оказаться за горизонтом. Этот закат причудился мне закатом эпохи Мурада и Айше. С рассветом наступит новая жизнь, новые люди окажутся у власти. Начнется эпоха Ибрагима и Турхан Хатидже. Начнется время тепла, добра и света. По крайней мере, я так считала на тот момент... Мои триумфальные мысли прервала Гюльсур, влетевшая в покои. На её глазах были слёзы, каждое движение старой турчанки источало испуг. Она вся тряслась, её словно знобило от температуры. - Турхан Хатун, я сделала это! - расплакалась Гюльсур и кинулась ко мне в ноги. Я встала и испугано посмотрела на неё. Время словно остановилось, в воздухе появился запах крови и интриг. - Султан Мурад канул в Лету, почил в рай Аллаха. Его тело несут через ташлык рабынь... Все думают, что его добила тяжёлая болезнь. Я резко подорвалась и ринулась к дверям покоев, но тут же остановилась. - Оставайся здесь, Гюльсур. Я скоро приду, и мы поговорим на эту тему. Бросив эту фразу в сторону бедной, до смерти испугавшейся разоблачения, Гюльсур, я выбежала из покоев и двинулась в сторону ташлыка. В моём сердце смешались 2 чувства - радость от триумфа и горесть от своего поступка. Я уверенной походкой зашла в комнату девушек и приложила руки к лицу. Тело бывшего Падишаха лежало в подобии гроба, прямо посреди гарема. Возле него плакала изнеможденная мать, Валиде Кёсем Султан, а рядом, с каменным лицом, стояла Айше Султан. Она, разумеется, догадалась обо всем, но почему-то молчала. Я презрительно глянула на эту девушку и осела на пол, разыгрывая безмерную печаль и боль от потери Султана Мурада. - Ай Аллах! - причитала Кёсем возле тела своего сына и кричала на весь гарем. - ААААААА! Мой Мурад, мой маленький мальчик... Моя радость... Не покидай меня, Мурад! Не бросай свою безутешную, опечаленную мать... Женщина лишилась в миг всей своей надменности. Она сидела возле мертвого сына, как простая, не имеющая власти и силы, мать. Я смотрела на эту церемонию с долей сожаления и раскаяния... О Господи, зачем ты закинул меня в те места, где чтобы выжить, нужно ходить по трупам? Зачем, Всевышний? Я ведь была чиста, как ландыш по весне, юна, как первая роза в саду после долгих холодов... А теперь... Я убийца... Убийца самого Падишаха, сделавшая все чужими руками...