Восходящее солнце

Глава 28. Несмотря на то, что титул «матушки султана» сосредоточил в моих руках абсолютную власть над миллионами жизней и дал множество привилегий, будни мои были весьма скучны. Я по жизни шла рука об руку с книгами, которые стали моими лучшими друзьями, ведь чтение — прекрасный вариант для времяпровождения на досуге. Вот и сегодня точно так же, как было вчера и как будет завтра, я читала очередной роман какого-то европейского писателя, даже не стараясь вникнуть в сюжет данной книги. Единственное событие, которое чуть-чуть развеяло скуку, произошло утром: заходила хазнедар Несрин Хатун, дабы представить мне список потраченных на гарем средств во время празднеств, но потом так же быстро исчезла, как и появилась. Я наконец отложила книгу и тяжело вздохнула, медленно окинув комнату придирчивым взглядом. Да, здесь предстояло ещё многое изменить, ведь апартаменты до сих пор были обустроены по вкусу покойной Махпейкер, с которой у нас были разные взгляды на жизнь и разные понятия о красоте. У Кёсем всё было «слишком»: если ненавидела, то слишком, любила тоже слишком, драгоценностей вешала на себя слишком много и так же много платьев надевала поверх тоненькой рубашки. Казалось, таким образом покойная султанша пыталась восполнить тот недостаток роскоши, который испытывала при рабстве, а оттого иногда выглядела весьма нелепо и безвкусно. Слева от меня послышался резкий щелчок, и я обернулась, чтобы посмотреть на нежданного посетителя. Это оказалась Тиримюжгян. Она плавно зашла в апартаменты, придерживаясь осанки и правил своей грациозной походки. Девушка остановилась неподалёку от меня и склонила голову. — Валиде Султан. — Да, Тиримюжгян. Что произошло? Служанка усмехнулась и покачала головой, будто осуждала меня. — Почему обязательно должно что-то происходить, Госпожа? Я пришла, чтоб напомнить Вам о предстоящей встрече с Сиявушом Пашой. Вы ведь не забыли, Валиде, что Вам нужно с ним поговорить? — размеренно произнесла Тиримюжгян, бросая на меня неоднозначные взгляды, словно обижаясь. Я улыбнулась и приподнялась к ней, касаясь рукой её нежной девичьей щеки. В этом вся Тиримюжгян — вроде ругает, но в то же время беспокоится, заботится. — Ты так похожа на Гюльсур, да упокоит Аллах её душу, что кажется, будто ты ей даже не внучка, а дочь, кровь от крови, — сказала я с нежностью в голосе и убрала руку. — Та тоже всегда боялась за меня, видела во всех врагов. И знаешь, если бы не её осторожность, я б уже давно стала кормом для рыб и лежала на дне Босфора грудой костей. Гюльсур Калфа не раз выручала меня из беды, за что я буду благодарна ей по гроб жизни. И ты такая же, Тиримюжгян. Ты верная, добрая, умная, да к тому же красивая. Я тебя люблю, как родную сестру. Тебе нужно не в гареме пропадать, а завести семью и растить детей! Вот только если это случится, что я буду без тебя делать? Кто будет мне прислуживать? Хафизе или же Фериха, что обе неимоверные лентяйки? Служанка смущённо опустила голову, её щёки залились алым румянцем, делая девушку ещё более привлекательной. Но улыбка быстро испарилась с лица Тиримюжгян и сменилась тревогой в глазах, причину которой она поспешила мне озвучить. — Пока я не собираюсь Вас покидать, моя Султанша, ведь я себе жизни без Вас не представляю. Только вот насчёт осторожности… Я кое о чём подумала и решила, что такое вполне могло случиться. — О чём ты, Тиримюжгян Хатун? — Хатидже Муаззез Султан. Вам не кажется, что Госпожа могла лгать? Не могла ли она провернуть этот случай с отравлением лишь для того, чтобы самой стать Валиде? Ведь ей как и любой султанше хочется, чтоб именно её сын стал Падишахом. Может, она тоже хотела убить Повелителя и Вас, дабы захватить власть, а после того, как у неё ничего не получилось из-за того, что Вы тоже приступили к действиям, Муаззез Султан решила сказать, что делала это ради Вас и султана Мехмета. Я заливисто рассмеялась и встала с софы, одёргивая подол платья из золотой парчи. Похлопав Тиримюжгян по плечу, провела пальцами по уголкам губ и сделала отрицательный жест, отвергая предположения служанки. — Хатидже слишком пуглива, да и уже много раз доказывала свою преданность. Она не способна на такое предательство, потому что глаза сами бы её выдали. К тому же, я постаралась обеспечить достойную жизнь Ахмеду, дабы тот ни в чём не нуждался, находясь в «золотой клетке». И, заметь, султанша вхожа в мои покои и очень любима моими детьми. Нет, это невозможно, — я сделала небольшую паузу и вздохнула, нахмурив тонкие чёрные брови — Кстати, ты напомнила мне о Салихе. Эта женщина покинула Топкапы или же всё ещё находится здесь, дабы позлить меня? — Салиха Дилашуб Султан покинула дворец сегодня утром, Султанша. Мы предоставили ей всё самое необходимое. — Прекрасно. Теперь я долгие годы не увижу её лица и, дай Аллах, вчерашняя встреча в ташлыке будет последней, Тиримюжгян. — Дай Аллах, Султанша, дай Аллах. Я замерла на мгновение, вспоминая, куда же хотела пойти, но испепеляющий взгляд девушки красноречиво напомнил о предстоящей встрече с Визир-и-Азамом. Я виновато улыбнулась служанке и пропела: — Хорошо, хорошо. Уже идём, Тиримюжгян. ************************************** Паша уже ждал нас в комнате, когда я со своей свитой пожаловала в зал заседания Диивана, где было на редкость темно и стояла огромная ширма. За ней виднелся нечёткий силуэт мужчины в массивной чалме, который, очевидно, и был Великим Визирем Сиявушом Пашой. Я осторожно подошла к деревянной заслонке, оставив слуг в стороне, и попыталась разглядеть через сеточку лицо, стоящего за ней, мужчины, но ничего не получалось. Слишком темно было в помещение, да и деревянная сетка была очень мелкой. — Сиявуш Паша… — Валиде Султан.., — раздался громкий, слегка хриплый голос мужчины. — Ты ведь знаешь, зачем я хотела с тобой увидеться? Валиде Кёсем Султан безвременно покинула нас, да прибудет её душа в раю, а я сменила султаншу на этом важном посту. Я слышала, что ты тоже был назначен на пост Великого Визиря совсем недавно. Расскажи мне, какие печали у моих подданных; нет ли внешней угрозы для империи; кто наш друг, а кто враг. Всё расскажи, — настойчиво попросила я и принялась ждать ответа. За ширмой раздались тяжелый вздох и невнятное плямканье, а за ними прозвучал голос Сиявуша Паши. — Как пожелаете, Султанша. Положение дел крайне тяжёлое. Венецианцы почувствовали себя хозяевами после смерти султана Мурада, ведь на престол взошёл султан Ибрагим, имеющий психические отклонения, но и тогда они не были столь смелыми. Узнав, что во главе государства находится, простите меня, ребёнок, эти невежды крайне обезумели и озверели. Сотни наших городов были осаждены и разграблены, мы потеряли множество территорий; флот полностью разорён. Во время правления султана Ибрагима империя пришла в упадок, казна опустела, а походов как нет, так и не было. Я даже не знаю, что и делать, Госпожа… — А должен знать, Сиявуш Паша! — я буквально пришла в ярость, услышав такие слова из уст главного полководца. — Не ты ли Визир-и-Азам такого могущественного государства, как Османская империя?! Не ты ли обязан поддерживать порядок и заботиться о безопасности границ?! Где это видано, чтобы какие-то жалкие итальянцы угрожали нашей династии и ставили под вопрос абсолютную власть Османской империи в Европе?! Если ты не можешь это предотвратить, Паша, то какой из тебя Великий Визирь?! — Простите, Валиде, но я.., — начал было оправдываться визирь, но я тут же его перебила. — Никаких «но», Сиявуш Паша! Ты прекрасно слышал, что я тебе сказала! — Как скажете, Султанша. Я постараюсь как можно скорее устранить эту проблему. — Буду надеяться на это, Паша, иначе ты лишишься своей головы. В комнате воцарилось неловкое молчание, что даже казалось, будто слышно биения сердец каждого из нас, будто можно отсчитать каждый удар и измерить время перерыва между стуками. Я вздохнула и поправила рукава, норовя сказать следующую фразу, но Паша опередил меня и тихо промолвил: — Госпожа, простите меня, можно задать Вам один вопрос, очень интересующий меня и многих визирей? От недовольства я закатила глаза, но, тяжело вздохнув, согласилась: — Конечно, спрашивай. — Почему Вы всё ещё не назначили главным Визирем Демира Пашу? Ведь он, как нам известно, Ваш брат. От такого порочащего мою честь вопроса, я в один момент разгневалась и, метая глазами молнии, повернула голову в сторону замолчавшего визиря, словно надеясь сжечь его взглядом через толстую ширму. — Как ты смеешь говорить такое, Паша?! Я не позволю, чтобы в империи процветали кумовство и взяточничество, и начну эту борьбу с себя. В Диване несметное количество достойных государственных мужей, более выдающихся, чем Демир Паша. Если я назначу своего брата даже хотя бы Куббе-Визирем, как потом смогу глядеть в глаза своим подданным? Что они подумают обо мне? Скажут, что Валиде Турхан Султан несправедлива, а мне такого отношения со стороны народа не нужно. Я хочу, чтобы люди верили мне и вместе со мной смотрели вперёд, в светлое будущее; хочу, чтобы в сердце каждого зародилась уверенность в завтрашнем дне, чтобы они почувствовали тягу к переменам. А возможны ли эти перемены, если в правительстве до сих пор царствуют такие пережитки прошлого, как кумовство и взяточничество? Увы, нет. Паша на миг замолчал, словно чувствуя свою вину, и опять противно заплямкал, чем уже стал жутко раздражать меня. Мне не нравился этот человек, и вряд ли я бы хотела видеть его в качестве постоянного Великого Визиря, но пока стоило довольствоваться тем, что осталось после правления Махпейкер и смиренно ждать. Нужно всё новое вводить постепенно, дабы резкими изменениями не нарушить порядок в обществе. — Извините, Валиде Султан, что разгневал Вас и заставил расстраиваться. Больше такого не повторится, ваш покорный раб Сиявуш Паша больше не допустит такой дерзости и оплошности, — сладко пропел визирь и оглушительно закашлял, но через некоторое время пришёл в себя и вздохнул. Я насторожилась и прислушалась к звукам за ширмой, так как страх того, что по империи может расползтись эпидемия, был слишком силён. — Дай Аллах, Сиявуш Паша, Вы здоровы? — осторожно поинтересовалась я и с невероятным любопытством прислушалась к происходящему за перегородкой. Еле слышный шелест коснулся моих ушей и сгинул в неизвестность, снова омрачив и без того темную комнату тягостной тишиной. — Да, всё в порядке, Султанша, обычная простуда, — голос Паши надломился и дал трещину, словно он что-то скрывал от пытливого взгляда своей госпожи. — У Вас ещё какие-нибудь просьбы или приказания? — Есть одно дело, Паша. Мне нужно, чтобы ты разузнал, как обстоят дела в Рутении и Московии. В общей сложности, представь мне состояние дел на Руси. Кто монарх и из скольких человек состоит его семья; какая династия правит; с какими государствами воюют и с какими в дружеских отношениях; кто что ест, что пьет; процветают они или же царство в упадке; хочу знать всё! — Как прикажете, Султанша. — Прекрасно. Жду от тебя новостей. Я не стала прощаться с пашой и быстрым шагом поспешила удалиться из помещения, попутно поправляя высокую корону, которая едва не разрушила причёску. Как только я вышла из комнаты, в глаза ударил яркий свет, а двери за спиной с оглушительным скрипом захлопнулись. *************************************** Мы с Гевхерхан, Муаззез и Ханзаде (нас решила посетить одна из дочерей Кёсем Султан, с которой я сохраняла доверительные отношения) сидели на подушках и вышивали, время от времени перекидываясь парой слов. Керем Ага по моему приказу принёс нам образцы рисунков, и каждая из нас выбрала тот, который ей больше всего понравился. Муаззез решила, что будет работать над розой, как и Ханзаде Султан; взгляд Гевхерхан пал на букет из белых лилий;, а я предпочла выделиться и не стала брать в качестве основы цветы — моё внимание привлёк рисунок, на котором был изображён воробей, сидящий на большой, пушистой ветке. Именно эту картину я и решила воплотить в жизнь на своём полотне, а потому уже вовсю хлопотала над головой птицы, выводя стежок за стежком. — У тебя красиво получается, Турхан! — с восхищением протянула тётушка Мехмета и кивнула, одобряя мои старания. — Благодарю, Султанша. Но всё же, как я не старайся, Ваших мастерства и аккуратности мне никогда не превзойти. — А мне никогда не бывать такой статной красавицей, как ты, — широко улыбаясь, промолвила Госпожа и в тот же миг опустила глаза, увлечённо принявшись за работу. Я задержала сочувственный взгляд на султанше и вздохнула, слабо придерживая руками пяльца. Ханзаде Султан была самой искренней, мудрой и добродушной из всех дочерей Луноликой Султанши, хоть и имела свои скелеты в шкафу, как и многие из нас. Султанша всегда относилась ко мне хорошо, так как не понимала, в чём причина такой злобы со стороны покойной матери к молодой супруге её сына, а потому Ханзаде часто старалась сгладить конфликт между мной и Кёсем, но ей это плохо удавалось. Осознав, что помирить нас не представляется возможным, девушка стала одаривать любовью моих детей, преподнося им подарки и делая неожиданные визиты. Третья дочь султана Ахмеда и Кёсем была вдовой, поэтому в любой момент могла прийти во дворец, а если захочет, то и вовсе остаться жить тут. Если бы она только знала, что виновные в смерти её матери сидят рядом с ней в этой комнате, вряд ли бы султанша захотела находиться здесь даже секунду и дышать с нами одним воздухом. Но, к счастью, она, как и все, считала, что Кёсем Султан была отравлена венецианским послом, с которым в день своей гибели встречалась Махпейкер. Вернее, мы постарались, чтобы все так думали. — Как поживают Ваши дети, Султанша? Дай Аллах, они в добром здравии? — поспешила я развеять тяжелую тишину вполне невинными вопросами. — Хвала Всевышнему, они здоровы. Орхан ждёт-не дождётся, когда увидит своего брата-Повелителя Мехмета и сестру Гевхерхан Султан, как, впрочем, и малышка Бахарназ, — вспоминая о своих детях, Султанша улыбалась и сияла от счастья, будто бы они находились рядом с ней. Эта связь матери и ребёнка была понятна мне, как никому другому, ведь материнское сердце чувствует своё дитя даже на большом расстоянии. — Так почему же Вы приехали без них, Госпожа? — вешалась в разговор любопытная Гевхерхан, за что я одарила её недобрым взглядом. Ханзаде Султан словно на миг отошла от всего мира и не на шутку задумалась, перебирая в голове причины, по которым она не взяла детей во дворец, но, как видимо, она не нашла достойной, а потому выпалила первое, что пришло ей в голову: — Даже не знаю… Но в следующий раз я обязательно возьму их с собой, моя дорогая племянница! — девушка обхватила ладонями лицо моей дочери и, одарив её ослепительной улыбкой, посвятила всё своё внимание работе. Муаззез то и дело косо поглядывала на султаншу, словно не доверяла ей или боялась её. Я легонько толкнула подругу в бок, вызвав у неё всплеск эмоций и недоумение, и жестами попросила её не так сильно выражать свои истинные чувства, на что та кивнула в знак согласия и вовсе перестала смотреть на дочь Махпейкер, всем видом показывая своё равнодушие к сей персоне. В покоях снова воцарилась тишина, слышны были лишь звуки после соприкосновения ткани с иглой, но и они мгновенно пропадали в пучине безмолвия. Я снова заскучала, вдевая очередную нить в тоненькую иголку, и томно вздохнула, но никто даже и не обратил внимания, так как все были заняты своим делом. Гевхерхан даже высунула язык от усердия — настолько ей нравилось это занятие. В двери требовательно постучали, и на пороге показалась стройная фигурка Тиримюжгян в длинном белом платье: в руках у служанки был сверток, скреплённый печатью. Я дёрнула головой, как бы спрашивая, что это. Девушка кивнула головой, подтверждая мои предположения, и подошла поближе, привлекая к себе внимание всех, сидящих в комнате, султанш и отрывая их от увлекательного занятия. — Валиде Султан, Султанши, — Тиримюжгян Хатун почтительно склонила голову, взирая на меня исподлобья и прижимая к себе драгоценное послание. — Тиримюжгян… Давно не видела тебя. Как ты? — поинтересовалась Ханзаде и во все глаза уставилась на пришедшую гостью. — Всё в порядке, Хвала Аллаху. Молюсь о Вашем здравии, Султанша. — Дай Аллах, это так. Служанка выдавила из себя улыбку и подошла ко мне, склонившись к уху, дабы объяснить причину своего прихода. Она тяжело дышала, будто совсем недавно закончила пробежку, а теперь судорожно хватала воздух ртом, чтобы надышаться на всю жизнь вперёд. — Госпожа, — начала говорить шёпотом Тиримюжгян и вручила мне свёрток. — Сиявуш Паша просил передать Вам это. Он сказал, что это поверхностный отчёт о том, что происходит в Русском царстве. Более подробный он пообещал представить в ближайшее время. — Замечательно. Спасибо, Тиримюжгян, можешь идти. Девушка не стала задерживаться и по первому же моему слову покинула апартаменты, надёжно закрыв за собой двери. Всё то время, пока служанка была здесь, Ханзаде Султан смотрела на меня с недоверием, словно подозревала в чём-то, но увидев добродушную улыбку на моём лице, ответила тем же и не стала спрашивать, что за вести принесла хатун. Госпожа снова погрузилась в работу над вышивкой, изредка попивая апельсиновый щербет из роскошного стакана. Я не стала ждать и отложила пяльца в сторону, обратив всё своё внимание на принесённый служанкой отчёт Сиявуша Паши. Сердце бешено колотилось, пока руки аккуратно отрывали печать и разворачивали на редкость твёрдую бумагу. В глазах зарябило от такого количества букв, но сосредоточившись и прищурив глаза, я с замиранием сердца начала читать повествование о делах на Родине: «Выражаю Вам моё глубокое почтение, о могущественная из султанш! Исполняя сей великий приказ, смею Вам доложить, что на данный момент в Русском царстве всё обстоит следующим образом: Правит государством мудрый монарх — государь и самодержец, царь всея Руси Алексей I Михайлович Романов, коронованный на царство в 1645 году, сын царя Михаила Фёдоровича. Правящая династия — Романовы. Царь достаточно молод и полон сил, ведёт весьма мудрую политику и по отношению к государствам Востока, и по отношению к государствам Европы. У Алексея было двое детей: сын — царевич Дмитрий, умерший в годовалом возрасте, и ныне здравствующая дочь — царевна Евдокия. Обоих детей царю родила его супруга — Мария Ильинична Милославская. Так как Алексей Михайлович находится во главе государства всего 6 лет, он ещё не успел совершить многих преобразований, кроме введённой пошлины на соль, которая вызвала недовольства крестьян, в результате чего вспыхнул народный (Соляной) бунт в Москве, отозвавшийся беспорядками в других городах. Восстание было подавлено. К тому же, русский царь разрешает казакам совершать набеги на города Крымского ханства, которое, как известно, подчинено нашей империи. Это может весьма подорвать могущество Гиреев. Это всё, что мне удалось узнать за столь короткий срок, моя Госпожа. Выражаю своё почтение великой Валиде Хасеки Турхан Хатидже Султан. Ваш покорный раб Сиявуш Паша.» Я довольно улыбнулась и свернула листок в исходное положение, отложив его в сторону. Значит, на Родине всё не так уж и плохо, не считая Соляного бунта, но ведь и он был успешно подавлен царём. Окрылённая приятными вестями, я схватила пяльца и принялась выводить стежок за стежком, обдумывая в голове прочитанное. Романовы… Можно было бы и породниться с ними, если бы Русь не была государством, исповедующим православие. Столько радости и счастья скопилось в моём сердце, что я не ощущала ничего вокруг, будто моя душа летала где-то далеко на Родине, в то время как тело находилось в покоях Валиде Султан дворца Топкапы. Руки дрожали от волнения, а потому я часто колола пальцы иглой, пропуская её мимо ткани. Муаззез заметила это беспокойствие и оторвала глаза от вышивки, обратив тревожный взгляд на меня. — Что-то случилось, Турхан? Я не сразу поняла, о чём меня спрашивают, и по привычке сказала, только потом осознав смысл вопроса: — Нет, всё в порядке. Такой ответ вполне удовлетворил подругу, и она больше не стала меня тревожить. Но мне не дали отдохнуть. Я услышала резкий скрип дверей и повернула голову в сторону второго входа в мои покои, увидев там брата. Демир в замешательстве застыл на пороге, так как не ожидал увидеть такое количество людей в одних покоях. Он переводил глаза то на меня, то на Муаззез, то на Ханзаде, не зная, как ему вести себя в этой ситуации, ведь он осознал, что пришёл не совсем вовремя. Положение спасла Гевхерхан. Дочка подскочила с места и, распахнув свои объятия, побежала навстречу Демиру, с восторгом взирая на пришедшего. — Дядя Демир! — воскликнула маленькая госпожа и повисла на шее моего брата. Тот с улыбкой посмотрел на меня и погладил Гевхерхан по золотистым волосам. — Моя любимая племянница! Ты с каждым днём всё краше! — Однако, мне никогда не быть такой же статной и величественной, мудрой и красивой, как моя Валиде, — смущённо опустила глаза дочурка, и Демир, похлопав ладонью по её нежной щёчке, отпустил султаншу и двинулся в мою сторону. Я встала с софы, дабы поприветствовать брата, и все последовали моему примеру — даже Ханзаде, султанша по крови, поднялась со своего места, окидывая восхищённо-восторженными взглядами Демира. Я заметила искру, что вспыхнула в глазах обоих, но предпочла сохранить молчание, лишь заговорщицки подмигнула Муаззез, которая тоже широко улыбалась, разглядев то же самое, что и я. — Сестра моя! Валиде Султан, печаль и радость души моей, — брат смеющимися глазами посмотрел на меня и заключил в свои объятия, дав почувствовать мне те тепло и нежность, по которым я скучала во время его отсутствия. Казалось, я вся прониклась теплом его души, а потому так отчаянно желала, чтобы Дмитрий больше не покидал меня никогда, не бросал свою младшую сестрёнку Наденьку. Ханзаде Султан приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но тут же сникла, не сумев оторвать взгляда от Демира. Муаззез взяла всё в свои руки и поспешила ретироваться. — С твоего позволения, Турхан, мы с Гевхерхан Султан пойдём в покои нашей гостьи, — она многозначительно посмотрела на Ханзаде Султан, и та кивнула в знак согласия. — Да, я зайду чуть позже. Было приятно провести с тобой время, Турхан, — госпожа приобняла меня за плечи. — Надеюсь, ты не откажешься составить мне компанию в завтрашней прогулке? Покатаемся на лошадях, подышим свежим воздухом. — Как могу, Султанша? Конечно же, я согласна. — Ну, вот и отлично. До завтра. — До завтра, Госпожа. Мы с Демиром склонили головы, и Ханзаде вместе с Гевхерхан и Хатидже покинула мои апартаменты, лишь единожды оглянувшись назад. Очевидно, госпоже понравился мой брат, который был на удивление хорош собой, оттого она и полыхала вся, будто в огне. Я подняла глаза на Демира и улыбнулась, ожидая, когда брат первым начнёт говорить. И он нашёлся в словах, разрезав тишину своим мягким, приятным голосом. — Во-первых, хочу поздравить тебя, Надежда! Дай Аллах нашему Падишаху долгих лет правления, пусть он всегда будет мудрым и справедливым, как его красавица-матушка! — Дмитрий говорил со мной исключительно на русском, а оттого мне стало ещё теплее и уютнее на душе. — Спасибо, мой дорогой. Я очень скучала по твоему голосу. Как же хорошо, что ты приехал и осчастливил свою безутешную сестру! — я почти шептала, но мои слова было слышно очень хорошо из-за абсолютной тишины. На глазах выступили слёзы, и я прижалась к широкой и мужественной груди брата, ощутив, как руки единственного родного человека поглаживают мои шелковистые волосы. — Ты такая же, какой была и в детстве! Помнишь, как я уехал по делам в Москву, а ты так сильно скучала, что когда я вернулся, чуть не сбила меня с ног при встрече? Я тихонько засмеялась и выпуталась из объятий Дмитрия, подняв на него полные слёз глаза. — Конечно, помню. Мы с Ольгой так ждали тебя, что просто с ума сходили. Как мы не старались развлечься — всё в пустую! При упоминании об Ольге Дмитрий сник. Радость в его глазах сменилась печалью, а улыбка на губах тут же исчезла, будто её и вовсе не было. Я поняла, что совершила глупый и необдуманный поступок, ведь прекрасно знала, как нелегко ему забыть это. — Ольга.., — слетело с уст замершего Демира, и он присел на подушки, глядя в ону точку. Я тяжело вздохнула и села рядом с ним, накрыв его похолодевшую ладонь своей, тёплой. — Ты до сих пор её любишь? — спросила я с некой осторожностью, заранее зная ответ. — Как я могу не любить? Где ты увидишь на свете ещё такую верность и преданность, а главное — такую всеобъемлющую любовь? Она готова была умереть за меня, а я ради неё совершал безумные и рискованные поступки. В тот день я старался защитить её, но не смог… Ольга умирала с моим именем на устах, а я как ненормальный сидел и смотрел на умирающую любимую, изо всех сил держа её отяжелевшее, окровавленное тело… Если бы я только мог что-то сделать… А теперь… Теперь остаются лишь сны… Сны о нашем счастье, которым не суждено сбыться… Я поджала губы и виновато взглянула на задумавшегося брата, словно это я лишила его единственной любви. Обдумав всё, что только пришло мне в голову, я высказала своё предположение по поводу того, как заглушить его вечную боль. — Тебе нужно жениться… Только так ты сможешь начать жизнь заново. Жена родит тебе ребёнка, и почувствовав аромат своего малыша, ты познаешь вселенское счастье! Хочешь, я найду тебе наложницу в гареме, похожую на Ольгу, такую же златовласую и зеленоглазую? Или, ещё лучше, устрою твою свадьбу с Ханзаде Султан? Она очень красивая девушка, да и, как я заметила, вы понравились друг другу… Демир подскочил с места с каменным лицом и поправил кафтан, не глядя в мою сторону. — Ты предлагаешь забыть мне Ольгу? Я медленно встала с подушек и покачала головой, пытаясь убедить его в обратном. — Ну что ты! Конечно же, нет. Я хочу, чтоб ты снова был счастлив. Демир закатил глаза и махнул рукой, стремительным шагом направляясь в сторону выходу. Он резко остановился возле дверей и бросил на меня прощальный взгляд, полный печали, смешанной с недоумением. — Я подумаю об этом. Брат спешно покинул покои, а я медленно села на софу, погрузившись в тяжёлые раздумья. В покоях снова воцарилась тишина, и мне пришлось принять её, так как я сегодня больше никого не желала видеть…