На пределе

Марине противопоказано сладкое. "Фигуру нужно беречь", — твердит про себя Никишина, с завистью наблюдая за Лавровой, без зазрения совести отламывающей очередной кусочек шоколада. Марине совесть не позволяет. Лаврова без сожалений выкидывает ставшую тесной кофточку, а Никишина, вздыхая, соображает, что бы еще исключить из рациона, дабы стрелка на весах не приводила в отчаяние. Екатерина Андреевна тщательно причесывается, едва заметно подчеркивает тушью ресницы, в то время как рядом чертыхается Никишина, пытаясь создать очередной образ воплощенной неотразимости. Тяга к идальности, ничего не поделаешь. А вот Лаврова в этом не нуждается. Зеркало в полный рост отражает их, будто забавляясь. Слишком уж разные: фигуристая брюнетка и тоненькая блондинка, которую так и тянет защищать. Никишина только усмехается, бесцеремонно притягивая женщину ближе к себе, вдыхая запах кофе и шоколада, которым слишком настойчиво пахнут горячие губы куратора. Наверное, именно поэтому так тянет целоваться. Марине противопоказано сладкое. Но у нее есть великолепный заменитель.