Слишком холодно

Она наблюдала, как в огромный бассейн, облицованный белым мрамором, из нескольких кранов льётся вода и пена. Вопреки ожиданиям Лили, Инсе обрадовалась, когда её назначили старостой. Исключительно из-за ванной. Она откупорила маленький флакончик и вылила его содержимое в воду — по комнате мгновенно распространился успокаивающий аромат мелиссы, шалфея и розмарина. К хорошей жизни так быстро привыкаешь… Инсе быстрыми движениями скинула форму и, осторожно ступив на холодный пол, спустилась в бассейн по лесенке в правом углу. Она часто бывала здесь, потому что любила ощущение гулкого одиночества и воду. Последняя очень много значила в жизни Инсе, выросшей рядом с морем. Она очищала, смывала всю грязь — не только с тела. Даже руки Панси не могли сравниться с её уютными, мягкими, ласкающими прикосновениями. Инсе невольно улыбнулась и, набрав в лёгкие воздуха, с головой погрузилась в воду. Русалка на картине одобрительно расхохоталась и захлопала в ладоши, наблюдая, как она, вынырнув, пытается сдуть с лица пену. До субботы осталось всего два дня. Два дня до возможности узнать правду. Разрешение от МакГонагалл уже есть. Инсе рассмеялась своим мыслям — знала бы директор, как она потратит эти выходные, что за вопросы будет задавать и кому… Инсе никогда не увлекала журналистика в чистом виде, только как совокупность выдумки и истории. Она единственная задавала вопросы после лекций профессора Биннса, действительно интересуясь тем, что он скажет. Правда, с каждым разом всё больше и больше разочаровываясь. Где и когда произошло то или иное событие ещё можно узнать, а вот зачем и почему… Инсе, например, всегда было интересно, почему волшебники не захватили власть над маглами и, судя по всему, за пару-тройку тысячелетий, как и маглы, лишь дважды пытались сделать это. Ей вообще нравилось сравнивать магов и обычных людей. Во-первых, это было одним из немногих летних развлечений, за исключением многочисленных книг, прогулок и телевизора. Весь учебный год она была в Хогвартсе, а на каникулах, не считая последних, проведённых вместе с Панси, приходилось жить в приюте на окраине Лондона — Инсе наотрез отказалась возвращаться в места своего детства. Так было проще адаптироваться к новому миру человеку, который одиннадцать лет — первых и едва ли не самых главных, определяющих судьбу, — прожил среди маглов, понятия не имея, что где-то есть совершенно другая жизнь, где разбитые чашки можно склеить простым «Репаро», сломанные кости срастить за ночь, и совсем не обязательно вставать с кровати, чтобы взять с полки нужную книгу. Казалось странным, что при всех внешних различиях в образе жизни первых и вторых ничего не изменилось внутри. А должно было. Не могло не. Над этой задачкой Инсе ломала голову довольно долго. Осознав очевидное превосходство над маглами, тогда ещё только начинающими осваивать азы науки, волшебники обязательно попытались бы поработить их. С разными целями, в зависимости от того, какая сторона человеческой натуры победит, — можно было делать это ради личной выгоды и амбиций, но Инсе не исключала версии, что какому-нибудь доброму и мудрому старичку могло прийти в голову сделать это ради спокойствия и безопасности маглов же. Прекратить их войны, поделиться крупицей знания… Кусочек земного счастья для слабого человека, почему нет? Все были бы довольны. Волшебники предпочитали скрываться. И, похоже, их действительно устраивало то, что имеют. Лишённые таких способностей, маглы вынуждены были добиваться комфорта другими способами — они придумывали новые теории, материалы, комбинации веществ, философско-эстетические трактаты, проводили эксперименты… В мире волшебников наоборот верили, что всё уже давным-давно сделано, все свойства записаны, заклинания придуманы, зелья составлены. Инсе была уверена, что это не так. Просмотрев несколько томов по истории магии, Инсе убедилась в своём предположении. Но в основном открытия совершали либо полукровки, либо волшебники, выросшие с маглами или состоящие у них на службе, как Мерлин. Почему? Она бы с удовольствием разложила магию на составляющие. Интересно, можно ли увидеть её в самый большой микроскоп? Или, кажется, маглы используют для невидимых вещей какие-то другие приборы… Ренгент? Регнтен? Инсе порой жалела, что мало училась в обычной школе, основы физики, химии и других наук оставались для неё загадкой. Возможно, именно поэтому она так поздно нашла ответ. Она поняла это сидя за столиком кафе в Косом переулке. День выдался жарким, и, купив необходимые книги для пятого курса, она решила побаловать себя мороженым — ей удалось потратить лишь половину суммы, выделенной фондом Хогвартса. Соседний столик почти сразу заняла молодая ведьма с маленьким сыном, которого почему-то мало интересовали сладости. Указав на цветущую герань в подвесных ящиках у входа в кафе, он спросил: — А почему цветы красные? — Потому что они такого цвета, — только и смогла ответить мать. — Нет, ну почему? — Потому что у всех растений этого вида такие цветы. — А почему? — Нипочему, ешь мороженое, — буркнула волшебница. — Я хочу розовые! — почувствовав, что вопрос останется без ответа, малыш начал капризничать. — Розовые так розовые, — та лениво махнула палочкой в сторону горшка с геранью. Бутоны из ярко-алых превратились в оранжевые. Волшебница вздохнула: — Ну вот, опять что-то напутала… зато они уже не красные, — обратилась она к сыну. Тот, проигнорировав улыбку матери, разревелся. Волшебники не нуждались в природном детском любопытстве, поэтому, взрослея, утрачивали его — чаще всего именно таким способом. Инсе на секунду представила, что она — чистокровная волшебница, узнавшая о существовании маглов. Да она бы снарядила целую экспедицию в этот странный мир, чтобы выяснить, чем живут эти люди, что делают, что чувствуют, почему волшебники скрываются от них, почему их в десятки тысяч раз больше... Она не знала ни одного ученика Хогвартса, которого бы интересовали подобные вопросы. Позже Инсе поняла ещё одну вещь. Волшебникам легче и лучше жить самим по себе, им хватает Министерства, якобы выполняющего поставленные цели и задачи, а на самом деле всего лишь дающего работу тем, кто закончил школу. И… более того, им не только не интересны маглы… им мало интересны такие же маги, как они, только живущие очень далеко, в Индонезии, например. Тут наверняка действовал какой-то уравнительный принцип. Маглы, у которых было меньше возможностей, больше нуждались в объединениях, вроде стран, с чёткой вертикалью власти и установленными обязанностями. Волшебники же просто переняли какие-то особенности для личного пользования. Получилось не слишком-то хорошо, но что поделаешь… Инсе задавала эти вопросы не потому, что её привлекала власть, скорее — сильные личности, яркие пятна в истории, пусть даже кровавые. Впрочем, во власти как таковой нет ничего плохого. Плохо становится тогда, когда она попадает не в те руки, как и случилось с волшебным миром совсем недавно. Инсе, первые два года обучения читавшую всё подряд и в огромных количествах, захватила история Вольдеморта и его падения. О Гриндевальде она узнала чуть позже, уже познакомившись с Панси и прочитав нашумевшую биографию Альбуса Дамблдора. — А в этом есть какая-то романтика, — сказала она тогда Панси. — Реддл, ненавидевший обычных людей, выросший в приюте, мечтал править волшебниками, а Дамблдор, чью сестру изнасиловали маглы, хотел исправить их и наставить на путь истинный ради лучшей жизни. Нет, правда. Глупо, но романтично. Я вот только одного не понимаю… Что же это за Гарри Поттер такой? Взять и победить волшебника, с которым никто не мог справиться два десятка лет, без особых способностей? Не верю! Тогда Инсе ещё не знала, что, ознакомившись с данными, добытыми Ритой, захочет узнать, как всё было на самом деле, едва ли не сильнее Панси. Для чего был создан специальный комитет, уничтоживший все улики и свидетельства? Почему все члены Ордена Феникса дали клятву, очень похожую на ту, которую используют невыразимцы, чтобы не иметь возможности сказать о событиях того дня даже под пытками? Зачем стирали память Пожирателям, отправленным в Азкабан?.. Все эти вопросы говорили о том, что кто-то усердно скрывал правду под официальной версией: «Гарри Поттер — наш герой!». И всего два дня осталось до субботы, когда они, возможно, приблизятся к разгадке. * * * Скорпиус с нежной улыбкой читал письмо от Асаби, которое только что принёс его филин. Альбус, почти полностью отвернувшись, просматривал содержание очередной книги из Запретной секции, яростно переворачивая страницы и не понимая ни слова из того, что написано. Это странное, мучительное чувство одиночества приводило его в ярость. Впервые в жизни он чувствовал себя хуже, чем когда провалил отбор в команду по квиддичу. Малфой отложил трёхстраничный опус, испещрённый цветами, снитчами и сердечками, аккуратно убрал листы обратно в конверт и положил в нижний ящик прикроватной тумбочки. Альбус, бросив быстрый взгляд в его сторону, заметил там толстенную стопку писем, перевязанных белой шёлковой ленточкой. — Ты скажешь мне наконец, что случилось? — недовольно поинтересовался Скорпиус, не глядя в сторону Поттера. — Конечно, — Альбус неопределённо пожал плечами, отметил в книге несколько страниц, которые намеревался изучить повнимательней на свежую голову, и спрятал её под подушку. — Не могу понять, почему мой друг Скорпиус в этом году не приехал в Хогвартс и отчего мне так не нравится тот, кто занял его место. Малфой поморщился. — Сколько раз ты был на кухне? — внезапно спросил он. — Что? — Альбус опешил. — Какая разница? — Тебе-то, конечно же, никакой, — с горечью усмехнулся Скорпиус. — А я вот лет пять таскался туда почти каждый вечер. То за шоколадными пирожными с малиной, то за тыквенным печеньем, то за мороженым! Чтобы кое-кто, поглощённый своим великим делом, мог не тратить драгоценное время на поиски сладкого. Думаешь, я не чувствую, что ты смотришь на меня сейчас и тихо ненавидишь? Могу даже сказать тебе, почему! Потому что для «твоего друга Скорпиуса», по которому ты так скучаешь, в целом мире существует только один волшебник — Альбус Поттер, и смысл жизни этого друга заключается в том, чтобы ему угодить, — он вздохнул и тихо добавил: — Так не бывает. Это не я. Мне могут нравиться другие люди. И… ты либо примешь это, либо уйдёшь. — Да, это не ты, — кивнул Альбус, странно улыбнувшись — со смесью горечи и злого веселья. Он вытащил какой-то предмет из чемодана и, спрятав его в карман мантии, вышел из спальни. Скорпиус, тяжело вздохнув, скинул обувь и забрался на кровать, обняв колени руками. За сегодня он неисчислимое количество раз проклял своё умение понимать Поттера. Поднявшись по мрачным коридорам подземелья из гостиной Слизерина, Альбус накинул на плечи мантию-невидимку — закончив Хогвартс, Джеймс отдал ему мантию отца. Единственный поступок старшего брата, за который Альбус был ему благодарен. Он просто остался один. Не беда. Одиночество можно побороть, направить всю энергию в книги, исследования, магию. Это не самое страшное. Страшно вдруг потерять смысл, разочароваться в цели. А чувство, что у него сейчас выбили почву из-под ног… Это так… пройдёт. * * * День выдался холодным, для начала сентября даже слишком. Инсе наглухо застегнула молнию на свитере и спрятала руки в карманы, мечтая о тёплом пальто или на худой конец перчатках и шарфе. На небе — словно в насмешку — не было ни облачка. Они шли по узкой тропинке, петлявшей между низкими, но крутыми холмами, к небольшой деревеньке неподалёку. — Наверняка этот прохвост оставил с десяток заклинаний, отслеживающих трансгрессию, — в который раз приглаживая растрепавшиеся на ветру волосы, буркнула недовольная Панси, когда они подошли к первым домам. — Увы, такова профессия журналиста: чем неожиданней, тем лучше. Инсе устало привалилась к резной чугунной ограде двухэтажного коттеджа. Им понадобилось больше часа, чтобы добраться до деревни Бадли-Бэббертон. — Отдохни, — улыбнулась ей Панси. — Я пока соберусь с мыслями. Я редко когда поддаюсь унынию, но, боюсь, Гораций Слагхорн — наша последняя надежда. Знаешь, — она ещё раз попыталась привести в порядок причёску, — я ведь была в Хогвартсе в тот день. И могла бы остаться в школе. Тогда не пришлось бы тратить десять лет на отчаянные попытки добраться до секретного содержимого нескольких шкафчиков в Отделе Тайн. Чтобы выяснить, что там нет ничего стоящего. Могла бы знать всё. Но даже сейчас я не жалею, что одной из первых покинула замок, когда объявили эвакуацию. Работа должна помогать жить, а не убивать. В этом мы с Ритой придерживались разных точек зрения. И что? Я стою тут, обеими ногами на земле, и если вдруг разочаруюсь или потеряю интерес к этому делу — могу развернуться и уйти. А Риту подвело отчаянное желание знать правду. Именно после этих слов Инсе вдруг поняла, что у них ничего не получится. Панси редко когда терпела неудачи, но бывало и так, что какие-то особо ценные сведения не удавалось вытянуть с первого раза. За август это случилось трижды, и во всех случаях смутные чувства Инсе находили своё подтверждение. — Надеюсь, годы поубавили прыткость этого скользкого любителя засахаренных ананасов, — добавила Панси. — Пойдём…