Слишком холодно

В ноябре пошёл снег. В первые же выходные, вечером. Повалил сплошной стеной, хлынув с неба огромными влажными хлопьями. К ночи приморозило, и ученики, радостно высыпавшие на улицу субботним утром, разочарованно сжимали белые пушинки в ладонях, пробуя слепить хоть что-нибудь, а те не склеивались, только ломались и превращались в воду. — Ещё потеплеет, — улыбнулась Лили, когда обиженный на весь мир Хьюго пнул с таким трудом сделанного снеговика, потому что у того в сотый раз отвалилась голова. — Обязательно, — с видом знатока кивнула Роза, полной грудью вдохнув холодный воздух. Вокруг было так свежо, чисто и легко, что хотелось вскочить на ноги и присоединиться к весёлой беготне первокурсников, вопящих на весь двор и уже успевших вываляться в снегу. Как пончики в сахарной пудре. — Ничего не потеплеет, — довольно проворчал коричневый ботинок, торчащий из сугроба за их спинами. — Вообще-то, — вскинулась Роза, повернувшись к Инсе, — несколько довольно продолжительных оттепелей в конце осени-начале зимы — отличительная особенность климата данного региона. — Мм, — неопределённо протянула Инсе. — И я бы на твоём месте не лежала на снегу в расстёгнутом пальто, — не удержалась Роза. — Если не хочешь неделю проваляться в Больничном крыле с воспалением лёгких. Инсе фыркнула. — А я бы на твоём месте постаралась поменьше занудствовать. Если хочешь понравиться своему ненаглядному лапочке Скорпиусу. Роза вздрогнула, резко вдохнула и, скрестив руки на груди — словно защищаясь, буркнула Лили: — Не представляю, как ты можешь с ней общаться. — И, зло посмотрев на Инсе, развернулась и поспешила к замку. Хьюго проводил её долгим меланхоличным взглядом. — Я же тебя просила, — вздохнула Лили, нахмурившись. — Она первая начала, — Инсе пожала плечами и, поднявшись, принялась отряхиваться. — Ну хорошо, хорошо! Это я зря. Но я правда пыталась быть милой, просто она так раздражает меня нравоучениями… На твоём месте, на твоём месте… — передразнила она. — Со своим бы лучше разобралась — еле на ногах держится. — И поэтому стоило сразу бить по самому больному?.. — Не стоило, — Инсе вздохнула и, сев на скамейку рядом с Лили, мрачно отметила: — Вот, кстати, и лапочка. Скорпиус с метлой на плече вышел из замка (Роза остановилась как вкопанная) и, закинув за спину конец шарфа, торопливо направился к стадиону. — Странно. Завтра же игра. Кому придёт в голову тренироваться накануне матча, да ещё и в одиночку? — удивилась Лили. — Да какая это игра. Разве что только ставки сделать — Малфой поймает снитч через пять минут или через десять. Даже идти никуда не хочется, вряд ли кому понравится смотреть, как команду его факультета размазывают по стенке. — Но победит завтра Слизерин совершено заслуженно! — встрял Хьюго. — Малфой просто великолепен! Он — один из самых лучших игроков этого сезона. Какие уловки и финты, какая скорость, превосходный контроль метлы! А Вялый Кистевой Крен в дебютном матче! Этот финт даже попал в десятку лучших на Кубке Англии. Такой изящный наклон, — он принялся активно размахивать руками, — плавное снижение скорости и — поворот… — У них это семейное, да? — тихонько поинтересовалась Инсе у Лили, а затем повернулась к Хьюго: — Мог хотя бы не делиться подобными соображениями с Софи, она вчера полвечера проплакала в спальне. — Кто такая Софи? — поинтересовалась Лили, глядя, как её двоюродный брат краснеет, бледнеет и снова краснеет. Закончились эти мучительные метаморфозы компромиссом — на щеках и шее проступили пунцовые пятна, а лоб и подбородок всё-таки приобрели нормальный цвет. — Наш новый ловец, третьекурсница и по совместительству чья-то большая любовь. — Я её не люблю! — вдруг рявкнул Хьюго. — И я сказал правду! Это её первый матч, и она просто не может выиграть! К тому же у Малфоя. И она мне даже не нравится! — При этих словах он вновь залился краской. — Ни капельки! Никто и никогда не понравится, потому что любить девчонок унизительно и глупо. Он набрал воздуха в грудь, чтобы сказать что-то ещё, но заметил, как Инсе изо всех сил отворачивается и прижимает ладонь к губам, чтобы не расхохотаться. Тогда Хьюго, насупившись, шмыгнул носом, развернулся и зашагал в замок. Его ещё детская фигурка обиженно ссутулилась. — А ты, как я погляжу, умеешь находить общий язык с людьми, — подытожила Лили. Инсе смущённо повела плечами. — А братец твой где, кстати?.. Давно его не видно. — Ну, как говорит Скорпиус, он сейчас занят зельем для какого-то проекта. Наверняка очередная дрянь по рецепту из Запретной секции, как только миссис Тренч позволяет ему работать с такими вещами… Слушай, а ты действительно не собираешься завтра на игру?.. — Да. — Инсе нервно расправила складку на пальто. — Я собираюсь закончить начатое… Лили кивнула, показывая, что поняла, о чём идёт речь. — Редко когда может представиться такой удобный момент. Кто же пропустит первый школьный матч со звездой… А мне и нужно-то всего — пустая спальня и немного времени. — Можно я с тобой? — спросила Лили, особенно ни на что не надеясь. — Нет. Не хочу привлекать внимание. Когда-нибудь потом, если захочешь, я обязательно дам тебе заглянуть в это воспоминание, — Инсе попыталась смягчить отказ, прекрасно понимая, что у неё и в мыслях не было с кем-либо делиться, особенно если пришлось заплатить такую цену. Не ложь, так. Вежливость. Лили немного смущённо улыбнулась. Конечно же, она всё поняла. Ей почему-то совсем не нравилось, когда погожим утром во дворе вдруг встречались две половины её жизни — дом и Инсе. Не слишком совместимые и настолько самобытные и самостоятельные, что вряд ли Лили могло прийти в голову, что их можно как-нибудь слепить в одно целое. Да и не стоило — ведь так она могла хотя бы на какое-то время забыть об одной из частей, спрятавшись в другой. Сейчас хотелось к бабушке в Нору, в уютную шумную кухню, где всегда можно найти что-нибудь вкусное, к тёплым пёстрым занавесям на окнах, к старым шкафам с десятками жизненных отметин — облупившаяся от старости краска, небольшие подпалины на столешнице (чьи-то первые кулинарные опыты), кривая яблоня, нарисованная на боковой стенке, с красной кроной и синим стволом (Альбус старался), и ещё к тысячам мелочей, делающих окружающее пространство живым, настоящим. Подальше от Инсе и чувства вины. * * * Под рёв трибун команды поднялись в воздух. Ветер разметал по небу оставшиеся клочки туч, оставив идеально-ровное, однотонное голубое полотно с несколькими длинными серыми подпалинами у горизонта. Солнце сияло ярко, отражаясь во всём подряд, до рези в глазах сверкало и переливалось снежное одеяло, накрывшее землю. Одна из самых неприятных ситуаций для ловца — воздух кристально чист и за снитч можно принять что угодно. Как раз сейчас Скорпиус напряжённо развернул метлу, заметив блик со стороны трибун, но это оказался всего лишь бинокль одного из болельщиков. Лёгкий мороз обжигал щёки и горло, приятно пощипывал кожу маленькими иголочками. Малфой почувствовал, как все тревоги и сомнения отступают на задний план, оставляя впереди оглушающее чувство полёта, лёгкости и свободы. Свисток. Первый гол. Малфой вздрогнул и огляделся. Охотники Рейвенкло мгновенно перешли в атаку, поддерживаемые обоими загонщиками. Скорпиус немного растерялся. Обычно преимущество ловца команды противника компенсируется тем, что ему на хвост садятся оба загонщика, мешая не только поймать снитч, но и заставляя постоянно уклоняться от бладжеров. Капитан Рейвенкло сделал ставку не на контроль над ловцом, а на забивание голов. Возможно, надеялся таким образом быстрее добиться разрыва в сто пятьдесят очков, чтобы снитч перестал быть условием победы. Скорость и напор сделали своё дело — быстрыми проникающими атаками рейвенкловцы выматывали соперников, не давая им передышки, постоянно перестраивались, быстро переводили квоффл с фланга на фланг, провели несколько успешных комбинаций и несколько атак с центра поля. Не прошло и получаса, как счёт на табло стал довольно неприятным для Слизерина — 70:10. Впрочем, и атакующим было крайне сложно выдержать такой темп, поэтому они перегруппировались и отступили в оборону. Болельщики на трибунах Слизерина загалдели, призывая своих игроков перехватить инициативу. Капитан команды раздавал указания охотникам и рявкнул на Малфоя, когда тот пролетал рядом со своими кольцами, чтобы тот не прохлаждался, а побыстрее закончил игру. А Скорпиус действительно прохлаждался. За всё это время он успел четырежды заметить снитч, и два раза из этих четырёх крылатый золотой мячик был достаточно близко, чтобы поймать его. 70:30. Рейвенкловцы взяли тайм-аут и о чём-то долго совещались у кромки поля. Малфою опять влетело, но как-то уж очень неуверенно и робко, скорее «Скорпиус, ну не мог бы ты, пожалуйста…». Скорпиус развёл руками, сказав, что сделает всё, что в его силах, и снова поднялся в воздух — изображать бурную деятельность. Новый ловец Рейвенкло (кажется, Софи) то старалась держаться поближе к нему, не сколько следя, сколько разглядывая с какой-то затаённой злостью, то принималась с бешеной скоростью носиться по полю, пытаясь отыскать снитч первой. Вот и сейчас она развернулась и стрелой метнулась к кольцам Слизерина. Малфой хмыкнул. Мячик сейчас кружил совсем в другой стороне, у самой земли рядом с трибунами Рейвенкло. За ними виднелся замок, и Скорпиус сразу вспомнил, почему он изо всех сил пытается затянуть игру. Смешно. Альбус закончил с зельем в четверг и для осуществления своего коварного плана не нашёл дня лучше, чем сегодня. Почему-то несколько недель назад пугающим и отвратительным являлся даже сам факт того, что его лучший друг собирается вытягивать информацию из преподавателя таким способом. Сейчас же Скорпиусу было глубоко плевать на Трелони, только бы Альбус не попался. И единственное, что он мог сделать, — это дать Альбусу достаточно времени, чтобы тот успел осуществить задуманное. Поэтому Малфой совершенно не собирался ловить снитч без крайней необходимости. Которая грозила скоро наступить. 80:40 — и охотники Рейвенкло снова собрались. На этот раз они старались играть шире, держаться на большом расстоянии друг от друга, давая длинные, точные пасы через середину поля. Один из них постоянно маячил перед кольцами соперника, отвлекая на себя внимание вратаря. Слизеринцы не сразу подстроились под такую тактику и успели пропустить несколько важных голов. Когда разница в счёте составила восемьдесят очков, рейвенкловцы воспряли духом, слизеринцы же, вместо того чтобы играть, всё чаще поглядывали на Скорпиуса, и тот понял, что дольше медлить просто нельзя. Он мягко взлетел вверх на несколько метров и, внимательно оглядываясь, сделал круг над стадионом. Снитч как назло куда-то делся, Софи снова преследовала его, и Малфой спиной почувствовал, как она выровняла метлу чуть поодаль, наблюдая. С трибун Слизерина доносились не слишком довольные крики болельщиков. На какой-то момент Скорпиусу показалось, что у самого центра поля что-то блеснуло. Он поднялся ещё чуть выше, стараясь как можно незаметней разглядывать сверкающий снег, на котором было практически невозможно различить крошечный шарик. Софи не отставала, и это жутко нервировало. Скорпиус терпеть не мог эти психологические приёмчики, ему всегда казалось, что игра должна быть честной. В спорте соревнуются на силу, ловкость, внимательность, сноровку, а не на умение вывести соперника из себя. Ещё один блик. На этот раз Малфой не раздумывая направил древко метлы почти вертикально вниз, войдя в пике. Полёт не занял и десяти секунд. Когда пальцы крепко сжали холодный золотой мячик, трепетно забивший крылышками, Малфой снова посмотрел вверх и увидел, что Софи даже не успела сдвинуться с места. Свисток возвестил о конце матча, однако к радости победы у слизеринцев примешивалось некоторое разочарование. Скорпиус усмехнулся. Конечно, никто не думал, что их так подведёт их главный козырь. Козырь скупо покивал в ответ на поздравления, а затем неимоверно долго возился в раздевалке. Почти полчаса Малфой просто стоял под душем, потом несколько раз складывал форму, начиная всё заново, стоило ему заметить малейшую складочку… и всё это для того, чтобы оттянуть тот момент, когда он снова посмотрит Альбусу в глаза. Уже после того, что тот сделал. И когда он спускался в подземелья, то почему-то вовсе не думал о том, что он сам будет делать, если найдёт Альбуса на своей кровати, меланхолично сжавшегося в комок и устремившего почти расфокусированный взгляд куда-то в пространство.