Слишком холодно

Последние витки спиральной лестницы в гостиную Рейвенкло Инсе преодолела за несколько мучительных шагов. Она уже замечала подобное — стоит только сильно устать, как путь вверх, в башню, превращается в сущее мучение. Голова начинает кружиться ровно в середине пути, а потом ещё долго кажется, что мир зыбко покачивается из стороны в сторону. Добравшись-таки до тяжёлой двери из старинного дерева, Инсе нетерпеливо постучалась. Бронзовая голова орла демонстративно зевнула, явно намекая, что уже очень поздно и все ученики давно должны быть в гостиных, и произнесла: — Где искать сущность? Инсе обречённо вздохнула. Начинается. Откуда ей знать, где? — В… ммм… небытии? — наугад предположила она. Голова крайне любила философские вопросы, поэтому за несколько месяцев учёбы Инсе составила для себя список бессмысленных ответов, которые страж мог посчитать правильными. — Увы, — спокойно ответил орёл. — Подумай ещё. — Не имеет смысла искать то, что нельзя найти, — скороговоркой произнесла Инсе, надеясь, что это сработает. Кажется, именно таким был ответ на прошлый вопрос, когда ей пришлось проторчать под дверью без малого полчаса. — Неверно. — Да чтоб тебя, — прошептала Инсе, устало опускаясь на пол. — Это тоже неправильный ответ, — с неизменной доброжелательностью ответила бронзовая голова. Инсе ненавидела это мерзкое пернатое. Ей уже довелось однажды ночевать прямо тут, под дверью. Если честно, было не так уж и ужасно, приходилось спать в местах и похуже, но знание, что за этой несчастной деревяшкой тебя ждёт уютная, мягкая постель, а ты никак не можешь туда попасть, заставляло зябко ёжиться от несуществующих сквозняков. Инсе уныло представила, как она скидывает мантию, швыряет сумку с учебниками под кровать и… Нет, профессор Лонгботтом сказал ей сначала обязательно вымыть руки. Она покосилась на испачканные ладошки, все в чернилах. Ободранная коленка пренеприятно саднила — Инсе опять забыла, что в пятницу у лестницы на втором этаже выпадают сразу две ступеньки. Ну почему ей так не везёт? Нет, она, конечно же, знала, что в Хогвартсе будет нелегко, но это как-то уж слишком. Эти бесчисленные коридоры, лестницы и потайные двери превращали путь от одного кабинета до другого в настоящий кошмар. На уроках было не легче. В отличие от остальных детей, у Инсе была ещё одна проблема. Несмотря на два года в школе, она почти не умела писать. Читать её научил знакомый моряк Ангус, оставивший море из-за того, что потерял руку на войне в Персидском заливе. Он, тоскуя, часами сидел на пристани, рассказывая Инсе о каких-то непонятных вещах. О том, кто такие кон-тра-бан-дис-ты, она до сих пор могла только догадываться. Как-то раз они разговорились о кораблях, и выяснилось, что Инсе понятия не имеет, как называются все эти суда на горизонте, потому что не умеет читать. На следующий день Ангус принёс с собой несколько газет и практически силком заставил Инсе складывать буквы в слоги, а затем — в слова. Ей жутко не нравилось, и именно желание закончить с этими газетами как можно скорее вынудило Инсе учиться быстрее обычных детей. Через неделю она справилась со своим первым кораблём «Гринвич». Затем были «Королева Елизавета», «Антриум», «Регата Хэнли» и десятки других. Эти импровизированные уроки закончились на «Вестминстере» и авианосце «Проворный». Больше её образованием никто не занимался, за исключением, разве что, жизни, в итоге оказавшейся самым лучшим учителем. К моменту поступления в Хогвартс Инсе умела читать и считать, однако ей никогда до этого не приходилось за вечер конспектировать несколько параграфов из учебника, пользоваться миниатюрными гирьками, вычислять необходимое количество того или иного ингредиента для зелья, и — самое неприятное — ей ни разу не приходилось писать эссе и сочинений. Именно поэтому она каждую неделю занималась с профессором Лонгботтомом, пожалуй, самым мягкосердечным и милым преподавателем в Хогвартсе. Инсе даже не удивилась, узнав, что именно он будет помогать ей первое время, пока она не освоится. Наверное, исключительная доброта профессора была компенсацией за его неуклюжесть и рассеянность, только сегодня они на двоих умудрились перевернуть три чернильницы. Для Инсе, пользовавшейся обыкновенной магловской ручкой только при крайней необходимости, перо и чернила оказались сущим испытанием. За неразборчивые каракули ей не снижал оценку только Рубеус Хагрид, преподаватель по Уходу за магическими существами. На одном из первых занятий он даже похвалил Инсе за творческий подход к делу, приняв кляксы на пергаменте за рисунок флоббер-червя в разрезе. С самой магией почему-то везло больше, на прошлом уроке Трансфигурации только ей удалось полностью превратить карандаш в вязальную спицу. Только вот теоретический тест она наверняка завалила… Инсе вздохнула. Не об этом нужно думать, а о том, как попасть в гостиную. Она потёрла виски. Где искать сущность? Зачем её вообще искать? Инсе вдруг вспомнились слова старосты, приветливой девушки, пару раз спасавшей её от необходимости провести ночь перед входом в гостиную: «Не знаешь ответа? Отрицай вопрос». — Я подумала, — тихо сказала Инсе, поднимаясь на ноги. — Так где же искать сущность? — бронзовая птица выжидающе склонила голову на бок. Вздохнув, Инсе ответила, стараясь смотреть прямо на орла: — Даже реальность вымышлена. — Верно подмечено, — ответил тот, и дверь распахнулась. Инсе осторожно переступила через небольшой порожек и восхищённо выдохнула. Она всегда считала гостиную факультета одним из самых красивых мест в замке, но сейчас здесь было просто волшебно. Весь последний месяц в окнах ей доводилось видеть лишь плотно укутанное тёмными тучами хмурое небо, в среду им даже отменили астрономию из-за облачности. Сегодняшняя ночь была ясной. Ультрамариновый пол, усыпанный звёздами, куполообразный потолок — тоже весь в сияющих крапинках, а выше, над этим всем, ещё один купол с небрежно рассыпанной по нему алмазной крошкой созвездий. Эти яркие светящиеся точки мерцали и переливались, заставляя завороженно всматриваться в бархатную темноту ночи. Лунный свет, запутавшись в широких шёлковых занавесях, отливающих синевой и бронзой, несколькими широкими полосами ложился на столы, кресла, книжные шкафы, освещая красивое, но отстранённое лицо мраморной статуи Ровены Рейвенкло. Вдоволь насмотревшись на это великолепие, Инсе прошмыгнула в дверь, ведущую в спальни этажом выше, осторожно, стараясь не разбудить трёх своих однокурсниц, разделась и тихо забралась под одеяло. Перед глазами всё ещё мерцало звёздное небо. * * * — А чувства родных для тебя ничего не значат? — зло бросил Джеймс. — Признайся, тебе даже в голову не пришло подумать, как мама будет чувствовать себя после твоих выходок! — Ал, пойдём, — Скорпиус осторожно потянул Поттера за рукав мантии, но тот лишь отмахнулся. — И куда делось наше хвалёное всепринятие? — со странной смесью злорадства и горечи спросил Альбус. — Вот по отношению к этому? — Джеймс бросил презрительный взгляд на Малфоя. — Сам-то понимаешь, о чём говоришь? Несколько учеников остановились, прислушиваясь к разговору между братьями. Альбус вытащил палочку и нацелил её на Джеймса: — Не стоит оскорблять тех… — Ох, Ал. Прекрати. Ты ей и пользоваться-то толком не умеешь. — Пойдём, пойдём отсюда, я прошу тебя, — тихо прошептал Скорпиус, мёртвой хваткой вцепившись Альбусу в руку с зажатой в ней палочкой. Боль отрезвила его. Альбус устало посмотрел на брата и, тяжело развернувшись, зашагал прочь, чувствуя спиной тяжёлый взгляд Джеймса. — Слушай, ну почему ты вечно нарываешься? — спросил Скорпиус, стоило им завернуть за угол. — Он первый начал, — буркнул Альбус, замедляя шаг. Последние несколько метров он почти бежал по узкому коридору, стараясь скрыться от внимательных глаз старшего брата. Они вышли в зал с огромной мраморной лестницей, ведущей на верхние этажи. Обоим не терпелось попасть в свою гостиную. — Достойный аргумент, — фыркнул Скорпиус. — Факультет для безбашенных драчунов в другой стороне, если что. — Да как же вы мне надоели с этим! Всех поделили на хороших, плохих, умных, — в последнее время Альбус столько думал об этом, что ему хотелось сказать намного больше, но холодный воздух подземелий неприятно жёг горло. Ему пришлось двигаться ещё медленней, чтобы ненароком не поскользнуться — факелы давали мало света, а ступеньки и стены с наступлением зимы и вовсе покрылись тонкой ледяной плёнкой. Несмотря на осторожность, он всё-таки оступился и тут же почувствовал, как натянулся ремень сумки. Оказалось, что Скорпиус всё это время незаметно придерживал его. Альбус не выдержал и рассмеялся. — А себя бы ты на какой факультет отправил, если уж на то пошло? — Что ты имеешь в виду? — насторожился Малфой. — Смотри, во-первых, безудержная забота об окружающих. Во-вторых, глупость, потому что, упади я на самом деле, тебе пришлось бы последовать за мной. Верь я во всю эту ерунду с распределением, точно сказал бы, что Хаффлпафф по тебе плачет. Ответом ему было обиженное молчание. — Ну хватит дуться, — улыбнулся Альбус, когда они добрались до спальни, а Скорпиус демонстративно отвернулся к чемодану в поисках учебника по Трансфигурации. Малфой почему-то терпеть не мог этот предмет и после каждого урока закидывал несчастный томик Эмерика Свитча на самое дно. — Я просто думаю. Ты ведь веришь. Альбус недоумённо посмотрел на друга. — Я о распределении. Утверждаешь, что тебе плевать, но только и говоришь об этом. Альбус уселся на кровать Малфоя и ответил: — Неправда. Меня это совсем не волнует. Мне не нравится, что я должен выслушивать нападки брата, терпеть, что он относится к тебе как к Пожирателю смерти, сбежавшему из Азкабана, только из-за твоих родителей. Мне не нравится, что из-за этого деления по факультетам я вижу Розу лишь в Большом зале и на зельях, а поболтать нам за последний месяц удалось всего однажды. Мне не нравится то, что пишут в «Пророке»... Альбус Поттер — слизеринец! Сенсация мирового масштаба! Это неправильно, понимаешь? Притянуто за уши. Скорпиус пожал плечами. — Тебе не кажется, что мы слишком часто говорим об этом? — тихо спросил он, достав наконец из груды вещей на дне чемодана «Пособие по трансфигурации для начинающих» и усевшись рядом. — Кажется. Но ведь нельзя это оставить просто так, — почти шёпотом отозвался Альбус. — Нужно менять что-то. — Кого-то, Ал. Не лукавь, будь твой братец более разумным, в твоей голове сейчас не было бы всех этих идей. Я же вижу. Именно поэтому тебе так хочется попасть на Рождественские каникулы в имение Малфоев и порыться там в библиотеке? Попытаешься найти парочку пособий «Как быстро и эффективно захватить мир»? — не выдержал Скорпиус. — Нет, сначала я просто думал остаться в Хогвартсе, чтобы не отмечать Рождество у бабушки с дедушкой. Ну и заодно поискать кое-что в школьной библиотеке, но все эти книги оказались в Запретной секции. — И что ты надеялся там найти? — Историю. Прошлое. То, что произошло тогда. То, о чём мой отец никогда мне не скажет. — И об этом писали книги? Серьёзно? Альбус кивнул: — Видишь, ты даже не знаешь об их существовании. * * * Стрелка с именем Гарри Поттер с едва слышным щелчком переползла с позиции «в пути» на деление «дома». В тот же момент Джинни услышала, как хлопнула входная дверь, а самый родной голос пробурчал что-то нелестное относительно сегодняшней погоды. Она размазала слёзы по щекам, надеясь, что муж не заметит. Куда там. — Джинни, что случилось? — тихо спросил он, привычно поцеловав в щёку. — Ничего, — она попыталась улыбнуться. — Так не бывает, — Гарри положил ей голову на плечо и блаженно зажмурился. — Это всё Альбус, да? Только он может тебя так расстроить. Что на этот раз? — Где мы недоглядели, Гарри, милый, скажи мне, где? — Джинни со вздохом села за стол, оставив ложку саму помешивать соус для курицы. — Перестань корить себя, я же столько раз говорил, повторю и сейчас, Шляпа и меня пыталась отправить в Слизерин. — Но это же потому, что она чуяла в тебе… его… — Да какая разница? Джинни, ты же его мать, ты знаешь Альбуса лучше кого бы то ни было. Я уверен, наш сын прекрасно справится. — Декану факультета уже пришлось наложить на него взыскание за попытку сварить запрещённое зелье прямо в спальне. — Вспомни, что мы творили в его возрасте… — Но у нас были на то причины. Гарри, мы ведь никогда не нарушали правила просто так, из любопытства. Я просто боюсь, что, — голос Джинни дрогнул, — что в Слизерине он может попасть в плохую компанию. — Да, он подружился со Скорпиусом Малфоем. Но это тоже ничего не значит. Возможно, что он вполне милый мальчик. — Настолько милый, что наш сын готов бросить семью и отправиться к нему на все каникулы? Только сейчас Гарри заметил распечатанное письмо на краю стола. Он посмотрел в глаза Джинни, снова наполнившиеся слезами, и понял, что ему больше нечего сказать, нечем её утешить. Альбус не может не стать великим волшебником. Странно, называя сына именно так, Гарри никогда бы не подумал, что тот будет похож и на Дамблдора, и на Северуса Снейпа. Альбус обладал неудержимой тягой к знаниям, желанием докопаться до сути, острым умом, как и самый знаменитый директор Хогвартса, но при этом он был скрытен, властолюбив и холоден. Как Снейп. Ему столь умело удавалось прятать свои чувства, что даже Джеймс был уверен, что младший брат недолюбливает его, хотя в действительности это было совсем не так. Если у Альбуса и был человек, на которого ему хотелось быть похожим, так это Джеймс, часто из-за своей мальчишеской гордости обращавшийся с ним не так ласково, как хотелось бы брату. Именно поэтому Альбус мог дуться на него неделями. Гарри понимал всё это. Он знал и многое другое, например, что он никогда не расскажет Альбусу о том, что произошло между ним и Вольдемортом. Отчасти потому, что именно этот вопрос сын задавал ему чаще всего. Узнай он когда-нибудь о Дарах Смерти, он поступит так же, как и Дамблдор. Не остановится, пока не найдёт их. — Джинни, — он мягко улыбнулся и прижал её к себе, — всё будет хорошо. Правда. Я обещаю.