Слишком холодно

Драко Малфой никогда не был похож на Люциуса Малфоя, хотя все, в том числе и сам Драко, так хотели этого. Скорпиус Малфой никогда не будет похож на отца, как не будет он похож на дедушку, бабушку, мать… Принять это оказалось сложнее, чем думал Драко. Так странно видеть, что твой внезапно повзрослевший сын уже не следит с той восхищённой наивностью за действием простейших заклинаний, не смотрит благоговейно на свою волшебную палочку, гораздо меньше удивляется жизни и ведёт себя совсем как старшие, иногда слишком уж старательно пытаясь скопировать серьёзность отца. Почти взрослый маленький человек, со своим характером и мыслями, большинство из которых Драко уже не дано узнать. За окном тяжёлыми мокрыми хлопьями валил снег, но даже сквозь его плотную, почти сплошную завесу, Драко видел, как во дворе друг за другом бегают две фигурки. Одна из них, замотанная в красный с золотом — гриффиндорский — шарф, в этот момент глухо вскрикнула и рассмеялась, получив снежком по голове. Малфой невольно расплылся в улыбке, полной гордости за сына. Ещё полгода назад кто бы мог подумать, что всё сложится именно так. Скорпиусу удалось то, чего не смог сделать Драко. Впрочем, Альбус — не Гарри Поттер. Первые полосы всех уважающих себя изданий почти месяц пестрили разнообразными трактовками этой «слизеринской сенсации», как в шутку прозвали это событие газетчики. Отец наверняка не позволил бы Драко такой дружбы и уж точно не смог бы спокойно смотреть, как его внук устраивает снежные баталии в фамильном особняке Малфоев с ненавистным Поттером. Возможно, Люциусу и повезло, что он умер так рано. Драко вздрогнул от этой мысли, чувствуя, что невольно сдёрнул корочку с только затянувшейся свежей раны, и отвернулся от окна, закрыв тяжёлую штору из белого бархата. Быстро темнело, пришла пора увести с улицы этих непосед, увлечённых своим импровизированным сражением. Они не обращали внимания ни на опустившуюся темноту, ни на мокрые ботинки и заледеневшие руки, а самого Драко заметили только тогда, когда он ухватил сына за капюшон. Драко совершенно не по-малфоевски поворчал на Скорпиуса за снятую шапку и килограммы снега за шиворотом, а когда Альбус попытался украдкой шмыгнуть носом и раскашлялся, заставил того выпить двойную порцию Бодроперцового зелья, бормоча про себя: «Видел бы это Поттер!» Отправив довольных и уже спорящих о чём-то Альбуса и Скорпиуса греться у камина, Драко снова поднялся к себе. После смерти Люциуса он хотел занять кабинет отца, всегда казавшийся много больше своих настоящих размеров, поражавший каждого монументальностью и властным спокойствием, но там Драко чувствовал себя маленьким мальчиком, ожидающим очередного выговора. В итоге он выбрал одну из многочисленных пустующих комнат поместья, расположенных почти под самой крышей, где он часто любил сидеть вечерами, в полном одиночестве глядя в окно и думая о чём-то своём. Драко не нравился Альбус. Чувство острой неприязни, тяжёлое и тёмное, поднималось в нём откуда-то изнутри. Внешне тот был слишком похож на отца, Драко иногда казалось, что это и есть он. Вчера, столкнувшись с Альбусом на кухне, Малфою пришлось прикусить язык, чтобы удержаться от возгласа: «Поттер, что ты здесь забыл? Поставь молоко на место, Поттер!» Альбус заставил Драко снова встретиться с призраками прошлого, которое очень хотелось забыть, потому что туда невозможно было вернуться. Но больше всего Драко ненавидел в Альбусе то, что он, как и Скорпиус, был абсолютно не похож ни на одного из родственников — ни характером, ни привычками, ни внутренним миром. Гарри Поттер был импульсивен, откровенен и незамысловат, Альбуса Поттера во всём Малфой-мэноре не побаивался только Скорпиус. Драко Малфой избегал взгляда одиннадцатилетнего мальчишки, подумать только! Нет, думать об этом Драко решительно не хотелось. Он с нетерпением глянул на миниатюрные золотые часики на каминной полке и заставил себя отвлечься, вспомнив, сколько всего ещё нужно сделать перед Рождеством. Завтра, например, они всей семьёй собирались за подарком Скорпиусу. Он уже который месяц в каждом письме домой выпрашивал котёнка и за три дня каникул умудрился извести Астерию своим нытьём, с выражением абсолютной невинности на лице рассказывая, каким он… нет, какой она должна быть белой, пушистой и обязательно с кисточками на ушах. Что делать с подарком Альбусу, Драко пока ещё не решил, переложив всю ответственность на вечно занятую жену, и без того заваленную предпраздничными хлопотами. Малфой глянул на часы ещё раз. Астерия должна вот-вот вернуться. * * * Ночник из синеватого стекла горел на письменном столе напротив камина, разделяя комнату на две части. Одна тонула в темноте, другая освещалась призрачной синевой. Мягкий свет лежал на шкафах, струился по шторам, бросал голубой отблеск на чёрную, скрытую на сумеречной половине гладь зеркала. Было что-то от смутной нежности облака в этой комнате, залитой синим, а огромный пушистый ковёр на полу казался спиной диковинного животного, такого же мягкого и небесно-доброго. Скорпиус лежал на кровати, заложив руки за голову, то и дело проваливаясь в полудрёму. — Ну что? — проснувшись в очередной раз, поинтересовался он. Альбус задумчиво поскрёб палочкой за ухом, перевернул страницу и выразительно пожал плечами. — Неужели ничего нет, как ты думаешь? — Мы не там ищем. Это должно быть что-то особенное и заурядное одновременно. Как газетная статья в «Пророке». Я читал её года два назад, моя мать бережно хранит всё, что писали об отце в то время. Ничего интересного, такая же пафосная чушь, как и в двух биографиях Гарри Поттера, великого героя прошлого, но зато есть чистая информация, ссылки, списки погибших и, что самое главное, статьи о волшебниках, получивших орден Мерлина. — Если ты заранее знал, что ничего не найдёшь, то зачем всё это затеял? — Скорпиус чувствовал, что Альбус ждёт этого вопроса, только поэтому и задал его. — Сравнить, понять, о чём пишут, а о чём — нет. Возьмём «Азы и основы магии», краткий справочник Элоизы Истроп. Книга выпущена три года назад, одобрена Министерством. Глава четыре, о волшебных палочках. «Процесс изготовления волшебных палочек очень тонок и сложен, за последние полторы сотни лет мир знал лишь шестерых великих мастеров, судьбы двух из которых нам неизвестны. Знаменитый своим уникальным методом изготовления палочек из отцветающей сакуры Итиро Ватанабэ, десять лет назад отправившийся в Тибет, пропал без вести, последние следы его экспедиции были найдены у подножья хребта Баян-Хара-Ула. Не менее печальным многоточием заканчивается биография мастера Грегоровича, чьими палочками когда-то пользовалась едва ли не вся Восточная Европа». Дальше неинтересно. А теперь смотри, — Альбус вытащил из лежавшей рядом тетради большой лист, сложенный в несколько раз. — Это — длинный список всех жертв Вольдеморта, опубликованный почти сразу после его смерти. И что мы видим? Грегорович! Скорпиус сел на кровати и наклонился к Альбусу, чтобы лучше видеть в сумраке комнаты. Подавив зевок, он устало улыбнулся: — Это мало что даёт, правда? — А вот и нет! Это значит, что Министерство корректирует историю падения Тёмного Лорда! Значит, всё было не так, как обычно любят это выставлять. Якобы мой отец просто взял и победил его. Так не бывает, понимаешь? — Я знаю это. Но не стоит так торопиться с выводами. Мало ли что напечатали в газете. — Возможно, — протянул Альбус. Его тон ясно говорил, что он абсолютно не согласен, просто решил не спорить. — Что там у нас дальше? Ага, кое-что очень интересное. Такую книжечку я бы у себя дома точно не нашёл. «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», Рита Скитер. Скорпиус перегнулся через его плечо, чтобы лучше видеть фотографию на развороте. Седовласый и седобородый старик, лукаво прищурившись, улыбнулся им. — Так странно, да? — с трудом прошептал Малфой, борясь с комком в горле. Альбус понял его. — Да. И тошно. «Альбус Северус, тебя назвали в честь двух директоров Хогвартса». Только за это я готов ненавидеть этого Альбуса. Персиваль Вулфрик Брайан, — фыркнул он, открывая предисловие. — Велика честь… — Нет, сегодня ты больше ничего читать не будешь! — Скорпиус ловким движением отобрал книгу и швырнул её на стол, естественно промахнувшись. Несчастный томик, жалобно прошелестев страницами, шлёпнулся на пол. Альбус лишь улыбнулся, одёрнул задравшиеся пижамные штаны и покорно забрался под одеяло. — И если ты будешь и дальше копаться в заумных книжках до трёх ночи, я выгоню тебя из своей спальни. Будешь жить в комнате для гостей, как все нормальные люди, — проворчал Малфой, поправляя подушку и перетягивая большую часть одеяла на свою сторону. — Никогда не думал, что на каникулах буду спать меньше, чем в Хогвартсе, а нам завтра вставать в семь утра. — Да, да. Я помню. Белая, пушистая и с кисточками на ушах, — улыбнулся Альбус, придвигаясь ближе, так, чтобы чувствовать чужое тепло. Вскоре на комнату опустилась сонная тишина, лишь осторожно и едва слышно тикали притаившиеся на книжной полке часы. * * * Даже те, кто презирал и ненавидел Риту Скитер, не могли отрицать её таланта. Она была рождена для сплетен, интриг и тайн. Хорошая статья — это скандальная статья, а не эти нудные хроники с места событий, сухие факты, цифры и цитаты. Но книга «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», бесспорно самое удавшееся её творение, изначально служила совсем не этой цели. Долгие годы работы научили Риту добывать информацию, анализировать, проводить параллели и связывать самые неожиданные ниточки. Она умела и любила понимать людей. Именно благодаря этому интуитивному пониманию и рождались уникальные сенсации, а настоящие сенсации бывают только в мире, где есть власть, деньги и слава. Что может быть приятнее скандального заголовка статьи о влиятельном и всемирно известном волшебнике? Но узнать что-нибудь от знаменитого певца, актёра, богатого политика, дорожащего своей безупречной репутацией, почти невозможно. Их невозможно запугать или подкупить, нужно действовать осторожно и хитро, и Рита, мастер своего дела, прекрасно с этим справлялась. С кем-то нужно было говорить о детстве, первой любви и хобби, кому-то льстить и улыбаться, иногда стоило намекнуть, что ей и так уже известно, в каком шкафу хранится скелет, заставляющий мучительно стыдиться своего обладателя, и где лежит ключ. Лишь однажды безупречный метод дал осечку, как раз именно тогда, когда Рите больше всего хотелось узнать, что же за человек находится перед ней. «У бедняжки Поттера совсем мало настоящих друзей, а мы с ним встретились в один из самых трудных моментов его жизни. Вероятно, только я одна из живущих сейчас людей и могу сказать, что знаю настоящего Гарри Поттера», — говорила она, высказывая свою самую мучительную и, увы, уже несбыточную мечту, и впервые ложь приносила ей не удовольствие, а разочарование. Живая легенда, фигура мирового масштаба, нескладная и угловатая, кстати сказать, фигура. Именно тогда, задолго до смерти Дамблдора, Рита загорелась идеей узнать всё об этом волшебнике. Она могла поливать грязью или восхвалять кого угодно, но прекрасно различала правду и ложь. Обычно для сенсационного репортажа хватало и крупицы истины. Рита почти обоснованно предполагала и роман с Гермионой, и личные мотивы Дамблдора, и нездоровую психику Гарри Поттера, но одно не давало ей покоя. Она не знала настоящего положения вещей и при этом инстинктивно чувствовала, что самая настоящая правда о Гарри Поттере и станет сенсацией. Странная ирония судьбы — именно Гермиона и предоставила ей возможность чуточку приблизиться к тайне, попросив взять у Гарри интервью для «Придиры». Увы, разочарованию Риты не было предела. Мальчик-Который-Выжил мог рассказать о Вольдеморте и Амбридж, но о себе он не знал ровным счётом ничего. Ребёнок, что с него взять… Впрочем, один всем известный Альбус Дамблдор прекрасно знал ответ на этот вопрос. Именно тогда Рита Скитер начала своё расследование, закончившееся только спустя пять лет после окончания войны. «Жизнь и обманы» были лишь серединой долгого пути тайн и догадок, к пятидесятилетию Рита планировала выпуск новой книги, абсолютно секретной и не имеющей аналогов. Рите не нужно было говорить, что за всей этой мистификацией, битвой в Хогвартсе, за красивой легендой о том, что добро всегда побеждает зло, скрыта отлаженная, долгая борьба не только идеологий, но и реальной силы, реального оружия, история подкупов и заговоров, история личных драм и предательств. Красивая и невероятная история Гарри Поттера. Увы, сенсации не получилось, жалкие крупицы, собранные Ритой, выглядели слишком абсурдными даже для правды, а специально созданный тайный комитет старательно уничтожал следы и улики. Пятидесятилетие Рита Скитер встретила некрасивой, выбившейся из сил, побеждённой и сдавшейся старухой. Сквозь пьяные слёзы она, стоя на коленях перед камином, смотрела, как неоконченную рукопись «Тайн братьев Певерелл», почерневшую и рассыпающуюся хлопьями пепла, облизывают язычки пламени в камине. Резко рассмеявшись, она, отхлебнув огневиски из горлышка, выплеснула содержимое бутылки в огонь. Пламя вспыхнуло и благодарно заворчало, с утроенной силой поглощая бумагу. Рита видела, как в рыжем аду догорает её жизнь. Рядом с ней, подобрав ноги под себя, внимательно вглядывалась в огонь Панси Паркинсон, начинающая, но уже успешная журналистка, талантливая ученица Риты Скитер и — не менее талантливая любовница. — Всё пройдёт, — тихо сказала она, успокаивая скорее себя, а не Риту, и добавила едва слышно: — Если мир не захотел проглотить это сегодня, завтра я заставлю его подавиться…