Сверкающие глаза

      Выход на ретранслятор прошёл штатно. Успели проскользнуть впереди неповоротливого контейнеровоза, срочно переделанного во вспомогательный крейсер с многочисленными артиллерийскими контейнерными установками. Глядя на эту глыбу, ощетинившуюся стволами и направляющими, Шепард привычно прикидывал, сколько же боеприпасов скрыто во внутренностях этого мастодонта. Получалось, что очень много.       Сверкнувший ретранслятор принял фрегат и крейсер, за бортами возник привычный «коридор». Теперь можно было быть свободным.       - Спасибо, Джон. – Андерсон поднял глаза от экранов забортной обстановки, мазнул взглядом по экранам корабельной обстановки. – Можете идти к себе. Ваша вахта через два часа.       - Есть. – Шепард оставляет старпомовское кресло, смутно ощущая, что оно станет для него в этом полёте очень привычным. Конечно, до того момента, пока не придётся возглавить высадку. И почему-то мнится ему, что этих высадок будет как минимум две, а если считать и взаимодействие с грузовозом кроганов – то три.       Пока он, привычно кивая коллегам в знак приветствия – всё же он долго отсутствовал на фрегате и протокол вежливости требует не только кивнуть, но и обменяться парой-тройкой когда ничего не значащих особо, а когда и значащих фраз. На обход, конечно, это передвижение по кораблю явно не тянет, но Шепард и не ставит перед собой такую цель. Он просто хочет добраться до своей каюты и немного поразмыслить над случившимся, насколько возможно совмещая размышления с рутинной работой старпома боевого разведывательного корабля.       Наконец дверь прикрыта и даже заперта на защёлку. Шепард снимает скафандр, снимает формёнку и сразу встаёт под душ – может быть это и привычный ритуал, а может, сейчас это нечто большее. Посвежевший, капитан выходит из душевой. На настольном инструментроне – россыпь сигналов о непрочитанных сообщениях от разных адресатов и, конечно же, разной степени важности. Не присаживаясь в привычное кресло, Шепард пролистывает файлы, набирает на клавиатуре когда краткие, когда полные ответы, отправляет прочитанные сообщения в хранилище – пригодятся потом. Всё меньше остаётся непрочитанных сообщений, всё чище экран.       Подсознание заканчивает отработку информации о происшедшем за последние несколько суток. Слишком много всего произошло и хотя Шепарда тренировали справляться и не с такими информационными перегрузками, всё же он чувствовал лёгкую усталость. Приятную усталость. Ибо происшедшее за эти дни имело прямое отношение к нему, как к человеку, как к землянину, как к мужчине. Он стал отцом, он принял под свою защиту сына и дочку. Он теперь в полном смысле этого слова семейный человек.       Мысли привычно текут, лучик сознания, поисковый лучик шарит по ним в поисках проблем и недоработок. Привычка. Не всё он сделал так, как надо, хорошо, что не допустил много ошибок и сделанные им ошибки не являются сколько нибудь критическими. Недочёты и недостатки он исправит, ведь они теперь ему известны.       Светлана очень устала – это для Шепарда очевидно без дополнительных пояснений. Немудрено: первая беременность – и сразу двойня. Да ещё совмещение со службой. Спасибо Станиславу, на последних неделях он с помощью Аллы практически взял на себя все обязанности командира крейсера и Светлана, убедившись, что справиться со старпомом она в своём «положении» не в состоянии, уступила, тем более, что и Алла раз за разом надёжно ограничивала сферу допустимых для Светланы служебных нагрузок и обязанностей, пока вообще не списала её в медотсек на то самое «сохранение», коим не имела обыкновения никого пугать. Она либо сразу применяла к пациентке это самое «сохранение», либо просто информировала пациентку о том, что сложится ситуация – и заточения в медотсеке ей не избежать, в каком бы звании и на какой должности она не пребывала бы.       Да, сейчас у Светланы появятся небольшие, но новые силы, ведь дети – то что привычно и обычно для любой женщины. Но, тем не менее, Светлана утомлена сверх всякой меры и помощь Аликс – вечной киборгессы, ощутившей себя живой здесь будет крайне важна и необходима. Хорошо, что Светлана приняла её, приняла её не просто как помощницу, как охранницу и как компаньонку, но и как члена своей семьи. Приняла сама, по своему собственному выбору.       Слишком много ему пришлось принять в своё подсознание за истёкшие несколько суток. Слишком много – он это признаёт открыто и честно. Если бы то, что произошло в эти сутки, в эти несколько суток, впрямую его не касалось, он бы, конечно же, воспринял это легче и спокойнее – сработала бы защита, определяемая в руководствах спецназа ВКС, как «отстранённость». А это коснулось его напрямую. Сильно и глубоко коснулось. По-иному быть просто не могло и подготовиться к этому заранее полностью нельзя.       Трудно поверить, что ты вечен. А в такие моменты, как этот момент, растянувшийся на несколько суток очень хочется поверить именно в это. Ведь так не хочется свыкаться с мыслью о том, что ты можешь погибнуть, а твой сын и твоя дочь станут полусиротами. Светлана… Да, она сделает всё возможное и даже невозможное, чтобы вырастить детей, но вряд ли она сможет поверить кому-то ещё, поверить настолько, чтобы у детей появился уже не отец, а отчим.       Конечно, можно было бы о таких вариантах не думать. И действительно можно было бы о них, этих вариантах не думать, если бы вокруг не шла война с внегалактическим врагом. А раз так, то приходится заранее думать и о том, о чём в условиях внутригалактических разборок, коих за тридцать лет было предостаточно – уж в этом Шепарда переубеждать не надо, никто бы из разумных органиков и задумываться не стал. Особенно, если этот разумный органик принадлежит к роду человеческому и является профессиональным спецназовцем. Маленькое уточнение – особо задумываться бы не стал. А так, конечно, задумывался бы временами. Когда еле заметно, а когда – очень заметно. Потому что жизнь человеку даётся только один раз, даже если этот человек никогда не стрелял ни из чего, кроме гражданского слабенького оружия. И тем более – никогда не стрелял по другим живым людям.       Светлана хочет, чтобы он как можно чаще возвращался к ней и к детям. Возвращался живым. Она не хочет, чтобы он погиб, не хочет, чтобы его ранили, не хочет, чтобы он пропал без вести. Она хочет прожить свою жизнь мужней женой и хочет, чтобы у детей был отец. Она хочет, чтобы Джон ощутил себя отцом, папой в полной мере, чтобы он услышал, как сын и дочь впервые скажут слова «папа» и «мама», чтобы он увидел, как они сделают свои первые шаги, пойдут в детский сад, переступят порог школы и университета, получат дипломы, обретут право на первое рабочее место. Как там в известной имперской песне? «Будут внуки потом – всё опять повторится сначала». Да, Светлана хочет, чтобы у неё и у Джона были внуки, рядом с которыми они повторят весь прекрасный путь, который в эти несколько суток был начат… И может быть прерван, поскольку кругом идёт война…       Надо сделать всё, чтобы решить эту проблему с рахни… Надо найти этих пропавших разведчиков, надо сделать всё, чтобы вытащить в Пространство Кроганов весь личный состав отряда спецназа «Аралллах». Надо сделать всё, чтобы Грюнт выжил, ведь он такой – Рекс в своих редких письмах неоднократно отмечал, что молодой чистый кроган неуёмен в своём желании испытать себя на прочность в самых рискованных военных операциях. Хотя… Иначе бы он не стал командиром лучшего кроганского отряда спецназа… Да, он бы стал видным воином, но до командира «Араллаха» ему бы не удалось дойти. В смысле, стать командиром этого отряда спецназа. Грюнт очень не хотел улетать с «Нормандии». Да, он кроган, но он – кроган, выросший в пробирке, а потом – воспитанный на борту «Нормандии» и «Волги». У него – особая судьба.       Размышления старпома были ненадолго прерваны звонком инструментрона.       - Джон. После старпомовской вахты зайдёте ко мне. – Андерсон воспользовался аудиоканалом, обошёлся без видео, что Шепарду очень понравилось – командир понимает, что сейчас старпом не хочет никого видеть. Конечно, командир мог бы придти и сейчас к нему прямо в каюту, но решил, что перед старпомовской вахтой не следует затевать никаких особых разговоров. А в том, что разговор с Андерсоном на этот раз будет особым, Шепард уже не сомневался, едва его палец отпустил тангенту спикера и командир услышал обычный ответ:       - Хорошо, Дэвид. – после чего Шепард переключил каналы, встал, взглянул на часы – до начала его вахты оставалось меньше получаса. Как раз времени только для того, чтобы подготовиться и дойти до постамента Звёздной Карты.       Проверить скафандр, пристегнуть оружие и сменить магазины с боеприпасами, проконтролировать систему полной изоляции, пристегнуть шлем. Обычные движения, сотни раз отработанные на тренировках и учениях сейчас действовали на старпома успокаивающе. Уже не так тянуло думать о плохом, в том числе и о своей собственной возможной гибели. Не думать об этом – значит дразнить высшие силы, а они уж постараются наказать «легкоступающего» так, что тому точно мало не покажется. И, скорее всего часть предстоящего разговора с Дэвидом будет касаться и этого момента. Что-ж, с командиром Джон может об этом поговорить. Дэвид его поймёт, он, пожалуй, единственный на корабле, с кем Шепард может о таком поговорить. Наедине, конечно. Да такие разговоры и сам Андерсон не устраивает прилюдно.       Руки методично проверяют оборудование, оружие, скафандр, глаза оглядывают каюту в поисках забытого, не сделанного, не выключенного. Нет, всё в порядке, хотя… после того, что произошло с Шепардом за эти ближайшие несколько суток немудрено и чего-нибудь забыть. Как говорят в кругах знающих, головокружение и забывчивость после такого события для любого мужчины – не роспись в слабости и никчемности, а обычное и даже где-то и ожидаемое состояние. Он не просто теперь офицер спецназа ВКС и муж командира имперского разведкрейсера, он – отец двух детей. Девочки и мальчика.       Всё проверено, никаких ошибок и недостатков не выявлено. Пора выходить и идти к Звёздной Карте.       Кресло командира пустует – Андерсон не желает дублировать старпома и Шепард, обменявшись с сменившимся офицером уставными словесными формулами, занимает кресло старпома.       Корабли Отряда следуют по коридору, проложенному катапультами-ретрансляторами. Много сил и средств потратило Сопротивление, но самые ближайшие к Цитадели ретрансляторы взяты под усиленную охрану и Жнецы потеряли возможность управления ими – как непосредственного, так и дистанционного. В их руках осталось немало ретрансляторов и Шепард наблюдает, как в беспорядке и хаосе меняются, пропадая и появляясь в глубинах виртуального пространства Звёздной Карты линии, соединяющие ретрансляторы. Своеобразная графическая игра, в которой задействованы и неработающие и работающие сейчас ретрансляторы. Пока фрегат и крейсер следуют по тоннелю между ретрансляторами эта игра линий будет продолжаться. Она завершится тогда, когда Отряд выйдет в обычный космос и направится к следующему ретранслятору. А там она повторится снова.       Пока никаких проблем нет. Хотя в штабе ВКС ходят упорные слухи, что Жнецы пытаются освоить принудительное перенаправление тоннелей ретрансляторов. Вот так, прямо со всеми находящимися в них, в этих тоннелях кораблями. Раз – и вместо одного ретранслятора корабль вываливается совершенно из другого, соответственно – в совершенно иной туманности или в совершенно другом скоплении. Да, это будет хаос, но хаос, безусловно, управляемый. Жнецами управляемый. Так что работа протеан на Илосе действительно важна и нужна – соратники Явика во главе с Таэлой не просто стремятся усовершенствовать свою модель, действующую модель ретранслятора, но и освоить управление большинством реальных ретрансляторов. Реально существующих. Если им это удастся – у Жнецов будет выбит из рук солидный козырь. Очень солидный. Может быть, это пусть и очень не намного, но приблизит окончательную победу над этими полумашинами? Как хочется в это верить…       На экранах, тесным ожерельем обступивших пространство Звёздной Карты – россыпь зелёных строчек и зелёных сигналов. Зелёный – привычный цвет, означающий для землян безопасность. И отсутствие проблем. Для тех, кому не важен цвет, например для турианцев и для саларианца Мордина и протеанина Явика есть всегда возможность прочесть поясняющие строчки подсказок или сами строки информационных уточнений. Всё предусмотрено. Как бы сказали раньше – на корабле работает интернациональный экипаж. Сейчас говорят – интеррасовый.       Затишье не усыпляет, не убаюкивает. Наоборот, сознание капитана Шепарда профессионально настороженно, занято поиском проблем и нестыковок. Идеальный настрой для старпомовской вахты.              Светлана получила от Аликс общую информацию о состоянии дел на корабле. Самую общую. Впрочем, опыт и практика помогали ей самой очень многое почувствовать и ощутить. Сейчас она занималась купанием детей. Её это успокаивало, позволяло расслабиться, подумать о приятном. А так, вне становящихся такими привычными забот она неизменно начинала беспокоиться о Шепарде. Пока корабли Отряда следуют по коридору между ретрансляторами, экипаж и команда крейсера готовится. Ситуация очень напоминает, как поняла каперанг, ту, с какой нормандовцы столкнулись перед первым своим появлением на Иден-Прайме. И сейчас придётся очень многое смотреть сначала заретрансляторными методами, не появляясь в пространстве новооткрытой звёздной системы.       Резиновый кружок, подаренный детям Аликс, пришёлся и Александу и Марии по душе – они быстро привыкли к нему, ведь он защищал их от мыла, которое так и норовило попасть в глаза. Пусть и детское, но, с их точки зрения – вредное для ещё неокрепших глазок. А если оно ещё и в носик или в ротик залезет? А если в ушки. Плакать захочется сразу и очень быстро. А так – да, он едва-едва сжимает голову, зато мыло не лезет в глазки, ушки, носик, ротик и Светлана может не беспокоиться, что их снова и снова придётся промывать.       Первое купание. Она так хотела, чтобы при нём присутствовал Джон, но не совпало. Да, Алла могла бы разрешить искупать детей и раньше, но, видимо, у неё были свои основания для того, чтобы не давать такое разрешение. И теперь Светлана купала детей. Аликс помогала большей частью молча. Дети привыкли к присутствию киборгессы, им было вполне достаточно ощущать её мягкие и тёплые руки.       Первые несколько самых сложных суток жизни новорожденных подходили к концу. Теперь, как помнила Светлана, необходимо будет каждое утро, сразу после того, как дети проснутся, выполнить целый ряд гигиенических процедур: подмыть детей, поменять пелёнки – независимо от того, чистые они или уже «использованные», промыть им глазки, обязательно – от уголка глаза к середине и никак иначе, чтобы грязь не могла остаться в труднодоступных без помощи врача местах, почистить детям ушки и не забыть почистить им носики. Обычная гигиена, разница только в том, что пока детки не могут делать это самостоятельно. Со временем они обязательно этому всему научатся, освоятся. Наступит время – освоят и полный утренний взрослый гигиенический ритуал.       Аликс помогла закутать детей в банные полотенца, промокнуть их тельца. Александр и Мария сразу повеселели, было видно, что они почувствовали себя более комфортно. Подождав полчаса, пока они немного отпыхнут после первого купания и просохнут, Светлана покормила их и убедилась, что и аппетит у малышей улучшился.       Убедившись, что дети уснули, Светлана вернулась на большую кровать, хранившую тепло Джона. Села, забравшись с ногами на матрас, постаралась привалиться спиной к стене, хоть и Алла была бы против такого форсажа. Задумалась, поглядывая на кроватки. Аликс вернулась в своё кресло, снова погрузилась в работу с потоками. Да, теперь такие процедуры Светлана будет делать каждое утро и каждый день купать детей тоже будет. Может быть и Джон сможет принять участие – она будет этому участию очень рада и очень довольна.       Да, сейчас дети спят по двадцать часов в сутки и просыпаются только для того, чтобы поесть. Со временем, конечно, период сна будет неминуемо уменьшаться, они будут дольше бодрствовать, но это ещё будет не так скоро. Алла сказала Светлане и записала в ридере, что в течение месяца у детей окончательно уменьшится физиологический гипертонус мышц и потому ручки и ножки научатся постепенно разгибаться на всё более длительное время.       Крохи научатся делать всё более успешные попытки удерживать голову лёжа на животиках. Периоды бодрствования увеличатся до четверти часа. Малыши освоятся со зрением и слухом, к концу месяца будут пробовать голоса – произносить звуки, похожие на «а» и «е», но в основном постараются обходиться кряхтением и плачем, хотя и попытаются рассказать маме о том, что их беспокоит в данный момент.       Сама Светлана уже неоднократно убедилась в том, что её голос и Маша и Саша узнают сразу, с первых секунд звучания и потому старалась разговаривать с ними неизменно ласковым голосом. Со временем, как пояснила Алла, надо будет начинать делать крохам массаж, а пока можно обходиться поглаживанием ручек.       Жаль только, что в течение всего месяца крохи будут ещё очень плохо видеть, но зато, как утверждает Алла, они уже сейчас отметились прекрасным и тонким слухом, а значит с удовольствием будут слушать в мамином исполнении стихи и песни, быстро выберут себе любимые мелодии, под которые с удовольствием будут бодрствовать и даже спать. Чаквас утверждает и Хлоя с ней соглашается, что у обоих детей есть все признаки музыкального слуха, который необходимо развить и сохранить.       Брать детей с собой в постель Светлана не будет. Она хочет, чтобы крохи привыкли к своим кроваткам, чтобы научились спать сами. Конечно, когда будет рядом Джон, она ненадолго будет позволять им поспать на большой кровати, рядом с родителями, но главное – чтобы они привыкли к тому, что у них есть свои собственные кровати. Что поделать, детей нужно приучать к дисциплине и порядку сразу. Тем более сейчас, когда Джон не сможет быть рядом с ними постоянно. А ей так хочется видеть и чувствовать его рядом с собой круглые сутки… Дорог он ей, очень дорог. А сейчас ещё больше дорог, чем раньше. Она не сомневается, что и сын и дочь многому научатся у Джона. Маша будет потом искать в мужья человека, похожего на Шепарда, а уж о Саше и говорить особо не надо – он во многом будет подражать отцу.       Да, Джон, оказывается, многое знает и умеет. Он, конечно, не всё ещё показал Светлане, но она уже убедилась – он вполне готов к тому, чтобы стать для неё надёжным помощником в преодолении самого первого, во многом – критического периода жизни Александра и Марии. Светлана знает теперь, что Шепард сможет укачать малыша, уложить его спать, сменить подгузник, он освоился с тем, где в палате хранятся средства детской гигиены и детская одежда, где расположена детская аптечка и уж совершенно точно знает, что никого, кроме врачей Отряда к детям он не допустит. Остальное он тоже знает и умеет, просто у него ещё не было случая показать всё на практике. Осознав это, Светлана с облегчением подумала о том, что и здесь Джон совершенен – он окружил Светлану непоказной, но надёжной и действенной заботой. Аликс, конечно, тоже поможет, но главное всё же то, как поможет ей и детям Джон. А он уже помогает. Очень помогает. Главное, что Светлана убедилась – он нисколечки не стесняется проявлять свои чувства к детям, спокойно и свободно обнимает их, бережно целует, с удовольствием и готовностью носит на руках. Придёт очень скоро время – и он будет читать им на ночь, да и не только на ночь сказки, а потом – и песни будет петь. Он хорошо поёт – в этом Светлана уже убедилась.       У Джона впереди много дел – он будет разводить питательную смесь и кормить детей из бутылочек, будет готовить ванну и купать детей, будет переодевать малышей, будет говорить с врачами Отряда не только дополняя, но и заменяя её, Светлану.              Старпомовская вахта прошла без происшествий. Обменявшись с вахтенным офицером уставными формулировками «вахту сдал – вахту принял», Шепард сошёл с постамента – большую часть времени вахты он провёл не в кресле, а на ногах. Теперь в своё вахтенное кресло сел вахтенный офицер, а кресло старпома осталось свободным. Протоколы и ритуалы нормандовцы блюдут. Не до фанатизма, но выполняют полно и точно.       Теперь предстояло встретиться с Андерсоном. Разговор обещал быть интересным и содержательным. Сложным. Простых разговоров сейчас не будет. Слишком многое изменилось. Пути назад нет. Шепард никогда не вернётся в состояние неженатого мужчины, бездетного мужчины. Ответственность возросла, возросла многократно. Да, теперь он более, чем раньше уязвим, потому что у него теперь есть трое людей, которые ему беспредельно дороги, бесконечно дороги.