А ты знаешь, что такое семья?

— Макеев, это ты виноват! Истиричный шепот Марии — первое, что я уловила, когда пришла в себя. Судя по разражающиму стуку каблуков, женщина не стояла на месте. Я слегка приоткрыла глаза и сквозь мутную пелену смогла осмотреть помещение. Ничего особенного. Две кровати, на одной из которых находилась я, на другой — папа. Две тумбочки и ровные светлые стены. В принципе, все. Вполне типичная обстановка для больницы. — Не ори, мы в больнице, — одернул отец Ведеркину, чем подтвердил мою версию. Я осторожно повернула голову и посмотрела на него. Закинув одну ногу на другую, он расположился на соседней пустующей койке. На лице у него виделись напоминания о знакомстве с Жабой. Бровь была залеплена пластырем и на скуле красовалась примерная ссадина. — Привет, — улыбнулся он, заметив, что я очнулась. — Привет. — Как ты себя чувствуешь? — Как будто по мне катком проехали, — морщась от боли, ответила я. — Какой кошмар, — начала причитать Маша, крепко прижав к себе. — Сильно больно, да? — Ну, если так не сдавливать уцелевшие органы, то нет, — прохрепела я, выбираясь из объятий женщины. Я немного приподнялась, чтобы лучше видеть собеседников. — Пап, прости меня, пожалуйста. — За что? — отец пересел на мою кровать. — За все. Это же из-за меня… — взахлеб начала я, но папа перебил: — Тише. Тише. Закрыли тему. — Но… — Я сказал, закрыли тему, — требовательно повторил он и поцеловал меня в лоб. — Я лучше пойду, — вмешалась Ведеркина. — Выздоравливай. Женщина стремительно покинула палату, а мы лишь проводили ее безучастным взглядом. — Долго я здесь нахожусь? — Два дня уже. — Неплохо. А когда домой можно будет? — Ты только очнулась! — И что? Мне уже надоело! — Таш. — Ну, пап. Поговори с врачом, — стала ныть я. — Хорошо, — на удивление быстро сдался предок. — Только давай договоримся сразу, что если тебе нужно будет остаться в больнице, чтобы мне не пришлось привязывать тебя к кровати. — Спасибо! — победно вскрикнула я. Вскоре пришел врач и провел осмотр. Он долго давил на и без того ноющие синяки, после чего вынес приговор о моем трехдневном заключении в этом месте. Я пыталась возразить, но мое мнение не сильно то и учитывалось.

***

Первый день каторги прошел довольно-таки неплохо. Перед тренировкой ко мне забежал Антон и зарядил позитивом на весь оставшийся день. Папа заехать не успел, поэтому я устроила ему телефонный терроризм. Чему, уверена, он был несказанно рад. После обеда меня посетили ребята из школы, но их быстро выгнали из-за шума, который мы создавали. Вечером я уже никого не ждала, но кое-кто все же навестил меня. — Фомина, ты как здесь? — ошарашено спросила я, когда девушка вошла в палату. — Привет. Я удивленно смотрела на капитана, ожидая ее дальнеших действий. — Хорошо, сразу к сути. Девушка вошла внутрь и присела на соседнюю кровать. — И? — Тут такое дело. Ты нужна мне в завтрашней игре. — Какой еще игре? — Долго объяснять, — вскипела Алина. — Так я не тороплюсь. — Хорошо, — выдохнула блондинка. — Я проиграла в карты деньги. Много денег. — Пока не понимаю, — пожала плечами я и налила себе сока. — Я триста тысяч проиграла. Только что отпитый сок мгновенно оказался на полу. — Сколько? Откуда у тебя такая сумма? — Я у отца в сейфе взяла пока он не видел. — Украла у родного отца? Фомина, ты конченая! — Слушай, я к тебе не за этим пришла, — огрызнулась Алина. — А за чем? За гуманитарной помощью? — Ты можешь до конца выслушать?! — Ну? — Играла я Олей Ильиной. — Эта которая капитан «Снегирей»? — Да. В общем, она дала возможность отыграться. Если выиграем завтра, она вернет деньги, а я верну их отцу. — Здорово. Удачи, — с изевкой произнесла я и отвернулась к стене. — Ты поможешь? — Нет. Если родители тебе не говорили, что играть в карты на деньги и воровать — нехорошо, я тут не причем. Тем более зачем тебе я? — Ты по шайбе с такой силой лупишь, что если один раз закинешь, их вратарь сама сбежит. Да и промахов у тебя почти нет. — Все равно нет. — Макеева, тебе сложно? Пойми, если мой отец узнает об этом, я тут же отправлюсь к бабушке. — Пойми, если мой отец узнает об этом, я тут же отправлюсь в морг, — в тон девушке ответила я. — Привет бабуле. — Таш, пожалуйста, — тихо начала Алина. — По гроб жизни буду должна. Я развернулась к Алине лицом. Создавалось впечатление, что еще немного и она разревется в голос. — Кто еще играет? — унылым голосом спросила я. — Спасибо. Фомина одобрительно кивнула, а я молча закатила глаза. Что ж, папа ведь хотел, чтобы я влилась в команду. Буду вливаться.