***
Следующие дни не принесли утешительных вестей. Помещение подпольного морга, в который нагрянула команда Анко, было заброшено. На то, чтобы найти новое место его дислокации, ушло целых два дня, но даже когда он был обнаружен, оказалось, что владелец совсем запустил дела. Находясь в запое уже добрых полгода, он не поддерживал связь с другими учреждениями торговли головами, поэтому не располагал информацией, кто был схвачен и убит нукенинами в последнее время. Раздражённая этим сверх всякой меры, Анко повела команду в Страну Звука, надеясь получить необходимую информацию там. Стоит сказать, не только с поиском Какаши дела обстояли скверно. Анко вообще начинала думать, что её отряд преследует злой рок: стоило им ухватиться за ниточку, способную привести, как казалось, к Кабуто, она тут же рассыпалась в прах или же заводила в тупик. После того, как его видели неподалёку от Югакуре, Кабуто как в воду канул, и никто: ни чёрные дельцы, ни лучшие информаторы, — не мог сказать, где он и чем занимается. Об Акацуки тоже никто не мог сообщить ничего определённого. Поговаривали, будто они лишились лидера и теперь таятся, а некоторые даже со всей убеждённостью утверждали, что организация вовсе распалась. Но Анко не верила в это: чутьё подсказывало ей, что Акацуки просто ждут чего-то, какого-то события, которое позволит им выступить в открытую. Исчезновение Наруто, джинчурики Кьюби, затем Джирайи, одного из Легендарных Саннинов Конохи, а теперь и Какаши — не могло, просто не могло это оказаться обычным совпадением! Как и не было, на взгляд Анко, ни единой возможности, что происшествия последних месяцев никоим образом не связаны с деятельностью Акацуки. Картину неудач дополнял Саске. Уже три месяца прошло с тех пор, как он пришил «разлюбимого» Орочимару-сенсея, и с тех пор парень никак не проявил себя. — Останьтесь в лагере, я схожу осмотрюсь, — сказала Анко товарищам, когда они в один из вечеров устроились на привал в чаще леса. Мужчины не сказали ей ничего, но, уходя, Анко чувствовала спиной их взгляды. Ни для кого в Конохе не секрет, что Анко и Какаши дружны, многие даже догадываются, что они спят вместе. Поэтому товарищам нетрудно догадаться, что пленение Какаши стало для их капитана ощутимым ударом. Однако же для шиноби, тем более находящегося на миссии столь значимой и ответственной, как их, важно не поддаваться эмоциям, ставить задание превыше личных мотивов и интересов. «Они начали разувериваться в том, что я на это способна, — думала Анко, отходя всё дальше от лагеря. — В последнее время у нас практически нет подвижек ни в чём, а теперь эта история с Какаши… Сейчас они видят во мне не капитана отряда, а женщину, у которой захвачен в плен возлюбленный, хотя Какаши вовсе и не мой мужчина. Но им-то невдомёк: они, как все, верят слухам, а слухи упорно приписывают нам с Какаши роман. Мои подчинённые думают, что я из-за своих переживаний не могу сосредоточиться на миссии, и их уверенность в этом будет только расти с каждым новым проколом, с каждой потерянной зацепкой. Если я в ближайшее время не найду что-то стоящее, ребята вполне могут и сместить меня с командования». Допустить этого Анко ни в коем случае не могла. «Нервный срыв на почве любви во время задания» — самое худшее, что могут написать в личном деле любой куноичи. Это вмиг перечеркнёт все заслуги Анко, перечеркнёт те почти уже шесть с половиной сотен безукоризненно проведённых миссий, надолго опустив её к чему-нибудь типа приёма экзаменов на чунина или сопровождения чванливых феодалов мелких стран в их путешествиях… Нет, ей срочно нужен план! Шорох в кустах моментально привлёк внимание. Резко выхватив кунай, Анко метнула его в сторону подозрительного звука. Раздалось громкое шипение, и Анко, подойдя ближе, увидела, что её клинок крепко пригвоздил к дереву извивающуюся в предсмертных конвульсиях белую змею. — Упс, — пробормотала Анко, выдёргивая кунай из коры и беря трупик в руки. Белые змеи до сих пор ассоциировались у неё с учителем. Орочимару рассказывал когда-то, что особи такого окраса очень редки — потому-то он столь дорожил белой змеиной кожей, хранившейся у него много лет в специальном стеклянном контейнере. Так что теперь, держа в руках это тельце, Анко вдруг почувствовала себя крайне неловко, будто лишила мир чего-то уникального, какого-то чуда. «Это всего лишь змея», — одёрнула себя Анко. Она уже готова была положить трупик в карман, чтобы позже снять кожу и по возвращении в Коноху отнести в террариум, как вдруг змея извернулась и, больно укусив за палец, выскользнула из рук. — Вот зараза! — ругнулась Анко, стараясь по возможности быстро отсосать яд из раны. Конечно, в её теле имелись антитела ко многим ядам, в том числе и животным, но лучше всё же перестраховаться. Опустив взгляд в траву, туда, где скрылась, ускользнув от неё, змея, Анко вдруг заметила среди палой листвы странный блеск. Всё ещё держа палец во рту, она присела на корточки рядом с тем местом и, осторожно протянув здоровую руку, извлекла из-под низко сомкнутых ветвей можжевельника какой-то предмет. Присмотревшись получше, Анко поняла, что это красивая и до жути реалистичная, выполненная из серебра увеличенная копия скорпиона. «Это что ещё такое?» — растерянно подумала Анко, ставя фигурку на ладонь и осторожно касаясь её головы указательным пальцем. Серебряные челюсти тут же пришли в движение — и скорпион, стремительно подавшись вперёд, впился жвалами в ранее уже пострадавший от змеиного укуса палец. Анко вздрогнула, почувствовав, что эта штуковина сосёт из неё кровь. — Кьюби тебя дери! — Анко резко отдёрнула руку и попыталась сбросить непонятную вещицу, но та проворно перебежала с ладони на запястье и обхватила его тремя парами ножек. Анко попробовала разжать их хватку, но штуковина держалась на её руке ох как крепко. Потянув фигурку за хвост, Анко вскоре сдалась, понимая, что скорее оторвёт себе такими темпами руку, и с отчаянной злостью воскликнула: — Да отцепись же ты от меня! И тут скорпион, к огромному её удивлению, подчинился — серебряные ножки разжались, и Анко поспешила стряхнуть с себя подозрительную вещицу. Отлетев обратно в кусты, фигурка не спеша поднялась на ноги. Походила она в этот момент на домашнего питомца, беспричинно ударенного хозяином. Заворожённая и даже, что уж скрывать, немного напуганная тем, как легко и быстро, точно живой, двигается выполненный из серебра предмет, Анко сделала шаг назад. Скорпион, наоборот, подался вперёд. — Что тебе от меня нужно? — увидел бы кто из подчинённых её сейчас — точно бы подумали, что Митараши свихнулась. Вещица подкралась чуть ближе и задвигала хвостом с длинным жалом вверх-вниз. Несколько мгновений внутри Анко боролись опасение с любопытством, но последнее ожидаемо победило, и она опустилась коленями на пожухлую траву. Медленно и осторожно она протянула вперёд левую руку. Скорпион сделал ещё несколько шажков вперёд, вновь подвигал хвостом, а затем, проскользнув под её рукой, запрыгнул на запястье и вновь обхватил его ножками, скрестив клешни над тыльной стороной ладони. — Твою же ж… Ты опять? — пробормотала Анко, озадачено глядя на штуку у себя на руке. — Слезь немедленно. Скорпион опять подчинился команде и осторожно перебрался на раскрытую ладонь. — И в чём прикол? — спросила Анко у него. Серебряная фигурка не ответила, но выставила чуть вперёд хвост — последний сегмент, из которого торчало длинное жало, открылся, и внутри оказалась стеклянная ампула. — Это для яда? Скорпион щёлкнул клешнями и замотал хвостом вверх-вниз. Анко на какое-то время задумалась, формулируя свой следующий вопрос. — Я твоя хозяйка? Опять последовал утвердительный знак. — И зачем ты мне? Скорпион поднёс жало к коже Анко и коснулся её, впрочем, не прокалывая. — Чтобы жалить моих врагов? Фигурка снова потрясла хвостом. — Хм, да уж… — у Анко в голове не укладывалось, как может изделие из серебра понимать её, более того, вести своего рода диалог. — Ну… тогда забирайся на руку, что ли. Глядя, как скорпион послушно выполняет её команду, Анко вдруг вспомнила статуэтку трёхногой жабы, которую Токума нашёл возле Югакуре. «Странная энергия, значит, — подумала она, возвращаясь к лагерю. — Посмотрим, что Токума скажет об этом». Когда она подошла к месту стоянки, то было погружено во тьму. Находясь в Стране Звука, коноховцы предпочитали не разводить огня, опасаясь привлечь к себе внимание местных шиноби или бывших подручных Орочимару, после его смерти слонявшихся без дела. — Вас долго не было, — негромко заметил сидевший в центре полянки Токума; как видно, первым выпало дежурить ему. — Я думала, что нам делать дальше, — спокойно сказала Анко, устраиваясь рядом с ним, стараясь произвести впечатление уравновешенного и уверенного в своих силах капитана отряда. — А пока ходила, нашла вот это, — она подтянула повыше левый рукав пальто, обнажая запястье, вокруг которого обвился серебряный скорпион. — Красивый браслет, — произнёс Токума довольно равнодушно. — А уж необычный-то какой, — хмыкнула Анко и сказала фигурке: — Слезай. Глаза Токумы удивлённо расширились, когда скорпион подчинился приказу и спрыгнул с руки Анко на землю. — Круто, да? — Не то слово, — Токума активировал Бьякуган и взглянул на вещицу с куда большим интересом и вниманием. — Где вы нашли его? — В лесу, — кратко ответила Анко, вовсе не собиравшаяся пересказывать всю историю. — Эта штука, похоже, признала меня своей хозяйкой и теперь слушается моих приказов. — Вы помните ту статуэтку, что я нашёл в Югакуре? — Конечно. — Так знайте: энергия в этом браслете очень напоминает ту, что была в ней. — Но не идентична? — Различие в оттенке. Но и там, и здесь это точно не чакра. После его слов любопытство Анко только усилилось. — Занятненько, — проговорила она, беря скорпиона на руку.***
Утром коноховские шиноби продолжили путь. Ощущать на запястье тяжесть нового «браслета» (хотя справедливости ради стоит отметить, что весил он куда меньше, чем, по идее, должна штуковина его размера) было до ужаса непривычно, но Анко всё равно не хотела снимать его и убирать в карман. Чутьё говорило, что эта вещь чем-то необычайно важна, и Анко очень не хотела, чтобы с ней что-нибудь случилось. К полудню отряд добрался до небольшого придорожного кафе, где была назначена встреча с информатором. Оставив товарищей дожидаться её в нескольких десятках метров от забегаловки, Анко вошла внутрь. В общем зале было мало народа. Хозяин с самым кислым видом протирал барную стойку, изредка бросая взгляды то на четвёрку путников в плащах с низко надвинутыми на лица капюшонами, то на тощего мужичка, забравшегося в самый дальний угол. К этому худощавому типу Анко и направилась. — Привет, — кивнула она осведомителю, останавливаясь рядом с его столом. — Ты садись, — сказал тот, махая рукой на стул. Чуть прищурившись, Анко пододвинула стул так, чтобы не сидеть спиной ни ко входу, ни к бармену, ни к подозрительной четвёрке путников. — О чём хотела узнать? — Обо всём, как всегда, — отозвалась Анко, внимательно вглядываясь в лицо собеседника. — Для начала, есть ли сведения о каких-нибудь крупных сделках в подпольных моргах? — Имеешь в виду, не отвалил ли кто пятьдесят миллионов за голову Хатаке Какаши? — информатор хрипло усмехнулся. — Так что, отвалили? — с совершеннейшим безразличием спросила Анко. — Может, я тебя удивлю, но саму голову-то до сих пор никто не видел. Похоже, Какудзу-сан изменил традиции и не спешит её продавать. — Ты и раньше про Какудзу знал? — нахмурилась Анко. — Чего не рассказывал? — А ты не спрашивала. — А ты не догадался, что мне это может быть интересно? — Впредь буду знать, что тебя интересуют мужики постарше, — информатор оскалился, но тут же опять посерьёзнел. — Что ещё? — Кабуто. — Без понятия. В последний раз слухи о нём были из окрестностей Отогакуре, но потом след оборвался с концами. — Ладно, допустим. Учиха Саске. — О нём информации нет ни у кого. Парень просто пропал. — Так уж и пропал? — Анко прищурилась. Что-то не так. — Пропал. — Без следа? — Совсем. — А если поспрашивать людей? — Зачем тебе это? Нет, ей точно не показалось: информатор и в самом деле ведёт себя не так, как всегда. — Я очень любопытная. — Как и я. Этот голос… Хоть Анко и не слышала его несколько лет, но всё равно мгновенно узнала. Стремительно нырнув под стол, Анко толкнула его на бок, заслоняясь от оказавшегося позади неё шиноби. В следующую секунду дерево было пробито насквозь потоком чакры Райтона, разрезавшим столешницу пополам. Воспользовавшись моментом, когда поднятые в воздух пыль и щепки скрыли её от противника, Анко подскочила к информатору и, ухватив его за плечо, швырнула через расположенное рядом окно на улицу. Выпрыгнув следом, она ухватила потерявшего сознание мужчину за шкирку и потащила в ту сторону, откуда уже спешили ей навстречу товарищи. — Капитан!.. — Засада! — крикнула Анко, передавая осведомителя подоспевшему Ранке. — Его держали под гендзюцу. — Кто? — спросил Мута, готовый в любой момент послать в атаку своих жуков. Анко резко обернулась к кафе и прищурилась. — Да вот он. Из двери забегаловки, словно феодал из своей крепости, с гордо поднятой головой вышел Учиха Саске. — Ты быстрая, — заметил он, внимательно глядя на Анко своими красными с тремя чёрными томое глазами. — А ты, я смотрю, от Змея научился нападать с тыла, — бросила в ответ она, давая Ранке возможность оттащить информатора в безопасное место. Токума и Мута стояли чуть позади капитана, собранные и готовые к бою. — Ну что, Саске? — к нему подошли ещё двое парней: светловолосый с большим мечом и рыжий здоровяк. — Кому кого? — Не торопись, Суйгецу, — в тоне Саске сквозила уверенность в праве отдавать приказы. — Возможно ещё, что они откажутся сражаться. — Считает нас за трусов? — вернувшийся к товарищам Ранка нахмурился. — Мальчик, похоже, забыл, что значит быть шиноби Конохи, — Мута поднял на уровень груди ладонь, над которой стала формироваться сфера из жуков. — Но ничего, мы ему напомним. От Анко не укрылось, что при упоминании Конохи Саске едва приметно передёрнуло. Переглянувшись с Токумой, она поняла, что и он заметил это. — Коноха, — проговорил Саске с непередаваемой интонацией. Он медленно смежил веки, а затем вновь поднял их — и Анко крикнула, чувствуя, как её закалённое во многих боях сердце уходит в пятки: — Не смотрите ему в глаза! У него Мангекью Шаринган! — А она резвенькая! — засмеялся светловолосый товарищ Учихи. — Слушай, Саске, дай-ка мне с ней позабавиться чуток. Обещаю, без твоего разрешения ничего отрубать ей не буду… — Смотри, как бы я тебе твой трепливый язычок не укоротила! — не осталась в долгу Анко, попутно пытаясь придумать, что делать. «Если попробуем бежать — они точно кинутся в погоню: до сих пор никому не было известно об их передвижениях, и оставлять свидетелей сейчас Саске не резон. Теперь, когда оказалось, что у него Мангекью, сражение тоже не лучший вариант. Остаётся только…» — Токума, — негромко, чтобы не услышали противники, сказала Анко стоявшему рядом товарищу. — Я отвлеку их, а вы уходите, — она сняла с руки и передала ему браслет-скорпион. — Доставь это в Коноху. Я чувствую, эта штука чем-то важна. Токума бросил на неё быстрый взгляд — но в нём была вся гамма переполнявших его чувств, внешне скрытых обычной для Хьюг маской уравновешенности и спокойствия. Сложив печати, Анко выпустила в противников Огненный шар. Не успела завершиться техника, как её товарищи по знаку Токумы сорвались с мест и побежали прочь с поля боя. Прикрывая их отступление, Анко встала посреди дороги. — Эй! — когда дым от Катона рассеялся, воскликнул Суйгецу. Враги вовремя успели среагировать и избежали повреждений. — А чего все свалили?! — Не все, Митараши Анко осталась, — сказала ему красноволосая куноичи, до того прятавшаяся в кафе. Парень хмыкнул, доставая из-за спины огромный меч. — Как глу-у-упо, — протянул он, указывая на Анко острием клинка. — Вот уж где типично коноховская логика: подставиться самому, чтобы ненаглядные напарнички могли свалить. Анко выхватила кунай и приняла боевую стойку. — Я не позволю умереть никому из моих товарищей, — захваченная неожиданным порывом, проговорила она. — Это фраза Какаши, — негромко заметил Саске. Он стоял теперь чуть в стороне, но Анко по-прежнему избегала смотреть на его лицо: мало ли, вдруг у него всё ещё активирован Мангекью Шаринган. — Ну ты и дура, Митараши Анко! — Суйгецу ухмыльнулся и напал.***
В центральном убежище Орочимару в Стране Звука было пусто и тихо. Спустившись в него, Саске переглянулся с Карин — та кивнула, подтверждая, что в подземелье нет никого. — И что дальше? — как обычно, первым подал голос нетерпеливый Суйгецу. — Джуго, — даже не взглянув на мечника, обратился Саске к другому своему спутнику, нёсшему на плече захваченного коноховского джонина, — отнеси её в камеру. Карин, иди с ним и проследи, чтобы у Анко не было возможности использовать чакру и сбежать. — Как скажешь, — отозвался Джуго и зашагал по правому коридору, уходившему вниз. Карин, в кои-то веки молча, последовала за ним. — Насколько понимаю, я тебе сейчас не нужен? — полюбопытствовал Суйгецу, проводив товарищей долгим взглядом. Саске кивнул. — Тогда пойду прогуляюсь,— махнув на прощанье рукой, мечник направился в левый коридор. Дождавшись, когда Суйгецу исчезнет за поворотом, а его шаги перестанут быть слышны, Саске не спеша пошёл вперёд. Убежище Орочимару. Опять. Это даже в какой-то мере смешно: так рваться отсюда, убить ради побега Змея, чтобы теперь, обретя свободу, быть вынужденным снова прятаться здесь… С другой стороны, убежище надёжно, ведь о его существовании и местоположении знают лишь единицы — а это немаловажно, учитывая охоту, которую устроили на Саске, казалось, все, кому не лень. Толкнув тяжёлые и прочные железные створки двери, Саске шагнул в просторный зал для тренировок, где в прошлом провёл немало часов. Это место — единственное во всём убежище — действовало на него успокаивающе. Легко, неслышно ступая по каменным плитам, Саске вышел на центр зала и обнажил клинок. Резко развернувшись на месте, он описал лезвием в воздухе изящную дугу, затем ещё одну, и ещё… Шаг за шагом, выпад за выпадом, Саске успокаивался, сосредотачивался, обдумывая, анализируя, планируя. С Мангекью Шаринганом допрос Анко не составил большого труда. Хотя куноичи и сопротивлялась, устоять перед силой глаз Учихи ей, как и любому другому, не удалось. От неё Саске узнал многое о положении дел в Конохе и других Скрытых Селениях, о Кабуто, об Акацуки. «Зачем Акацуки захватили Какаши? — в который раз спрашивал он себя, продолжая танец с мечом. — Они хотят Шаринган, это очевидно. Может ли быть, что после разговора Кисаме со мной они разуверились в том, что смогут заполучить мой, и поэтому взялись за Какаши?.. Но что они будут делать с его глазом? Шаринган подходит далеко не каждому, и то, что он прижился у Какаши — просто чудо, скорее случайность, чем правило. Им придётся приложить немало усилий, чтобы найти шиноби, которому можно пересадить его — если только их целью не является уничтожение глаза, принадлежавшего раньше Обито, чтобы лишить того возможности вернуть свой второй Шаринган». Резко остановившись, Саске вернул клинок в ножны и прикрыл глаза. Обито пытается втянуть его в сотрудничество, Акацуки тоже не прочь заключить союз. Корень хочет его смерти, официальная Коноха — вернуть в деревню. Как и тогда, в ночь ухода от Орочимару, Саске стоял на распутье. Но какой путь выбрать? Зависит от дальнейших целей. После того, как открылась правда о его брате, Скрытый Лист стал противен Саске. Ненависть, копившаяся в нём многие годы, раньше направленная на Итачи, теперь готова была излиться на деревню — и, Саске чувствовал, в этой мести ему мог бы помочь Обито, у которого явно имелись собственные счёты с Конохой. Но план «Глаз Луны» не нравился Саске совершенно, да и Кисаме отзывался об Обито как о лжеце и предателе, чему Саске склонен был верить. Перспектива объединения с Акацуки также не внушала ему удовольствия. Саске не знал, что именно эти нукенины замышляют, но уверенности в наличии у них своих тайных планов у него было не меньше, чем в том, что не стоит доверять много лет считавшемуся мёртвым родственничку. В битве с Данзо всего два выхода: победа или поражение. В Коноху в своём теперешнем состоянии Саске ни за что не вернётся. Он открыл глаза и негромко произнёс: — Аматерасу. Чёрное пламя объяло тренировочные мишени. Буквально за миг поглотив деревянные круги, оно, контролируемое взглядом, перекинулось на металлические держатели, каменные скамьи… — Саске! — скрип открывающейся двери и возбуждённый крик Суйгецу вывели его из задумчивости. — Твою же ж!.. — мечник резко отпрянул, увидев чёрный огонь. — Ты чего творишь?! — Тренируюсь, — спокойно ответил Саске, гася Аматерасу. Едва последние языки пламени исчезли, мир вдруг поплыл и исказился, и Саске едва удержался от того, чтобы поморщиться и прикрыть кровоточащий левый глаз рукой. — У тебя уже хорошо получается контролировать его, — заметил вошедший следом за товарищем Джуго. Суйгецу нетерпеливо дёрнул головой. — Да, да, — проворчал он, крепко сжимая какой-то свиток. — Слушай, Саске, я тут немного порылся в комнате Орочимару. Нашёл кое-что крайне любопытное. Он передал командиру отряда свою находку. Развернув тугой свиток, Саске принялся за чтение. — Это же… — Ага, — Суйгецу оскалил острые зубы в улыбке. — Подумай только, если то, что здесь написано, сработает… Да мы весь мир сможем на колени поставить!.. Не слушая дальше грандиозные планы мечника, вглядываясь в пергамент, Саске прищурился. Мир ему был без надобности, но для находки товарища он знал и другое применение.***
Анко лежала, плотно закрыв глаза, хотя и пришла в себя уже около получаса назад. Сказывалась старая привычка: стоит как можно лучше оценить обстановку и заранее обдумать варианты дальнейших действий, раз уж попала в плен. Справа от Анко кто-то находился. Шиноби ходил туда-сюда от пленницы к стене, тихо звеня стеклянными ёмкостями. Шаги лёгкие, а действия, хотя и методичные, всё же не лишены некоторой суетливости — Анко заключила, что в помещении с ней находится та красноволосая куноичи, которая была с Саске возле забегаловки. Полученные в бою раны саднили, но Анко не позволяла себе отвлекаться на подобные мелочи. Куда важнее, а главное, тревожнее, было то, что она совсем не ощущала в себе чакру: её поток был нарушен, причём явно намеренно. Лишь Проклятая Печать слабо пульсировала, словно сам бывший учитель нашёптывал Анко сладкие речи о свободе, которую она сможет обрести, поддавшись внедрённой в её тело силе. «Не бывать этому, — подумала она, изнутри прикусывая щёку. — Я поклялась даже под угрозой смерти не использовать эту дрянь». Угроза смерти определённо существовала. Выходя на бой против Саске, Анко была почти уверена, что сможет воспользоваться случаем и сбежать. Смешно сказать, она недооценила мальчишку — да и кто знал, что он даст подручным сражаться против неё, а сам выждет момент и, подкравшись, применит гендзюцу? Хорошо хоть, его владению этим дзюцу пока ещё далеко до уровня брата: после техники Итачи Какаши две недели без сознания в госпитале валялся, а Анко, судя по нескольким фразам, которыми перекинулись красноволосая куноичи и принёсший пленницу парень, — всего дня полтора. Самой неприятной частью ситуации являлось то, что Анко в упор не понимала, почему всё ещё жива. Информацию, которая была ему нужна, Саске выудил из неё прямо на месте сражения; особенно тщательно он расспрашивал про всё, что касалось летнего исчезновения шиноби, в том числе его бывших сокомандников и брата. Насколько Анко понимала, Саске не собирался сдавать её торговцам головами, но и отпускать пленницу у него не замечалось намерения. Никаких, ровным счётом никаких объективных причин оставлять её в живых у Саске не имелось — и всё же она до сих пор жива. Дверь открылась бесшумно, лишь слабое колебание воздуха в подземном, как предполагала Анко, помещении выдало это движение. Затем раздались шаги: твёрдые, размеренные, чёткие. Шаги уверенного в себе хозяина положения. — Она уже очнулась, Карин? — голос у Саске был деланно холодный. — Да, — отозвалась куноичи, вновь звеня флаконами, — но не показывает этого. «Медик и сенсор, — поняла Анко. — Накачала меня препаратами, чтобы прервать поток чакры, но по моим попыткам вновь активировать его догадалась, что я не сплю». Не став ломать комедию дальше, Анко открыла глаза. Учиха Саске стоял в дверях, холодно на неё глядя. За его спиной маячил Хозуки Суйгецу, младший брат погибшего несколько лет назад мечника Семёрки Тумана, и огромный рыжий детина, Джуго, кажется, — первоисточник пресловутой Проклятой Печати, если сведения Анко верны. — Что тебе от меня нужно? — просто, без обиняков, спросила она, садясь на жёсткой деревянной кушетке. — От тебя мне не нужно ничего, — отозвался Саске ледяным тоном. — Так отпусти, — пожала плечами Анко. — Или убей, чего тянуть? — Эй, Саске, а может, и вправду убьём её? — поинтересовался Суйгецу, недовольно скрещивая руки на груди. — Не нравится она мне, смотрит прямо как… Анко прищурилась. — Как твой старый хозяин? — свистяще прошептала она, подаваясь вперёд. — Орочимару мне не хозяин! — разозлился Суйгецу. — Да ну, правда, что ли? — Слушай, ты!.. — Довольно, — Саске даже голос не повысил, но мечник всё равно осёкся и замолчал. — Загнанная в угол змея шипит, но укусить ястреба не сможет. — Зато может подсказать ему хорошее место, где свить гнездо, — подхватила его игру словами Анко. — Хокаге-сама готова принять тебя обратно в Коноху, Саске. Ты неглупый мальчик и наверняка понимаешь, что возвращение в деревню далеко не худший вариант для тебя, особенно теперь, когда почти все открыли на тебя охоту. Ты прекрасно знаешь, что шиноби Конохи всегда стоят горой друг за друга… — Ложь. От тона, которым он это сказал, Анко на миг опешила. — Что? — Ложь, — мрачно повторил Саске, и ненависти, вложенной в одно это слово, стань она силой, хватило бы на кровавое убийство отряда АНБУ. — Ты утверждаешь, что в деревне все совместными усилиями защищают друг друга? Ложь. Приятная иллюзия, создаваемая Хокаге, начиная с Первого. Анко нахмурилась. — Почему ты говоришь так? — Потому что, — произнёс Саске, стискивая кулаки, — будь всё так, как говоришь ты, мой клан не был бы уничтожен, а мой старший брат не стал бы по приказу Третьего убийцей и предателем в глазах деревни. — По приказу Третьего? — проговорила Анко, стараясь вникнуть в смысл его слов. — Что ты такое несёшь? — Неудивительно, что рядовым шиноби вроде тебя так ничего и не сказали, — фыркнул Саске почти со злобой. — Об этом вообще знали только Третий и его советники, а то кто знает, как бы отреагировал народ на известие о том, что это Хокаге приказал вырезать клан Учиха? — Приказ вырезать Учих? — Анко отрицательно замотала головой. — Нет, этого просто быть не может!.. — Может, — процедил Саске. Перехватив её взгляд, он активировал Шаринган — и в сознании Анко замелькали картины той страшной бойни, воспоминания самого Саске, местами перемежавшиеся с чьими-то ещё — исполнителя, но явно не тринадцатилетнего АНБУ, а более высокого, более взрослого мужчины, видящего мир лишь одним глазом сквозь круглую прорезь маски… Наконец Саске отвёл взгляд, и Анко, дёрнувшись, резко согнулась пополам, прижимая к губам ладонь, борясь с подступающей рвотой. Сила этой иллюзии была велика, и ещё не до конца оправившемуся после прошлого боя организму было сложно переносить её. Вдобавок, Джуин снова заныл, на этот раз сильнее, чем когда-либо. — Убеждена? — Саске уже вернул себе прежнее хладнокровие, явно не желая проявлять избыток эмоций перед товарищами. У Анко не было ответа. Она глубоко дышала, стараясь успокоиться, отстраниться от боли, подавить животный ужас, который возникал в ней, тренированном джонине, при виде этих страшных картин. А Саске по-прежнему стоял перед ней, глядя пристально, выжидающе, словно больше всего на свете желал, чтобы Анко сдалась, признала зло Конохи, сказала «да». — Нет, — проговорила она чуть слышно, но со всей убеждённостью, на которую способна. — Третий был добрым и мирным человеком, он никогда бы не пошёл на такое. Лицо Саске исказила гримаса отвращения и тихой ярости, мгновенно, впрочем, пропавшая. — Всё равно, — произнёс он, подходя ещё ближе. — В конце концов, мне нет дела до твоего мнения, — он кивнул товарищам — и Джуго тут же схватил Анко, негрубо, но очень крепко. — Что ты хочешь сделать?— спросила она, буравя парня взглядом. Саске не ответил и сложил печати, а затем коснулся Джуина на её шее. Тут же Печать обожгло страшной болью, и Анко зажмурилась и до крови закусила губу, чтобы не закричать. Помещение заполнили странные звуки: шипение, скрежет, прерывистое дыхание — а затем раздался судорожный вздох Карин, восклицание Суйгецу, в котором испуг причудливым образом смешивался с восторгом, — и Анко открыла глаза. Прямо между ней и отошедшим назад Саске стоял, хищно улыбаясь, Орочимару.