Два мира. Том 1

      Осторожно выглядывая из-за угла коридора, Наруто тихо смеялся в кулак, наблюдая за тем, как Амбридж кричит на Филча, растерянно топчущегося на месте со шваброй в руках. Причина была одна: суперкоманда в лицах генерального инспектора и школьного завхоза до сих пор не обнаружила волшебную палочку Амбридж, совершенно немыслимым образом пропавшую несколько часов назад. Самое забавное то, что пропажа находилась в сапоге старого рыцарского доспеха (того самого, который не далее как на последней неделе прошлого семестра немо признавался Долорес в любви), а профессор и завхоз суетились ровно в десяти метрах от него.       Однако, как бы ни была комична ситуация, улыбка Наруто потухла, стоило взгляду обратиться на донельзя хмурого подрывника.       — Эй, ну ты чего? — шёпотом поинтересовался Наруто. — Прикольно же.       — Ага, — прохладно отозвался Дейдара.       Наруто удивлённо приподнял брови.       — Что с тобой?       — Нормально всё, мм, — буркнул Дейдара и, резко развернувшись, пошёл прочь.       — Постой! — Наруто догнал его и зашагал рядом. — Если ты из-за доспеха обиделся, так можно сейчас отвлечь её по твоему плану.       — Да пофиг, — бросил Дейдара, не глядя на него.       Тут уже Наруто начал злиться. Парни как раз проходили мимо завешенного гобеленом потайного хода, и Наруто, затолкав в него подрывника, стал прямо перед ним и упёр руки в бока.       — Слушай, кончай уже! Мне тоже было плохо, когда Саске из Конохи ушёл, но я не психовал, а думал, как его вернуть!       — Кто психует, а?!       — Ты, ттебаё!       — Ни хрена подобного, мм! Да и вообще, Саске твой тупо свалил силы поискать, а Итачи, он… Он чёртов предатель, всё время им был!       — Он просто защищал Коноху!       — Предавая нас! — Дейдара отвернулся, скрестил на груди руки, даже немного ссутулился. — А я ему только доверять начал, хм…       Глядя на нахмурившегося, озлобленного подрывника, Наруто вспомнил свои чувства, когда Саске ушёл.       — Я тебя понимаю, — серьёзно сказал он. — Это тяжело, когда друг кидает такие подляны, даттебаё.       — Он мне не друг! — мигом взвился Дейдара.       — Друг, — протянул Наруто, успокаивающе похлопав его по плечу. — Не был бы им, ты бы так не заводился.       Дейдара крепко стиснул зубы и, отпихнув Наруто в сторону, быстро зашагал дальше. Постояв немного в раздумьях, Наруто последовал за ним и нагнал подрывника в неработающем женском туалете на втором этаже. Продолжая хранить угрюмое молчание, Дейдара прикоснулся к нацарапанной на боку крана змейке и впустил в неё немного чакры. Умывальник мелко затрясся, а затем ушёл вниз, открывая вход в трубу. На следующий же день после обнаружения входа в Тайную комнату Сасори, поработав какое-то время головой и руками, сделал новую систему открытия трубы — теперь умывальник реагировал не только на змеиный язык, но и на чакру, вдобавок становился на законное место ровно через минуту после активации.       Быстро миновав длинный тоннель под озером, парни добрались до двери в Тайную комнату, тоже отворявшуюся теперь по мановению чакры. Каменные створки разошлись совершенно беззвучно, открывая взглядам престранную картину.       — Так, девочки, давайте ещё немного выше! — бодро кричал Первый Хокаге.       — Это не так-то просто, — сквозь зубы отозвалась Сакура, выше поднимая свою волшебную палочку. — Сложно левитировать такие большие предметы.       — Это что ещё за хрень? — проворчал Дейдара, недоверчиво косясь на огромный, метров двадцати в длину кусок древесины в форме змеи.       — Это василиск, — преспокойно проинформировал новоприбывших Первый Хокаге. — Мы решили убрать его, а то чего он лежит посреди комнаты? Девочки очистили кости от остатков плоти, а я сделал футляр, чтобы ваш редкий змей сохранней был.       — А-а… ну ясно, — проговорил Наруто, так особо и не понявший суть мероприятия.       Тихо хмыкнув, Дейдара извлёк свою палочку и пошёл помогать девушкам, а скорее конкретно Хинате. Почесав затылок, Наруто присоединился к ним. Вчетвером они смогли наконец поднять деревяшку достаточно высоко.       — Всё, стоп! — скомандовал Первый. — Дальше я сам.       С силой оттолкнувшись, он в следующий миг уже приземлился на потолок. Сложив печати, заставил длинные корни, выросшие прямо из камня, опутать футляр и накрепко привязать его к потолку.       — Готово, — улыбнулся Первый.       — И почему сразу нельзя было так сделать? — ворчливо осведомился Дейдара.       — Мне было интересно посмотреть на магию, — пожав плечами, сообщил Первый как нечто само собой разумеющееся.       — Всегда поражался твоему таланту тратить время на ерунду, — лениво прокомментировал Учиха Мадара, с самым скучающим видом сидевший на плече статуи Слизерина и с высоты наблюдавший за действом.       — Ничего это не ерунда! — возразил Первый, спрыгнув обратно на пол. — Нам теперь здесь жить, и я хочу, чтобы это было удобно.       — Шиноби не должен переживать из-за отсутствия комфорта, — насмешливо бросил Мадара.       Первый вскинул бровь.       — И это ты мне говоришь?..       — Опять началось, — краем уха услышал Наруто слова Второго. — Мой брат даже после смерти не может перестать вести себя, как ребёнок.       — Мне кажется, вы чересчур строги к нему, Тобирама-сама, — заметил Четвёртый. — Всё-таки Хаширама-сама встретил друга, с которым не виделся так давно.       — И которого сам лично убил.       — Возможно, эту встречу Хаширама-сама расценивает как второй шанс для их дружбы.       Второй вздохнул.       — Ты слишком мягок, Минато, и слишком веришь в добро внутри других людей. Я не доверяю Мадаре, — сказал он жёстко. — Не доверял и никогда не буду.       Четвёртый пожал плечами. Тут он заметил стоящего неподалёку, украдкой косящегося в их сторону Наруто и подошёл к нему.       — Привет.       — Привет, — отозвался Наруто, чувствуя, как чаще забилось сердце.       — У тебя есть минутка? — Четвёртый казался радостным и смущённым одновременно. — Думаю, нам надо поговорить.       — Ага, — кивнул Наруто и вместе с ним отошёл подальше от остальных шиноби, за одну из колонн.       — Прости меня, Наруто, — начал Четвёртый, когда они остались вдвоём. — Из меня вышел просто отвратительный отец.       — Это точно, — буркнул Наруто. Впервые в жизни ему так отчаянно хотелось выговориться, обвинять. — Ты запечатал во мне Девятихвостого, и из-за этого всё моё детство было сплошным адом. Взрослые меня боялись и говорили своим детям, чтобы они не общались со мной, поэтому у меня совсем не было друзей, ттебаё. Мне было так больно и одиноко, и никто меня не поддерживал, потому что ты бросил меня и умер! Когда ты сказал утром, что ты — мой отец, я сначала так разозлился, что хотел тебе врезать, даттебаё!..       Голос дрогнул, и Наруто ненадолго замолчал, подавляя рвущиеся наружу эмоции. Четвёртый виновато смотрел на него, но не пытался возразить. Наруто знал, что ведёт себя недостойно шиноби, и постарался взять гнев, подстёгнутый Кьюби, под контроль. Тем более, что на самом деле чувствовал совсем не так.       — Но потом я подумал и понял: если бы не ты — в смысле, если бы во мне не было Лиса и я не вырос бы сиротой — наверное, я был бы сейчас совсем другим. В Конохе, глядя на твоё лицо на скале, я всегда представлял, как превзойду знаменитого Четвёртого, стану более крутым Хокаге, чем он — и это всегда было для меня очень большим стимулом. В общем, — он поднял взгляд, — я не держу на тебя зла.       — Я рад это слышать, — растроганно улыбнулся Четвёртый, — хотя и не уверен, что заслуживаю твоё прощение. В любом случае я рад, что мой сын вырос таким хорошим человеком.       — Ну, у меня были классные учителя, ттебаё, — проговорил Наруто, смущённо потирая затылок.       — Как я понял, вашу команду тренировал Какаши?       — Ага! Он суперский шиноби, хотя и опаздывает всегда, а потом на ходу сочиняет отмазки.       — Раньше он никогда не опаздывал, — заметил Четвёртый и, нахмурившись, добавил: — Это был удел Обито.       — А ещё, — продолжил взахлёб рассказывать Наруто, игнорируя его серьёзность, которая сейчас не имела значения для Наруто, — Какаши-сенсей постоянно читает эти извращенские книжки, которые пишет Эро-сеннин, даттебаё!       — Лично мне всегда больше всего нравилась первая книга сенсея, — сказал Четвёртый. — «Повесть о бесстрашном ниндзя». Ты её читал?       — Нет, — помотал головой Наруто.       — Это действительно хорошая история, — улыбнулся Четвёртый. — Кстати, имя главного героя книги — Наруто. Мы с Кушиной назвали тебя в его честь, а Джирайя-сенсей стал твоим крёстным.       — Правда?! — воскликнул Наруто, а затем, вспомнив кое-что, клятвенно пообещал: — Я прибью Итачи, ттебаё!       — За что? — полюбопытствовал Четвёртый.       — Он всё знал! — обиженно заявил Наруто. — И про то, кто мои родители, и про Эро-сеннина!.. И, главное, молчал же, гад!       — Он всё-таки АНБУ на сверхсекретном задании, — вступился за Итачи Четвёртый. — Да и потом, Итачи даже в детстве был очень молчаливым и прекрасно умел хранить тайны. Мне очень жаль, что с Учихами так всё вышло, — он погрустнел. — Это ещё один мой промах. Выживи я тогда, возможно, сумел бы переубедить Фугаку. Третий возлагал на меня столько надежд, когда предлагал пост Хокаге, а я не оправдал его доверие.       — Ты был очень крутым Хокаге, все в деревне так считают, отец! — сообщил Наруто и удивлённо замер, пробуя на вкус новое, непривычное для него слово: «отец».       Четвёртый ничего не успел ответить: как раз в этот момент вновь открылась дверь Тайной комнаты.       — О, а вот и остальные! — бодро приветствовал вошедших Первый. Выглянув из укрытия, Наруто с удивлением обнаружил возле самой дальней от входа колонны по левой стороне большую деревянную восьмиугольную беседку с крышей, которой точно не было, когда Наруто и Четвёртый отходили поговорить. — А мы тут занимаемся обустройством помещения.       — Не мы, а ты, — поправил Мадара.       — Как всё прошло? — спросил Второй, пока его брат опять не начал препираться со старым другом.       — Без осложнений, — ответил Итачи, останавливаясь рядом с ним.       — А что Амбридж? — полюбопытствовал Дейдара, избегая смотреть на Итачи.       — Мне показалось, ей было немного не до того, — произнёс Сасори самым равнодушным тоном. — Насколько могу судить, она так до сих пор и не нашла свою волшебную палочку, загадочным образом исчезнувшую утром.       — Не благодарите, — картинно раскланялся подрывник.       — Как я и думал, это снова вы, — вздохнул Итачи. — Дейдара, Наруто-кун, я же просил вас…       — Вообще-то, нас Минерва-сан попросила! — стал оправдываться Наруто.       — Ей самой не улыбалось жабу отвлекать, вот она и запрягла нас, мм, — добавил Дейдара, по-прежнему глядя куда угодно, но только не на Итачи.       Повисла пауза.       — Нам всем есть, что обсудить, — нарушил молчание Второй.       — Пойдёмте, — Первый махнул рукой в сторону беседки, где, как заметил теперь Наруто, лежали подушки и футоны, созданные не иначе как при помощи волшебства. — Разговор будет долгим, поэтому давайте устроимся поудобнее.       Когда Первый уселся, скрестив ноги, на одну из подушек, Учиха Мадара занял место строго напротив него. Бросив беглый взгляд на коллег — Дейдара плюхнулся на футон рядом с Хинатой, а Сасори облокотился на ограду беседки за его спиной, — Итачи устроился возле предка, и к нему тут же присоединился Саске. Чуть поколебавшись, Сакура подсела к ним, и Наруто, естественно, не мог пройти мимо товарищей по седьмой команде. Четвёртый («Отец!») и старик Третий, до того не принимавший в бурной деятельности никакого участия, поглощённый какой-то книгой (если Наруто правильно разглядел, это была «История Хогвартса»), разместились по обе стороны от Первого, Анко устроилась на ограде, а Второй остался стоять на пороге, скрестив на груди руки и прислонившись боком к столбу.       — Итак, — заговорил Первый, когда все расселись, — начнём, пожалуй, с того, что сейчас творится в мире шиноби. Анко, Саске, расскажите нам.       — Всё очень запуталось, — сообщила Анко, наматывая на палец верёвку, на которой болтался кулон в виде змейки. — В Конохе до сих пор расследуют исчезновение шестёрки шиноби из храма в Стране Водопада, однако пока безрезультатно. Вдобавок к этому, проблемы нам доставляют Акацуки, — она взглянула на нукенинов. Дейдара насупился, Сасори прищурился. — Хотя они и не нападают в открытую, мелкие подлые удары в спину с их стороны крайне противны.       — Что ещё за удары? — спросил Наруто, предчувствуя, что ответ ему не понравится.       — Сначала, расследуя ваше исчезновение, пропал Джирайя-сама, а буквально несколько недель назад в плен был захвачен Какаши.       — Какаши-сенсей в плену?! — Наруто стиснул кулаки.       — Так Обито будет сложнее вернуть свой второй Шаринган, — задумчиво заметил Итачи.       — Значит, это был Обито, — грустно вздохнул Четвёртый, — всё это время.       — Отец, ты его знаешь? — спросил Наруто.       — Я учил его, — отозвался Четвёртый. — Его, Какаши и Рин. Однако мы все считали, что Обито погиб во время задания.       — У Учих потрясающее свойство восставать из мёртвых, — проговорил Второй, буравя Мадару крайне недружелюбным взглядом.       — Кстати об этом, — отец тоже посмотрел на старшего Учиху, — Мадара-сан, когда шестнадцать лет назад случилось нападение Кьюби на Коноху, Обито, контролировавший его, назвался вашим именем. Вы не знаете, почему он так поступил?       Мадара ответил не сразу. На какой-то миг всем показалось, что и вовсе промолчит, но затем он наткнулся на взгляд Хаширамы и всё-таки сказал:       — Я сам приказал ему.       — Чего?! — воскликнул Наруто. — Ты же хрен знает когда умер!       — Это долгая история, — отрезал Мадара, — и рассказывать её у меня нет настроения.       Братья Сенджу быстро переглянулись: они явно намеревались добиться от Учихи ответа, но позже.       — В любом случае сделать с этим мы ничего не можем, — произнёс Итачи. — Сейчас нам остаётся лишь накапливать и анализировать информацию.       — Продолжай, Анко, — кивнул джонину Третий.       — Моя команда по заданию Пятой собирала сведения. Мы шли сначала по следу Орочимару, а затем Кабуто, когда он, — она кивнула на Саске, — Орочимару убил.       — Убил? — Дейдара удивлённо вскинул брови, а затем обернулся на Сасори, смотревшего на Саске с не совсем понятным выражением.       — Убил, — бесстрастно подтвердил Саске, — чтобы уйти. Я хотел сам найти Итачи, чтобы отомстить за клан, однако в планах Орочимару не было отпускать меня.       — Раз ты убил Орочимару, — сказал Третий, — но сегодня именно он воскресил нас, логично, что вначале ты как-то поднял из мёртвых его.       — Проклятая Печать, — Саске отогнул воротник (видеть его в свитере и джинсах было очень непривычно, но Наруто и сам уже полгода одевался не как шиноби) и продемонстрировал всем метку на шее, — содержит в себе чакру и волю Орочимару. Я возродил его, использовав Джуин Анко.       — Умно, — похвалил Третий.       — И мне дышится легче, — хмыкнула Анко.       — Орочимару сказал, что единственной целью нашего воскрешения была необходимость удовлетворить твоё любопытство, — кроваво-красные глаза Второго не отрывались от лица Саске.       — Это так, — кивнул Саске, смело встречая его взгляд. — После того, как Обито и Данзо открыли мне правду о миссии Итачи, у меня возникло несколько вопросов, на которые я не смог найти ответы самостоятельно.       — И какие же? — поинтересовался Первый. Чуть помедлив, собираясь с мыслями, Саске спросил:       — Что такое наследие деревни? Чем оно так важно, если мой старший брат принёс в жертву ради его сохранения весь наш клан? И что значит быть шиноби, считающим подобное нормой?       — Саске… — негромко начал Итачи.       — Подожди, — Саске на удивление властно остановил его, подняв руку. — Я хочу услышать это от Первого.       — Что такое наследие деревни? — протянул тот, задумчиво глядя на Саске. — Это сложный вопрос. Для того, чтобы ответить на него, стоит, пожалуй, рассказать историю кланов Сенджу и Учиха.       — Не думаю, что сейчас есть на это время, — произнёс Второй.       — А я думаю иначе, — просто сказал Первый Хокаге. — Мне кажется, эти молодые шиноби — не только Саске, остальные тоже — должны понимать, как зародилось то, что мы все сейчас называем Конохой… и чего нашему поколению это стоило.       — То есть ты решил рассказать им всю историю сотворения мира, — закатил глаза Мадара.       — Вроде того, — кивнул Первый, — и, надеюсь, ты мне в этом поможешь. Всё-таки твоё участие в сотворении этого мира тоже было немаленьким.       Мадара ответил ему неопределённо-равнодушным пожатием плечами и небрежным «хм». Хаширама явно воспринял это как «да» и повёл свой рассказ:       — Я, Тобирама и Мадара родились и выросли в тяжёлые годы постоянных войн, названные Эпохой воюющих кланов. Это было страшное время. Фактически, все сражались против всех, каждый клан защищал лишь свои интересы, а редкие союзы быстро распадались из-за предательства одной из сторон. Шиноби рождались, жили и гибли на поле боя, а средняя продолжительность их жизней составляла не более тридцати лет — и делала её такой высокая смертность, в первую очередь детская. В то время ребята вдвое младше вас брались за оружие, выходили на битвы, но немногие из них из этих битв возвращались. Дети гибли практически каждый день, а их братья и сёстры, стоя над свежими могилами, со страхом гадали, смогут ли сами пережить следующее сражение.       В эту эпоху не прекращавшихся войн самыми непримиримыми противниками были кланы Сенджу и Учиха. Мы сражались друг против друга веками, и уже никто не помнил, с чего началась эта вражда, однако она передавалась от поколения к поколению, словно некая священная реликвия. Именно в битвах с Учихами погибло больше всего наших шиноби, а пришедшие им на смену горели желанием отомстить за убитых родственников. Уничтожая врагов, Сенджу вызывали у них самих точно такие же чувства. Круг замкнулся. Казалось, ничто в мире не способно примирить два клана.       Именно тогда мы с Мадарой встретились впервые.       В тот год вражда между Сенджу и Учихами особенно обострилась. Мы вели постоянные бои за территорию на землях Страны Огня, однако ощутимых результатов никто добиться не мог. Наша база много недель находилась на одном месте, наиболее удобном для отправки шиноби с рейдами на зону влияния Учих, стоявших лагерем за рекой. Я всегда был любопытен, поэтому хорошо изучил окрестности. Из всех мест мне больше всего нравилась река с её размеренным течением и галечными берегами. Я часто приходил к ней, думая о том о сём, и всегда один. Это было моё тайное убежище, никто в клане не знал о нём, и ни единая душа меня не тревожила.       Но вот в один день, придя на излюбленное место, я застал незнакомого паренька, — тёмные глаза Первого лукаво блеснули. — Я тогда очень удивился. Не думал, что в мире есть кто-то более лохматый, чем Тобирама.       — Зато ты был сама идеальность, — огрызнулся Мадара, отводя с глаз длинную растрёпанную чёлку. — Ещё и позёр к тому же. Видел, что я тренируюсь бросать по воде камни, и счёл своим святым долгом влезть и начать мешать.       — Я просто показал тебе, как это делается. Да и вообще, когда ты попробовал меня удивить, твой-то камешек потоп…       — Умолкни, — у Мадары был такой вид, словно он отдал бы многое, чтобы только сию же минуту получить камень и запустить им в ухмыляющегося Хашираму. — Ты сам-то тогда чуть ли не каждое слово в свой адрес воспринимал как трагедию мирового масштаба и постоянно из-за всего огорчался, нытик.       — А на тебя лишний раз не взгляни, сразу смущался, неженка…       — Брат, — внушительно вмешался Второй, явно понимая, что ещё немного — и рассказчики перейдут с личностей на серьёзную перепалку, — давай уже дальше.       — Ладно, ладно,— кивнул Первый. — В общем, тогда мы тоже чуть не поругались. Но затем мы заметили, как по реке проплывал труп шиноби. Это событие заставило нас расстаться, однако, уходя, мы оба знали: новый знакомый тоже шиноби. Впрочем, не это заинтересовало меня в нём. Хотя мы и были абсолютно разными, я чувствовал, что между нами есть какая-то связь.       Наруто вздрогнул и покосился на Саске. К своему удивлению, в ответ получил точно такой же, как у него самого, удивлённо-понимающий взгляд.       — После этого мы не виделись довольно долго, — продолжил Хаширама. — То время стало очень непростым для меня. Два наших с Тобирамой младших брата, Итама и Каварама, погибли в сражениях с кланом Учиха. Отец запрещал нам с Тобирамой оплакивать их; он говорил, что своими слезами мы бесчестим память погибших. Брат всегда был послушнее меня и держался, а я не мог смириться с таким устройством мира, где детей посылали на передовую, а отцы, получая их останки, считали это нормой. Поэтому я уходил из лагеря к любимому месту на реке, чтобы иметь возможность побыть одному. После гибели Итамы я сидел на берегу, надеясь, что её воды смогут смыть мою грусть, чего, конечно же, не происходило. Тогда мы с Мадарой встретились снова.       — На его тоскливую физиономию страшно было смотреть, — произнёс Мадара, но неожиданно в его тоне не было насмешки, скорее даже наоборот. — Не сразу, но Хаширама сказал мне, что случилось с его братом. Я не мог его не понять: у отца нас было пятеро, но к моменту того разговора осталось всего двое. Каждый раз, приходя к той реке, я думал о том, как было бы хорошо прекратить войны. Я считал, что лучший способ для этого — открыться врагу, поделиться с ним своей болью и чувствами, взамен выслушать то, что беспокоит его самого. Однако это представлялось мне задачей невыполнимой: всё-таки никогда не знаешь, что на самом деле у человека на уме и на сердце, а чтобы породить доверие, надо сначала поверить врагу и заставить его поверить тебе. В моих рассуждениях это был тупик, но я всё равно поделился своей мыслью с Хаширамой.       — Признаться честно, я был ошарашен, — тихо сказал Первый, — я уже и не надеялся, что найдётся хотя бы один человек, разделяющий мою точку зрения и желание изменить мир. Общие идеи и интересы сближали нас, и с того дня мы стали видеться чаще. Друг о друге мы не знали ничего, лишь имена, даже не называли, как предписывал закон военного времени, своих фамилий, но всё равно что-то толкало нас раз за разом возвращаться к реке.       Чем больше мы виделись, тем сильнее привязывались друг к другу. Мы стали вместе тренироваться, оттачивая боевые навыки, а кроме того, говорили о будущем. Конечно, мы не всегда сходились во мнениях, но по ключевым вопросам у нас разногласий не возникало. Обоим было ясно, что необходимо становиться сильнее, чтобы наши голоса были наконец услышаны взрослыми. И я, и Мадара знали, что значит терять дорогих людей. У нас обоих осталось лишь по одному младшему брату, и чтобы защитить их, мы были готовы на всё.       — Тогда-то и родилась идея создания селения, — взял слово Мадара. — Хаширама болтал без умолку о месте, где не будет войн, где шиноби будут получать задания в зависимости от своих способностей, где дети будут не умирать, а обучаться мастерству шиноби в специальной школе. Отдыхая после очередной тренировки на верхушке скалы, мы решили, что именно здесь будет находиться наша идеальная деревня.       — И именно там мы её в конечном счёте и построили, — весело заметил Хаширама. — То место, где мы встречались в детстве, впоследствии стало Конохой. В тот день я поклялся самому себе, что сделаю всё, чтобы воплотить нашу мечту в реальность… Кто бы знал, что следующая наша встреча на долгие годы похоронит надежду на её осуществление.       Мой отец, Сенджу Буцума, был лидером клана, мудрым и прозорливым шиноби. Он заметил, что я стал часто уходить куда-то, и приказал Тобираме проследить за мной, что тот и сделал. Так что, когда я пришёл домой, отец вызвал меня к себе и сказал, что знает о моём друге. Также он сообщил, что мальчик, к которому я так привязался, — сын лидера Учих, необычайно одарённый и опасный, убивший уже несколько взрослых шиноби нашего клана.       Положение было сложное: за дружбу с врагом меня вполне могли счесть в клане предателем. Чтобы не допустить этого, отец приказал мне при следующей встрече с Мадарой проследить за ним и добыть информацию об Учихах. В случае, если Мадара заметил бы меня, я должен был его убить. И чтобы удостовериться в том, что всё пройдёт гладко, отец собирался пойти со мной вместе с братом.       Сказать, что я был в отчаянии, значит ничего не сказать. Я слишком сильно привязался к товарищу, чтобы предать его и обречь на смерть; с другой стороны, не сделай я этого, от меня отвернулась бы семья, да и это могло поставить под угрозу жизнь Тобирамы. Всю ночь я размышлял, что такого предпринять, чтобы спасти их обоих, и в конце концов нашёл выход. Поэтому, когда мы с Мадарой встретились в следующий раз и бросили друг другу через реку камни в знак приветствия, я предупредил его о ловушке при помощи надписи на камне.       — Я удивился, прочитав это послание, — продолжил рассказ Мадара, — потому что сам отправил через реку такое же. Мой отец, Учиха Таджима, рассудил в точности как его заклятый враг и тоже решил устроить засаду. И, когда мы с Хаширамой побежали прочь от реки, отцы и братья заняли наши места с оружием в руках.       На поле боя шиноби не имеют права поддаваться эмоциям. Срыв или даже секундная осечка означает смерть. Но в то же время отцы понимали, что их нервы не выдержат, если сыновья погибнут у них на глазах: к такому зрелищу не может подготовить ни одна тренировка. Бессчётное количество боёв доказало, что Учиха Таджима и Сенджу Буцума равны в силе, поэтому исход боя должно было решить то, чей сын умрёт первым. Понимая это, они метнули оружие в наших младших братьев, скрестивших мечи, борясь между собой.       В тот момент моё тело двигалось само по себе. Кинув камень, который всё ещё держал в руке, я отбил кунай, направленный в Изуну; боковым зрением я видел, что Хаширама сделал для своего брата то же. Мы с ним вернулись, посмотрели друг другу в глаза, теперь уже зная, кто есть кто.       Оставалось сделать только одно. И я сделал — знал, что Хаширама не сможет: отказался от нашей дружбы, чтобы защитить своего брата, последнего, оставшегося в живых. В тот момент пробудился мой Шаринган.       — После этого Учихи отступили, — произнёс Хаширама, — и мы тоже вернулись домой. Отец так и не рассказал никому о том инциденте, наказав и нам с Тобирамой молчать. Новая наша встреча с Мадарой состоялась уже на поле боя. День за днём мы сходились в схватках, раз за разом ранили, жгли и избивали друг друга, но ни один не мог одержать полную победу. Так прошли годы; мы и не заметили, как выросли, похоронили отцов и сами возглавили кланы. Бывшая когда-то дружбой, вражда не утихала ни на миг, и казалось, что выхода из этого неспешно текущего ада нет.       Но вот настал день, когда в одном из боёв Изуна оказался тяжело ранен. Мгновенно забыв о сражении со мной, Мадара бросился на помощь брату. Учихи были разгромлены в тот раз, а мы с Тобирамой преграждали их предводителям путь для отступления.       — Тогда я весьма ясно представил свою смерть, — хмыкнул Мадара, старавшийся скрыть за циничным равнодушием какие-то другие, не до конца понятные Наруто чувства.       — И следовало наградить тебя ею, — процедил Тобирама, стискивая ткань водолазки. — Однако мой брат решил проявить мягкость.       — Тоби, — покачал головой Хаширама, и столько всего: тепла, лёгкого укора, заботы — было в этом обращении, что даже колючий Второй немного оттаял. — Неужели я мог поступить иначе? Друг моего детства стоял передо мной с истекающим кровью братом на плече — как я мог не отпустить его? К тому же на их месте вполне могли оказаться мы с тобой.       — И я не уверен, что отпустил бы вас, — прошипел Мадара.       — Зато я уверен, — просто сказал Хаширама.       Мадара пренебрежительно фыркнул, но затем вздохнул.       — Отпустил бы, — нехотя признался он. — Но Изуна бы — нет. Сострадания к Сенджу у него не было и в помине. Но тем не менее, — через силу добавил Мадара, посмотрев на Тобираму, — незадолго до конца брат сказал мне, что смерть от твоей руки была честью для него.       — Для меня же была честью каждая битва с ним, — чуть склонив голову, ответил Второй, несколько удивлённо, но несомненно искренне. — Изуна был хорошим шиноби, его взгляды на мир были близки к моим, и я уважал его.       — Знаете, — проговорил Хаширама угрюмо, — в тот момент, мне кажется, мы совершили главную ошибку во всей этой истории. Удержи мы с Тобирамой вас тогда, я смог бы вылечить Изуну, а с тобой, Мадара, мы бы договорились, ведь больше всего после благополучия брата ты желал мира. Но что вместо этого сделал я? Предложил — от всего сердца, да, но совершенно голословно — заключить перемирие и объединиться. Это из-за моей слабости и нерешительности всё так обернулось.       — Гноби себя, гноби, — бросил Мадара, его самобичеваниями в определённой мере наслаждавшийся. — Это очень поднимает твой авторитет в глазах молодёжи.       — Ты тоже хорош, — парировал Второй Хокаге, пока Первый с самым грустным видом молчал. — Ты знал, что брат первоклассный медик, да и на его предложение был согласен, уже хотел протянуть руку — но послушался раненного Изуну, известного противника альянса между нами. Если бы ты не потакал брату во всём, прояви ты тогда характер, он остался бы жив.       Мангекью Шаринган вспыхнул в глазах Мадары, и за долю секунды его окутала холодная синяя чакра. Вокруг Второго тоже стала собираться чакра, как вдруг вмешался Хаширама.       — Прекратите! — он повысил голос и сурово посмотрел на спорщиков. — Тоби, я знаю, Изуна тебе нравился, но теперь уже ничего не изменишь! А ты, Дара, если хоть пальцем тронешь моего братишку — выдеру тебя, как в прошлый раз!       Сложно было сказать, у кого из двух шиноби лицо перекосило сильнее.       — Изуна мне не нравился, мы испытывали друг к другу взаимное уважение, — процедил Второй и хотел было добавить что-то ещё, но тут отклинило Мадару:       — Не смей называть меня этой кличкой!       — Ты что, даже после смерти будешь на это обижаться? — мигом растеряв всю серьёзность, поддразнил его Хаширама.       — Я не обижаюсь, я зол! — вспылил Мадара. — И что ещё за «выдеру», а?!       — Ты что, не знаешь? Выражение есть такое: «надрать задницу». Я его просто чутка укоротил…       — Укоротил? Я тебе сейчас язык укорочу!..       — А знаете, мальчики, — вполголоса поделилась с товарищами по команде Сакура, ошарашенно, как и они, наблюдая за набиравшей обороты ссорой, — вы очень даже неплохо ладите.       — Это точно, ттебаё, — пробормотал Наруто, хотя ему и казалось, что Первый раздразнил Мадару нарочно.       — Не могу поспорить, — неожиданно поддержал Саске.       — Мадара-сан, прошу вас, успокойтесь, — Итачи, как обычно, решил взять на себя роль блюстителя мира.       — Нам только битвы между основателями Конохи сейчас не хватало, — буркнул Дейдара, настороженно следя за движениями старших.       Минуту спустя Мадара всё-таки угомонился, хотя и продолжал буравить Хашираму крайне злым взглядом. Унявший свой гнев ещё раньше Тобирама теперь был просто мрачен, но это, похоже, его обычное состояние.       — А что случилось после той битвы, Хаширама-сама? — спросил, чтобы разрядить обстановку, Четвёртый.       — Новая битва, — отозвался Первый, — на которую Мадара пришёл с новым оружием: Вечным Мангекью Шаринганом. Если не считать Долины Завершения, это, пожалуй, был самый страшный наш бой. Длился он больше суток, и мы использовали свои мощнейшие техники, разнесли местность на много километров вокруг. Однако в конце его Мадара лежал на земле — впервые за всё время.       — Отрадная картина, — произнёс Второй, уже полностью вернувший хладнокровие. — Только когда сражение закончилось, мы с шиноби нашего клана подошли ближе: брат запретил кому-либо вмешиваться в битву — и увидели Хашираму сидящим возле поверженного врага. Все очень обрадовались развязке затянувшегося противостояния глав двух кланов. Видя, что брат устал, я сам занёс клинок, чтобы добить Мадару. Однако Хаширама меня остановил.       — Я снова предложил Мадаре объединиться, — сказал Первый, то и дело поглядывая на всё ещё недовольного друга, — напомнил про наше обещание и детскую мечту.       — Всегда умел находить момент, — фыркнул тот. — Я был побеждён, унижен, только что потерял брата — и тут ты такой весь из себя миротворец лезешь со своим безумным планом по основанию деревни, а за твоей спиной стоит Тобирама, занося надо мной тот самый меч, которым убил Изуну.       Впрочем, смерть казалась мне лучшей из возможных альтернатив. Однако Хаширама со своим обычным ослиным упрямством отправлять меня на тот свет не желал, более того, не позволял это сделать другим. Только бы Хаширама отвязался, я бросил ему, что для того, чтобы вновь заслужить моё доверие, ему нужно убить либо себя, либо своего брата. Как я и рассчитывал, Тобирама сразу взвился, стал доказывать необходимость убить меня немедленно и покончить с этим цирком. Но Хаши, — он выделил тоном это слово, давая понять, что обиду не забыл, — ведь у нас редкостный дурак. Вместо того, чтобы прислушаться к здравым рассуждениям брата, он сказал на полном серьёзе: «Спасибо, Мадара. Я знал, что мы сможем договориться», снял доспех и приставил кунай к животу.       — Мне тогда стало действительно страшно, — проговорил Второй, сводя на переносице белые брови. — Неужели мой брат готов был пожертвовать всем, собой, в первую очередь, чтобы только заключить союз с кланом этого ненормального? Хаширама приказал нам, своим товарищам, без возражений позволить ему убить себя, а после его смерти не трогать Мадару и прекратить все сражения с Учихами. А затем сказал: «Прощайте», и нанёс удар.       — Спектакль пошёл не так, как я планировал, — вздохнул Мадара. — Позволить этому идиоту убить себя было бы недостойно. Стали бы говорить, что справиться с Хаширамой я смог только хитростью, а это обрекло бы меня на презрение воинов.       — Не скромничай, Мадара, — весело и подзуживающее улыбнулся Первый. — Признай, у тебя просто всё ещё сохранились ко мне тёплые чувства.       — Тысячу раз успел пожалеть, что остановил тогда твою руку.       — Но ведь врёшь же.       — Пошёл к чёрту.       — Так или иначе, — произнёс Тобирама, — с горем пополам мы наконец заключили союз. Должен признать, это оказалось не так плохо, как звучало: оба клана настолько устали враждовать, что с радостью пошли на сотрудничество.       — Мы начали строительство деревни, о которой мечтали, — глаза Хаширамы радостно заблестели. — Все усердно трудились бок о бок, старые противники теперь помогали друг другу строить дома — и это было чудесно. Несколько позже пришло предложение от даймё Страны Огня об объединении, и мы его с удовольствием приняли. Так была создана система «Скрытое Селение — Страна», существующая и по сей день.       Постепенно к нашему альянсу стали присоединяться другие кланы. Деревня росла и набирала влияние, и вскоре даймё потребовал от нас назначения её официального представителя — а по сути и руководителя.       — Новую должность Хаширама назвал «Хокаге», — сказал Мадара, — и предложил её мне.       — Вам?! — удивилась Сакура.       «У Первого точно не все дома», — подумал Наруто с благоговением.       — А что плохого в том, чтобы Хокаге стал Учиха? — холодно уточнил Саске.       — Ничего, конечно же, Саске-кун! — поспешила заверить его Сакура. — Просто это так… неожиданно.       — Не то слово, — согласился Тобирама. — Когда я услышал об этом, меня чуть удар не хватил. Мой брат, конечно, эксцентричный, но это уже чересчур.       — Эй, я, вообще-то, всё ещё здесь, — проворчал Хаширама, помахав рукой.       — Я тоже, — заметил Мадара, прищурившись. — Но вы продолжайте свои обсуждения, не стесняйтесь.       — Своё мнение я от тебя никогда не скрывал, — ощетинился Второй.       — Брось, из Мадары бы получился классный Хокаге! — мгновенно взбодрившись, перебил Хаширама только было открывшего рот друга. — Он много чего для деревни сделал, да и название придумал тоже он.       — В самом деле? — спросил Итачи у предка.       — Да, — кивнул тот. — Я тебе не говорил?       — А вы много общаетесь? — полюбопытствовал Первый. — Мы, конечно, знакомы недолго, но Итачи мне по характеру Изуну напоминает. Хотя чисто внешне на него больше Саске похож, даже очень, я бы сказал. Как считаешь, Тобирама?       — У меня-то ты почему спрашиваешь? — мрачно уточнил Второй. — С каких пор я стал специалистом по Учихе Изуне? Хотя нет, не отвечай, — быстро добавил он. — А то опять ляпнешь что-нибудь.       — Ты меня, похоже, как-то не так понял, — задумчиво констатировал Хаширама. — Вот и в тот раз тоже: я лишь хотел, чтобы Мадара, потерявший брата, почувствовал себя нужным нам всем, деревне, её жителям, чтобы он хотел их всех защищать…       — Всё равно это должен был не ты решать, а жители деревни, — прервал его Тобирама.       — А они все поголовно были за Хашираму, — добавил Мадара. — Даже мой клан.       — Короче, должность Хокаге свалилась на меня, — сказал Первый. — Нет, не поймите меня неправильно, я был очень рад, ведь это означало поддержку жителей Конохи, но мне было обидно за друга.       — А, ну конечно, сделай меня крайним, — фыркнул Мадара. — Ты просто терпеть не мог совещания и визиты к даймё и хотел спихнуть это на меня.       — Неправда!..       — Но это и к лучшему, — продолжил Мадара, не слушая его, — что меня не выбрали.       — Тут согласен, — кивнул Тобирама.       — Кто бы сомневался. После того, как у меня появился Вечный Мангекью, ты совсем перестал доверять мне, всё что-то вынюхивал про Шаринган.       — Потому что я знаю, откуда Вечный Мангекью берётся!..       — Довольно, Тобирама, — вдруг резко одёрнул его старший брат. — Это внутреннее дело Учих, не лезь в него.       Недовольно поморщившись, Второй всё-таки отступил и вновь прислонился к столбу. Бросив на него последний предупреждающий взгляд, Хаширама повернулся к Саске.       — В общем, всё началось эрой войн и страданий, а закончилось объединением заклятых врагов и построением идеального селения шиноби. Деревня, рождённая из надежды на достижение мира — вот что такое Коноха. Я стал её Первым Хокаге — лидером, защитником, и всё вроде было хорошо. Вот только, — он нахмурился, — Мадара ушёл. Почти без объяснений.       — Я сказал всё, что тебе требовалось знать, — отрезал Мадара. — У меня появилась новая цель, понять которую ты был не в состоянии.       — Неужели она стоила того, чтобы бросить деревню, которую мы создали вместе? Неужели это ради неё ты вынудил меня тебя убить?       — Я тебя не вынуждал.       — Ты нападал на Коноху. Я не мог допустить, чтобы ей навредил кто-то, даже мой названый брат.       — Вот видишь, — Мадара усмехнулся, — в конце концов ты, кричавший, что мы с тобой вместе горы свернём, убил меня ради деревни. Тьма проникла и в твоё сердце, признай.       — То, что я сделал, было не из-за тьмы, а из-за любви к деревне, — серьёзно возразил Хаширама. — Коноха — место, объединившее все кланы, где дети больше не гибли в напрасных войнах, тот луч света, который должен был привести окружающий мир к порядку.       — Тогда что есть миссия, которую ваши преемники дали Итачи? — проговорил Саске. — Разве это — не доказательство тьмы деревни?       Хаширама вздохнул.       — Не могу отрицать, — произнёс он негромко, — в Конохе и в самом деле есть тёмная сторона. И да, именно из-за её наличия Итачи пришлось взвалить на себя это бремя. Целью твоего брата, как и моей, было защитить Коноху, чего бы это ни стоило.       — Я погиб на поле битвы во время Первой мировой войны шиноби, — сказал Второй Хокаге. — Мощнейшая команда в истории Скрытого Облака готовилась атаковать нас, и чтобы дать своим ученикам и товарищам время спастись, я вышел на этот бой в одиночку.       — Ценой своей жизни, — продолжил Третий, — я остановил атаку на Скрытый Лист Орочимару, моего ученика, одно время даже бывшего кандидатом на пост Хокаге.       — Когда Девятихвостый напал на деревню, — произнёс отец, — при помощи Шики Фууджин, смертельной для применившего её, я запечатал Лиса в Наруто, чтобы предотвратить разрушение Конохи.       — А я умер ради своей мечты, — сказал Мадара. — Ну и ещё потому, что слишком любил сражаться с Хаширамой, — добавил он с саркастичной ухмылкой.       Саске на минуту задумался.       — Получается, шиноби — это те, кто принимает тяжёлые решения для достижения своих целей, будь то защита близких или план по захвату мира.       — Да, думаю, это определение хорошо подходит, — кивнул Хаширама. Выждал немного, давая время, чтобы задать новый вопрос, но Саске продолжал задумчиво молчать, и Первый повернулся к старому другу. — Так всё же, что у тебя была за цель?       Мадара покосился на него, но отвечать не торопился.       — «Глаз Луны», — сказал за предка Саске.       Теперь Мадара хмуро глянул на парня, затем на его брата.       — Не я рассказал об этом Саске, — уверил Итачи. — Но и вправду, откуда ты узнал?       — Твой напарник, — отозвался Саске.       — Кисаме?! — Дейдара настолько изумился, что даже на старшего из братьев Учих взглянул. — Откуда он-то мог узнать?!       — Нет, не от меня, — покачал головой Итачи. — От нашего Лидера, наверное.       — А он откуда? — осведомился Сасори, когда его напарник, к удивлению, не продолжил допрос. Создавалось ощущение, что Итачи и Дейдара знали то, чего не знал Сасори, и последнему это определённо не нравилось.       — От Обито, — произнёс Итачи после лёгкой заминки.       — Я запутался, — буркнул Наруто, потерявшись в пучине их перипетий. — Что вообще за «Глаз Луны» такой?       — Идея погрузить мир в Бесконечное Цукуёми, — ответил Саске. — В нём было бы всё: деревни, люди, звери, растения… и это всё утратило бы свой смысл, навечно застыв в иллюзии. Всё, за что принесли себя в жертву Итачи, Учиха Изуна, вы, Хокаге, просто превратилось бы в ничто.       — И это твой план?! — вскричал Хаширама, подаваясь вперёд. — Мадара, это же бред!       — Ничего не бред! — огрызнулся тот. — Задумка была хороша.       — Ты хотел всех погрузить в свою иллюзию — что тут хорошего?!       — То, что тогда бы точно никто не погибал напрасно: я бы за этим следил.       — В бога хотел поиграть, дурак зазнавшийся?!       — Не смей так называть меня!..       — Пожалуй, обсуждение продолжим в другой раз, а сейчас вам лучше уйти, — обратился Тобирама к остальным шиноби, не сводя настороженного взгляда с основателей Конохи, вокруг которых вновь стала собираться мощная чакра. — Они слишком долго терпели, теперь уж точно не выдержат.       — Нельзя ли их как-то увести с территории школы? — обеспокоенно спросил Итачи.       — Я могу использовать Хирайшин и перенести их на то плато, где мы оказались утром, — негромко сказал отец. — Я на всякий случай оставил там свой кунай с печатью.       — Хороший план, — одобрил Тобирама. — Тогда бери моего брата, я займусь Мадарой: я тоже оставил метку в том месте.       Четвёртый кивнул. Вдвоём они подошли к препирающимся шиноби, не замечающим ничего вокруг, положили руки им на плечи — и все четверо исчезли.       — Офигеть! — воскликнул Наруто. — Я слышал об этой технике, но не думал, что она так круто выглядит, даттебаё!       — Что это за техника? — спросил Саске.       — Техника Летающего Бога Грома, — провозгласил Третий с очень подходящим ему видом мудрого старца. — Мгновенное перемещение к соответствующей печати. Это дзюцу было разработано Вторым Хокаге. Минато обучился ему, и именно благодаря применению этой техники на поле боя его прозвали «Жёлтой Молнией».       Не успел он закончить, как в Тайной комнате вновь возникли двое Хокаге, взъерошенные, Второй — со свежим порезом на плече.       — Ненавижу Мадару, — прорычал он. — Одни проблемы от него.       — Они будут сражаться, да? — спросила Хината.       — Будут, — вздохнул отец.       — А они не разнесут здесь всё? — поинтересовалась Анко обеспокоенно. — И ещё: их маги не запалят?       — У моего братца, к счастью, когда он заметил, что замок совсем недалеко, включился режим «Увести Мадару подальше», — отозвался Тобирама. Порез на его руке тем временем благополучно затянулся. — Ничего, на Хашираме моя печать; через пару часов проверю, как они там.       — Ну, не убьются уж точно, — с претензией на юмор заметил Дейдара. — И так уже мертвы.       — Идите-ка вы лучше все спать, — поторопил их Третий Хокаге. — Время уже за полночь.       — Всего-то, ттебаё!..       — Иди, — Четвёртый мягко, чуть-чуть неуверенно потрепал Наруто по волосам. — И не надо грубить старшим.       Наруто улыбнулся ему.       — Ладно, пап, как скажешь.       — Неужели, — звонко прошептала Сакура, когда они шли по тоннелю, — теперь Наруто научат хорошим манерам?       — Сомневаюсь, что это возможно, — хмыкнул Саске.       — Да уж, Наруто у нас — тяжёлый случай, — тоном эксперта сообщил Дейдара.       — «У нас»? — Анко вскинула бровь.       — Анко, я, кажется, объяснял тебе…       — Рикудо великий, только не начинай опять, Итачи!       — Так всё по-старому? — с надеждой спросил Наруто, взглянув на нукенинов.       — По-старому, — с весьма двусмысленной улыбкой отозвался Сасори. — Тихая вражда…       — Мелкие подляны… — подхватил его напарник, и Хината укоризненно посмотрела на своего парня.       — Всё будет нормально, Наруто-кун, — заверил его Итачи.       — Конечно будет! — Дейдара улыбнулся. — Вот изобью я тебя, сволочь, до полусмерти — и сразу же будет, мм!       — Почему только до полусмерти? — спокойно уточнил Итачи, жестом останавливая хотевшего было вступить в разговор брата.       — Видимо, у Дейдары к тебе, как выражается Первый, «тёплые чувства», — протянул Сасори.       — Сасори-но-Данна, да чтоб вас!..       — А тут весело! — засмеялась Анко.       — Это точно, — хмыкнул Наруто.

***

      Тяжело дыша, двое шиноби сидели на промёрзлой земле спинами друг к другу.       — Всё, — сказал Хаширама, сглотнув. — Хватит на сегодня.       — Только не думай, что я с тобой закончил, — буркнул Мадара, но тут же откинулся назад и лёг на ещё не примятый снег.       Тихо усмехнувшись, Хаширама тоже лёг, так, чтобы их головы оказались на одном уровне. На безоблачном небе серебрился серп молодого месяца и блестели далёкие звёзды. Какое-то время тишину не нарушало ничто, кроме выравнивавшегося дыхания недавних противников.       — Похоже, перемещение в этот мир отняло у меня больше чакры, чем я думал, — долгое молчание всегда было для Хаширамы смерти подобно. — Но с тобой-то что?       — В каком смысле?       — Ты сегодня сражался как-то по-другому.       — Хаширама, я понятия не имею, о чём ты.       — Ну, — протянул Первый, стараясь подобрать слова, — мы ведь с тобой столько раз сражались и стили боя друг друга знаем превосходно. Так вот, сейчас ты двигался как-то… не знаю, более плавно, что ли.       — Хочешь сказать, обычно я резкий? — фыркнул Мадара.       — Чрезвычайно. А в этот раз, — Хаширама тихо засмеялся с пришедшего ему на ум сравнения, — прямо как кот.       Со стороны Мадары реакции неожиданно не последовало. Удивившись, Хаширама повернул голову в его сторону: судя по закушенной губе и отстранённому взгляду, направленному в небо, в друге шла борьба «рассказать — не рассказать». Впрочем, Мадара, как и зачастую, выбрал второй вариант.       — У тебя голова, похоже, набита опилками, — бросил он, но злости в его тоне не чувствовалось.       — А вот и неправда! — делано обиделся Хаширама. — Между прочим, меня до сих пор все считают гением и даже называют Богом шиноби — так Сару и Минато сказали!       — Дурак ты, Хаширама, — протянул Мадара, наконец изволив повернуться к нему. — Дураком жил, дураком умер, дураком возродился.       Неожиданно Хаширама поймал себя на том, что не может отвести глаз от лица друга — и вдруг в полной мере осознал, как на самом деле скучал по Мадаре. Скучал по колкостям, сопровождавшимся едва уловимой улыбкой. По тому, как вечно блестят его глаза: то азартно и хищно, то насмешливо-надменно, часто вызывающе, а иногда — просто озорно.       — Ну и долго ты будешь на меня пялиться? — осведомился Мадара, почти не мигая глядя на него.       — Прости, — сказал Хаширама и отвёл взгляд. — Я просто соскучился.       Мадара хмыкнул и, медленно протянув руку, несильно стукнул его кулаком по лбу.       — Дурак.       — Сам не лучше, — мгновенно парировал Хаширама, оттолкнув его руку. Ощущения от прикосновения теперь, в этом теле, были всего лишь жалкими отголосками, но даже так Первый почувствовал, как холодна рука друга. — Уже замёрз?       — Ты удивительно догадлив, — он вообще постоянно мёрз, хотя об этом почти никто и не догадывался: ещё в юности Мадара приловчился постоянно гонять огненную чакру по системе циркуляции, и оттого любому, кто к нему прикасался, казалось, что он всегда горячий. Но сейчас, после боя, у обоих шиноби чакры почти совсем не осталось, и Мадаре пришлось отказаться от самообогрева.       — Тогда, может, давай вернёмся?       — Мы ушли далеко от замка, обратный путь займёт много времени, — Мадара поёрзал немного и в конце концов согнул одну ногу в колене, а руки заложил за голову. — Нет смысла суетиться. Уже полночи прошло, так что скоро твой братец непременно заявится нас проведать.       — Тоже верно, — согласился с ним Хаширама и тоже устроился поудобнее. — Что будем делать, пока ждём?       — Смотреть на звёзды… и мечтать.